Мелюкова А.И. Взгляд из Скифии на скифо-сибирское единство

К содержанию 207-го выпуска Кратких сообщений Института археологии

Сходство в оружии, конском уборе и ’’зверином стиле” из скифских и сибирских курганов, замеченное исследователями в конце XIX — начале XX в., привело тогда же к возникновению представления об археологическом единстве в степях Евразии в скифский период[ref]Ядринцев Н.М. О следах азиатской культуры в южнорусских и скифских древностях II Тр. АС. 1897. Т. 4. С. 176, 177; Фармаковский Б. В. Архаический период на юге России // МАР. 1914. № 34. С. 34—37; Ростовцев М. И. Скифия, Сибирь и звериный стиль. Прага. 1926.[/ref]. Такое представление сохранялось до недавних пор, когда А.И. Мартыновым была сформулирована концепция скифо-сибирского культурно-исторического единства, получившая признание ряда ученых, занимавшихся изучением сибирских древностей. По этой концепции скифо-сибирское единство трактуется уже как определенное историческое явление или система, сложившаяся и существовавшая в евразийских степях, лесостепях и горных долинах на протяжении VI—III вв. до н.э. К числу признаков, объединяющих культуры и народы европейской части СССР, Средней Азии, Тувы, тагарские племена на Енисее, жителей Забайкалья и некоторые другие, кроме упомянутой триады, А.И. Мартынов относит и ’’общие в ряде случаев приемы устройства погребальных сооружений, их архитектурно-конструктивные черты, схожие элементы в обряде погребений. В вещах — конструктивную и смысловую близость солярных бляшек, зеркал, некоторых групп керамики, сходство кельтов и бронзовых серпов азиатских типов”[ref]Мартынов А.И. Скифо-сибирское единство как историческое явление / / Скифо-сибирское культурно-историческое единство. Кемерово, 1980. С. 11—20; Мартынов А.И., Алексеев В.П. История и палеоантропология скифо-сибирского мира. Кемерово, 1986.[/ref].

Концепцию этого исследователя принять не представляется возможным, ибо против скифо-сибирского единства говорит само существование в Евразии разных археологических культур, каждая из которых имела свой генезис, свою территорию, принадлежала к определенной этнической группировке. Носители этих культур никогда не составляли целого, имели свои исторические судьбы и разные ориентации связей. Да и сравнение сходных элементов показывает отсутствие тождества между большинством из них. В целом различия между культурами скифов, савроматов, меотов, саков и других народов Евразии, упомянутых А.И. Мартыновым, значительно преобладают над чертами сходства, которые их соединяют. Поэтому нельзя говорить, на мой взгляд, не только о единстве, но и о культурно-исторической общности степей в Евразии в скифский период, как предлагает В.И. Матющенко[ref]Матюшенко В. И. К проблеме сибирских истоков скифо-сибирского единства // Скифо¬сибирское единство. Кемерово, 1980. С. 37—40.[/ref]. Наиболее подходящим, хотя и не совсем корректным наименованием для обозначения рассматриваемого явления следует признать термин ’’скифский мир”, предложенный И.В. Яценко и Д.С. Раевским, или «скифо-сибирский мир”, более часто употребляемый разными исследователями. Тот и другой включают в себя различные культуры Евразии VII—III вв. н.э., ”в ряду которых культура скифов Причерноморья является одним из самостоятельных и равноправных звеньев”[ref]Яценко И.В., Раевский Д.С. Некоторые аспекты состояния скифской проблемы // НАА. 1980. № 5. С. 104.[/ref]. При этом, очевидно, такое понятие должно относиться преимущественно к кочевникам или полукочевникам евразийских степей, так как именно они были создателями и носителями сходных элементов в культурах скифо-сибирского мира. Исключение может быть сделано для оседлого, земледельческого населения лесостепи Восточной Европы, в течение длительного времени находившегося в тесных экономических и культурных контактах с кочевниками. Его культуру трудно отличить от скифской в степях Причерноморья.

