Западная Сибирь середины II — конца первой трети I тыс. до н.э.
В настоящее время на территории Западной Сибири исследование памятников этой поры идет динамично и целенаправленно с намерением через выявление археологических памятников и их общностей восстановить процессы становления и развития конкретных исторических общностей во всем многообразии проявления их экономики, общественных институтов и всех форм духовной жизни.
Дадим обзор исторических общностей или археологических культур по М.Ф. Косареву с некоторыми необходимыми на наш взгляд уточнениями (1974, 1984, 1991, 1993).
В середине II тыс. до н.э. на территории Западной Сибири проживали три большие разнообразные группы населения, проявившиеся в археологических материалах. Население, оставившее памятники:
а) с гребенчатой орнаментацией керамики;
б) с отступающе-накольчато-прочерченной орнаментацией керамики;
в) с гребенчато-ямочной орнаментацией керамики.
Эпоха бронзы (к середине II тыс. до н.э.) Западной Сибири в таежной зоне известна рядом культурных общностей или областей.
Сартыньинская культура (XVIII/XVII — XTV/XVI вв. до н.э.) на северо-западе Западно-сибирской равнины и на Северном Урале. Характерна керамикой с гребенчатыми оттисками нескольких вариантов, среди которых многочисленны геометрические узоры. Памятники — стоянки Сартынья I, II, Шеркалы XI, ХIII, Салехардская I, Малый Атлым.
Памятники гребенчато-ямочной керамики (около середины II тыс. до н.э.) в пределах северо-востока Западно-сибирской равнины и Сургутского Приобья. Они характерны круглодонными сосудами, по стенкам которых — плотные ряды крупно- и мелкозубчатых оттисков гребенки в сочетании с горизонтальными линиями из ямок. Такого типа керамика известна на Полярном Урале и Печоре. Среди других памятников надо отметить группу поселений на реке Вах, где открыты и жилища-полуземлянки прямоугольных очертаний.
Степановская группа памятников (вторая и третья четверти II тыс. до н.э.) в пределах Обь-Иртышья (между Средним Прииртышьем и Томско-Нарымским Приобьем) известна по поселениям Ямсыса VI, ХII, Окунево VI, X, Хутор-Бор I, Тух-Эмтор IV, Тух-Сигат I, II, IV, Малгет и могильниками Степановский, возможно, Окуневский V, VII.
Известны два типа поселений: летние и зимние. Население, видимо, знало (помимо занятий охотой и рыбной ловлей) скотоводство (разводили лошадь).
Самусьская культура (XV — ХII вв. до н.э.), в пределах Томско-Чулымского и Новосибирского Приобья. В настоящее время известен ряд поселений, помимо Самусь IV, давшего название культуре: Верхний Сор, Крохалевка I, XII, Ордынское 1Б, Иня II, Заречное I и др. Культура характерна широким распространением отступающе-накольчатой орнаментации, исполняемой оттисками палочки, дощечки, гребенки. Сосуды покрыты орнаментом от венчика до дна. Выделяется группа орнаментов, исполненных той же техникой, но несущих антропо- и зооморфные сюжеты. Эта керамика, видимо, была культовой.
Самусьское население большинство орудий труда и оружие изготавливало из камня. Вместе с тем оно хорошо знало бронзолитейное производство. На Самусь IV у Томска был крупнейший бронзолитейный центр по изготовлению широкого ассортимента бронзовых топоров-кельтов, ножей, наконечников копий, украшений.
Культура интересна также большой серией антропо- и зооморфной мелкой пластики. Из камня моделированы головки медведя и человека.
Исследователи полагают, что самусьское население занималось охотой, рыболовством и собирательством. Скорее всего, было известно и скотоводство: найдены на поселении кости лошади и крупною рогатого скота. Возможно, было и земледелие.
Лесостепная часть Западной Сибири известна рядом историко-археологических общностей.
Лайская группа памятников в Среднем Зауралье и Тюменском Притоболье (XVII — XVI вв. до н.э.) представлена только по поселениям, которым характерны плоскодонные сосуды с оттисками крупнозубой гребенки, образующей маловыразительный геометризм (стоянки Лай, Медведка, Береговая I, Папкино, Ипкуль и др.).
Коптяковская группа памятников Среднего Зауралья (XVII — XVI вв. до н.э.) представлена только поселениями, которым свойственны плоскодонные сосуды вытянутых очертаний; господствует баночная форма; орнаментированы оттисками гребенчатого штампа и ямками (поселения Коптяки V, Макуша, Разбойничий остров).
Логиновская группа в лесостепном Ишимо-Иртышье (XVII — XIII вв. до н.э.) известна по поселениям Логиновское (на Ишиме), Черноозерье IV, Саранин II, Бызовка, Окунево и др. Характерны баночные и горшковидные сосуды, покрытые оттисками отступающей палочки и прочерченными линиями. На поселении Черноозерье найдены остатки бронзолитейной мастерской.
Кротовская культура (XVIII — XIV/XIII вв. до н.э.) в лесостепном Прииртышье и соседней части Новосибирского Приобья на поселениях (Кротово, Саранин II, Черноозерье VI, Преображенка III, Венгерово II, Каргат VI и др.) исследовано более 20 жилищ. Среди них выявлены одно- и двухкамерные полуземлянки, площадью 25 — 77 кв.м, а также однокамерные землянки площадью в 90 — 160 кв.м. Очаги — в виде ям в полу.
Исследовано более 200 захоронений (Сопка II, Абрамово XI, Ордынское XI). Погребения располагались рядами, группами. Умершие уложены на спине, чаще, вытянуто, иногда скорченно.
Керамика представлена по-преимуществу баночными плоскодонными сосудами, покрытыми оттисками гребенки, иногда в сочетании с движущейся гребенкой.
Население кротовской культуры знало начала скотоводства, земледелия, но преобладали охота и рыболовство. Показательна находка на могильнике Сопка II захоронения мастера-литейщика в сопровождении литейных форм в качестве погребального инвентаря.
