Косарев М.Ф. Зайберт В.Ф. Поселение Ипкуль VIII

К содержанию 147-го выпуска Кратких сообщений Института археологии

Летом 1971 г. группа сотрудников Западно-Сибирской экспедиции предприняла разведочный маршрут по озерам южнотаежного Притоболья. Цель разведки — найти микрорайон, насыщенный памятниками от каменного века до эпохи железа. Поскольку основная масса известных древних памятников таежного Притоболья сосредоточена на озерах, были намечены для обследования несколько богатых озерами мест между Тюменью и Тобольском.

Разведочный маршрут захватил в основном две группы озер — кучакскую (озера Кучак, Тангач, Мияги, Саранкуль) и ипкульскую (озера Ипкуль, Шапкуль, Байрык, Магат). Озера кучакской группы имеют хорошие боровые берега, но не проточны, поэтому рыбный промысел здесь не мог быть надежным источником существования. Местное татарское население, в хозяйстве которого рыболовство играет важную роль, вынуждено было в недавнем прошлом прокапывать многокилометровые искусственные протоки, чтобы связать эти закрытые озера с бассейном р. Иска. Эта группа озер бедна археологическими памятниками. Здесь были найдены лишь единичные черепки и одна энеолитическая стоянка со слабовыраженным культурным слоем (оз. Тангач).

У озер ипкульской группы — прекрасные боровые берега со значительным количеством материковых мысов и дюн. Через р. Иска они в многоводье сообщаются друг с другом и с обским бассейном, что обогащает их ихтиофауну. Во влажные климатические периоды связь этих озер друг с другом и с обским бассейном была, видимо, более длительной и устойчивой, чем в настоящее время. В это время озера ипкульской группы обрастали разветвленной системой многоводных проток, в результате чего здесь создавались благоприятные условия для сетевого и запорного рыболовства.

В 1972 г. на оз. Ипкуль были начаты стационарные работы. Длина озера около 7 км, ширина не превышает 3 км, общая длина береговой линии равна приблизительно 18—20 км. Памятники сосредоточены в двух местах — близ протоки, соединяющей озеро с Иской (поселения Ипкуль I—VI) и у неширокой (около 0,3—0,7 км) горловины, как бы делящей озеро на две части (поселения Ипкуль VII—XIV). Раскопы были заложены на четырех поселениях — Ипкуль I—II (близ протоки) и Ипкуль VIII—IX (у горловины). Настоящая заметка посвящена раскопкам поселения Ипкуль VIII. С топографической точки зрения поселение расположено очень неудобно — на низком (около 1 м) берегу, отделенном от озера заболоченной поймой. Видимо, выбор этого места для поселения был продиктован хорошими условиями для сетевого рыболовства. До сих пор окрестности Ипкуля VIII служат излюбленным пристанищем местных рыбаков, промышляющих сетями.

Всего было вскрыто 228 кв. м. Под дерновым слоем шел светло-коричневый суглинистый грунт (культурный слой) мощностью до 30—40 см, который лежал на светлом материковом песке, не содержавшем находок.

Жилищные ямы не обнаружены. Скорей всего люди, посещавшие это место, жили в легких наземных жилищах типа шалашей или чумов, как это бывает до сих пор у остяков, когда они занимаются летним рыболовческим промыслом по берегам рек и соров. При зачистке дна культурного слоя зафиксировано девять углубляющихся (на 10—15 см) в материк ямок ¹. Они имеют круглую в плане форму, диаметр их 20—25 см. Характер расположения этих ямок на площади раскопа не позволяет наметить какие-либо определенные контуры, которые можно было бы отождествить с древними жилищами.

Памятник содержал материалы разных эпох. Керамика энеолита, бронзового века и эпохи железа залегала в одном горизонте. Сколько-нибудь четких признаков вертикальной стратиграфии не обнаружено. Однако посуда разных типов локализовалась в ряде случаев в разных частях раскопа, т. е. залегала как бы отдельными гнездами, что подтверждает наше предположение о сезонных и, видимо, эпизодических приходах сюда небольших групп древних рыболовов.

Керамический материал поселения представлен следующими основными группами:

1. Ямочно-гребенчатая посуда со слабопрофилированной верхней частью и округлым дном (рис. 1). Орнамент покрывает всю внешнюю поверхность сосудов, включая дно. Сущность декоративной схемы заключается в однообразном чередовании ямочных поясов с рядами отпечатков трех- или четырехзубой гребенки. Ямки имеют разную форму — круглую (рис. 1, 10), треугольную (рис. 1, 1, 2, 4, 11) и овальную (рис. 1, 3, 9). Иногда поверхность сосудов при изготовлении обрабатывалась мелкой частой выбивкой, отчего появлялась шероховатость, напоминающая текстильный орнамент. Керамика этой группы, видимо, относится к эпохе раннего металла. На расположенном в 5 км поселении Ипкуль I (раскопки Западно- Сибирской экспедиции 1972 г.) она стратиграфически и планиграфически неотделима от посуды липчинского типа, которую В. Н. Чернецов датировал энеолитическим временем ².