К скифскому миру нельзя причислять такие культуры, как ананьинская или милоградская, упомянутые А.И. Мартыновым среди составляющих скифо-сибирское единство. В них среди преобладающих местных материалов лишь спорадически встречаются вещи скифского типа. Сомнение вызывает и принадлежность к этому миру земледельческо-скотоводческих племен тагарской культуры, хотя и достаточно широко использовавших сходные с кочевническими формы оружия, конского убора и ’’звериного стиля”, но не применявших железа для их изготовления, и в целом очень своеобразных[ref]Членова H.Л. Происхождение и ранняя история племен тагарской культуры. М., 1967.[/ref]. Не может относиться к скифскому миру и кобанская культура Северного Кавказа, носители которой лишь в VII—VI вв. до н.э. находились в тесном контакте со скифами и восприняли от них ряд элементов материальной культуры, но жили достаточно обособленно и сохранили самобытность во многих категориях вещей и погребальном обряде[ref]Козенкова В. И. Большой Кавказ в XIV—IV вв. до н.э.: Науч. докл., представл. в качестве дис. …д-ра ист. наук. М.,1989; Она же. Кобанская культура // Археология СССР: Степи Европейской части СССР в скифо-сарматское время. М., 1989. С. 252—267.[/ref].

Не могу согласиться и с хронологией исторических процессов, связанных с формированием и развитием культур скифо-сибирского мира, предложенной А.И. Мартыновым. Признавая вслед за М.П. Грязновым появление сходных черт в культурах различных регионов Евразии в предскифскую эпоху, он вместе с тем трактует этот период как переходный и ведший к единству в VI—III вв. до н.э. Наивысшее развитие единства датируется А.И. Мартыновым V—III вв. до н.э. Такое построение представляется ошибочным. Сходные черты, появившись сразу же после массового перехода к кочевому скотоводству на всей территории евразийских степей, в скифский период наиболее ярко выражены в VII—VI вв. до н.э. Для предскифского этапа они хорошо прослеживаются для аржано-черногоровских памятников восточных регионов Евразии и черногоровско-новочеркасских Северного Причерноморья, Северного Кавказа и Волго-Донского междуречья. Для VII—VI вв. до н.э. особенно показательным является отсутствие различий между памятниками на Нижнем Дону, где, по Геродоту, проходила граница между скифами и савроматами. В связи, с этим одни исследователи считают левобережные и правобережные погребения VII—VI вв. до н.э. в курганах Нижнего Дона савроматскими[ref]Максименко В.Е. Савроматы и сарматы на Нижнем Дону. Ростов н/Д, 1983. С. 25, 26, 34, 35.[/ref], другие причисляют их к скифским[ref]Мурзин В.Ю. Скифская архаика Северного Причерноморья. Киев, 1984. С. 12, рис. 1.[/ref]. С течением времени границы между отдельными группами и союзами племен становятся более стабильными, как и связи с определенными центрами производства. Благодаря этому отличия в культурах кочевников становятся более заметными и яркими. Так, например, малозаметные различия в триаде у скифов и савроматов VI в. до н.э. становятся значительными в V и особенно в IV в. до н.э.[ref]Смирнов К.Ф. Вооружение савроматов. М., 1961; Археология СССР: Степи Европейской части … Ср. табл. 31—39 с табл. 64—67.[/ref] Еще более ощутима разница при сравнении оружия, конского снаряжения и ’’звериного стиля” причерноморских скифов с бытовавшими в V—IV вв. до н.э. в восточных регионах Евразии[ref]Ср. указанные таблицы в «Археологии СССР” с табл. в кн.: Грач А.Д. Древние кочевники в центре Азии. М., 1980. Вкладка III; Грязнов М.П. Первый Пазырыкский курган. Д., 1950; Руденко С. И. Культура населения Центрального Алтая в скифское время. М.: Л., 1960.[/ref]. Таким образом, совершенно очевидно, что процесс идет обратным путем, чем это представляется А.И. Мартынову.

Как объяснить появление сходных элементов в культурах скифо-сибирского мира?

