Искусство эпохи палеолита

Первые произведения древнейшего искусства на земле — изображения животных, выполненные рукой палеолитического человека, были открыты в пещерах Франции еще в начале прошлого века. В 1837 году в гроте Шаффо был найден при раскопках кусок кости ископаемого животного с резными изображениями двух оленей. Спустя 27 лет, в 1864 году Эдуард Лартэ, один из основоположников науки о первобытном прошлом человечества, обнаружил в пещере Ла-Мадлен знаменитое изображение мамонта на костяной пластинке. Оно свидетельствует, что люди палеолитической эпохи воспроизводили облик этого животного в удивительных по точности и экспрессии рисунках.

Это было настолько неожиданно, что изображение объявили подделкой ловкого фальсификатора. Понадобились открытия грандиозного скопления рисунков бизонов в Альтамирской и других пещерах, а также упорная работа археологов над стратиграфией этих пещер, чтобы существование памятников палеолитического искусства стало неоспоримым фактом. Тем не менее, вплоть до конца XIX века в науке шла борьба между теми, кто безоговорочно поверил в реальность искусства палеолита, столь неожиданно возникшего из тьмы веков и выразившегося в неожиданных по совершенству формах, и теми, кто по-прежнему упорно видел в пещерных росписях и палеолитической скульптуре подделку.

1. Орнамент на бивне мамонта из Кирилловской стоянки. Поздний палеолит.

1. Орнамент на бивне мамонта из Кирилловской стоянки. Поздний палеолит.

Вскоре после первых находок на Западе памятники палеолитического искусства были обнаружены и на территории России. Русские ученые признали их неопровержимым доказательством возникновения искусства у людей древнекаменного века.

Первоначально ограниченная только территорией Западной Европы, область распространения памятников палеолитического искусства усилиями русских археологов XIX века включила в себя огромные пространства России от Днепра до Байкала. Первые находки были сделаны в Сибири. В 1871 году при раскопках на месте строившегося в Иркутске военного госпиталя И. Д. Черский и А. Д. Чекановский собрали уникальную коллекцию древнейшей резной кости. В своем капитальном труде — первой сводной работе о каменном веке в России — крупнейший археолог того времени А. С. Уваров датировал иркутские находки эпохой палеолита и отметил важное значение их для истории древнего искусства.

Вскоре последовали другие, не менее значительные открытия. В Киеве, на Кирилловской стоянке был найден богато орнаментированный бивень мамонта (илл. 1). В Мезине на Десне (Украина) была собрана в 1909—1914 годах коллекция стилизованных скульптурных изображений птиц и обнаружен ряд изделий из кости, украшенных редким по совершенству орнаментом.

Накопление все новых и новых материалов по палеолитическому искусству с особенной энергией продолжалось после Великой Октябрьской социалистической революции. В 1928 году П. П. Ефименко открыл при раскопках в Костенках (близ Воронежа) женскую статуэтку (илл. 2), которая вызвала живейший интерес ученых в Советском Союзе и за рубежом. Затем последовали замечательные находки С. Н. Замятнина в селе Гагарине на Дону и новые, более обильные, открытия в Костенках, ставших одним из богатейших мест нахождения палеолитической скульптуры (илл. 3). В 1928 году следы палеолитического человека были обнаружены в селе Мальта на Ангаре; здесь же затем была собрана М. М. Герасимовым первоклассная коллекция художественных изделий. В 1936 и 1939 годах новые интересные находки были сделаны в Бурети на Ангаре.

Древние наскальные изображения открыты были в Мгвимеви на Кавказе и в Шишкине на Лене. Одним из самых последних значительных открытий являются пещерные рисунки, обнаруженные в Каповой пещере зоологом А. В. Рюминым и затем исследованные О. Н. Бадером. Впервые в нашей стране и в Европе за пределами Испании и Франции здесь найдены рисунки, изображающие мамонта, дикую лошадь и носорога (илл. 4).

Обнаруженные теперь почти во всех районах Европейской части СССР, в Сибири, на Кавказе и в Средней Азии художественные изделия людей того времени характеризуют различные этапы развития искусства верхнего палеолита и отчасти мезолита и дают представление о локальных художественных культурах этих эпох.

Искусство палеолитического человека не было единообразным: в различных частях Советского Союза оно развивалось своими особыми путями, с характерными художественными традициями и стилистическими чертами. Многообразие локальных групп и направлений обусловливалось естественной географической обстановкой и особенностями этнического склада и культуры людей древнейшей эпохи.

Богаче всего представлена и полнее всего известна в литературе та древняя художественная «школа» палеолитических мастеров, остатки деятельности которой найдены при раскопках поселения Костенки I, а также Авдеевского поселения. Искусство обитателей этих поселений составляет определенное и вполне законченное художественно-стилистическое единство.

Вторую ярко выраженную локальную группу представляет коллекция костяных предметов из Мезина.

2. Женская статуэтка из поселения Костенки I. Бивень мамонта. 3. Женская статуэтка из поселения Костенки I. Бивень мамонта. Поздний палеолит. Поздний палеолит.

2. Женская статуэтка из поселения Костенки I. Бивень мамонта. 3. Женская статуэтка из поселения Костенки I. Бивень мамонта. Поздний палеолит. Поздний палеолит.

4. Мамонт и лошадь. Живописное изображение на стенах Каповой пещеры. Поздний палеолит.

4. Мамонт и лошадь. Живописное изображение на стенах Каповой пещеры. Поздний палеолит.

Она отличается оригинальностью скульптурных форм, богатством и сложностью орнаментики.

