Р. М. Масов, В. А. Ранов. Жизнь, отданная археологии // Древние цивилизации Евразии : история и культура: материалы Междунар. науч. конф., посвящ. 75-летию Б. А. Литвинского (Москва, 14–16 окт. 1998 г.) / РАН, Ин-т востоковедения. – М., 2001. – С. 49–60.
Известный исследователь древностей Индии Х.Д. Санкалия в свое время написал автобиографическую книгу «Рожденный для археологии» [Sankalia 1978]. Можно не сомневаться ни минуты, что наш юбиляр был бы выдающимся химиком, физиком или биологом и обязательно достиг бы больших высот во всех сферах науки. Б.А.Литвинский самой природой как бы запрограммирован на большой успех в жизни, а судьба выбрала для него прекрасное, романтическое поле деятельности — археологию. Так что, по всей вероятности, он, как и Х.Д. Санкалия, был рожден именно для археологии.
Прожить три четверти века, пережив войну, в самом пекле которой он побывал, командуя взводом автоматчиков и закончив ее ранением на Одере (о его ратном подвиге свидетельствует самая «окопная» награда — орден Красной Звезды и медали), трудный в материальном отношении восстановительный период, перестройку, и при этом сохранить свежесть мысли, энтузиазм, неиссякаемый интерес к своей науке, способность, несмотря на преклонный возраст, работать по 12-16 часов в сутки — это уже само по себе выдающееся достижение, можно сказать, жизненный подвиг. И недаром он удостоен самых высоких степеней и научных званий. К своему юбилею Б.А. Литвинский — академик Академии наук Республики Таджикистан, действительный член Российской Академии естественных наук, иностранный член Академии Национале дей Линчеи в Италии, которая была образована еще в начале XVII в., член многих редколлегий самых престижных мировых журналов и энциклопедий. А научный стаж профессора Б.А. Литвинского насчитывает более 50 лет.
И все эти годы отданы им беззаветному служению среднеазиатской, а позднее уже центральноазиатской (в широком смысле) археологии, широкому спектру исторических и культурных связей Центральной Азии с окружающими странами. Археология Индии, Ирана, Афганистана, Синьцзяна, Ближнего Востока и эллинистического мира так же хорошо знакома ему, как материалы собственных раскопок. Ла и не только археология. Фундаментальностью отличаются его знания в области лингвистики, этногенеза, антропологии и этнографии. И если в начале научной карьеры Б.А. Литвинского его кругозор в известной степени ограничивался среднеазиатскими аналогиями, то в дальнейшем, в процессе его созревания как ученого, пришла способность видеть ту или иную историческую проблему в целом, в ее временной динамике с полным пониманием значения того или иного исторического события в длинной череде лет. Особое место в деятельности этого выдающегося ученого всегда занимал Таджикистан, которому отдано 20 лет его неутомимой научной деятельности (1951-1971). Но это только, так сказать, формальное время жизни ученого в Душанбе, а фактически Таджикистан постоянно продолжает находиться в сфере его научных интересов, и это человек, который всегда держит руку на пульсе археологии нашей республики.
В 1951 г. была создана Академия наук Таджикистана, и с самого начала ее деятельности по предложению двух выдающихся востоковедов того времени — Б.Г. Гафурова и А.А. Семенова — сектор археологии возглавил совсем молодой, еше не перешагнувший рубеж тридцатилетия, кандидат исторических наук Борис Анатольевич Литвинский. С полным правом мы можем назвать его создателем археологии Таджикистана, поскольку все предыдущие исследования на территории нашей республики проводились ленинградскими учеными, начавшими свою плодотворную деятельность сразу после окончания второй мировой войны, в 1946 г. Но это были работы, сосредоточенные лишь в двух пунктах — в Пенджикенте и Кобадиане и в небольшой степени на Памире, так что перед молодым ученым лежала целая страна, ждущая своего исследователя. О некоторых памятниках, таких, как знаменитый в дальнейшем Хульбук, было известно, но большинство районов республики еще не было тронуто лопатой археолога. Перед молодым ученым лежала почти не изученная с этой точки зрения страна, и ему страстно хотелось работать, чтобы поскорее сбросить покровы таинственности с самых древних, покрытых вековой пылью археологических памятников.
