Мелентьев А.Н. Некоторые детали конской упряжки киммерийского времени

К содержанию 112-го выпуска Кратких сообщений Института археологии

¹Весь облик культуры племен, обитавших в причерноморских степях в предскифское время, — кочевников, скотоводов, конных воинов — неразрывно связан с широким использованием коня. Применение лошади как транспортного средства, высокое развитие всадничества в этот период засвидетельствовано как историческими, так и многочисленными археологическими фактами. В настоящей статье мы делаем попытку поставить вопрос о применении в киммерийское время упряжной лошади — еще одного определяющего элемента культуры степных племен VIII—VII вв. до н. э. Поводом к этому послужила находка предметов конского снаряжения при раскопке курганов на Нижнем Дону.

В 1959 г. при исследовании большого кургана около г. Аксая (бывшая ст. Аксайская), известного под названием «Гиреева могила», были обнаружены два набора бронзовых предметов снаряжения коня ². Каждый из наборов состоит из удил двукольчатого типа, двух крупных выпуклых блях с петлей на вогнутой стороне и пары массивных двойных пуговиц, укрепленных на пластине, свободно сочлененной при помощи муфты с крупным кольцом (рис. 7). Все предметы лежали одной компактной группой, под ними и рядом находились отдельные фрагменты железного втульчатого листовидного наконечника копья, полностью реставрировать который не удалось. Предметы найдены в юго-западной поле кургана и стратиграфически связаны с четвертым, верхним, слоем насыпи. Никаких следов погребения на этом участке не обнаружено. Все открытые нами могилы принадлежат к эпохе бронзы и относятся к первоначальному кургану и его повторной досыпке. В 1865—1866 гг. курган раскапывал В. Г. Тизенгаузен ³. Определение культурной принадлежности открытых при раскопках могил затруднено краткостью дневниковых записей и отсутствием графической документации. Три могилы, возможно, синхронны или близки по времени нашей находке. Две из них, по-видимому, содержали погребения с конем, третья — впускное погребение в глубокой яме в центре кургана — полностью ограблена ⁴. Связь их со стратиграфией кургана, в частности с верхним слоем насыпи, содержавшим наборы, не может быть установлена. Поэтому наиболее целесообразно приравнять находку к кладу ⁵.

Все бронзовые предметы хорошо сохранились и были покрыты тонким ровным слоем патины без заметных следов разрушения от коррозии. Один из наборов применялся недолго: на удилах сохранились даже остатки тонких пленок, образовавшихся при литье в местах неплотного прилегания половинок формы. Второй комплект носит следы длительного употребления. На удилах и двойных пуговицах заметна значительная изношенность в трущихся местах и имеется ряд дефектов: у удил отломлено одно внешнее кольцо, на двойных пуговицах — муфты с кольцами. Одно из колец отсутствует. При детальном сопоставлении и взвешивании одинаковых предметов из разных комплектов становится очевидным, что они отливались в сходных, но разных формах. Состав металла изделий неоднороден: сходным по назначению предметам соответствует определенный сплав, наиболее отвечающий, по-видимому, функциональному назначению вещи. При этом рецептура сплавов одинаковых по назначению изделий соблюдена при отливке обоих наборов (рис. 7, табл. 1) ⁶.

Вопрос о датировке Аксайского клада после работ А. А. Иессена не вызывает затруднения. Время бытования двукольчатых удил так называемого кобанского типа достаточно точно определено в пределах второй половины VIII — начала VII в. до н. э. ⁷ Находки новых археологических комплексов с удилами этого типа подтверждают правильность такой датировки ⁸.

[adsense]

Обращает на себя внимание литой орнамент, украшающий двойные пуговицы. На наружной поверхности пуговиц отлит узор в виде углубленного квадрата со слегка вогнутыми сторонами, в центр которого вписано выпуклое кольцо. Квадрат окружен неглубокой бороздкой, отделяющей орнаментальный рисунок от плоскости пуговиц. В углах квадрата и напротив них в кольцевой бороздке — сквозные небольшие отверстия. В бороздке они немного смещены внутрь. Этим несложным приемом в сочетании с легкой вогнутостью сторон квадрата достигается восприятие правильного круга, очерченного кольцевой бороздкой, как четырехлепестковой розетки, выпукло моделированной на плоскости пуговицы. Ареал находок пуговиц и бляшек со сходным орнаментом охватывает степную территорию Юго-Восточной Европы от Северного Кавказа до Венгрии. Из серии находок в ареале удил двукольчатого типа ⁹ наиболее близки пуговицам Аксайского клада по четкости и простоте орнаментального рисунка прорезные пуговицы Ессентукского клада и бляшки Каменномостского могильника в Кабарде и кургана 10 близ Симферополя. Все эти комплексы датируются концом VIII — началом VII в. до н. э. ¹⁰