2. Гребенчатая и гребенчато-ямочная керамика баночной формы со слегка отогнутым наружу венчиком и плоским дном (рис. 2). Орнаментирована вся боковая поверхность. Орнаментальная композиция очень проста. Обычно она заключается в монотонном заполнении стенок сосудов одинаковыми поясами из наклонных отпечатков гребенки, образующих порой горизонтальные елочные узоры. Иногда вместо гребенчатого штампа сосуд украшали рядами насечек (рис. 2, 10). В некоторых случаях орнамент состоит из чередующихся прямых и зигзаговых гребенчатых линий (рис. 2, 5). Орнаментальное поле всегда делится горизонтальными рядами ямок. Нередко ямочными вдавленнями украшали и днища сосудов (рис. 2, 7). Керамика этой группы по форме сосудов, по отдельным элементам орнамента и по характеру орнаментальной композиции очень похожа на посуду раннего этапа еловской культуры в Томско-Нарымском Приобье ³, кото¬рая появилась там в конце самусьской эпохи (около XIII в. до н. э.).

3. Керамика с хорошо выраженной шейкой, украшенная гребенчатым и фигурно-штамповым орнаментом (рис. 3, 7—5). По характеру орнаментации и отчасти по форме сосудов она напоминает керамику гамаюнско-каменогорского типа в Зауралье, которую большинство исследователей датируют самым концом эпохи бронзы или переходным временем от бронзового века к железному ⁴. Для посуды этой группы обычны крестовая орнаментация, волнистые узоры, мелкоструйчатый штамп, а также сплошные взаимопроникающие треугольные зоны, выполненные оттисками гребенки. Крестовым, мелкоструйчатым и гребенчатым штампами иногда выполнены геометрические фигуры, воспроизводящие орнаментальные мотивы андроновской эпохи — ромбы (рис. 3, 3), меандры (рис. 3, 7, 4) и др. Интересно, что на керамике рассматриваемой группы возрождаются многие ранненеолитические орнаменты — волна, сплошные взаимопроникающие треугольные зоны, отступающая техника нанесения узоров. В этой связи следует заметить, что возрождения архаичного автохтонного орнаментального комплекса в южнотаежном Притоболье происходили периодически, с почти правильным хронологическим интервалом — в эпоху раннего металла, в гамаюнско-каменогорское время и т. д. В промежутке между этими периодами почти безраздельно господствовали гребенчатый и гребенчато-ямочный орнаменты (поздний неолит, андроновская эпоха). Возможно, эти явления отражают процесс взаимодействия в Притоболье разных этнических групп.

4. Посуда железного века (рис. 3, 7—10). Сосуды хорошо профилированы, шейка отогнута наружу. В верхней части по шейке идет обычно ряд круглых ямок. В орнаменте преобладает гребенчатый штамп. Украшена, как правило, верхняя треть или верхняя половина сосуда. Чаще всего декоративное оформление состоит из одного, двух или нескольких рядов отпечатков гребенки. Иногда в верхней половине тулова нанесен зигзаговый узор (рис. 3, 7). Встречаются неорнаментированные сосуды (рис. 3, 10). Наблюдается обеднение орнамента. Эта тенденция, видимо, отражает процесс утверждения здесь лесостепных культур скифо-сарматского времени ⁵, керамика которых утрачивает орнаментальное богатство, характерное для посуды предшествующих эпох.

Инвентарь поселения многочислен и разнообразен, причем преобладают глиняные изделия. Он представлен следующими вещами.

1. Каменный наконечник стрелы листовидной формы (рис. 4, 1). Изготовлен из светлой полупрозрачной породы и обработан по всей поверхности аккуратной тонкой ретушью. Архаичность формы и тщательность обработки позволяют связать это орудие с наиболее ранним (энеолитическим) керамическим комплексом памятника.

2. Скребковидное орудие, изготовленное из светло-коричневой яшмо-видной породы (рис. 4, 2). Изделие сработано на довольно грубом отщепе путем подправки одного края некрупной крутой ретушью.

3. Обломок глиняной литейной формы кельта (рис. 4, 6). Фрагмент относится к нижней неорнаментированной части кельта, и поэтому его типолого-хронологическая идентификация невозможна.

4. Обломок литейной чаши со следами ошлакованной бронзы на внутренней поверхности (рис. 4, 72).