И это было действительно начало. В сентябре 1951 г., когда ныне знаменитый археолог выехал в свою первую на территории Таджикистана экспедицию, его сопровождали всего два участника работ: жена, уже известный среднеазиатский археолог и нумизмат, кандидат исторических наук Е.А. Давидович (сейчас заслуженный деятель науки Таджикистана) и студент второго курса исторического факультета Таджикского университета В.А. Ранов, ныне главный научный сотрудник Института истории, археологии и этнографии им. А. Дониша. А перед началом перестройки, приведшей таджикскую археологию почти к полному уничтожению, отдел археологии состоял из 23 сотрудников, из которых два имели степень доктора исторических наук и четверо — кандидата исторических наук. Каждый полевой сезон за ворота института выезжало 12-13 археологических отрядов, охватывавших своими исследованиями всю территорию Таджикистана — от поднятых на заоблачную высоту межгорных долин Восточного Памира до опаленных нестерпимым летним солнцем приамударьинских песков. Археологи института буквально вгрызались в невероятную толщу веков, год за годом раскрывая прошлое таджикского народа, начиная от каменного века вплоть до позднего средневековья. Южно-Таджикская археологическая экспедиция, организованная по инициативе Б.А. Литвинского, стала его любимым детищем, которому он отдал много душевных и физических сил. Сейчас на территории совсем недавно охваченного военными конфликтами многострадального Таджикистана ЮТАЭ продолжает археологические исследования. Через всю эту череду лет длиной в целую человеческую жизнь таджикская археология прошла под руководством Б.А. Литвинского, который более двух десятилетий не только лично возглавлял полевые работы, но и помогал другим археологам — начальникам отрядов правильно оценить добытый материал и подготовить его к публикации.
Полевые работы сотрудников сектора археологии, руководимого Б.А. Литвинским, а затем его учеником В.А. Рановым, проводились с большим энтузиазмом и на высоком уровне ответственности.
В неопубликованной, к большому сожалению, рукописи, посвященной своему творческому пути, Б.А. Литвинский вспоминает о начальных годах своей археологической деятельности в Таджикистане следующим образом: «Денег для исследований выделялось очень мало, старые разбитые машины рейсовых автобаз, которые водили лихие, часто презирающие всякие правила дорожного движения шоферы, ломались буквально на каждом десятке километров, автомобильные дороги во многие районы только прокладывались, и в лучшем случае ездить приходилось по щебенке (дорога от Душанбе до Куляба занимала два дня!), а в худшем — машина с трудом разворачивалась на рискованном витке узких перевалов. Ведомые своими начальниками, близкие к ним по возрасту, сотрудники археологических отрядов не думали ни об отдыхе, ни о минимальном комфорте».
Действительно, с полным правом это время можно назвать «героическим периодом» таджикской археологии. Работали всегда полный световой день, нарушая все советские трудовые законодательства, о выходных днях (даже об одном!) никто и мечтать не мог. Старались использовать буквально каждую минуту для работы, а «банный день» всегда вызывал головную боль у начальника отряда, неизменно видевшего в нем неоправданную трату времени. С восторгом познавали участники экспедиций замечательную страну — Таджикистан, тогда еще во многом сохранявшую условия старого быта. Так, в 1952 г. археологи работали в удивительно красивой и в то время почти нетронутой современной цивилизацией долине р. Ниоб в Даштиджумском районе, и там практически не было фаянсовой покупной посуды, ее делали из глины старые женщины, расписывая по поверхности красивыми узорами.
Приходили и первые открытия, заполнявшие еше пустые страницы древней истории таджиков: Хульбук, Кухна-Кала, сакские курганы на Памире, с каждым годом накапливались все новые и новые материалы. Выезда на полевые работы ждали как большого праздника.
В таком ритме трудились вместе с Б.А. Литвинским и его первые ученики — Э.Г. Гулямова, Т.И. Зеймаль, В.А. Ранов, а затем появилась и вторая генерация таджикских археологов, прошедших замечательную школу прекрасного педагога и внимательного старшего товарища, — А.А. Абдуллаев, А.Д. Бабаев, Х. Мухитдинов, Л.Т. Пьянкова, В.С. Соловьев и другие. Трое из них — А.Л. Бабаев, В.А.Ранов и В.С. Соловьев — ныне доктора наук, а много работавший с Б.А. Литвинским в экспедициях Ю.Я. Якубов — чл.-кор. АН Республики Таджикистан. Каждый из них нашел свою научную нишу благодаря советам и помощи Б.А. Литвинского.
Остановимся лишь на некоторых раскопках, которыми руководил Б.А. Литвинский. Первыми работами, проведенными в Таджикистане, были раскопки замка Калаи Боло (Замурад Шах) в Исфаринском районе, которые ученый провел вместе с Е.А. Давидович. К сожалению, величественные остатки этого замка, который вполне бы мог стать туристической достопримечательностью Таджикистана, были срыты каким-то рьяным администратором, решившимся за счет этого замечательного памятника увеличить сельскохозяйственные угодья. Замок пережил много исторических периодов, возможно начиная с кушанского времени, его архитектурные конструкции указывают, что современный вид он приобрел в I-VIII вв., а наибольшее количество материала осталось от X-XII вв. Среди находок с Калаи-Боло особо знаменита люстровая чаша иранского происхождения, на дне которой изображено фантастическое существо с человеческим лицом. Во время раскопок произошел небольшой казус, которыми так богата археологическая практика. Начальник отряда назначил премию за каждую найденную рабочим монету — 25 руб., в то время сумму для простого человека значительную (платил начальник из своего кармана). И все шло хорошо, рабочие старательно просматривали вынутую при раскопках землю, и редкие находки монет сопровождались веселыми возгласами. Причем радовались все: археологи, удачливый находчик и за компанию все остальные. И вдруг один из рабочих наткнулся на… монетный клад, в котором было много десятков монет! О выплате такой суммы не могло быть и речи, она превышала всю смету экспедиции! Возник серьезный конфликт, уладить который удалось с большими трудностями дипломатическим путем. Больше Б.А. Литвинский подобных премий никогда не назначал!