Не менее своеобразно было и искусство древнейших сибирских племен. Оно четко делится на две культурно-хронологические группы. В первую, древнейшую, входят изделия из бивня мамонта, найденные в поселении у военного госпиталя в Иркутске. Им присуща простота объемных геометрических форм, в основе которых лежат шар, круг, вогнутый к середине цилиндр. Орнамент, украшающий эти предметы, строг и прост. Это линейные «пояски», подчеркивающие форму предметов. Вторая группа, типичная для находок в Мальте и Бурети, состоит из вещей совершенно иного характера. Здесь найдены наполненные отзвуками действительности, конкретные по содержанию произведения мелкой пластики, изображающие животных и людей.

Наконец, то немногое, что известно об искусстве древнейшего населения Кавказа, вероятно, позднепалеолитическом и мезолитическом (Мгвимеви, Агца, Кобыстан), показывает, что оно входило в область распространения южных племен — «каспийцев» — охотников и собирателей, которые жили иначе, чем все остальные полуоседлые и оседлые предледниковые племена Европы и Сибири, и создали иную культуру.

Здесь, на Кавказе, а также в Средней Азии господствующее положение в эпоху палеолита приобретает чисто орнаментальное искусство, хотя и тут, как мы увидим, со временем, уже при переходе к мезолиту, возникли такие замечательные по выразительности наскальные изображения, как рисунки Кобыстана и Зараутсая.

Не углубляясь в детали и в характеристику локальных вариантов палеолитического искусства на территории нашей страны, остановимся на общих его чертах.

Развитие палеолитического искусства было неразрывно связано с конкретной исторической обстановкой того отдаленного времени, когда вся жизнь древнейшего человека протекала среди иной, чем теперь, природы конца ледникового периода.

Основным условием для появления и расцвета искусства людей ледниковой эпохи было прогрессивное развитие трудовой, общественной и духовной деятельности наших далеких предков, поднявшихся около 40—30 тысяч лет назад на качественно новую ступень — человека разумного, человека кроманьонского типа, неоантропа. При этом, на первоначальном этапе развития искусства в Европе и Сибири благоприятно сказывались своеобразные природные и культурно-исторические условия, сложившиеся здесь на протяжении времени между 30 и 12 тысячами лет назад, в вюрмское время геологической схемы.

Древние обитатели Русской равнины и Сибири, подобно некоторым современным северным народам, имели в эту эпоху достаточно досуга, чтобы тратить его на художественную резьбу. В зимнее время, когда кругом бушевала пурга и лежали горы снега, эта работа могла служить им развлечением и отдыхом. В их распоряжении в изобилии был первоклассный материал для резьбы: бивни мамонтов и кости животных, а также мягкий камень, который сам «просился» в руки мастеров. Возможно, именно поэтому здесь так пышно расцвела пластика, богато представленная объемными изображениями и круглой скульптурой.

Существенное значение для развития художественной деятельности, особенно для изображения животных, имело и то, что для охотничьих племен, благодаря их образу жизни, как правило, характерны острая наблюдательность, неизменная тяга к эмпирической точности, специфическая живость рисунка и скульптуры. Никто не изображал так живо и так непосредственно диких животных, как это делали первобытные охотники. Для них глубокое знание повадок и психики животных было делом жизни и смерти, самой насущной необходимостью.

Не удивительно поэтому, что наибольшее количество произведений первобытного искусства Европы и Азии так или иначе связано с образами животных. Палеолитический художник выступает перед нами прежде всего и по преимуществу как анималист. Все его мировоззрение и художественное творчество пронизано идеями, которые рождались в результате постоянного контакта с окружающим миром природы, с миром зверей.

Первое, поистине «заглавное» место в галерее звериных образов палеолитического искусства по праву принадлежит самому крупному и могучему животному того времени — мамонту. Изображения мамонта выполнялись и в объемной пластической форме, и гравировкой на кости или рисунком краской. Фигуры мамонтов, нарисованные охрой, обнаружены, как уже говорилось, в Каповой пещере на Урале. Миниатюрные (размером 2—4 сантиметра в длину) скульптурные фигурки мамонтов, вырезанные из мягкого камня — мергеля, были найдены в Костенках (в Костенках 1 найдено десять таких фигурок, в верхнем горизонте Костенок IV — также десять, во втором слое Аносовки II — пятнадцать).

Несмотря на миниатюрные размеры этих произведений, облик мамонта передан с большой впечатляющей силой. В них ясно видно грузное туловище зверя, крупная шишковатая голова, отделенная седловидной впадиной от крутого горба над передними лопатками. Столь же четко очерчена падающая, как бы обрубленная линия спины животного.

Великолепный образец палеолитического искусства представляет и изображение мамонта, выгравированное на пластинке из бивня этого животного, найденное в Мальте. Оно неожиданным образом перекликается с лучшим в своем роде гравированным рисунком из пещеры Лa-Мадлен во Франции и во всяком случае ближе всего к нему по духу.

Изображения носорога, «вечного спутника» мамонта в эпоху палеолита, редки, может быть, потому, что он вымер или был истреблен человеком раньше мамонта. Носорог мастерски нарисован в Каповой пещере. Фигурки носорогов есть и в коллекции из Костенок I.

Среди скульптурных изделий из мергеля, собранных в Костенках I, имеются миниатюрные объемные изображения животных. Из них особенной живостью отличаются головы хищников—медведя, пещерной львицы и волка, с изумительной точностью передающие характерные особенности этих зверей. Подлинный шедевр, который смело может быть поставлен наравне с лучшими всемирно известными памятниками эпохи, представляет собой голова львицы с мощными челюстями и малень¬кими свирепыми глазками.

Иной характер и иное настроение переданы в мягко моделированной миниатюрной головке, очевидно, пещерного льва. Кровожадное животное щурит свои узкие глаза, словно жмурясь от солнца. В резкой графичной манере выполнены головы верблюдов с высокими крутыми лбами. У одного из верблюдов обозначен маленький круглый глаз. Глаз смотрит на зрителя по-верблюжьи свысока, с характерным для этого животного как бы надменным выражением.