Елунинская культура (XVIII — XIV вв. до н.э.) в Барнаульско-Бийском Приобье известна по ряду памятников, в первую очередь поселений (Костенкова Избушка, Озерки восточные, Ляпустин Мыс, Коровья Пристань), а также по могильнику Елунинскому. Культура близка по керамике кротовской; сближает их и бронзовый инвентарь. Елунинское население хоронило умерших в грунтовых могилах, преимущественно скорченно.
В хозяйстве заметное место отводилось охоте и скотоводству. Охотились преимущественно на лося, разводили лошадь и крупный рогатый скот. Многочисленны были собаки.
Культура богата бронзовыми изделиями; есть памятники, содержащие остатки местного бронзолитейного дела.
Видное место в идеологии елунинского населения принадлежало лошади, скульптурные изображения которой известны в ряде памятников.
Ростовка, могильник (XIII — XI вв. до н.э.) у г. Омска, хорошо известен и прочно вошел в число важнейших археологических комплексов Сибири. Открыто 38 захоронений с разнообразными приемами, но общим является грунтовой характер могил, сочетающий трупоположения (на спине, вытянуто, скорченно), трупосожжения на стороне (обнаружена яма-«крематорий»). Могилы, как правило, богато снабжены каменным и бронзовым инвентарем. Обнаружены сосуды в могилах. В 19 случаях рядом с могилами найдены скопления вещей — приношения по случаю захоронения умерших. Могильник дал богатую коллекцию бронзовых изделий, которые ближе всего к сейменскому кругу бронз Волго-Камья: наконечники копий, кельты, ножи, украшения. Богат и разнообразен каменный инвентарь, и в первую очередь: наконечники стрел, дротиков, ножи, скребки и пр.
Памятники, подобные Ростовкинскому могильнику, известны в Прииртышье: Окуневский комплекс, Омская стоянка.
Степная зона Западной Сибири характеризуется в это время динамичным процессом формирования будущей андроновской культурно-исторической общности.
На Южном Урале, в Челябинской области, в последнее десятилетие ведутся широкие исследования археологических памятников петровско-синташтинской культуры (общности) (XVII — XVI вв. до н.э.). Этот район хотя и не является сибирской территорией, но поскольку события петровско-синташтинской культуры имели огромные последствия в истории Сибири, рассмотрим эту культуру хотя бы в кратком изложении.
Культура распространена в южноуральских долинах и представлена широким кругом поселений и могильников. Среди этих памятников нужно отметить городища Аркаим, Синташта, Петровка, могильники тех же названий.
Исследованные поселения имеют в плане форму круга, овала, прямоугольника или сочетания этих фигур площадью от 6 до 30 тыс. кв.м. Поселения окружены рвами и валами с деревянным частоколом по фебню вала. Иногда вместо вала — мощные стены из глинобитных блоков и бревенчатых срубов. Оборонительные сооружения имеют контрфорсы, выступы-«башни» защищающие въезды в поселок и подступы к воде.
Жилища (площадью в 25 — 130 кв.м) прямоугольны или в форме трапеции, сооружены из дерева, глины и дерна. Очаги напольные, открытые, окружены каменными выкладками. Есть очаги более сложные, у стен. В жилищах находились ямы-погреба и колодцы.
Некоторые жилища, скорее всего, имели второй этаж, может быть, типа легких построек.
Наиболее полно исследован комплекс Аркаим, который входит в систему «Страны городов». На Аркаиме сохранились два кольца оборонительных сооружений, два круга жилищ и центральная площадь. Внешняя стена располагалась по кругу, диаметром около 150 м, ширина в основании — 4 — 5 м. Вся стена состояла из бревенчатых клетей (3×4 м), забитых или залитых грунтом с добавлением извести. С внешней стороны клети были облицованы сырцовыми блоками. Блоки укладывались со дна рва и до гребня стены, имея высоту около 6 м: 1,5 — 2,5 м — глубина рва и 3,5 м — высота стен от поверхности земли за пределами рва. К этой стене внутри пристраивались жилища, внешняя стена которых нередко являлась и стеной блока оборонительного. Жилища, как правило, прилегали вплотную друг к другу. Иногда между жилищами оставались ниши: кладовые или подступы для обороны стены.
Жилища располагались строго радиально, примыкая широкой стеной к внешнему оборонительному сооружению, а длинными стенами — друг к другу. К стенке, обращенной внутрь поселка, прилегал дворик, шириной от 2 до 5 м. Он выходил к улице, от которой был отгорожен земляным или деревянным забором.
Дворики жилищ выходили на круговую улицу, шириною 5,5 — 6 м. Вдоль улицы была выкопана дренажная канава, поверх которой возводился деревянный настил-мостовая. Ровик вдоль улицы имел ширину 1,5 м при глубине 1,2 — 1,5 м. Стены канавы были облицованы деревом. Примерно через 30 м в канаве вырывались ямы большой глубины, которые пробивали слой материковой глины и достигали слоя гравия. Это были элементы хорошо продуманной ливневой канализации.
Обнаружены следы стоков воды с крыш жилищ. Часть воды собиралась в канализационный сток, а другая — в ямы — ёмкости для хранения.
Внутренняя часть сооружения, окруженная круговой улицей, имела диаметр 85 м. Она была окружена стеной в 3 — 4 м толщиной и аналогична внешней стене, но, вероятно, выше нее и строго вертикальна. К внутренней стороне этой стены примыкали торцовые стены домов центрального жилого кольца. Все жилища внутреннего круга выходили на центральную площадь, они также имели дворики, как и дома внешнего круга.
Центральная площадь, размерами 25×27 м, была хорошо выровнена, утрамбована и, вероятно, покрыта каким-то цементирующим составом. По кругу, по краю площади, горели огни, следы от которых сохранились в виде зольников.
Въезды в крепость были с четырех сторон. Был и ложный вход, рассчитанный на обман нападающих, которые в этом случае попадали в ловушку под огонь обороняющихся. Подлинные входы спланированы были таким хитроумным способом, что штурмующие крепость подвергались неоднократным нападениям обороняющихся; проникшие отряды противника могли попадать в ловушки, засады. Крепость имела, таким образом, хорошо продуманную систему обороны, что ставило Аркаим в ряд выдающихся крепостей того времени.