В 1954-1956 гг. Б.А. Литвинский руководил масштабными работами по изучению памятников эпохи бронзы и раннего железа в пустыне Кайрак-Кум — удивительном кусочке настоящей среднеазиатской пустыни, протянувшемся по правому берегу Сыр-Дарьи от современного Худжанда до Канибадама и ныне почти полностью скрытом водами Кайраккумского водохранилища. Трудности, с которыми столкнулись археологи, здесь были значительными. Иссушающая жара, сильные ветры, подымавшие с окружающих барханов тучи пыли, огромные пауки-фаланги, бегавшие по палатке и непостижимым образом забиравшиеся в завязанные рюкзаки, невероятное количество комаров по вечерам и многое другое, что требовало большого физического напряжения, а иногда и незаурядного мужества. Разведочный отряд в составе Э.Г. Гулямовой и В.А. Ранова в поисках новых поселений преодолел пешим ходом более 700 км по пустыне. Результаты работ были впечатляющими: в западной части Ферганы был открыт ранее неизвестный очаг обитания степных племен эпохи бронзы, одно из первых свидетельств миграций легендарных «ариев» из северных степей в Среднюю Азию. Работа в Кайрак-Кумах создала прекрасную возможность для изучения истории индоиранских племен эпохи бронзы и непосредственно в Таджикистане. Подобная тематика волновала ученого всегда, и этот интерес нашел отражение в его исследованиях вахшской культуры эпохи бронзового века в низовьях рек Вахш и Кызылсу в 1961-1967 гг., которые он проводил вместе со своими учениками Л.Т. Пьянковой и Х.Ю. Мухитдиновым. Нужно сказать, что именно исследования Б.А. Литвинского легли в основу концепции раздела, посвященного арийской проблеме в книге Б.Г. Гафурова.
Конец 50-х годов застает Б.А. Литвинского на Восточном Памире. Казалось, что после работы в Кайрак-Кумах больших физических нагрузок Б.А. Литвинскому и его сотрудникам переживать не придется, но дело в том, что Памир тоже «не подарок», особенно когда приходится раскапывать курганы на высоте 4000 и более метров над уровнем моря. И если на берегах Сыр-Дарьи археологи изнывали от жары, то на Восточном Памире немало пришлось пострадать от леденящих ветров и холода, когда даже в палатке вода в чайнике превращалась в лед. Но итоги раскопок полностью окупили все трудности. Б.А. Литвинский написал одну из самых значительных своих книг, посвященную истории памирских саков, кочевых племен индоиранского происхождения, населявших север Средней Азии во второй половине I тысячелетия до н.э. Он убедительно показал, что памятники памирских саков — это следы переселений сакских племен из Средней Азии в Индию, где они и образовали знаменитое «ведическое» общество и идеологию, во многом лежащую в основе современной индуистской религии.
Заметное место в мировой буддологии заняли знаменитые теперь раскопки буддийского монастыря Аджина-Тепа, замечательного памятника раннего средневековья, расположенного недалеко от города Курган-Тюбе. Они продолжались практически без перерыва 15 лет (1960-1975), и монастырь был раскопан полностью — до последней комнаты! Нужно сказать, что это уникальный случай в археологии азиатских стран, обычно раскопкам подвергается лишь храмовая половина, да и то, как правило, не полностью, тогда как кельи монахов и другие постройки монастырской половины остаются нераскопанными. Теперь, после раскопок Б.А. Литвинского и его аспирантки Т.И. Зеймаль (ныне заместитель заведующего Отделом Востока Государственного Эрмитажа), можно полностью реконструировать архитектуру этого монастыря, в котором, повторяя классические каноны религиозной структуры буддизма, в строительных приемах хорошо прослеживается местная традиция. Особенное место в раскопках Аджина-Тепа занимала реставрация найденных в процессе работы религиозных реликвий, фрагментов настенной живописи и многих остатков скульптуры. Она производилась как бригадой реставраторов Эрмитажа, так и группой местных реставраторов, для которых работа на Аджина-Тепа была прекрасной школой. И именно их самоотверженная работа помогла сохранить удивительные шедевры искусства раннего средневековья. Лучшие находки из Аджина-Тепа демонстрировались на международных выставках в Санкт-Петербурге, Германии, Швейцарии, Японии. Можно добавить, что именно в Таджикистане была найдена самая большая в мире глиняная скульптура «Будда в нирване», которая с постаментом имеет 14 м в длину. Вот как описывают авторы монографии об Аджина-Тепа часть церемонии посещения храма верующими: «Слышались звуки музыки и пения — ими сопровождалась церемония pradaksina. И на совершающих обход взирали со сводчатого потолка слабо видные, но тем не менее внушавшие благоговейное уважение изображения сидящих рядами, один над другим, сотен будд. Они сопровождали процессию все время, царили над ней, исчезая во мраке бесконечности в верхней части свода. Наконец процессия достигала помещения, где лежал „Будда в нирване“. Между стеной и постаментом оставалось узкое про¬странство. Здесь проходили по одному. Свет светильника ярко освещал небольшие части гигантской скульптуры. Нетрудно представить, что она производила глубокое впечатление на верующих» [Литвинский, Зеймаль 1971, с. 135]. Можно смело сказать, что, как и знаменитый буддийский монастырь Кара-Тепе около Термеза, памятник, раскопанный Б.А. Литвинским, лег в основу наших представлений о распространении и характере буддизма в Средней Азии. Чуть позднее Б.А. Литвинским был изучен небольшой, но очень интересный буддийский храм на городище Калаи-Кафирниган недалеко от Душанбе. Этот храм прославился фрагментом настенной живописи, на которой, как и на фресках Аджина-Тепа, изображена процессия донаторов, несущих цветы. Имеются здесь и скульптурные произведения. Под общим руководством Б.А. Литвинского его ученица Т.И. Зеймаль раскопала остатки буддийского монастыря Уштур-Мулло в низовьях Кафирнигана.