Вся эта группа миниатюрных изображений непосредственно и живо передает не только вид животных, но и их настроение. Ее можно назвать серией этюдов, зафиксировавших облик зверей ледниковой эпохи.

На палеолитическом поселении Сунгирь, близ Владимира, обнаружены оригинальные изображения лошади, вырезанные из кусков бивня мамонта (илл. 5). В них хорошо воспроизведены общие очертания корпуса лошади, сплошь покрытого мелкими, тщательно выполнен¬ными ямками, передающими шерсть.

5. Фигурки лошадей из стоянки Сунгирь. Бивень мамонта. Поздний палеолит

5. Фигурки лошадей из стоянки Сунгирь. Бивень мамонта. Поздний палеолит

Изображение лошади имеется также среди древнейших наскальных рисунков в Каповой пещере и в селе Шишкино на Лене. В Каповой пещере изображение лошади выполнено так же, как в Альтамире: гравировкой и росписью. Сначала художник выгравировал контуры, резкими штрихами обозначил гриву и мелкой выбивкой — глаза и уши. Затем гравированный рисунок был расписан темно-желтой охрой. Лошадь имеет удлиненное туловище, маленькую голову, короткие, изогнутые, как у степных лошадей, ноги и короткий хвост.

Древнейшие изображения лошадей в Шишкине представлены двумя рисунками. Первый из них, огромного размера (2,8X 1,5 метра), целиком занимает большую пло¬скость сильно выветрившейся и растрескавшейся скалы.

Рисунок линейный, контурный, выполнен бледно-красной с лиловым оттенком краской, лежащей широкой полосой. Лошадь изображена в профиль. Ее туловище массивно, с сильно отвислым брюхом и отчетливо обозначенным выгибом спины. Шея короткая и крутая, голова маленькая. Ноги изогнуты, на передней — утрированное копыто. Хвост пышный и длинный. Близко к этому рисунку и второе изображение лошади на Шишкинских скалах. Там же имеется рисунок быка, выполненный в той же контурной манере и тем же способом — красной краской. Бык как будто застыл на ходу, вся его грузная, тяжеловесная фигура полна динамики и силы.

Особую тему в искусстве палеолита составляют образы птиц и змей. Мир птиц в искусстве палеолита полнее всего представлен в стоянках, расположенных на противоположных концах нашей страны: на Украине (в Мезине) и в Сибири (в Мальте и Бурети). Изображения различны по стилю, хотя и на юге и на севере — это объемные фигурки, вырезанные из бивня мамонта.

Есть изображения птиц и в Костенках I. Они вырезаны из мергеля, но схематичны и не идут ни в какое сравнение с удивительной по богатству и своеобразию коллекцией археологических находок из Мезина.

В Мезине найдена серия фигурок птиц (илл. 6), обнаруживающих черты, свойственные хищникам,— соколу или коршуну. У них маленькая, слегка выступающая головка, широкое короткое туловище с сильно выпуклой грудью. Хвост, длинный и расширяющийся внизу, подобный хвосту летящего сокола, изображен с подчеркнутой тщательностью. Крылья же обозначены условным приемом: они вырезаны на туловище птицы тонкими орнаментальными линиями. При взгляде сбоку создается впечатление, будто птица парит в небе, широко раскинув крылья.

6. Фигурка птицы из стоянки Мезино. Бивень мамонта. Поздний палеолит.

6. Фигурка птицы из стоянки Мезино. Бивень мамонта. Поздний палеолит.

Богатством и неожиданной сложностью отличается зигзагообразный меандровый орнамент на теле мезинских птиц. Он, должно быть, не только условно передает оперение, но имеет и более широкий смысл, связывающий образ птицы с небом, с облаками и вообще с небесной стихией (меандровый узор обычно бывает связан в этнографии с представлениями о воде и подземном мире или небе и облаках).

7. Летящая птица из стоянки Мальта. Бивень мамонта. Поздний палеолит.

7. Летящая птица из стоянки Мальта. Бивень мамонта. Поздний палеолит.

В Мальте и Бурети, в отличие от Мезина, нет ни одного изображения пернатых хищников, но зато имеется много фигурок водоплавающих птиц (илл. 7). Среди них первое место по количеству найденных произведений занимают изображения птицы, похожей на гагару — древнюю священную птицу сибирских шаманов. У птиц четко моделированная маленькая головка на длинной, напряженно вытянутой шее и короткое массивное туловище. Птицы изображены в полете.

В коллекции из Мальты есть три фигурки птиц, непохожие на все остальные. Первые две фигурки изображают утку и гуся. Утка словно плывет по воде. Гусь стоит на одной ноге, слегка вытянув вперед голову и склонив ее. Третья фигурка изображает скорее всего снежную куропатку, обитательницу тундры и лесотундры. У нее широкое плоское туловище и большая голова с острым клювом. Крылья и оперение обозначены условно рядами полулунных ямок.

Значительно реже изображений птиц в палеолитическом искусстве встречаются изображения пресмыкающихся и рыб. Изображения змей обнаружены только Мальте, на двух бляхах, которые служили украшениями-амулетами. На одной из этих пластин — три змеи с волнообразными извивающимися телами и большими, преувеличенно раздутыми стилизованными головами. В этих изображениях следует видеть первые отголоски культа змеи.

Очень схематические, орнаментализованные изобра¬жения рыб, выгравированные на кости и бивне, найдены в группе Деснинских стоянок (в Тимоновке, Су поневе и Елисеевичах), а кроме того — в пещере Сагвардижиле в Грузии.
Сюжеты палеолитического изобразительного искусства не ограничиваются миром животных. В нем представлен
и человек. Среди изображений, найденных на территории СССР, нет ни одной мужской фигуры. Зато женские статуэтки, обнаруженные в различных областях Советского Союза, принадлежат к числу лучших произведений искусства эпохи палеолита и пользуются всемирной известностью.