Поселения типа Синташты и Аркаима свидетельствуют о начальных формах урбанизации в степях. Эти поселки, густозаселенные на открытой местности, создавались в расчете на круговую оборону, без учета особенностей рельефа для стратегических целей, по заранее продуманному плану, при четкой разметке местности, а может быть, и при создании макета (Аркаим, 1995 с. 30). В соответствии с замыслом обрабатывались детали микрорельефа (ямы, всхолмления и т.п.). Они отличались от других одновременных им поселков, которые создавались по принципу линейной открытой планировки. Поселения Синташта и Аркаим создавались под действием идеи центризма. Цитадель — центр комплекса, к ней, цитадели, обращены осевые линии жилищ, улицы, входов.
Для них характерно рациональное использование пространства с четко выраженными функциональными характеристиками отдельных деталей поселка. Продумана система коммуникаций между отдельными элементами комплекса (жилыми, производственными и оборонными объектами).
Протогорода типа Аркаима и Синташты не были единичны на Южном Урале. Петровско-синташтинские обитатели представляли собою какую-то большую культурную общность. Носители памятников петровского типа, вероятно, были древними «иранцами”, а синташтинские группы — протоиндоариями.
В событиях этого региона (Южный Урал) и этого времени (Синташта, Аркаим, Петровка — XVII — XVI вв. до н.э.) лежат истоки той богатейшей истории степей Евразии, которая имеет прямое отношение к истории населения андроновской культурно-исторической общности.
В настоящее время можно считать установленным, что в конце III — первой половине II тыс. до н.э. в пределах Западного Казахстана и Южного Урала формируется так называемая петровская культура (XVII — XV вв. до н.э.). Она была одной из составных частей петровско-синташтинской общности. Помимо синташтинского комплекса, описанного выше, она включала и такие компоненты: оборонительные комплексы с остатками жертвенных захоронений животных, сосудов, а иногда и с ритуальными очагами; наличие в жилищах детских захоронений; существование автономных детских захоронений; сложение курганных захоронений; захоронения лошадей в погребальном комплексе; появление долговременных погребальных склепов. Открыты следы колес от колесниц.
Петровские памятники обильно представлены бронзовыми изделиями при бесспорном преобладании камня.
Петровское население имеет генетические связи с аборигенными группами, сложившимися на базе потомков ботайского и суртандинского населения этого региона.
На петровское время приходится в данном регионе утверждение производящей экономики: устойчивый тип комплексного скотоводческо-земледельческого хозяйства. Этот тип хозяйства стал определяющим для всей экономики степной полосы Сибири и Казахстана.
Алакульская культура (XV — XIV вв. до н.э.) сложилась на базе петровской и вначале она занимала ее «пределы». Поселки не имели четкой планировки. Жилища больших размеров (от 100 до 200 кв.м) были полуземлянками, иногда глубиною до 1,3 м. Помещения разделены на две камеры. При сооружениях использовались дерево и камень. Нередко обнаруживаются плетень, бревна, камыш. Оборонительных сооружений нет. Известны алакульские поселки Кулевчи, Явленка, Шандала, Ушкатгы.
Распространены земляные и каменные курганы. Они образуют семейные кладбища. Под насыпью известны и группы могил, и одиночные захоронения, исполненные по обряду трупоположения; позднее появляются трупосожжения. Умершие положены скорченно на правом боку. Могилы сопровождались костями овцы, лошади и коровы. Исчезли колесницы; на смену воину-колесничему приходит воин-всадник. Инвентарь: бронзовые ножи и кинжалы, вислообушные топоры, многочисленные нашивки, подвески. Сосуды плоскодонны: банки и горшки, покрытые резными зигзагами, треугольниками, по-преимуществу в верхней части сосудов.
Фёдоровская культура (XIV — XII вв. до н.э.) сложилась, скорее всего, на базе петровско-алакульского пласта культуры и в какой-то мере была синхронна алакульской. Группа населения, оставившая фёдоровские памятники, довольно быстро расселяется на восток и юго-восток. Движение фёдоровцев на восток привело к освоению огромной территории лесостепи и степи Западной Сибири (Среднее и Нижнее Прииртышье, Омское Прииртышье, Барабинская лесостепь, Верхнее Приобье, степи и долины Алтая). Фёдоровское население проникает и в пределы Хакасско-Минусинской котловины, вступая в контакты с окуневцами.
Характерно возведение небольших каркасных наземных построек и крупных прямоугольных сооружений полуземляночного типа. Первые могут быть связаны с собственно фёдоровским населением, а вторые — с алакульцами.
Могильники компактны. Состоят из нескольких курганов и оград на речных мысах и возвышенностях. Какой-либо планировки могильники не имеют. Насыпь фунтовая, окружена каменной оградкой. Там, где нет камня, оградки отсутствуют.
Погребения совершались по обряду трупосожжения, но интересно, что в могилу укладывали куклу человека с прахом сожженного на стороне.
Фёдоровские памятники интересны устойчивым набором бронзового инвентаря (ножи, кинжалы, топоры вислообушные, кельты, украшения) и оригинальными горшками и банками. Орнамент фёдоровских сосудов очень ярок. Техника выполнения орнамента — печать мелкозубчатым штампом; известны также каннелюры, ямки, лунки. Узоры, по-преимуществу, геометрические: треугольники, ромбы, зигзаговые ленты; широко бытуют меандры и фестоны треугольников.
С событиями в истории фёдоровского населения связаны радикальные перемены в истории населения лесостепной и южнотаежной части Западной Сибири. Расселение андроновцев (фёдоровцев) на восток было связано с оживленными контактами с аборигенными обитателями лесостепи и степи Западной Сибири, Алтая и Хакасско-Минусинской котловины. Но это уже другая страница истории.