Нами упомянуты только главные, самые важные раскопки Б.А. Литвинского. А было еще много других открытий, много разведочных маршрутов. Даже простое их перечисление составит внушительный список. Это и изучение древних рудников в Зирабулакских и Зиядинских горах Узбекистана, которому, кстати, посвящена первая печатная публикация из многих сотен последующих. И работы на Старой Нисе в Туркмении, всемирно известном памятнике, где будущий академик познавал азы археологических полевых исследований. Разведки и раскопки средневековых поселений в области Нисы стали темой его кандидатской диссертации. Он один из первых исследователей замечательных первобытных памятников Туркмении, автор раскопок, проведенных в 1949-1950 гг. на памятнике эпохи энеолита и бронзы Намазга-депе, который впоследствии лег в основу стратиграфии этих эпох на юге Средней Азии. Много времени отобрало широко задуманное обследование многих районов Кулябской, Курган- Тюбинской и Ленинабадской областей. Приходится только сожалеть, что задуманная тогда археологическая карта Таджикистана так и не была выполнена. В 1952-1953 гт. был проведен учет 30-километровой зоны между городищем Хульбук (кишлак Курбаншаид) и городом Куляб, на этом сравнительно небольшом участке находилось 150 археологических объектов, в 80-х же годах археологи вновь вернулись к составлению археологической карты, зафиксировав только шесть. Индустриализация сельского хозяйства, коренным образом изменившая вид республики, превратила ее в процветающий край с высокоинтенсивным хлопководством, вместе с тем нанесла непоправимый урон историческим памятникам. В погоне за новыми гектарами для хлопковых полей стальные ножи мощных машин безжалостно снесли с лица земли сотни тепе, и трудно себе представить, сколько замечательных памятников истории таджикского народа исчезли без всякого их изучения. Проблема, связанная с археологической картой, правильно поставленная Б.А. Литвинским, до сих пор еще не разрешена. Пока опубликован только один том и 7 выпусков подготовлено к печати, однако из-за тяжелого финансового положения опубликовать их нет возможности.
Не менее важной была работа с могильниками кочевников в Ворухе, и очень большое и интересное предприятие — раскопки знаменитых «муг-хона», или курумов, своеобразных курганов кочевников, имеющих вид кучи камней, среди которых иногда попадаются и целые, необрушившиеся курганы, которые имели вид каменных округлых домиков с оригинально построенным куполом. Надо сказать, что работа в курумах была не из приятных и требовала определенного мужества — в отдельных курумах камни угрожающе нависали над головами раскопщиков, а времени на то, чтобы их убирать, не хватало. Расположены эти курумы в жарких каменистых предгорьях Кураминского хребта, и легко себе представить, что работать в каменном ящике было сродни работе вблизи доменной печи. Возраст этих сооружений определяется началом I тысячелетия н.э. — V-VII вв., причем основное количество памятников этого типа относится к более позднему времени. Наверное, можно сказать здесь о своеобразном археологическом рекорде: докторская диссертация Б.А. Литвинского, посвященная памятникам кочевников Ферганы и Памира, насчитывала… 2500 страниц! И вряд ли самый придирчивый оппонент смог все их прочитать! А в итоге получилось четыре тома «Могильников Западной Ферганы», содержащих огромное количество сведений, затрагивающих разные стороны жизни ферганских кочевников: распространение курганов и курумов, особенности
погребального ритуала, подробное описание вещей, найденных в них, религиозные обычаи, связанные с данными погребениями, и многое, многое другое. Фундаментальный труд, которым будет пользоваться не одно поколение археологов!
К раскопкам могильников Б.А. Литвинский обратится еще несколько раз, организовав большие работы на античном могильнике оседлого населения — Тупхона в Гиссаре и могильниках разного временного диапазона в Бешкентской долине.