Изображения женщин, вырезанные из рога, бивня мамонта и мягкого камня, найдены в Костенках I, Гагарино, Авдеево, Елисеевичах, Мальте, Бурети и в Красном Яру. Всего в музеях СССР хранятся 41 целая статуэтка, 16 заготовок и 57 обломков. В большинстве эти статуэтки передают устойчивый, почти канонический в своей законченности образ обнаженной женщины, чаще всего в одной и той же позе — во весь рост, со сложенными руками. Тело передано иногда с несколько утрированными деталями, характеризующими зрелую женщину-мать: с массивными бедрами, большим отвислым животом и подчеркнутым признаком пола.

Особенно выразительны по трактовке форм обнаженного тела три статуэтки, найденные в Костенках. Это — подлинные «Венеры» древнекаменного века. Пропорции женской фигуры переданы в них правдиво и точно; детали соразмерны целому. Но главное даже не в этом, а в той особой манере, той теплоте и мягкости, с которой переданы округлые очертания торса.

Одна из этих фигур, обнаруженных в 1936 году, отличается от других палеолитических изображений женщин, найденных в Европейской части СССР и в Сибири, необычайной правдивостью в трактовке и положении рук. У большинства палеолитических статуэток руки даны очень схематично — они обычно безжизненно сложены на нижней части живота. Здесь же ясно показано, что руки покоятся под грудями и поддерживают их. Груди, выпуклые и массивные, как будто переполненные молоком, тяжело свисают на них сверху.

Палеолитические женские статуэтки из Мальты и Бурети на Ангаре явно подразделяются на две группы. В первую входят статуэтки удлиненных пропорций, с узким и длинным туловищем — астенической конституции. Во вторую — статуэтки массивных пропорций, с коротким туловищем, с намеренно утрированными поясницей и бедрами — пикнической конституции. Возможно, эти две группы соответствуют не двум типам женской фигуры, а передают образы женщин зрелого возраста и молодых, что выражает стремление древних мастеров точно фиксировать характерные черты натуры.

8. Женская статуэтка из стоянки Буреть. Бивень мамонта. Поздний палеолит.

8. Женская статуэтка из стоянки Буреть. Бивень мамонта. Поздний палеолит.

В Мальте и Бурети найдены статуэтки, у которых довольно тщательно моделировано лицо. Такова уже упоминавшаяся статуэтка из Бурети, найденная в 1936 году (илл. 8). Продолговатая голова сужена кверху. Лоб маленький и выпуклый, щеки и скулы очерчены вполне определенно, они выступают вперед. Округлый подбородок нежно моделирован. Рот не обозначен, но он угадывается, и отсутствие его не бросается в глаза. Несколько расплывшийся, мягко очерченный нос и узкие, раскосые, в виде миндалевидных углублений глаза сразу же вызывают в памяти монголоидные лица.

9. Женская статуэтка из стоянки Мальта. Бивень мамонта. Поздний палеолит.

9. Женская статуэтка из стоянки Мальта. Бивень мамонта. Поздний палеолит.

В иной манере, значительно грубее и проще, резкими отчетливыми контурами передано лице на одной из статуэток, найденных в Мальте (илл. 9), но и в нем видны те же антропологические признаки. Плоское и широкое, оно напоминает монголоидные скуластые лица на бурятских и тунгусских резных деревянных скульптурах, исполненных в XIX веке.

Мастера эпохи палеолита тщательно изображали женские головные уборы и прически. Волосы на головах статуэток, найденных в Костенках, Гагарине, в Мальте и Бурети, так же, как и у западноевропейских статуэток из Брасемпуи, Лосселя, Ментоны и Виллендорфа, расположены всегда в строгом порядке, симметрично и красиво. Эти памятники свидетельствуют, что у женщин в эпоху палеолита прически были пышными и сложными; у некоторых фигурок тщательно расчесанные волосы падают волной, они заключены, по-видимому, в мешок или сетку. У некоторых они собраны концентрическими кругами, образуя широкую шапку, или расположены зигзагообразными вертикальными полосами.

Одежда на статуэтках обыкновенно отсутствует. Но в ряде случаев имеются ее элементы и отдельные детали. Например, на четырех статуэтках ясно виден пояс в виде валика, украшенного тонкими поперечными нарезками-зубчиками, передающими орнамент или нашитые бусы. На одной статуэтке из Мальты видны резные полоски на верхней части ног. По-видимому, это набедренная повязка. На многих статуэтках из Костенок и Мальты есть изображения перевязей — лент и ожерелий. На статуэтке, найденной в Костенках в 1951 году, такая перевязь в виде узорной ленты из трех параллельных линий, пересеченных косыми надрезами, охватывает грудь. В число украшений, изображаемых на статуэтках, входят и браслеты. На руках статуэток из Мальты и из Авдеева они изображены в виде тонких поперечных черточек.

Хотя большая часть палеолитических статуэток передает обнаженную фигуру, на трех сибирских статуэтках можно видеть одежду типа мехового, шерстью наружу, комбинезона, плотно облегающего тело с головы до ног. Яснее всего такая одежда показана на статуэтке, найденной в 1936 году в Бурети: мех, из которого сшита одежда, обозначен полукруглыми ямками-насечками, расположенными правильными рядами сверху вниз, по поверхности всей фигурки; нет их лишь на лице. На голове статуэтки — меховой капор, переходящий в комбинезон. Широкий и плоский сзади, он заостряется и суживается кверху. Глубокие узкие желобки, образующие выпуклые края капора и отделяющие его от лица, передают густую, пушистую меховую кайму.

Статуэтки эпохи палеолита, очевидно, соответствуют тому, что мог видеть резчик в повседневном быту. Когда в открытых степях и тундрах, простиравшихся от Ледовитого океана до Атлантики, дул пронзительный и холодный ветер, палеолитические люди, подобно теперешним арктическим народам, должны были закутываться в плотные одежды и меха. Меховой капюшон — непременная принадлежность костюма и современных нам северных народов. Но в своих тесных жилищах люди эпохи палеолита снимали одежду и оставались обнаженными. Именно так, с абсолютной верностью натуре и изображал своих современниц палеолитический скульптор. На них оставались лишь перевязи, пояса, браслеты.