В течение этого короткого времени произошли серьезные и имеющие далеко идущие исторические последствия события в пределах Западно-Сибирской равнины. Основное направление этого — формирование в южнотаежной и лесостепной полосе культур, которые включили в свой состав заметный андроновский компонент. Некоторые культурные образования этого круга можно считать вариантами фёдоровской.
Черкаскульская культура в Среднем и Южном Зауралье (XV — XII вв. до н.э.), в основном на территории, предшествующей коптяковской. Она включает в себя большой федоровский компонент.
Памятники: могильники (Березки V, Перевозный 1а), поселения (Черкаскуль II, Березки V, Перевозное I, Липовая Курья и др.). Керамика очень близка фёдоровской; известны самусьско-ростовкинские бронзовые изделия и литейные формы для них. Известно разведение крупного рогатого скота, лошадей, овец, коз, свиней. Охотились в основном на лося.
Тюменский вариант фёдоровской общности представлен поселениями (на Андреевском озере, Коптяки V, Иткуль I, Карасье озеро, Исетское озеро и др.). Верхнеобский вариант изучен по ряду могильников (Вахрушевский, Кытмановский, Нижняя Суетка и др.) и поселений (Камень, Красный Яр I, II, Ирмень I и др.).
Черноозерско-Tомский вариант включает большую фуппу памятников: Черноозерское городище и Черноозерский I могильник, Томский могильник, Еловский II.
Во всех вариантах широко бытуют фёдоровские черты. Присутствие местных элементов культуры незначительно.
Культуры, которые сформировались под мощным воздействием фёдоровцев на местное население, сейчас изучены более или менее полно. Они известны как андроноидные.
Пахомовские памятники (XII — XI вв. до н.э.) в предтаежном Тоболе Иртышье (поселения Пахомовская Пристань, Новошадрино VII, Инберень IV, могильник Черноозерье II и др. памятники) обнаруживают во многом черты сузгунской культуры. Возможно, это — ее своеобразный вариант.
Сузгунская культура в таежном Прииртышье (XII — VII вв. до н.э.) изучена по таким памятникам, как жертвенное место Сузгун II и городище Чудская гора. Характерна широким распространением классических гребенчатых орнаментов в сочетании с федоровской орнаментацией.
Еловская культура в Новосибирском (северная часть) и Томско-Нарымском Приобье (XII — X вв. до н.э.) известна по таким памятникам, как Еловское поселение, Еловский могильник на Оби и некоторые другие. Еловские памятники дают широко распространенное сочетание печатно-гребенчатой и своеобразной геометрической орнаментации.
Корчажкннская культура в Барнаульско-Бийском Приобье (XI — X вв. до н.э.) изучена по поселениям (Корчажка V, Костенкова Избушка, Фирсово XVII, Речкуново IV и др.) и могильникам (Осинки, Быковский и др.). Культура очень близка еловской, что позволяло некоторым исследователям выделять в этом районе верхнеобской вариант еловских памятников.
Таким образом, в лесостепной и степной части Западной Сибири проступает очень пестрая культурная обстановка, которая обусловлена заметными подвижками населения во второй половине II тыс. до н.э.
Огромные пространства таежной части Западной Сибири не дают такой пестрой картины. Здесь исследователи выявили по меньшей мере три больших культурных образования: тазовское в бассейне Пура, Таза и северной части Среднего Приобья, барсовское в Сургутском Приобье и северотаежное Приобье. Для памятников этих областей характерны традиционные баночные и слабо профилированные сосуды со сплошной орнаментацией по стенкам сосудов, иногда и на дне. Господствует гребенчатая печатная техника, хотя есть и отступающая палочка, и гребенка.
Андроновское время было заметным этапом серьезнейших широтных и меридианальных подвижек населения, радикально изменивших культурный облик Западной Сибири.
Период конца II тыс. до н.э. и первой половины I тыс. до н.э. (XI — VIII/VII вв. до н.э.) ознаменовался очередными крупными событиями в истории Западной Сибири.
Так, западная часть степей и лесостепей (от Иртыша до Урала) характеризуется дальнейшим развитием культур, которые генетически связаны с фёдоровской; это была многочисленная группа саргаринской (или саргаринско-алексеевской) общности. Эта общность получила широкое распространение в пределах урало-казахстанских степей. Одновременно с ней сложились также амиробатская и бегазы-дандыбаевская культурные общности. Они локализовались за пределами западносибирской степи, но оказали заметное воздействие на культуры населения Западной Сибири.
Сейчас известно около 50 саргаринско-алексеевских памятников, из них только один — могильник, остальные — поселения двух групп: крупные (10 — 30 тыс.кв.м площади) и мелкие (не более 1 тыс.кв.м). Жилища располагаются по кромке берега в один-два ряда, по принципу сочетания рядов вдоль берега с круговой планировкой и, наконец, по принципу сплошной застройки. Жилища-полуземлянки прямоугольной формы, наземные хозяйственные комплексы овальные и округлые, наземные многоугольные сооружения.
Саргаринско-алексеевское население имело высокоразвитую бронзовую индустрию, многоотраслевое скотоводческо-земледельческое хозяйство, дополненное также охотой.
Бегазы-дандыбаевская культура формируется в пределах Центрального и Восточного Казахстана, включая Южный Алтай. Известна большим числом поселений и могильников. Отличительная черта этих памятников — наличие больших захоронений, напоминающих мавзолеи, и широкое распространение кувшинообразных сосудов с богатой геометрической орнаментацией: гребенчатой и прочерченной.
Саргаринско-алексеевские и бегазы-дандыбаевские памятники свидетельствуют о крупных событиях в самом конце II тыс. и начале I тыс. до н.э. Эти две группы памятников имеют прямое отношение к сложившейся в то же время на Саяно-Алтайском нагорье карасукской культуры.
Иногда все три больших образования (саргаринско-алексеевская, бегазы-дандыбаевская и карасукская
культурные общности) объединяются в одну огромную культурную группу культур валиковой керамики. Наличие валиков, как непременная общая черта, объединяет эти общности. По-разному эти культуры сказались на судьбах населения Западной Сибири.
