Идеи русского космизма и экологическая этика

Русский космизм — это направление в религиозно-философской и научной мысли России конца XIX — начала XX вв. Соответственно выделяются: религиозно-философский космизм (Н. Федоров, В. Соловьев, Н. Бердяев, С. Булгаков, П. Флоренский и др.) и естественнонаучный космизм (К. Циолковский, В. Вернадский, А. Чижевский и др.).Между ними существуют общие моменты, объединяющие их в одно духовное направление:

^ идея всеединства всего сущего, материального и идеального;
^ идея незавершенности, негармоничности настоящего положения вещей, что открывало горизонты развития;
^ идея о человечестве как органичной части космоса, активном его начале творчества и преобразования;
^ идея о коренном преображении мира (очеловечивании, одухотворении) как смысле человеческого существования.

Николай Федорович Федоров (1828 — 1903 гг.), представитель «русского космизма», стал создателем так называемой философии Общего Дела. Федоров был глубоко религиозным человеком, но в то же время безгранично верил в могущество науки. Под Общим Делом он понимал преодоление смерти и воскрешение (даже физическое!) всех предшествующих поколений людей для преображения земной «юдоли слез» в Царство Божие. Федоров ставил задачу преодоления слепого полового рождения и построения нового бессмертного порядка бытия. Он сформулировал весьма любопытную «теорию научного воскрешения». Суть её заключалась в следующем. Природный способ бытия, по его мнению, зиждется на трёх краеугольных принципах: расколе всего сложного живого на два разных пола, эросе и рождении, смерти. Причем эти основания природного бытия взаимообусловлены, образуя собой качества «конечности», «временности» всякого сложного живого, в том числе и человека. Бесконечна и безмерна только родотворная энергия — жизненная сила живого, которая «катит» сквозь бытие и время валы новых поколений. Подобный порядок эффективно работал до человека, но появление человеческого разума сделало эту закономерность — смерть — величайшей несправедливостью.

Главная его идея — переориентация родотворной энергии (эрос, рождение) вспять, не на рождение, а на воскрешение детьми своих родителей, предков. Как это может осуществиться?

Используя современную терминологию, можно следующим образом описать соответствующие смыслы федоровского учения. Каждый человек после освоения своей внутренней энергии, направляет её на глубинное самопознание — т. е. на восстановление в некой генетической памяти точных структур своих отца и матери. А уже конкретно-научное знание (генетических структур) позволит при помощи некоторой будущей биотехнологии воскресить родителей — через их воссоздание в плоти и духе. Воскрешение должно идти, таким образом, по наследственно связанным родам: сын всеми своими внутренними энергиями, которые направляются на «общее дело» (воскрешения рода, а не на суетные дела), воскрешает своего отца, отец — своего, и так — до первопредка. Федоров составлял и планы первых практических шагов по реализации своей теории. Так предлагалось организовать Движение, состоящее из общин, которое поставит своей целью преобразование человечества, жизни, мироздания через кропотливую каждодневную работу над собой. Федоров предлагал постепенно уменьшать в семье долю чувственной любви, ориентируя её на воссоздание умерших. В итоге может быть создан новый справедливый порядок бытия. Это учение, пронизанное интуицией о демиургических предназначениях и притязаниях человечества, было типичным для того времени, как и утопически-революционные представления о возможностях радикального переустройства человеческой природы и общества, а затем и природы (марксизм).

Циолковский Константин Эдуардович (1857-1935 гг.) разработал эклектическое учение о космосе и назвал его «космической философией». Он утверждал, что его космическая философия исходит лишь из научного знания, однако, как отмечают историки философии (В. В. Казютинский), она представляет собой смешение самых разных, в том числе религиозных, мистических и теософских взглядов, которые часто просто противоречат друг другу.

Исходный принцип космической философии Циолковского — принцип атомистического панпсихизма. В основе мира лежат атомы-духи (идеальные атомы, первобытные духи). Это не элементарные материальные частицы, а простейшие существа, обладающие чувствительностью. Человек, как и животное, — «союз» подобных атомов. Другой принцип — принцип монизма, единства материального и идеального, живого и неживого. Вселенная бесконечна и эволюционирует. Она подобна целостному живому организму, причем в бесконечности времен существовало бесконечное множество вселенных. Смысл вселенной — в стремлении материи к самоорганизации, неизбежности возникновения высокоразвитых космических цивилизаций.

Идея единства человека и космоса предстает у Циолковского в двух дополняющих друг друга положениях.

► Судьба человека зависит от причинно-следственных связей, которые ее почти фаталистически определяют, однако смерти нет, смерть — это всегда новое рождение, потому субъективно жизнь никогда нескончаема.

► Судьба вселенной зависит от космического разума, т. е. высокоразвитых космических цивилизаций, их преобразовательной деятельности. Надо вмешиваться в эволюцию homo sapiens, улучшать и направлять ее, применять искусственный отбор.

Вернадский Владимир Иванович (1863-1945 гг.) — создатель концепции антропокосмизма. Вселенная в его концепции материальна (состоит из материи и эфира), вечна и безгранична, так же, как и жизнь. Жизнь распространяется по вселенной, образуя комплексные формы существования с неживыми образованиями — биосфера Земли есть пример подобного единого механизма, в котором человеческий вид — есть звено в космической и планетарной эволюции. Человеческий разум и воля выражают не только свои интересы, но и интересы всего живого, которое через человека превращается в геологическую и космическую силу. Человек автотрофен по отношению к космосу и своей деятельностью осуществляет важнейшую функцию живого вещества по «перекачке» энергии к земной поверхности и ее аккумуляции. Это необходимо для сохранения природного гомеостазиса и поддержания социального бытия. Тем самым человечество как органичная «пленка» жизни, высший уровень, сфера разума (ноосфера) становится важнейшим опосредующим звеном в передаче энергетических воздействий от космоса к биосфере, помогая жизни противостоять энтропии. В будущем человек займет центральное место в новой метасистеме Земля — Общество — Космос.