Исключительно важную область палеолитического искусства составляет орнамент. Древнейший человек щедро покрывал орнаментом разнообразные вещи, имевшие утилитарное назначение. Таковы, например, рукоятки древнейших орудий, кирок или мотыг из Костенок I, украшенные превосходно выполненным тончайшим геометрическим узором в виде параллельных поперечных полосок, орнаментальных поясков из мелких клинообразных насечек и вертикальных зигзагообразных линий,
напоминающих узор плетеной циновки. На одной из мотыг из поселения Борщево I узор из пересекающихся линий образует сплошную сетку миниатюрных ромбиков.

Примером украшения орнаментом бытовых предметов могут служить и оригинальные лопаточки из ребер животного, найденные в Костенках I и в Авдееве. Весьма вероятно, что эти загадочные изделия употреблялись, как и аналогичные по форме предметы у чукчей, эскимосов и коряков, для выбивания снега из меховых одежд. Самая любопытная деталь костенковских и авдеевских лопаточек — их фигурная рукоять в виде округлого или сердцевидного навершия, на которой попарно расположены овальные углубления или отверстия, напоминающие косые глаза животного.

В Мальте и Бурети орнаментом украшены костяные игловидные острия и шилья или булавки. У некоторых головка оформлена скульптурно, в виде шляпки, у других стержень имеет вид спирали. Оригинальны скульптурные украшения небольших шиловидных булавок из Костенок I и Авдеевского поселения. Рукояти их имеют вид тщательно моделированной ступни животного, более всего похожей на округлую и широкую ступню верблюда. В поселении Молодова V на Днестре найдены орнаментированные «жезлы начальников». Один из них украшен антропоморфной фигуркой.

Сложным и нередко тщательно выполненным орнаментом украшено множество различных обломков костяных изделий, а также обломков кости и кусков бивня, явно не имевших утилитарного назначения. Орнаментом покрывали и целые бивни мамонта. Примером может служить известный бивень из Кирилловской стоянки в Киеве. В сложных узорах, искусно на нем выгравированных, исследователи обнаруживают сходство с птицами и даже черепахой. В один ряд с этим бивнем можно поставить орнаментированные куски бивня — «чуринги» из Елисеевичей (на реке Судоети в Брянской области) и Тимоновки близ Брянска. Столь же своеобразны и загадочны различные скульптурные изделия в виде сплюснутых шаров, веретенообразных и других фигур из Иркутской стоянки и Костенок.

Совершенно исключительны по художественному оформлению лопатка и две нижние челюсти мамонта с росписью красной краской, найденные в 1954—1956 годах в Мезине. Ровная внешняя поверхность лопатки почти сплошь покрыта зигзагообразными полосками; в верхней ее части видны остатки росписи меандром. Обе челюсти расписаны таким же линейным геометрическим узором в виде параллельных прямых и зигзагообразных полос.

Палеолитическая орнаментика в Европейской части СССР и в Сибири имела прямолинейно-геометрический характер. Это, преимущественно, прямые короткие полоски-насечки, ямки; иногда, как в Мальте и Бурети, полулунные углубления. Широко распространены были зигзагообразные линии, треугольные фигуры, углы, ромбы. Комбинируя и многократно повторяя простые орнаментальные мотивы, палеолитический художник создавал иногда неожиданно сложные орнаментальные композиции. Из простых косых линий образованы ромбические сетки на «чурингах» из Елисеевичей и на мотыгах из Борщева II. Из зигзагообразных линий, расположенных параллельными рядами, созданы орнаментальные поля и зоны на мотыжках из Костенок I. Из ломаных линий и треугольников сложились, наконец, и меандровые ком¬позиции, в которых орнаментальное искусство эпохи палеолита достигло наибольшей высоты. Так, резные меандры на костяных изделиях из Мезина и Мальты по богатству и правильности узора превосходят все, что было создано человеком эпохи палеолита в области орна¬ментального искусства.

Палеолитический орнамент, на первый взгляд, может показаться настолько простым и единообразным, настолько абстрактным, что в нем бесцельно было бы искать какой-либо смысл. Однако даже самые простые орнаментальные элементы, а тем более композиции их, имеют определенное содержание и нередко означают различные предметы, образы, идеи. Например, в простых волнистых и зигзагообразных узорах можно прочесть условное изображение воды или змеи. Это ясно видно на орнаментальной пластинке-бляхе из Мальты (илл. 10, 11). На одной из ее сторон змеи переданы волнистыми линиями, на другой — змеи скручиваются в спирали-клубки.

10, 11. Бляха, орнаментированная из бивня мамонта. Мальта. Поздний палеолит.

10, 11. Бляха, орнаментированная из бивня мамонта. Мальта. Поздний палеолит.

Украшения и амулеты, имевшие, по-видимому, магический смысл, занимали важное место в жизни и в искусстве палеолитических людей. Кроме пышных причесок и шапок, они носили головные обручи, похожие на царские диадемы античного мира. Такая диадема найдена на лбу младенца, погребенного под полом одного из мальтинских жилищ. На шею младенца было надето богатое ожерелье из узорчатых бус, вырезанных из бивня мамонта. Ожерелье заканчивалось, как драгоценным кулоном, фигуркой искусно стилизованной летящей птички.

Во многих поселениях найдены и более простые украшения: диски с отверстиями, бусы, украшения из блестящих морских раковин, в том числе ископаемых, из зубов животных. Самыми популярными были клыки марала, привлекавшие людей каменного века своим блеском и белым цветом, и клыки хищников, которые, нужно думать, связаны были с магическими представлениями.