Под знаком воздействия этих культур, и прежде всего карасукской, на территории лесостепей и степей Западной Сибири возникают разные, своеобразные культуры.
Ирменская (X — XIII вв. до н.э.) имеет очень широкий ареал расселения, что позволяет различать несколько вариантов; по крайней мере можно говорить о четырех: томском, новосибирском, верхнеобском и иртышском. Возможно, будут выявлены и другие. Культура представлена могильниками и поселениями. Могильники курганные, содержат погребенных скорченно на левом боку и погребенных по обряду трупосожжения. Поселения долговременны, жилища большие по размерам, по-преимуществу землянки. Культура сложилась на базе предшествующей культурной основы при участии и влиянии карасукского и бегазы-дандыбаевского компонентов. Возможно, один из районов сложения бегазы-дамдыбаевской культуры находился в степях Алтая и Верхнего Иртыша, а потому участие этого населения в формировании ирменской культуры вполне объяснимо.
Межовская культура (XI/X — VIII вв. до н.э.) имеет, как и ирменская, несколько вариантов: межовский, кокшаровский, аргазинский и бархатовский, распространенные в Челябинской области, Среднем Зауралье, Среднем и Верхнем Притоболье, Петропавловском Приишимье. Культура сложилась на базе черкаскульской.
Слабее изучены культурные образования в таежной части Западной Сибири. Известно, что здесь по-прежнему обитают носители гребенчато-ямочной орнаментации, среди памятников которых выделяются атлымская, жеяхинская и лозьвинская культурные группы. Здесь наряду с ямочно-гребенчатой керамикой все шире распространяются традиции фигурно-штамповой орнаментации в виде «крестового» и «змейчатого» штампов. Возможно, население северно-таежной части Западной Сибири затем продвинулось на юг.
Период VII — VI вв. до н.э. можно назвать этапом, переходным ко времени железа. Это конец бронзового и начало раннего железного века. На западе это время представлено группой памятников баитовского (Тоболо-Ишимье), раннеиткульского (предтаежного и южнотаежного Зауралья) типов, которые знаменуют собою уже время раннего железного века.
В лесостепной полосе некоторые исследователи выделяют группу позднеирменских памятников, на Верхней Оби — раннебольшереченских; в Среднем и частично Северном Зауралье — памятники гамаюнской культуры, в предтаежном и южнотаежном Прииртышье — красноозерскую, в Новосибирском Приобье — завьяловскую, в Чулымско-Нарымском Приобье — молчановскую культуры.
Эти культурные образования завершают процессы бронзового века и оформляют облик Западной Сибири эпохи раннего железного века.
Саяно-Алтайское нагорье
Население Саяно-Алтайского нагорья в рассматриваемый период развивалось интенсивно во многих направлениях: развитие бронзолитейного дела, освоение уже внедрившихся земледелия и скотоводства, динамичные изменения в социальных отношениях, бурные этногенетические процессы. Это привело к тому, что регион существенно продвинулся в своем развитии в сравнении с соседними.
Саяно-Алтайское нагорье в середине II тыс. до н.э. характеризуется широким распространением памятников окуневской культуры (XVIII — XIII вв. до н.э.), о которой уже частично речь шла выше, но в данном случае необходимо отметить ряд фактов из истории населения Хакасско-Минусинской котловины этого времени.
Могильники окуневцев представляют собою курганы, чаще одиночные, реже состоящие из четырех насыпей. Исключение составляет могильник Черновая VIII, где открыто 14 оград-курганов. Насыпи земляные, окружены каменной прямоугольной оградой из вертикально поставленных плит или булыжника. В одной ограде-кургане от 1 до 22 могил. Могилы рассчитаны так, что умершие лежат всегда тесно. Умершего, одного или двоих, хоронили по обряду трупоположения. Отмечено особое отношение к черепу: есть захоронения отдельных черепов, захоронение умерших без черепов, захоронение черепа в могиле другого умершего, как предмета, ему принадлежащего. Умершего укладывали на спине с сильно подогнутыми ногами и вытянутыми руками.
Окуневские поселения неизвестны. Есть сведения о не совсем ясном оборонительном сооружении окуневцев на вершине горы Шишка на р. Быстрая (Вадецкая Э.Б., 1986).
Известны немногочисленные (несколько десятков), но очень интересные петроглифы с зооморфными изображениями (корова, бык) и антропоморфными личинами.
Инвентарь свидетельствует об утвердившемся бронзолитейном производстве, но каменные изделия количественно преобладают.
Хозяйство представляло собой сложный комплекс, в котором главная роль принадлежала охоте (медведь, волк, лось, косуля, марал, кабарга, соболь, лиса, сурок, выдра, рысь). Медведь был не столько объектом добычи с прагматическими целями, сколько с ритуальными: он был культовым животным. Интенсивно развивалось скотоводство. Разводились коровы, овцы, лошади. В культовых местах обнаружены захоронения шкур (с черепами и ногами) быка, барана, лошади.
Окуневцы, как и их предшественники, знали повозки (двухосные и одноосные).
Известно было и рыболовство.
Андроновская культура (XIV — XII вв. до н.э.) в Хакасско-Минусинской котловине представляется как очень заметный, но сравнительно короткий эпизод.
Эта культура (культурно-историческая общность) известна важнейшими событиями II — начала I тыс. до н.э. в степях Казахстана, южной части Сибири. В истории андроновского населения в период XIV/XIII вв. до н.э. произошли события, связанные с мощным миграционным движением на юг, юго-восток и восток из районов первоначального обитания (в пределах Южного Урала и степного Тоболо-Ишимья). Одним из таких потоков миграции было освоение андроновцами Верхнего Приобья, севера Кузнецкой котловины и севера Хакасско-Минусинской котловины. Эта часть андроновского населения обычно называется фёдоровской, в отличие от алакульцев, которые не расселялись на восток.
С движением андроновского населения на восток связано более широкое внедрение бронзолитейного производства на Саяно-Алтайском нагорье.