Следует остановиться и на раскопках памятника Тепаи-Шах в низовьях Кафирнигана, которые принесли интересные материалы кушанского времени и позволили реконструировать некоторые погребальные обряды, близкие к зороастрийским, что еще раз подтвердило, что зороастризм, хотя и в измененной форме, существовал в Бактрии наряду с распространенным более широко буддизмом.
Б.А. Литвинский перестал ездить на полевые работы в конце 80-х годов в связи с возрастом и ухудшением здоровья. Но он успел начать раскопки на великолепном памятнике античности — храме Тахти-Сангин, расположенном при слиянии Вахша и Пянджа, и эти раскопки под его руководством проводились сотрудником Бориса Анатольевича И.Р. Пичикяном, к сожалению оказавшимся недостаточно подготовленным для работы такого масштаба и допустившим немало ошибок при раскопках этого сложного памятника. Тем не менее вклад И.Р. Пичикяна в раскопки Тахти-Сангина значителен. И именно этим двум исследователям принадлежит честь изучения памятника, стоящего в одном ряду с такими выдающимися открытиями, как Ай-Ханум и Сурх-Кугал в Афганистане, ранний Афрасиаб и Ниса в Средней Азии, а для более позднего времени городище Лревнего Пенджикента и Аджина-Тепа. Пока на Тахти-Сангине раскопан только храм, так как известные события в Таджикистане надолго прервали там работы. И городище, которое обешает дать немало интересных открытий, еше ждет своего исследователя. Храм Окса (название совершенно точное, поскольку здесь имеется одноименная посвятительная надпись) был храмом огня, причем прекрасно сохранившимся, но в обводных коридорах в специальных ямах — ботросах хранились разнообразные вещи, которые верующие того далекого времени посвящали храму. Именно здесь и было найдено все основное богатство, прославившее этот памятник во всем мире. Это и многообразная скульптура, и резьба по слоновой кости, и вооружение, которое представлено в таком разнообразии, что с Тахти-Сангином не может сравниться ни один другой памятник греко-бактрийского времени. Раскопки Тахти-Сангина представляют собой крупнейшее событие в эллинистической археологии Востока. Теперь уже никто не сомневается, что знаменитый амударьинский клад золотых и серебряных вещей, найденный в Кобадиане в конце XIX в., происходит из Тахти-Сангина. Приведем, кстати, еше один археологический казус. В 50-е годы ленинградский археолог А.М. Мандельштам, проводивший разведки в Кобадианском районе, заложил шурф на поверхности большого холма, под которым лежали развалины ныне знаменитого храма. Пройдя несколько метров и не найдя ничего интересного, он остановил шурф… всего в полутора метрах от одной из стен главного здания храма Окса и таким образом лишил себя славы первооткрывателя одного из самых выдающихся археологических памятников всей Центральной Азии. Такими бывают удачи и неудачи археологов!
Основные этапы научной деятельности юбиляра и его неуемной творческой активности рассмотрены в нескольких специальных работах, ему посвященных [Ранов 1983; Искандаров, Ранов 1987; Ранов 1985; Масов 1996; Ранов 1996; Масов 1998], поэтому в данной статье нет нужды к ним возвращаться еще раз, но стоит сказать несколько слов о чисто человеческих качествах Б.А. Литвинского, снискавших ему глубокое уважение во всем научном мире, искреннюю признательность и любовь его учеников. Это прежде всего всеобъемлющая фанатичная в хорошем смысле этого слова преданность науке, помноженная на невероятную работоспособность. Для Б.А. Литвинского никогда не существовало ничего, кроме науки, и затруднительно даже назвать его другие увлечения, отвлекающие от основной деятельности, так сказать хобби. Хотя, конечно, хобби у него есть — это собирание научных книг, которые приходят к нему из многих стран, а его библиотеке может позавидовать не один научный институт, и не только в СНГ. Всепоглощающая страсть к познанию нового в избранной специальности, которая уже давно не специальность, а сама жизнь, умение быстро отдать в виде книги или статей весь накопленный материал — вот что всегда было главным делом всей его жизни. В среднеазиатской археологии нет другого специалиста, знающего так много об археологии, этнографии, филологии Средней Азии, который мог бы по своим знаниям сравниться с Б.А. Литвинским. Недаром не только у нас, но и за рубежом его называют «ходячей энциклопедией» — он знает буквально все. И невозможно представить весь объем помощи, которую в виде советов, ссылок на редкие издания и указаний в области различных знаний он оказал своим коллегам за долгую жизнь в науке. Их никто, и, конечно, он сам в том числе, не считал, как и огромное количество блестяще прочитанных докладов, выступлений и критических замечаний. Но мы, его современники, долгие годы работавшие плечом к плечу с ним, хорошо знаем его щедрость и открытость в оказании помощи своим коллегам, какую бы строчку в научной иерархии они ни занимали, и в этом еще одна замечательная особенность Б.