Сейчас уже ясно, что скифское Причерноморье, которое 30 лет тому назад считалось многими исследователями исходной зоной, откуда распространялась триада на восток[ref]Граков Б.И., Мелюкова А.И. Об этнических и культурных различиях в степных и лесостепных областях Европейской части СССР в скифское время II ВССА. 1954. С. 92—95.[/ref], такой зоной быть не могло. После открытия кургана Аржан в Туве и близких к нему по времени и элементам материальной культуры памятников на Алтае, в Приаралье и Казахстане получила распространение точка зрения о сложении всех составляющих триаду и многих других черт культур скифского мира в Центральной Азии и миграциях азиатских народов на запад, способствовавших появлению скифов и скифской культуры в Северном Причерноморье, и на Северном Кавказе[ref]Тереножкин А.И. Киммерийцы. Киев, 1976. С. 208—215; Исмагилов Р. Б. Погребение Большого Гумаровского кургана в Южном Приуралье и проблема происхождения скифской культуры ПАСГЭ. 1989. Вып. 29. С. 22—47; Зуев В.Ю. Ритуал очищения у скифов и массагетов в аспекте проблемы культурно-исторического единства евразийской Скифии VII—V вв. до н.э. // Маргулановские чтения. Алма-Ата, 1989. С. 132—137.[/ref]. Не исключая возможности миграций из Центральной Азии и появления в связи с этим в Северном Причерноморье и на Кавказе ряда неизвестных здесь ранее черт в материальной культуре, хотелось бы обратить внимание на обстоятельства, которые не позволяют выводить всю скифскую культуру из Центральной Азии или из какого-либо иного восточного региона евразийских степей. Во всех местах, где в настоящее время известны памятники скифского мира, в том числе и в Центральной Азии, не удается найти территории, на которой можно было бы проследить процесс сложения всех составляющих элементов триады и других характерных признаков раннескифской культуры с эпохи бронзы. Кроме того, новые материалы, известные в настоящее время на Северном Кавказе и в Причерноморье, относящиеся к концу новочеркасского этапа и содержащие элементы скифской культуры, не позволяют считать комплексы Аржана, Гумарова, Чиликты предшествовавшими им (некоторые курганы у хут. Красное Знамя, у ст-цы Алексеевской, у Лермонтовского разъезда, у сел. Юштки, Ольшана и некоторые другие)[ref]Петренко В.Г. К вопросу о хронологии раннескифских курганов Центрального Предкавказья / Проблемы скифо-сарматской археологии. М., 1990. С. 60—81.[/ref]. Против увлечения центральноазиатским происхождением скифской культуры свидетельствует и отсутствие тождественности в формах и орнаментации сходных предметов. В частности, достаточно четко прослеживаются особенности’’звериного стиля” из Аржана, Гумаровского и Чиликтинского курганов, с одной стороны, и раннескифского с территории Северного Кавказа и Причерноморья, с другой. Это не позволяет считать родиной скифского ’’звериного стиля” Центральную Азию. Особенно показательно сравнение блях в виде свернувшегося в кольцо хищника кошачьей породы (тигра, по М.П. Грязнову)[ref]Грязнов М. П. Аржан. Царский курган раннескифского времени. Л., 1980. Рис. 15.[/ref] с раннескифскими[ref]Ильинская В.А. Образ кошачьего хищника в раннескифском искусстве // СА. 1971. № 2. С. 72—78, рис. 5.[/ref]. Особенности стилизации не разрешают ставить их в зависимость друг от друга, а лишь допускают одну прародину, вероятно на Переднем Востоке, и самостоятельное развитие на разных территориях[ref]Членова H.Л. Происхождение… С. 110, 129.[/ref].

Нельзя выделить какой-то один, определенный центр формирования оружия скифских типов. Так, среди наконечников стрел есть такие, которые ведут свое происхождение из восточных районов Евразии (двулопастные малоцимбальского и раннежаботинского типов)[ref]1ллшська В.А. Бронзов! наконечники стрш та! званого жаботинського 1 новочеркаського ти- niB II Археолопя. 1973. № 12. С. 13—26.[/ref]. Широко распространенные в раннескифский период трехлопастные стрелы листовидной формы скорее всего происходят с юго-востока иранского мира, где они известны с начала I тысячелетия до н.э.[ref]Смирнов К.Ф. Вооружение савроматов. С. 44.[/ref] К сабатиновским и белозерским костяным наконечникам стрел восходят втульчатые трехгранные и трехлопастные наконечники из бронзы предскифского и раннескифского времени[ref]Лесков А. М. Предскифский период в степях Северного Причерноморья // ПСА. 1971. С. 83, 84, рис. 2, 9.[/ref]. Характерные для восточных районов евразийских степей черешковые наконечники стрел у скифов не получили распространения.