Памятники андроновцев в Хакасско-Минусинской котловине представлены могильниками и поселениями. Могильники находятся на берегах рек и озер. Могилы чаще всего окружены каменными плитами. Иногда такие ограды сооружались из бревен. Внутри — могилы. Ряд оградок часто образует систему, в которой 5 — 6 оградок. Могилы — в виде ям, стенки которых оформлены вертикально поставленными плитами или каменными цистами. Сверху могила перекрыта одной или двумя каменными плитами или бревенчатым накатом.
Поселения редки (сейчас известно 3 — 4 пункта). Многие из них, вероятно, давно уничтожены временем.
Инвентарь в могилах очень скуден. Оружия в могилах нет. Редки костяные наконечники стрел (застрявшие в костях человека), игольники, бронзовые шилья и иглы. Разнообразны бронзовые украшения: серьги, височные кольца (из проволоки в полтора оборота, с несходящимися концами, из согнутой пластинки). Особо интересны височные кольца с раструбом. Многочисленны бронзовые бусы из проволоки и пластинки. Есть остатки вязаных и кожаных шапочек, плетеной тесьмы, кожаной и меховой обуви, сумочек.
Посуда андроновцев известна как хозяйственная, так и парадная. Первые — плоскодонные сосуды с толстыми стенками, орнаментированы прочерченными зигзагами, «елочкой», заштрихованными треугольниками и другими фигурами. Парадная посуда — тонкостенные изящные горшки с красиво моделированными шейками и плечиками. Стенки лощеные, покрыты сложным геометрическим орнаментом, чаще всего — фестоны и меандры, исполненные мелкозубчатыми штампами.
Найдена берестяная и деревянная посуда: туески, бадейка, ложка, блюдо, чаша.
Население вело оседлый образ жизни; занималось домашним скотоводством. Разводили коров, лошадей, овец; известны были домашние козы. Лошадь была, видимо, мясным животным, но использовалась и как верховая, предназначенная для всадников.
Андроновцы сходят с исторической арены в Хакасско-Минусинской котловине в результате прихода сюда носителей другой, карасукской культуры.
Карасукская культура (XII/XI — VIII/VII вв. до н.э.), пожалуй, наиболее яркая и полно изученная культура эпохи бронзы Сибири вообще. Различают памятники собственно карасукские и каменноложские. Пока нет полной ясности, в каких отношениях они находятся друг к другу: следствие ли это генетических связей носителей той и другой группы памятников или только факт сосуществования карасукского населения с потомками населения, связанного с предшественниками карасукского, а именно, с андроновцами. Каменноложские группы памятников некоторые исследователи объединяют в лугавскую культуру, которая, скорее всего, связана генетически с последующей тагарской. Не пытаясь решить эту сложную проблему, обратим внимание на то, что в карасукский период на Саяно-Алтайском нагорье обитали группы населения: носители собственно карасукских, каменноложских (или лугавских) и позднеандроновских памятников, а также, наверное, и оставшиеся позднеокуневские; не исключено, что среди этого населения были и потомки афанасьевцев.
Возвращаясь ко времени XIII — VII вв. до н.э., обращаем внимание на ряд важнейших черт материальной культуры населения региона. Важнейшим фактом следует признать существование высоко продуктивного оседлого скотоводства пастушеского типа. Разводили крупный и мелкий рогатый скот, а также лошадей. Корова и овца разводились как молочные животные, а лошадь, наряду с быком, постепенно утрачивает мясное значение; лошадь и бык теперь запрягаются в повозки, а лошадь помимо того используется и для верховой езды. Единичны свидетельства мясной охоты (косуля, благородный олень). Нет фактов, говорящих о пушной охоте.
Инвентарь — яркое свидетельство высокого уровня горнодобывающих производств и бронзолитейного дела. Интересны и разнообразны бронзовые кинжалы: безэфесовые, со слабо намеченным перекрестьем, и
выемчатоэфесовые. Редки литые бронзовые копья с прорезной втулкой.
Ножи бронзовые образуют несколько групп: коленчатые (лезвие и рукоять находят» под гупым углом), дугообразнообушковые и прямые. Редки бронзовые кельты: пещерного типа, клиновидные. Многочисленны бронзовые иглы и шилья. Широко бытовали бронзовые бляхи, бляшки, нашивки; особо интересны лапчатые подвески.
Интересны находки кладов: Тукайский (напротив д. Тукай на левом берегу р. Жура): 44 предмета (нож, долото, зеркало, бляха, бляшка, ложечковидная подвеска и др.); Сартакский (в улусе Сартак на левом берегу Абакана): 331 предмет (нож, шилья, лапчатые подвески, бляхи, пуговицы, костяные и роговые украшения и др.).
Особый тип инвентаря — карасукская керамика: это сосуды, вылепленные ленточным способом; затем стенки тщательно проколачивали лопаточкой, колотушкой; это придавало стенкам ровную поверхность, небольшую толщину. Сосуд приобретал форму чуть сплющенного шара, иногда с уплощенным дном. Поверхность лощили до блеска, придавали ей черную, желтую или красноватую поверхность. Одну группу сосудов орнаментировали только линией из ямочек или горизонтальных желобков; другую — богатыми узорами в виде сочетаний штрихованных треугольников, ромбов, лент, образующих разнообразные и богатые композиции.
Каменноложские сосуды изготовлены небрежно, есть поддоны, формы удлиненные, яйцевидные. Орнамент беден: по венчикам — поясок из черточек, штрихованная сетка, желобки.
Для карасукских бронзовых изделий (особенно ножей и кинжалов) свойственны скульптурные изображения голов горных козлов, баранов, лосей.
Карасукское население оставило много петроглифов. Не все они надежно связаны с карасукским населением, но значительная доля их не вызывает сомнений в том, что петроглифы исполнили карасукские художники.