А. Литвинского — он настоящий Учитель с большой буквы, строгий и щедрый, умеющий увлечь молодых людей, недавно пришедших в науку, не только романтикой археологии, но и научными проблемами, непрерывно ставя перед своими учениками посильные, но бесконечно интересные и увлекательные задачи. Все побывавшие в экспедициях с Б.А. Литвинским помнят его непринужденные, но такие интересные рассказы о выдающихся археологах прошлого и настоящего, беседы о различных научных проблемах, связанных с раскапываемым памятником или затрагивающих другие археологические направления. Это постоянное общение за обеденным столом, вечерами в «кухонной палатке» или в общей комнате временного жилья превращались для его экспедиционных спутников в настоящие циклы лекций, и остается только сожалеть, что они никогда не были записаны на магнитофон, в основном это было еше до вхождения аудиотехники в нашу жизнь. Второе, очень ценное качество юбиляра, на котором нам хотелось бы остановиться, это высокая требовательность к сотрудникам, никогда, кстати, не переступающая этические нормы. Никто из работавших с Б.А. Литвинским многие годы не помнит, чтобы он раздражался, кричал на сотрудников, говорил грубые слова. Какие бы ни создавались ситуации (а в жизни и особенно в экспедиционной практике они могли быть разными и иногда достаточно сложными), Б.А. Литвинский никогда не повышал голоса, всегда был спокойным, ровным и очень доброжелательным. Сотрудникам всегда было легко выполнять его указания, потому что они видели, что их шеф сам себя никогда не жалеет — его всегда можно было видеть пыльного и грязного, как и они сами: на раскопе, вооруженного тешой или ножом, всегда готового прийти на помощь каждому в поиске проклятой, куда-то исчезнувшей стенки, в расчистке трудного, так сказать, «дышащего на ладан» фрагмента росписи или обратившегося в прах железного ножа. Он всегда мог все объяснить, ибо в археологии для него нет секретов и он умеет не только все делать сам, но способен терпеливо, спокойно и просто объяснить самые трудные моменты этой нелегкой, подчас требующей адского терпения профессии. А как Б.А. Литвинский прекрасно производил глазомерную съемку, работу, которую может совершить далеко не каждый начальник отряда даже с большим экспедиционным стажем!
Одна из первых самостоятельных экспедиций Б.А. Литвинского была посвящена изучению оловорудных месторождений Узбекистана. Сейчас эти работы возобновила Германо-Узбекская экспедиция. Один из ее руководителей проф. Г. Парцингер (директор Евроазиатского отделения Германского археологического института) рассказывает, что участники экспедиции были поражены, с какой точностью Б.А. Литвинский произвел топографические съемки более полувека назад. Другой немецкий ученый, доктор Томас Гётцельт, пишет в своей монографии, что единственным археологическим разрезом слоев Намазга-тепе является тот, что сделан в конце 40-х годов Б.А. Литвинским, хотя археологические работы на этом памятнике продолжались после этого десятилетия. В своем выступлении на конференции, посвященной Б.А. Литвинскому, один из теперешних выдающихся мэтров среднеазиатской археологии Б.И. Маршак рассказал об интересном эпизоде. В 50-е годы он вместе с Э. Гулямовой раскопал одно из помещений дворца на городище Хульбук. Оно оказалось странным — четыре сплошные стены и ни одного проема. Раскопщики ломали голову: как жители попадали в это помещение. Приехал Б.А. Литвинский. Взял тешу и нож — и через полчаса проход был найден. О подобном эпизоде на раскопках буддийского памятника Хишт-тепе сообщает В.И. Соловьев, посетивший эти раскопки вместе с Б.А. Литвинским в 1987 г.
Далеко не каждому ученому дано, пусть он, как говорится, будет даже «семи пядей во лбу», создать свою собственную школу. Но в данном случае, без всяких скидок, Б.А. Литвинского можно назвать организатором археологии в Таджикистане. А его многочисленные ученики образуют школу Б.А. Литвинского, поскольку и методика раскопок, и правила фиксации, и описания полученного на раскопках материала, и подход к научным публикациям позаимствованы ими у своего учителя. К огромному сожалению, через два поколения, в силу обстоятельств окружающей нас жизни, приведших если не к полному развалу, то поставивших науку буквально на край пропасти, преемственность поколений прервалась. Молодежь не идет в археологию, да и не только в археологию, но и в науку вообще. И это обстоятельство не может не тревожить, ибо для создания новой школы таджикских археологов потребуются многие десятки лет.