Наиболее трудно определить место и назначение двойных пуговиц с кольцом в снаряжении коня. Двойные пуговицы Аксайского клада являются пока уникальными и не имеют точной аналогии в комплексах предметов конского снаряжения, содержавших удила кобанского типа. Наиболее близки им две двойные пуговицы с кольцами из клада Комлод, найденного недалеко от Будапешта ¹¹. Четыре двойных пуговицы из инвентаря погребения у хут. Кубанского ¹² значительно меньших размеров и не имеют муфты с кольцом — детали, несомненно, определяющей назначение изделия. По этому конструктивному признаку наиболее сопоставимы с предметами Аксайского и Комлодского кладов большие кольца с подвижной муфтой, известные по находкам на Северном Кавказе и в Приднепровье. Три северокавказских комплекса (у хуторов Кубанского, Алексеевского и у Лермонтовского разъезда) опубликованы А. А. Иессеном ¹³, четвертый комплекс предметов конского снаряжения, содержавший большие кольца с подвижной муфтой, найден у с. Бутенки в Кременчугской области ¹⁴.

Таким образом, мы имеем с учетом нашей находки шесть комплексов, в которых наряду с известными предметами от конской узды встречены пуговицы, свободно соединенные через муфту с крупным кольцом. В археологической литературе нам известны лишь две работы, авторы которых, правда косвенно, относят эти предметы к принадлежностям узды ¹⁵. А. И. Тереножкин упоминает их как «большие кольца с подвесками от узды». Такое определение сделано, по-видимому, лишь на основании находки их в комплексе с другими предметами уздечного набора. Мирча Русу при классификации разновидностей псалиев «докиммерийского» времени включает в группу типа С двойные пуговицы с кольцом из клада Комлод. К типу С относятся, по определению автора, наборные пряжки, заменяющие собственно псалии ¹⁶. На указанной таблице изображено четыре экземпляра бляшек, применение которых наиболее вероятно, на наш взгляд, для скрепления перекрестьев ремней или в декоре сбруй. Правда, и сам автор оговаривает, что в качестве псалиев «наборные пряжки применялись лишь тогда, когда их соединяли с металлической частью, вкладывавшейся в рот коню», и при этом ссылается на изображение удил с дополнительными звеньями, приведенными в работе Галлуша и Хорвата, в том числе и на двойные пуговицы с кольцом из клада Комлод ¹⁷. Применение дополнительных звеньев практиковалось с удилами различных типов и служило лишь для облегчения скрепления удил с поводом. Появление их не внесло никакие принципиальных изменений в конструкцию узды, и закрепление удил с добавочными звеньями производилось также с применением псалиев.

Таким образом, налицо явное недоразумение с отнесением этих предметов к псалиям, тем более, что и сам автор через страницу рассматривает ту же самую серию предметов как крепившихся на подпруге упряжной лошади деталей «с целью облегчения управления при поворотах» ¹⁸. Вообще устройство узды с удилами жесткого типа хорошо изучено и определены ее различные территориальные и хронологические варианты ¹⁹. Тот факт, что ни в одном из известных вариантов узды нет места аналогичным или сходным предметам, является достаточным аргументом, отрицающим их связь с системой управления верховым конем. Правда, в гальштатское время, если соответствует действительности реконструкция Г. Коссака, крупные кольца применялись как промежуточное звено, соединяющее удила с отростком нащечного ремня и поводом ²⁰. Возможное применение с этой целью рассматриваемых нами предметов маловероятно, поскольку муфты, сильно выступающие с тыльной стороны изделия, неизбежно травмировали бы щеку лошади.