Происхождение карасукской культуры является до сих пор очень сложной проблемой, в самых общих чертах некоторые позиции этой проблемы можно охарактеризовать. Карасукское население является продуктом очень сложных взаимодействий автохтонного (местного) населения Хакасско-Минусинской котловины с пришлым. Местное автохтонное население ко времени появления мигрантов не было единым: это были потомки афанасьевцев, окуневцев, а незадолго проникшие сюда андроновцы. Пришельцы в Хакасско-Минусинскую котловину проникают или из районов Центральной Азии, или районов, лежащих юго-западнее Саяно- Алтайского нагорья.
Прибайкалье и Забайкалье
Этот, район представлен рядом культурных образований. Такова глазковская культура (начало — вторая половина II тыс. до н.э.). Изучена по большому кругу погребальных памятников: культура, скорее всего, генетически связана с культурами прибайкальского неолита. Высоко развиты охота, рыбная ловля, известно собирательство. Особенно своеобразен каменный инвентарь, обеспечивающий все отрасли присваивающих видов хозяйства. Интересен могильник Шумилиха, содержащий незначительное количество бронзовых изделий. Для культуры характерны пластинчатые ножи (их выделяют как особый глазковский тип ножей), рыболовные крючки. Известна мелкая антропоморфная пластика. Глазковская и окуневская культура обнаруживают некоторую близость.
В Забайкалье различаются культурные комплексы тайги и степи. Общая их черта — незначительное количество бронзовых изделий. В целом складывалось впечатление о запаздывании развития бронзового века в Забайкалье.
Помимо археологических комплексов таежного населения известны культурные образования, которые обнаруживают явственные следы земледелия и скотоводства.
Интересна культура плиточных могил, сложившаяся скорее всего на рубеже II и I тыс. до н.э. и просуществовавшая до конца I тыс. до н.э. Культура распространена была в степном Забайкалье, в Северной и Центральной Монголии. Среди памятников культуры надо отметить характерные могилы в виде каменных ящиков в степи, сгруппированных иногда в несколько десятков. Могилы тщательно ограблены. На многие сотни исследованных могил приходится только несколько, сохранивших какую-то часть погребального инвентаря и вообще первоначальный облик могил.
Интересна также дворцовская культура степей Забайкалья. Эта культура в некотором роде предшествует времени плиточных могил.
В эпоху поздней бронзы здесь получают распространение и такие памятники, как херексуры и оленные камни, основная область их, как известно, приходится на Монголию и более далекие регионы.
Во II тыс. до н.э. в Прибайкалье и Забайкалье сложилась горно-металлургическая область с рядом бронзолитейных центров.
Бассейн Лены, Таймыр
В бассейне Лены в рассматриваемое время обитали носители ымыяхтахской культуры, описанной в предшествующем разделе книги. В течение последних сотен лет ее существования заметных перемен в ее облике археологи не фиксируют. Кроме того, уже в период ымыяхтахской культуры формируется общность усть-мильской культуры, которая составляет определяющую черту региона эпохи бронзы.
Усть-мильская культура (середина II — середина I тыс. до н.э.) представлена более чем сотней памятников, поселений: Белькачи I (II слой), Сумнагин I (слои III, IV), Билир I (слой I) и ряд других. Могильники культуры неизвестны. Исследованы петроглифы на Алдане, Олёкме, Лене и Токко.
Керамика изготавливалась техникой выбивания. Сосуды круглодонны, открытого типа. Орнамент разнообразен: сочетания тонких и выдавленных гладких или рассеченных поясков-валиков. Валики наклонные, вертикальные, сочетаются с ножевидными и круглыми вдавлениями (Алексеев А.Н., 1996).
Каменные орудия (концевые скребки, подпрямоугольные и полулунные ножи, треугольные наконечники, долотовидные орудия) изготовлены тщательно, с высоким мастерством. Важнейшими следует считать находки остатков бронзолитейных мастерских на поселениях у Покровска, Якутска и Старого Сыктяха: развалы плавильных печей — горнов, обломки глиняной литейной формы, глиняные льячки, глиняные стерженьки-сердечники, используемые для отливок втульчатых изделий. Кроме названных памятников подобные находки известны на стоянках Сангара, Куллаты, Усть-Чона И, Бэрэ, Крестях 1, УстьЧара, Улахан Сегеленнях, где обнаружены плавильные горны, сопла от кузнечных мехов, а также около 20 бронзовых изделий: 4 наконечника копий, 5 мечей, 4 ножа, кельт, игла, 3 подвески и котел.
Интересны сюжеты петроглифов. Таковы мистическая сцена в виде композиции лосей (самца и самки) с писаниц у с. Тойок-Арын на Лене, изображения человека и зверей в лодке на писанице Баасынай.
Усть-мильская культура скорее всего имеет генетическую связь с предшествующей ымыяхтахской, хотя этот тезис требует доказательств.
В конце III — начале II тыс. до н.э. в Таймырском Заполярье с востока появляются носители ымыяхтахской керамики. Это хорошо прослежено по стоянкам Авылаах I, Холодная I, II. Интересно, что здесь в конце И тыс. до н.э. складывается бронзолитейный центр, где обнаружены льячки, литейные формы для кельтов, антропоморфных фигурок, а также обломок самого бронзового кельта. В мастерской Южного Таймыра отливались изделия сейминско- турбинского типа. Примечательно и то, что такие находки являются самыми северными в Азии, свидетельствующими о древнейшем бронзолитейном производстве.
Дальний Восток
Регион в эпоху середины II — первой половины I тыс. до н.э. заселен был группами обитателей, стоящих на самых разных этапах истории. Так, Приморье известно тремя культурами: маргаритовской, лидовской и синегайской.
Маргаритовская культура (середина — вторая половина II тыс. до н.э.) представлена памятниками юго-восточного Приморья: это поселения на р. Маргаритовке, Пермское, Моряк- Рыболов, Синие Скалы, имеющие долговременный характер. Некоторые из них размещались в гротах и пещерах, в частности в пещере Синие Скалы. Маргаритовское население знало примитивное скотоводство (свиноводство), возможно земледелие; занимались охотой (на копытных), рыболовством (ловили кету, горбушу, камбалу, красноперку, минтай, треску, бычков); ловили также морских моллюсков.