Многое сделал для таджикской археологии Б.А. Литвинский — ее создатель и руководитель без малого 50 лет. Но и республика не оставила выдающегося ученого без внимания. Именно здесь, в Институте истории, археологии и этнографии им. А.Дониша, рос и мужал его талант. Здесь, в Душанбе, он написал свои лучшие книги, здесь из-под его пера вышло множество статей. В Душанбе он стал доктором исторических наук, профессором, заслуженным деятелем науки, членом-корреспондентом, а затем и действительным членом Таджикской академии наук. Отсюда он уезжал на свои первые международные конгрессы, отсюда осуществил первые научные командировки за рубеж. С его отъездом в Москву связь с Таджикистаном не прервалась. До того времени, пока возраст и здоровье не пресекли его всегдашнее стремление участвовать в экспедициях, он приезжал в Таджикистан на полевые работы, а после, находясь в Москве, продолжал руководить созданной им Южно-Таджикской археологической экспедицией, курировал многие направления археологии Таджикистана, неизменно помогая своим ученикам в трудные для них минуты. Его бывшие ученики — всегда желанные гости в его московской квартире, где их с неизменной теплотой встречает сам Б.А. Литвинский и его жена, друг и соратник, в прошлом великолепный археолог, а ныне всемирно известный специалист по средневековой нумизматике и истории Е.А. Давидович. Сейчас, когда пишутся эти строки, в Душанбе уже поступил сигнальный экземпляр первого тома нового издания «Истории таджикского народа». Редактором этого сложного, многопланового издания, состоящего из 750 страниц рукописи, вместе со своим учеником, членом-корреспондентом АН Таджикистана В.А. Рановым, является Б.А. Литвинский. Думается, что эту коллективную монографию с полным правом можно назвать подлинной энциклопедией древнейших страниц истории таджиков. И многие страницы этой истории написаны выдающимся археологом, историком и знатоком Средней Азии, каким является возглавивший работу по изданию этого тома Б.А. Литвинский.
Академик Б.А. Литвинский — автор более чем 400 научных и научно-популярных работ, полная библиография которых опубликована в этом сборнике. Наверное, стоит остановиться только на некоторых публикациях ученого, которые сделали эпоху в своей науке.
Это прежде всего вышедшее более тридцати лет тому назад первое издание «Истории таджикского народа» (М., 1963), организованное и подготовленое в Душанбе. Именно Б.А. Литвинскому удалось собрать для этой монографии блестящую плеяду ученых, составлявших в то время цвет отечественной науки. Б.А. Литвинский был не только одним из редакторов тома, но и главным его вдохновителем и исполнителем. Им были написаны во многом создавшие совершенно новое видение предмета такие главы, как «Бронзовый век», «Борьба народов Средней Азии против греко-македонских захватчиков», «Средняя Азия в составе селевкидского государства», «Социально-экономический строй древней Средней Азии». Б.А. Литвинский был редактором широко известной монографии академика Б.Г. Гафурова «Таджики. Древнейшая, древняя и средневековая история». И не только редактором, но и помощником, и советчиком, которому Б.Г. Гафуров выразил в предисловии свою глубокую благодарность. Роль Б.А. Литвинского в выходе в свет этого издания трудно переоценить.
В мире науки хорошо известны крупные монографии Б.А. Литвинского, отражающие важнейшие этапы исследования археологии Таджикистана, такие, как «Археологическое изучение Таджикистана советской наукой» (Сталинабад, 1954), «Древности Кайрак-Кумов» (Сталинабад, 1962), — последняя в соавторстве с А.П. Окладниковым и В.А. Рановым, но большая часть текста книги, посвященная эпохе бронзы, слабо тогда еще изученной в Средней Азии, написана Б.А. Литвинским.
Монография «Аджина-тепа», написанная совместно с Т.И. Зеймаль, издана в Москве в 1971 г. В ней опубликованы подробные результаты пятнадцатилетних раскопок замечательного буддийского храма, расположенного вблизи
г. Курган-Тюбе. Эти раскопки привели к открытию самой большой в мире глиняной скульптуры «Будда в нирване» и стали источником интересных наблюдений над особенностями буддийской архитектуры в Средней Азии. Б.А. Литвинским впервые в археологической литературе широко освещена история проникновения и развития буддизма в Средней Азии. Эту главу монографии можно рассматривать как действительное начало среднеазиатской буддологии.
Фундаментальным трудом, охватывающим многие вопросы, касающиеся распространения культуры, религии, особенностей материальной культуры памирских саков и связанной с ними «арийской проблемы», явилась книга «Древние кочевники „Крыши Мира“», изданная в Москве в 1972 г. Она получила исключительно хорошую оценку прежде всего в зарубежной прессе и до сих пор является лучшей в мировой науке книгой, посвященной памирским сакам и проблемам, с ними связанным. Можно также вспомнить и серию более поздних работ Б.А. Литвинского, посвященных религии памирских таджиков, которые являются крупным вкладом в изучение идеологии и сохранившихся до наших дней древних верований памирцев.
Вместе со своим учеником и сотрудником А.В. Седовым в 1982 и 1984 гт. Б.А. Литвинский опубликовал в Москве две важные монографии, в которых даны результаты раскопок крупнейших археологических памятников, проведенных в Южном Таджикистане под его руководством: Тепаи-шах и могильника Тупхона. В первой книге Б.А. Литвинским сделаны очень интересные экскурсы в область древних религий Средней Азии, которые являются важным вкладом в изучение этой всегда привлекающей внимание и крайне сложной проблемы. Книга, написанная Б.А. Литвинским совместно с другим его учеником, В.С. Соловьевым, посвящена средневековой культуре Тохаристана. В центре интересов авторов — городище Кафир-кала, которое являлось столицей раннесредневековой области. Публикация затрагивает широкий спектр вопросов планировки города этого времени, архитектуры, материальной культуры. Это выводит авторов на фундаментальные заключения о месте и значении Тохаристана в раннесредневековой Средней Азии. Вторая часть книги посвяшена городищу Лягман и так называемому узунскому кладу (X — начало ХIII в.). Публикация предметов клада представляет большой интерес, раскрывая приемы декоративного искусства и эпиграфики. Как всегда, в публикациях Б.А.Литвинского к исследованию привлечена обширная литература.