По-разному в настоящее время объясняется происхождение акинаков. Наиболее убедительным представляется решение в пользу их происхождения от киммерийских кинжалов, лучше всего известных на Северном Кавказе[ref]Лесков А.М. Киммерийские мечи и кинжалы и происхождение скифского акинака // Искусство и археология Ирана и его связь с искусством народов СССР с древнейших времен: Тез. докл. М., 1979. С. 47—50; Черненко Е.В. Персидские акинаки и скифские мечи // Там же. С. 90, 91.[/ref]. Особенно веские аргументы в пользу этого приведены Б.А. Шрамко. установившим преемственность на основании технологии металлообработки[ref]Шрамко Б.А. Из истории скифского вооружения // Вооружение скифов и сарматов. Киев, 1984. С. 22.[/ref]. Вместе с тем нельзя не отметить интересную мысль Р.Б. Исмагилова о развитии бронзовых кинжалов тагарской культуры Южной Сибири, напоминающих скифские по форме перекрестья и навершия, из карасукских[ref]Исмагилов Р. Б. Меч скифского типа: Истоки происхождения // Скифо-сибирское культурно-историческое единство. Кемерово, 1980. С. 85—95.[/ref].

Неоднородным было происхождение конской узды предскифского периода, из которой формировались типы удил, псалиев и блях скифской эпохи. Очевидно, правы те исследователи, которые говорят о происхождении стремячковидных удил в восточных областях евразийских степей, а двукольчатых на Северном Кавказе[ref]Иессен А.А. Некоторые памятники VIII— VII вв. до н.э. на Северном Кавказе // ВССА. 1954. С. 112, 131.[/ref]. Также неоднозначно решается вопрос о происхождении псалиев разных типов, застежек и блях для перекрестных ремней[ref]Там же.[/ref].

К числу вещей, безусловно имевших прототипы в восточных районах Евразии, относятся бронзовые зеркала с петелькой на обороте, появившиеся в раннескифскую эпоху в Предкавказье, Северном Причерноморье и у савроматов[ref]Смирнов К.Ф. Савроматы. М., 1963. С. 155; Кузнецова Т. М. Пути распространения «зеркал” скифского типа // Маргулановские чтения. С. 144; Она же. Зеркала как исторический источник // Скифия и Боспор: Археол. материалы к конф. памяти акад. М.И. Ростовцева. Новочеркасск, 1989. С. 104. С утверждением этого автора о том, что «зеркала” являются скифским этническим элементом, фиксирующим пути перемещения населения в европейском регионе, не могу согласиться, так как оно не подтверждается другими материалами.[/ref]. Из Средней Азии и Казахстана происходят блюда-алтарики, широко распространенные в этих районах и известные в небольшом количестве в степных и лесостепных курганах VII—VI вв. до н.э.[ref]Мурзин В.Ю. Скифская архаика… С. 87; Петренко В.Г. Правобережье Среднего Приднепровья в V—III вв. до н.э. // САИ. М., 1967. Вып. Д1—4. С. 36.[/ref] Неясен пока генезис бронзовых литых котлов, широко употребляемых кочевым населением Евразии в скифский период.

Н.Л. Членова выводит их из древневосточных, а К.Ф. Смирнов — из восточно-европейских клепаных котлов конца эпохи бронзы[ref]Членова И.Л. Происхождение… С. 102; Смирнов К.Ф. Савроматы. С. 129—131.[/ref]. Нужно заметить при этом, что, будучи близкими по форме, котлы разных районов скифо-сибирского мира имеют свои особенности в орнаментации, расположении ручек и других деталях. Нет полного сходства даже между скифскими и савроматскими котлами[ref]Ср.: Археология СССР: Степи Европейской части… Табл. 46, 2-4 с табл. 68, 1, 2, 24, 25, 42, 43.[/ref].

Таким образом, в настоящее время достаточно очевидно, что разные звенья материальной культуры, характерные для скифского мира, зарождались не в одном, а в разных местах и, возможно, не совсем в одно время. Импульсом к их возникновению послужил переход к кочевому скотоводству и образу жизни в степях Евразии и в связи с этим изменения в идеологии, социальном устройстве и взаимоотношениях с соседними и более отдаленными народами. В условиях большой подвижности кочевников, широкого межплеменного обмена, частых войн и грабительских набегов достижения одних племен быстро получали всеобщее распространение. Этому способствовало и то, что значительная часть кочевого населения, по крайней мере скифы, савроматы, саки, принадлежали к одной восточноиранской группе народов и потому имели близкие языки и религиозные представления. Последнее явилось главной причиной распространения искусства ’’звериного стиля”. Вместе с тем изготовление заимствованных вещей в том или ином производственном центре придавало специфические черты сходным предметам, значение которых увеличивается с течением времени.

Что касается упомянутых А.И. Мартыновым других якобы сходных вещей у племен, объединенных им в скифо-сибирское единство, то кельты и бронзовые серпы ’’азиатских степей” ни скифами, ни савроматами не употреблялись.