Примечательны свидетельства развитого бронзолитейного производства: каменные литейные двусторонние формы многоразового употребления. Отливали бронзовые зтульчатые наконечники копий, втульчатые наконечники стрел, крючки, украшения.
В первую половину I тыс. до н.э. выделяются две общности (культуры): лидовская и синегайская, которые, скорее всего, синхронны и отражают варианты культур эпохи бронзы в Приморье (Дьяков В.И., 1986, с. 210).
Памятники лидовской культуры представлены поселениями и стоянками (более 4-х десятков). Наиболее изучены Лидовка I, Благодатное III, Мыс Страшный, Моряк-Рыболов, Самарга I, Круглая долина, Сопка Булочка, Рудная Пристань (верхний слой), Усть-Зеркальная IV, Монастырка II.
Синегайские памятники изучены слабее, чем лидовские. В.И. Дьяков называет только два поселения: Харинское и Синий Гай (1986). Разумеется, число памятников этого круга расширится и скорее всего за счет выявления синегайских комплексов на поселениях лидовской культуры.
Хозяйство эпохи бронзы в Приморье можно характеризовать как ранний этап производящей экономики. Лидовское население хорошо знало мотыжное земледелие. Мотыги найдены на многих поселениях. Известны орудия и для обработки полей при уборке урожая и дальнейшей обработки зерна (жатвенные ножи), ступы, песты. Серпами служили каменные ножи со скошенными лезвиями. Ступы делались из дерева, а пест имел каменное (тяжелое) удлиненное тело, вставляемое в деревянную рукоять. В комплексе земледельческой культуры были также куранты (зернотерки). Основной земледелия являлось просо. Население, вероятно, широко пользовалось огневой системой земледелия, что рационально при отсутствии пашенных орудий, при мотыжной обработке почв. Развитие земледелия довольно быстро истощало почвы, а это понуждало население к перемене мест поселения.
Известна была и охота на изюбря, дикую козу, кабана, а также на черного медведя и других животных: маньчжурского зайца, енотовидную собаку, барсука и птиц.
Население занималось ограниченно и рыбной ловлей. Орудиями лова были сети, каменные грузила которых неоднократно обнаружены на поселениях.
Интересен факт: на поселениях лидовской и синегайской культур нет никаких следов собирательства морских моллюсков, которые в изобилии в море. Значит, население имело в достатке продукты, добываемые другими путями, и не знало навыков собирания и утилизации моллюсков. Наверное это население пришло к берегу моря из континентальных районов (Дьяков В.И., 1986).
Предполагаемый район формирования носителей лидовской культуры, вероятно, должен быть расположен в континентальной части Приморья, а также в районах Нижнего Амура и ближайших к оз. Ханка.
Бронзовый век Амура изучен очень слабо. Встречаются единичные изделия из бронзы. Более определенно можно объединить в одну культуру под названием эворонской группу памятников у одноименного озера (Эворон). Известны многочисленные тщательно обработанные каменные изделия и некоторые бронзовые предметы: рыболовный крючок, обломок ножа, двухлопастной черешковый наконечник стрелы.
Северо-Восток Азии представлен в период позднего неолита — эпохи бронзы тремя культурами.
Северо-чукотская (айно-амгуэмская, конец II — начало I тыс. до н.э.) в пределах тундры Северной Чукотки. Памятники — стоянки на оз. Чировом, на п-ове Айон, на р. Якитивеем, на р. Амгуэм. На стоянке Чировой найдена глиняная печь для копчения рыбы, ямы для хранения мяса; многочисленны каменные изделия; известна «вафельная» керамика, что сближает культуру с ымыяхтахскими памятниками.
Усть-бельская культура (конец II — начало I тыс. до н.э.) на Чукотке оставлена охотниками на дикого оленя и рыболовами. Расположение поселений — у весеннеосенних переправ оленя через реки. Многие из таких поселений имеют мощные культурные слои, что свидетельствует о длительном функционировании таких поселений.
Интереснейшим является Усть-Бельский могильник при впадении р. Белой в Анадырь. Он имел 15 низких курганов, размерами 3 — 12 м. Хоронили и по обряду трупоположения, и по обряду частичного или полного сожжения. Умершего в могиле посыпали охрой, снабжали клыками медведя, украшениями другого рода, а также множеством каменных наконечников стрел. Найдено также несколько бронзовых вещей — резцы, прямоугольное шильце.
Врангелевская культура (вторая половина II тыс. до н.э.) выделена на материалах СТОЯНКИ у Чертова озера на О. Врангеля. Характерно полное отсутствие шлифованных орудий. Известен один экземпляр однодырчатого поворотного наконечника гарпуна больших размеров, который очень близок древнейшим гарпунам земли Пира на севере Гренландии (Диков Н.Н., 1979).
Пегтымельские петроглифы (конец II — начало I тыс. до н.э.) — уникальный памятник Северо-Востока Азии. Он находится на скалах правого берега одноименной реки в 50 — 60 км южнее ее впадения в Ледовитый океан. На протяжении полукилометра в одном месте и чуть меньше по протяженности в другом открыто 104 группы силуэтных и линейных нарезных рисунков.
Рядом, на берегу и в пещере, открыты следы стоянки у сезонной переправы оленей через реку. Это, видимо, объясняет главный сюжет петроглифов: охотник в маленькой лодке поражает копьем (а может быть гарпуном) огромного оленя. Олень (не только в этом сюжете, но и в других композициях) изображался очень реалистично: это очень выразительные художественные произведения. Часты рисунки и многоместных лодок, а также маленьких лодок, типа каяков.
Много рисунков антропоморфных фигур с грибовидными силуэтами над головами. Есть фигурки пляшущих женских фигур с такими же грибовидными изображениями. Исследователи видят в этих рисунках отражение ряда интересных явлений культуры: идеи использования мухоморов как галлюценогенов, которые могли быть использованы при ритуальных действиях, а значит эти рисунки могли бьггь отражением возникающего шаманизма на Северо-Востоке, а также существующей идеи Матери-Природы, Матери-Земли, матери всего живого.