Материалом для украшений, на изготовление которых человек тратил немало усилий, кроме мамонтовой кости, служили разные цветные камни. В Мальте и Бурети из белого кальцита, до сих пор сохранившего свой блеск и прозрачность, делали бусы-пуговицы в виде брусков с желобком посередине для нанизывания. Для той же цели использовался и благородный зеленый змеевик. В Бурети уцелела настоящая мастерская, где подвергался обработке этот приятный по цвету и вязкий камень-самоцвет. В мастерской Бурети обнаружен даже миниатюрный диск с отверстием посередине, вырезанный из еще более редкого и ценного камня — зеленого саянского нефрита,— первый в мире образец этого минерала, использованный человеком как украшение. Такие же украшения найдены в Мальте.

По тонкости работы и богатству орнаментации выше всего стоят палеолитические браслеты — подлинные шедевры косторезного искусства, выполненные простыми орудиями.

Известный браслет из Мезина (находка 1912 года, см. илл. 12) имеет вид широкого тонкого обруча, наружная поверхность которого сплошь покрыта тончайшим меандровым узором, разделенным полосами параллельных зигзагов. Найденный в Мезине при раскопках 1954—1957 годов браслет представляет собой пять составных тонких пластинок из мамонтового бивня. Наружная по верхность их украшена «елочным» узором, полосы кото рого расчленены меандрами-ромбами.

Одежда не только дополнялась бусами и браслетами, но, несомненно, и сама по себе представляла произведение искусства. Костюм людей палеолитической эпохи, по-видимому, был украшен аппликацией из кусочков разноцветного меха; с него свисали меховые жгуты-хвосты и причудливая бахрома.

Своеобразной областью декоративного искусства каменного века была татуировка, которой древний человек покрывал свое тело. О применении татуировки можно догадываться по узорам на некоторых палеолитических статуэтках, вызывающим в памяти татуировку различ¬ных народов.

Художественное творчество людей палеолита наиболее ярко и полно представлено произведениями пластики, наскальными рисунками и орнаментом. Но нельзя забывать и о других отраслях искусства, которые также имеют свои истоки, уходящие в глубину ледникового периода.

Сюда, в первую очередь, относятся зачатки архитектуры. Уже в конце среднего палеолита, как показали раскопки в Молодове на Днестре и в Ильской стоянке на Кубани, появились первые искусственные жилища из дерева, камня и костей больших животных. В верхнем палеолите слагались различные типы жилищ, возникали локальные строительные приемы и традиции. Различия обнаруживаются уже в плане жилищ. Одни племена строили круглые, небольшие изолированные жилища. Другие присоединяли их одно к другому по оси. Третьи сооружали квадратные или прямоугольные дома. Наконец, некоторые воздвигали огромные, овальные в плане постройки или ограды-коррали, окруженные со всех сторон пристройками-землянками и ямами-кладовками. Такие сооружения-гиганты, вероятно, принадлежавшие целому роду, могли вмещать десятки людей.

В зависимости от природных условий, в которых жили люди того времени, они использовали для своих жилищ различный материал. В Мальте и Бурети при сооружении некоторых домов были применены известняковые плиты. Некоторые племена широко использовали в качестве строительного материала кости мамонта и носорога. Так были построены, например, жилища обитателей Бурети. Основанием для такого жилища служило вырытое в лёссовой почве квадратное углубление, из которого туннелеобразный коридор вел к реке. По краям жилища и по бокам коридора были вертикально врыты трубчатые кости мамонта. Они служили фундаментом для деревянных столбов, на которые опиралась крыша. Последняя состояла, вероятно, из жердей, на которые сплошь настилались оленьи рога, переплетенные своими отростками. Посередине дома в земляной пол был врыт очаг. Кости гигантских животных, черепа мамонтов с бивнями были использованы и при строительстве круглого в плане дома, открытого в Мезине.

В эпоху палеолита зародились и такие виды искусств, в которых художественное творчество не было связано с материальным его воплощением, то есть танец, театральное действие, песня и музыка. Зачатки музыки документированы замечательной находкой палеолитической флейты из просверленного рога северного оленя на поселении Молодова на Днестре, в четвертом культурном слое, на глубине 2,2 метра.

Рассматривая произведения первых скульпторов и живописцев нашей планеты, нельзя обойти вопрос о месте, принадлежащем им во всемирной истории искусства.

Некоторые ученые развивали взгляды, сущность которых сводится к утверждению изначальности существования искусства и чувства прекрасного у человека как выражения абсолютной идеи, абсолютного духа. Сторонники идеалистической концепции стремились обнаружить в палеолите «чистое», «незаинтересованное искусство», созданное гением «избранной» расы — кроманьонцев, или, как их называют, «палеолитических греков».

С другой стороны, ученые, стоявшие на позициях вульгарного материализма, не могли понять качественную специфику древнейшего искусства как общественного явления и пытались свести его на уровень биологических явлений. Они утверждали, что эстетическое чувство у человека имеет врожденный биологический, а не социальный характер, и что в этом отношении нет принципиального различия между человеком и животным.

Существуют разные взгляды и на содержание палеолитического искусства и на его роль в общественной жизни эпохи палеолита. Одни ученые полагают, что искусство рождено магией. Другие, напротив, считают его абсолютно свободным от каких бы то ни было влияний магии.

Все эти точки зрения односторонни и во многом неправильны. Приверженцы их игнорируют сложность и диалектичность развития искусства палеолита, его роль в познании и освоении мира человеком. В действительности искусство палеолита возникло на основе развития труда. Оно было вызвано к жизни общественными потребностями человека и развивалось вместе с ними и на их основе. Об этом свидетельствует и особое значение звериных сюжетов в палеолитическом искусстве, объясняющееся ролью зверя в жизни древних охотников, в их экономике и бытовом укладе.

Убить зверя и съесть его — было основной заботой палеолитического человека, так как редкие моменты изобилия пищи чередовались у него с долгими днями, неделями, а иногда и месяцами голодной жизни.