Подобных предметов нет и в системе закрепления седла. Мы не располагаем сведениями о седлах киммерийского времени. У скифов и савроматов, по мнению К. Ф. Смирнова, были распространены мягкие седла подушечного типа. Но савроматские подпружные пряжки, применяемые при седловке, — крупные желобчатые кольца с кнопкой и выступами, конструктивно отличаются от рассматриваемых нами находок ²¹. Седельная сбруя алтайских племен скифского времени, хорошо известная по пазырыкским находкам, также не содержит сходных или конструктивно близких предметов ²².

Наиболее трудно разрешимым вопросом является реконструкция упряжи ездовой лошади древности. Обстоятельно изучено устройство повозок, главным образом колесниц, и прослежено развитие их различных типов в разных странах. Материалом для классификации послужили в основном многочисленные изображения на каменных рельефах, сосудах и других предметах, а также глиняные модели и в меньшей степени непосредственные археологические находки. Изучение же способов запряжки и особенно конструкции элементов упряжи значительно затруднено, поскольку изображения, как правило, передают лишь основные детали. Насколько можно судить, в древности применялась легкая шорковая упряжь без шлей, но с подпружным ремнем. Холочный ремень при этом соединялся иногда с помощью колец, с крыльями легкого ярма, закрепленного на конце изогнутого дышла. На перекрестье грудного и холочного ремней располагалась петля или кольцо для закрепления постромки, идущей от верхней части переда повозки ²³. Такое расположение постромки служило, по-видимому, помимо передачи тяги и для удержания лошади от уноса в сторону. При этом угол наклона постромки был близок оптимальному, позволяющему максимально использовать тяговое усилие лошади ²⁴. В меньшей степени при этом тяга осуществлялась через ярмо и дышло, которые служили в основном для изменения направления движения повозки и облегчали ее торможение или «осаживание» лошадей. В целях облегчения управления вожжи разбирались на правые и левые и продевались через металлические кольца, укрепленные на дышле или ярме и реже на холковом ремне шорки ²⁵. Самые древние кольца для продевания вожжей известны по находкам в Уре ²⁶. Их конструкция и место в системе упряжи, судя по более поздним находкам, с течением времени не претерпели существенных изменений ²⁷. Рассматриваемые нами предметы, по-видимому, не могли быть применены для этих целей, поскольку кольцо располагается в одной плоскости с пуговицей.

Характеристика потертостей изделий Аксайского клада, в частности места износа внутренней стороны муфты, предполагает закрепление предмета в вертикальном положении кольцом кверху и без постоянного натяжения между муфтой и кольцом. С учетом этого обстоятельства наиболее вероятно использование этих изделий для скрепления упряжи с ярмом, т. е. в качестве предмета, известного по древнегреческой терминологии под названием antyx ²⁸. Значительные нагрузки на эту часть упряжи возникали, видимо, лишь при крутых поворотах, резком торможении или быстром передвижении по пересеченной местности, что, вероятно, и влекло иногда поломку деталей скрепления. Характер износа изделий Аксайского клада, с одной стороны, и облом муфт, с другой, наиболее соответствуют, на наш взгляд, предположению о применении их в качестве antyx’a.

Позитивное решение поставленного нами вопроса о применении в начале I тысячелетия до н. э. лошади в запряжке основано лишь на предположении о вероятном месте рассмотренных предметов в системе древней упряжи. Как оригинальный вариант удил — двухкольчатый, так и детали упряжи могут иметь своеобразный облик, выработанный племенами, обитавшими на территории, границы которой очерчиваются ареалом удил кобанского типа. Вместе с тем неоднократные находки парных конских погребений эпохи бронзы ²⁹ — несомненное свидетельство применения упряжной лошади в конце II — начале I тысячелетия до н. э. ³⁰ Поэтому правомерна, на наш взгляд, при интерпретации назначения рассмотренных деталей снаряжения коня (пуговиц, сочлененных с кольцом) постановка вопроса о применении повозок в VIII—VII вв. до н. э. Были ли это четырехколесные повозки, типа открытых в докельтских княжеских могилах, или боевые колесницы, аналогичные колесницам Переднего Востока, — вопрос остается открытым.

К содержанию 112-го выпуска Кратких сообщений Института археологии