Невозможно проследить черты сходства и среди некоторых групп керамики. В каждой из культур скифо-сибирского мира керамика развивалась по-своему и имела свою специфику. Исключение может быть сделано для простейших форм горшков, ведущих свое происхождение от сосудов срубной и андроновской культур. При этом наиболее близкие формы наблюдаются на соседних территориях у скифов степей Северного Причерноморья и савроматов Нижнего Поволжья. Горшки, бытовавшие у носителей савроматской культуры Южного Приуралья, гораздо меньше похожи на скифские, не говоря уже о сосудах из сакских погребений Приаралья[ref]Ср.: Там же. Табл. 16, 70; Вишневская О.С. Культура сакских племен низовий Сырдарьи. М., 1973. Табл. XXII.[/ref].

Элементы сходства в погребальных сооружениях и некоторых чертах обряда на обширной территории евразийских степей в раннескифский период, прежде всего такие, как захоронения в ямах и на горизонте, деревянные гробницы в ямах и на горизонте, сожжение деревянных сооружений, действительно имеют место наряду со значительными отличиями в каждой из культур. Однако степень сходства и отличия невозможно выявить до тех пор, пока не будут произведены детальные сопоставления одновременных памятников скифов, савроматов и других народов скифо-сибирского мира. Такое сопоставление поможет определить традиции, идущие от народов эпохи бронзы, и заимствования, появившиеся в результате миграций или иных причин. Те наблюдения, которые уже сделаны по выяснению происхождения скифского погребального ритуала в Северном Причерноморье, показали генетическую связь многих его черт с местными черногоровско-новочеркасскими и через них — с белозерскими эпохи бронзы[ref]Ольховский B.C. Погребальные обряды населения степной Скифии (VII—III вв. до н.э.): Ав- тореф. дис. … канд. ист. наук. М., 1978; Мурзин В.Ю. Погребальный обряд степных скифов // Древности степной Скифии. Киев, 1982. С. 60.[/ref]. Вместе с тем В.Ю. Мурзин отмечает, что большинство таких черт было свойственно многим ираноязычным кочевникам Евразии, и объясняет это явление существованием единых для них традиций. В связи с этим в формировании погребального обряда скифов он допускает соединение местного и пришлого элементов[ref]Мурзин В.Ю. Погребальный обряд…[/ref].

Тайим образом, я склонна рассматривать культуры скифо-сибирского мира как новообразования, в которых соединились элементы разного происхождения. Для скифов Северного Причерноморья определенно выявляются три компонента — местный, центральноазиатский и идущий из Передней Азии. Однако оценку роли каждого из них еще предстоит выяснить. Отмечу лишь, что археологические материалы противоречат представлениям тех исследований, которые связывают появление элементов сходства в культурах скифо-сибирского мира и происхождение скифов только с последовательным процессом проникновения больших масс азиатских народов в Северное Причерноморье.

Решительное возражение вызывает вывод А.И. Мартынова о существовании в Евразии в V—II вв. до н.э. особой скотоводческой степной цивилизации, которую он противопоставляет цивилизациям древней Греции, Персидской державы, древней Индии и Китая[ref]Мартынов А.И. О степной скотоводческой цивилизации I тысячелетия до н.э. // Взаимодействие кочевых культур и древних цивилизаций. Алма-Ата, 1989. С. 284—292.[/ref].

Не давая четкого определения того, что имеется в виду под термином ’’цивилизация”, автор базирует свой вывод на том, что с V в. до н.э. в степях складывается единая экономическая, политическая и административная структура, централизованная в лице верховного вождя с определенными титулами и религиозными культами. Это — ранние государства скифов, саков, древнего населения Горного Алтая, таuарской культуры и Ордоса и предположительно савроматов. Представляется, что сегодня ни археология, ни данные античной письменной традиции не позволяют говорить о единстве в структурах кочевых объединений Евразии в обозначенный период. Достаточно определенно существование классовых отношений и примитивного государственного образования прослеживается лишь для Причерноморской Скифии конца V—IV в. до н.э.

Не могут быть показателями цивилизации и признаки, о которых говорит А.И. Мартынов, ибо упомянутые им монументальная архитектура погребальных сооружений и искусство каменных изваяний в степях Евразии существовали еще у носителей ямной культуры. Они гораздо менее свойственны и поздним скифам III в. до н.э. — III в. н.э., находившимся на достаточно высокой степени развития классовых отношений и государственности.

К содержанию 207-го выпуска Кратких сообщений Института археологии