5. Фрагменты удлиненных глиняных изделий с «рожками» на концах (рис. 4, 3, 5). Найдено три экземпляра. Два из них покрыты довольно архаичным орнаментом в виде рядов отступающей лопаточки. Такой прием нанесения узоров был особенно характерен в энеолитическую эпоху (керамика липчинского типа), что позволяет предположительно отнести найденные изделия к периоду раннего металла. П. А. Дмитриев считал такие изделия грузилами ⁶. В 1973 г. на поселении Байрык 1б (в 25 км от Ипкуля VIII; раскопки Западно-Сибирской экспедиции) найдено скопление из 40 с лишним аналогичных глиняных поделок. Характер их расположения относительно друг друга говорит о том, что эти изделия скорей всего были грузилами для сетей. Наклонно изогнутые «рожки» на концах орудия, видимо, служили для крепления к сети.

6. Обломки глиняных биконических предметов (рис. 4, 4, 7). Встречено четыре экземпляра. Два из них с одного бока слегка уплощены (примяты) и напоминают по форме глиняные «утюжки» (рис. 4, 4, 7). Подобные изделия в Притоболье обычно находят вместе с орудиями рыболовческого промысла, и можно предполагать, что они являлись конструктивной деталью каких-то рыболовных снастей. П. А. Дмитриев интерпретировал находки этого типа как грузила ⁷.

7. Удлиненные глиняные стержни (рис. 4, 8—11). Всего их найдено здесь 30 экземпляров, в том числе 17 целых. С торцов они слегка расширены путем сдавливания еще сырого изделия с обеих сторон кончиками пальцев. П. А. Дмитриев считал, что эти глиняные предметы также служили грузилами ⁸. Основная масса этих орудий была сосредоточена на участке раскопа, непосредственно примыкавшем к береговой кромке. Их стандартный характер и «серийность» изготовления дают основание предполагать, что это были грузила для сетей или неводов. По всей вероятности, их можно считать одним из самых ранних типов глиняных грузил. Иногда их поверхность обработана псевдотекстильной выбивкой — такой же, как на найденной здесь энеолитической керамике. Подобная выбивка встречается также на биконических предметах и на удлиненных изделиях с «рожками». Это позволяет предполагать, что упомянутые предметы и грузила-стержни одновременны. Думается, что время использования всех описанных грузил (рис. 4, 3—5, 7—11) совпадает в основном с энеолитом и ранними этапами бронзового века.

8. Цилиндрические глиняные грузила со сквозными отверстиями (рис. 4, 13—17). Все они (48 экземпляров), найдены в одном квадрате, причем 44 из них лежали компактной кучкой. Видимо, здесь была брошена когда-то собранная в узел сеть. Если учесть, что грузила на сетях обычно располагаются с интервалом не более 0,5 м, то длина сети должна составлять не менее 20 м. 40 из 48 грузил имеют в боковой части по три ямочных вдавления (рис. 4, 13—15). Видимо, это какой-то магический символ или изображение тамги. Остальные 8 грузил более крупные, на них нет ямочек, но зато хорошо видны следы потертости нитяными ячейками сети (рис. 4, 16, 17). Похожие грузила с отверстиями (19) были найдены А. И. Россадович на поселении железного века Медведка близ Нижнего Тагила, причем на той же глубине (17—20 см), что и наши грузила ⁹. Правда, грузила из Медведки имеют не цилиндрическую, а скорей бочонковидную форму, но в данном случае важно не столько тождество формы, сколько одинаковый способ крепления к сети. Описанные керамические цилиндры с отверстиями представляют наиболее совершенный и рациональный тип глиняных сетевых грузил. Интересно, что точно такими грузилами пользовались до недавнего времени сибирские чалдоны при оснастке рыболовных сетей. Грузила этого типа, найденные на Ипкуле VIII, следует связывать, вероятно, с наиболее поздним керамическим комплексом этого памятника (переходное время от бронзового века к железному, железный век; рис. 3). Заметим кстати, что они были найдены на глубине 17—20 см от поверхности, тогда как грузила-стержни (рис. 4, 8—11) в большинстве своем встречены на глубине от 20 до 40 см.

Подавляющая масса орудий поселения Ипкуль VIII связана с рыболовством. Отсутствие следов зимних жилищ-землянок, возможно, говорит о том, что люди жили здесь лишь в теплое время года. Долговременные поселения неолита и бронзового века с хорошо выраженными земляночными впадинами известны, причем в значительном количестве, на других озёрах бассейна Иски. Не исключено, что в какие-то исторические эпохи постоянные поселения существовали только на озерах Шапкуль, Байрык и др., а оз. Ипкуль служило в основном летним рыболовческим угодьем.

К содержанию 147-го выпуска Кратких сообщений Института археологии