Скульптурные и наскальные изображения животных эпохи палеолита были связаны в своем происхождении с магическими действиями первобытных охотников. При этом элементы магического ритуала сочетались, возможно, с практической подготовкой к охоте, с предварительной тренировкой ее участников.

Представления, связанные с магическими ритуалами, однако, вовсе не ограничивались только одной целью — околдовать, привлечь зверя и убить его. Как бы ни был еще беспомощен и наивен палеолитический человек, он думал не только о сегодняшнем, но и о завтрашнем дне, старался заглянуть вперед, в будущее. Своеобразным выражением этой заботы являются вещественные следы культа плодородия.

С изображениями зверей могли быть связаны не только магические воззрения и обряды, но и тотемические легенды, в основе которых лежат идеи родства человеческих общин с животными, мифы о предках-животных. Такие мифы о дружественных взаимоотношениях зверей и людей (так называемый «звериный эпос») переносят на мир животных отношения, слагавшиеся в родовой общине, и являются их фантастическим отражением.

Неразрывно связанным с общественной жизнью и хозяйством, фантастически преломленным в мировоззрении первобытного человека, в его мифах и верованиях, был и образ женщины в искусстве палеолита. Об особом значении женских изображений для палеолитического человека свидетельствуют условия, в которых они обнаруживаются при раскопках древних поселений. Статуэтки женщин иногда бывают заботливо уложены в специальные ямки-кладовки и прикрыты костями или плитками из камня. Но чаще всего их находят около очагов.

Отверстия в ногах женских статуэток из Бурети и Мальты указывают на то, что владельцы носили их на себе, как амулеты, хотя подвешивали их несколько неожиданным для нас образом — вверх ногами.

Отмечены случаи, когда статуэтки находили как будто намеренно разбитыми. П. П. Ефименко полагал, что они были преднамеренно «осквернены» врагами обитаталей древнего поселения, желавшими таким образом причинить своим противникам как можно больше зла.

Во всяком случае несомненно, что статуэтки женщин были культовыми предметами, талисманами и святыней палеолитических поселений.

Уяснению связанных с этими статуэтками представлений людей древнейшей эпохи в какой-то мере помогают материалы современной этнографии, характеризующие быт и духовную культуру северных племен. Образ жизни обитателей Севера, обусловленный суровой природой и охотничьим хозяйством, обнаруживает наибольшее сходство с бытовым укладом верхнепалеолитических охотников приледниковых областей Европы и Азии. Реконструкция быта народов глубокой древности по этнографическим материалам, конечно, не может быть абсолютно точной, так как наука не знает ни одного народа, находящегося на уровне развития палеолитического человека. Но все же такая реконструкция — единственная возможность детально представить себе быт и культуру людей первобытного общества.

В религиозных верованиях некоторых арктических народов еще в XIX веке сохранялось в виде пережитков многое из того, что помогает понять мировоззрение палеолитического человека и идейное содержание его искусства. В эскимосских поселениях часто встречались женские фигурки из дерева и кости, поражающие своим сходством с палеолитическими. На острове Пунук обнаружена была, например, статуэтка из бивня моржа, которая так же, как и палеолитические фигурки, реалистично передает облик пожилой женщины.

У эскимосов такие фигурки нередко изображали конкретных людей, находившихся в длительном отсутствии. Статуэткам приписывали свойства и способности этих людей, а также магическую силу привлекать животных к охотнику. Эскимосские женщины при длительной отлучке мужа изготовляли изображавшую его фигурку, которую они затем кормили, одевали и раздевали, укладывали спать; словом, всячески заботились о ней, как о живом существе. Антропоморфные изображения изготовляли и в случае смерти человека, чтобы вселить в них душу умершего. В таких фигурках делали углубление, куда вкладывали волосы покойного, являвшиеся, по представлениям эскимосов, вместилищем души.

Характерно, что, подобно палеолитическим статуэткам, эскимосские куклы в подавляющем большинстве изображали лиц женского пола. Но заключенная в кукле душа не обязательно должна была вернуться в мир живых в виде женщины. По верованиям эскимосов, женщина могла иногда возродиться к новой жизни мужчиной, а мужчина — женщиной.

Представления эскимосов, связанные с «куклами», изображающими женщин, очень архаичны. Здесь нет еще ни настоящих идолов, ни даже подлинного культа и почитания мертвых. В них с большой наглядностью отражена древняя идеология людей материнского рода на первых этапах его развития. Можно предположить поэтому, что изображения женщин имели в эпоху палеолита магическое значение и служили фетишем для продолжения рода.

О том, что в основе идей, вызвавших к жизни палеолитические изображения женщин, были представления о женщине-прародительнице, связанные с культом плодородия и материнского начала, можно судить и по общему облику фигурок. В большинстве они передают один и тот же тип женщины-матери, выражают идею материнства.

Эта идея с предельной лаконичностью передается и в так называемых «медальонах», то есть кусках мергеля, на которых вырезан, примитивно, но совершенно ясно, знак женского начала. В таких медальонах, встреченных в Костенках I и в некоторых палеолитических поселениях Франции, нет никакой эротики. В них рельефно выступают древнейший культ плодородия, забота о продолжении рода, о росте и процветании первобытной общины.

Культ женщины-матери тесно переплетался с охотничьим культом. Это объясняется тем, что в древнейшие периоды истории человечества, в нижнепалеолитическую эпоху, женщина участвовала в коллективной охоте наравне с мужчиной. В эпоху верхнего палеолита это участие сохранилось в представлениях людей и в обрядах как пережиток. О важной роли женщины в охоте свидетельствуют охотничьи сцены в мезолитических наскальных росписях Кобыстана.