Нельзя не отметить выдающееся достижение Б.А. Литвинского как редактора, так и автора многих глав изданных в Москве четырех коллективных монографий об археологии нашего ближайшего восточного соседа — западной китайской провинции Синьцзян. Другой подробной работы, посвященной исключительно интересной в археологическом отношении области, в которой как в особом этническом узле переплелись истоки многих этногенетических процессов разных народов, населяющих ныне территорию Средней Азии, нет в мировой науке. Огромный труд вложен ученым в подготовку, редактирование и написание этого издания, которое называется «Восточный Туркестан в древности и раннем средневековье». К моменту написания данной статьи в свет уже вышло четыре тома, насчитывающих в совокупности более 2000 страниц. Первый том представляет собой исторический очерк, охватывающий время от каменного века до функционирования Великого Шелкового пути, второй рассматривает этнос, языки и религии, существовавшие на этой территории, третий посвящен хозяйству и материальной культуре населения Восточного Туркестана. Четвертый том посвящен архитектуре. И в каждом томе основным автором, написавшим наибольшее количество глав, является Б.А. Литвинский.
Большой резонанс вызвали раскопки античного памятника Тахти-Сангин, располагающегося на слиянии рек Пяндж и Вахш, как раз в том месте, где начинается великая река древности — Оксус, современная Амударья. Здесь были найдены замечательные предметы культа, вооружения и памятники античного искусства, относящиеся к эпохе существования на территории Таджикистана Греко-Бактрийского государства, в котором, как и в его названии, тесно переплелись традиции греческой культуры с местными. Серия статей, частично написанная совместно с И.Р. Пичикяном, опубликована в самых престижных европейских и американских журналах. Трудно переоценить значение вышедшего уже после написания этой статьи первого тома многотомного издания «Эллинистический храм Окса (Южный Таджикистан). Т. 1. Раскопки. Архитектура. Религиозная жизнь» (М., 2000), написанного вместе с И.Р. Пичикяном. Помимо высокопрофессионального описания этого замечательного греко-бактрийского религиозного памятника в монографии дан исчерпывающий обзор эволюции иранских храмов огня на огромной территории Центральной Азии и Ближнего Востока.
За свою долгую жизнь в науке Б.А.Литвинский посетил много мировых научных центров, выступая с высоких кафедр самых элитных университетов мира. Он работал в Метрополитен-музее в Нью-Йорке, Бостонском музее изящных искусств, Британском музее в Лондоне и Ашмолеанском в Оксфорде, Национальном музее в Токио, в Лувре и музее Гиме в Париже, Античном музее в Берлине, Национальном музее в Кабуле (в настоящее время, к великому сожалению, почти полностью уничтоженном) и в добром десятке других музеев. Он занимался во многих библиотеках США, Германии, Франции и Италии. Фундаментальную библиотеку Германского археологического института в Берлине он знает чуть ли не как свою собственную. Его неизменно увлекательные лекции слушали преподаватели и студенты Гарвардского, Страсбургского, Римского, Берлинского и других знаменитых университетов мира. Только самые крупные ученые удостаиваются чести прочитать лекцию в Коллеж де Франс в Париже. Большой научный и общественный резонанс имела организованная по его инициативе выставка по археологии Таджикистана, показанная в Цюрихе, Мюнхене, Риме, затем по частям во многих других музеях мира.
БИБЛИОГРАФИЯ
Искандаров, Ранов 1987— Искандаров Б.И., Ранов Б.А. Вклад Б.А.Литвинского в изучение древнего прошлого Средней Азии. Прошлое Средней Азии. Луш.
Литвинский, Зеймаль 1971 —Литвинский Б.А., Зеймаль Т.И. Аджина-Тепа. М.
Масов 1996 — Масов P.M. Предисловие. — Материалы к биобиблиографии ученых Таджикистана. Вып. 54. Луш.
Масов 1998 — Масов P.M. Выдающийся исследователь археологии Средней Азии. — Чунбиш. Луш., № 5 (15), март 1998.
Ранов 1983 — Ранов В.А. Б.А.Литвинский — исследователь археологии и древней культуры Средней Азии. — Материалы к биобиблиографии ученых Т аджики стан а. Вып. 22. Луш.
Ранов 1995 — Ранов В.А. Б.А.Литвинскому — 70. Наследие предков. Вып. 2. Луш.
Ранов 1996 — Ранов В.А. Б.А.Литвинский — археолог, историк, знаток древностей Сред¬ней Азии. — Материалы к биобиблиографии ученых Таджикистана. Вып. 54. Луш.
Sankalia 1978 — Sankalia H.D. Bom for Archaeology. New Delhi.