Как показывают наблюдения этнографов, первобытные охотники верили в своего рода магическое «разделение труда» между мужчинами, убивающими зверей, и женщинами, которые своим колдовством «привлекают» животных под удары охотников. Об этом свидетельствуют легенды и мифы, сохранявшиеся у охотничьих племен в XIX веке.

12. Браслет из бивня мамонта с меандровым орнаментом. Мезино, Поздний палеолит.

12. Браслет из бивня мамонта с меандровым орнаментом. Мезино, Поздний палеолит.

В чем заключалась основа волшебной силы, которая, по мнению первобытных охотников, влекла зверей навстречу гибели? Согласно мифам охотничьих племен, звери-оборотни и люди могли вступать в сексуальное общение. Женщины привлекали к себе животных самцов, а мужчины — самок. На той же основе вырабатывались и более сложные представления о мифической женщине — владычице и матери зверей. Вступая в связь с ней, охотник получал в награду охотничье счастье — удачу и возможность убить зверя. Отсюда произошли поздние тотемистические мифы о браке зверя и женщины, в результате которого рождается герой-полубог, а вместе с тем — и предок рода. Из этих мифов, в свою очередь, развился мировой фольклорный сюжет о невинно гонимых божественных героях-беглецах. Полубог-животное становится затем у земледельческих племен антропоморфным страдающим божеством.

Мифологические представления палеолитических людей о женщине и женском начале были, возможно, еще шире. У тех же эскимосов существовал древний культ стихий природы, олицетворявший наиболее важные, с их точки зрения, силы природы в образах могущественных духов женского пола — «владычиц». Морская стихия, с которой главным образом было связано благосостояние эскимосов, живших охотой на моржей и тюленей, нашла олицетворение в безобразной старой женщине-моржихе Седне, хозяйке моря и всех его обитателей. От воли Седны зависели жизнь и смерть эскимосского племени. Землей столь же полновластно распоряжалась Пинга — хозяйка оленей и всех четвероногих обитателей суши. В воздухе властвовали Халла и Ассияк — повелительницы ветра, грома и молнии. Также, видимо, и палеолитический человек подчинял власти созданных его собственной фантазией мифических женских существ весь окружающий мир и стихийные силы природы. Господство образа женщины и второстепенная роль, которая в искусстве принадлежала образу мужчины, своеобразно отразили идеологию первобытных охотников Европы и Азии.

В искусстве палеолита нашли выражение древнейшие мифы и первобытная магия, составлявшие основу первобытной религии. И все же было бы неверно выводить это искусство лишь из магической практики и религиозных идей и тем ограничивать его сущность. Первобытное искусство не было рождено ни магией, ни религией, по самой сути своей противоположными свободной творческой фантазии художников, черпавших творческие импульсы в окружающей действительности.

Палеолитическое искусство было прежде всего формой познавательной деятельности человека, направленной на активное освоение окружающего мира, на борьбу человека за существование. Прямым выражением этой творческой силы является поражающий нас реализм пещерных росписей и скульптуры людей ледниковой эпохи. В этих произведениях отразился жизненный опыт первобытных охотников, сказались их трудовые достижения, острое восприятие мира и, в пер¬вую очередь, жизненно важное для охотников знание мира зверей.

Все это, вместе взятое, стало предпосылкой для перехода от простой и обычной деятельности производственной к новой, качественно иной по содержанию и характеру — к художественной деятельности, к искусству.

Конечно, на развитии искусства в эту начальную эпоху отрицательно указывался низкий уровень производительных сил и общественных отношений. Искусство на младенческой ступени своего существования было еще очень далеко от той стадии, когда оно выделяется в особую сферу общественной жизни. Оно было непосредственно связано с практикой человеческих коллективов и неотделимо от нее. Не существовало, разумеется, и профессиональных художников. Специализации художественного труда еще не было. Но несомненно, что уже наличествовало, хотя бы в зародыше, то специфическое качество, которое отличает художественную деятельность от всякой другой и дает ей право именоваться искусством.

Первобытное искусство следовало в своем развитии определенным эстетическим нормам, подчинялось особым законам красоты. Поэтому история художественной деятельности первобытного человечества — это прежде всего история возникновения и развития эстетического начала в его сознании и творчестве.

Эстетические нормы, разумеется, не существовали извечно. Они возникали и развивались в ходе развития труда, общества и человека. В процессе развития труда и конкретно-чувственного познания действительности древний человек все глубже и полнее осознавал целесообразность и красоту форм природы. Он осознавал также красоту своих собственных произведений, начиная с орудий труда. На этой основе у него возникло и с течением времени становилось все богаче и ярче чувство прекрасного, отраженное в наивных, но подлинно художественных произведениях палеолитических мастеров.

Другая черта древнейшего искусства заключается в том, что, в отличие от искусства в классовом обществе, оно пронизывало всю жизнь человека и полностью принадлежало всей первобытной общине, а не господствующей верхушке общества, как это произошло впоследствии. Первобытное искусство появилось именно потому, что оно было жизненно необходимо человеку и обществу, в котором он жил,— первобытной родовой общине.

Древнейшее искусство позволило человеку полнее и глубже понять окружающую действительность. Оно отражало своими специфическими средствами все основное, чем жила первобытная община. Оно сплачивало и объединяло ее членов. Оно обогащало их духовно, все выше поднимая человека над миром животных, из которого он вышел.

В этот день:

Дни смерти
1978 Умер Сергей Аристархович Семенов — специалист по экспериментальной археологии и первобытной техники, автор методики трасологического анализа первобытных орудий.
Открытия
1876 Генрих Шлиман вскрыл шахтовую гробницу в Микенах с большим количеством золотых вещей - "сокровищами Агамемнона".
1912 Людвигом Борхардтом на территории Ахетатона в развалинах мастерской царского скульптора Тутмоса обнаружен лежащий лицом вниз знаменитый скульптурный портрет царицы Нефертити.

Рубрики

Свежие записи

Счетчики

Яндекс.Метрика

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Археология © 2014