Этические учения в истории философии были связаны, как правило, с ценностями и правами личности. Экологическая этика предлагает расширить мир ценностей настолько, чтобы природа стала общим благом и перестала быть только собственностью. Она представляет собой этику, обращенную к экологическим проблемам, распространение прав личности и на биологические объекты, и на земное природное окружение в целом. В истории человечества процесс гуманизации, как известно, шел довольно медленно, в круг тех, к кому применялись права «настоящей личности» расширялся постепенно. Сюда последовательно включались ранее бесправные (и вроде как не совсем полноценные люди): чужестранцы, бродяги, младенцы, дети, негры, евреи, рабы, женщины, заключенные в тюрьмах, старики, душевнобольные, калеки, а теперь мы уже определяем нравственный статус плода в утробе матери. Экологическая этика ставит нас перед проблемой: не должны ли мы сделать еще один шаг на этом пути универсализации и признать самоценность любого члена экобиотического сообщества? Подобная проблема — не игра досужего разума, а суммирующий итог развития основных цивилизационных линий в последние два тысячелетия.

Линн Уайт, один из разработчиков экологической этики, видит исторические корни современного экологического кризиса в ментальных установках, сформированных еще в Библии, прежде всего в Ветхом Завете. В Книге Бытия утверждается, что человек сотворен по образу и подобию Божию, являясь тем самым причастным к трансцендентному, которое радикально противостоит природе как естественному. Весь порядок мирового природного бытия был создан для человека, и человеку вменено право управления, распоряжения всем, что сотворено, по своему усмотрению и для своего блага. Активистские интерпретации данных идей и легли в основу развития науки и техники в западных странах: использования природных сил и ресурсов в режиме эксплуатации и эксперимента. Язычество, с его поклонением естеству, культом гармонии и космоса (в греческом воплощении), было заменено отношением ко всему природному, вещественному как вторичному, подсобному средству реализации духовных целей. Секуляризация и развитие науки в Новое время принесли не восстановление античных основ отношения к природе, а продолжение иудео-христианской линии, только в ее антропоцентристском, рационалистическом направлении. Если ранее смысл эксплуатации человеком природы оправдывался «мандатом Бога» своему наместнику и объяснялся его фаворитизмом у Создателя, то в Новое время фундаментальной объяснительной схемой стала концепция прогресса. Хотя и раньше в сознании людей присутствовали представления и надежды на существенное улучшение своей жизни, однако идея о неуклонном, универсальном и необходимом улучшении, вытекающая из беспрецедентности разума, была новым обретением.

Первое время, пока сохранялась связь мышления ученых с религиозной традицией, по которой природа сотворена Богом или Большим Разумом, она в целом трактовалась как великое разумное устроение, созданное как поприще приложения человеческих сил (деизм). Однако в XIX в., после того как Дарвин выдвинул концепцию биологической эволюции, это понимание потеряло свой смысл. Природа стала пониматься как «одиозная сцена насилия», а ее законы стали называть беспорядочными, случайными, хаотичными, слепыми и жестокими. Это неуправляемые силы, за которыми необходимо постоянно следить, дистанционно управлять ими, опираясь на технику, постоянно быть начеку и совершенствовать системы контроля и мониторинга. Подобное отношение, базирующееся исключительно на экономической целесообразности и утилитарно-эгоистических мотивах, и ответственно за возникновение современных экологических проблем.

Проблему включения биотического в сферу компетенции этики, распространения сферы влияния ценностей и на природу поставили и осмыслили целый ряд ученых: Олдо Леопольд («Этика земли»), Пол Шепард («Разрушительная наука»), А. Швейцер, Т. Б. Колуэлл, Пол. Р. Эрлих, Р. Дюбо. Можно выделить два основных подхода к пониманию сути экологической этики.

Первый исходит из фундаментальных предпосылок традиционной этики: приоритета интересов человека. Этика прежде всего антропологична и лишь во вторую очередь экологична. Окружающая среда, вернее, ее гомеостазис, понимаются здесь как важнейшее предварительное условие для существования человеческой истории — в наших кровных интересах помогать, а не мешать осуществлению великих жизненных циклов природы: движению воды, энергии и материально-вещественным превращениям. Главная проблема сейчас состоит в том, что современные технологические силы человека сопоставимы уже по мощи с земными природными силами, и они постоянно рассогласовывают важнейшие звенья различных круговоротов, не давая им авторегулироваться. Отсюда основные усилия должны быть направлены на рациональные самоограничительные меры, имеющие целью разумную справедливость для ныне живущих и заботу о потомках.

Это порождает следующие предписания экологической нравственности.

> Во-первых, это полагание каких-то «пределов роста», ограничений. Все должны обуздывать каждого силой и на основе взаимного согласия. Ограничивается свобода роста, чтобы стабилизировать экосистему к взаимной выгоде всех. Сюда включаются и меры по самоограничению рождаемости, в которых основное — изменение культурных стереотипов (в Азии — традиций ранних браков и детей как гарантии обеспечения в старости).

> Во-вторых, «стандарт Кавки-Локка», по которому каждое поколение должно оставлять после себя не худшие возможности жить для тех, кто придет на землю после него. Это предусматривает также и введение максимума на потребление невозобновимых ресурсов.

> В-третьих, это комплекс мер по «консервации экосистем», т. е. сохранение жизнеподдерживающих ресурсов и максимально возможного количества живых видов, накладывая также лимит на количество живых существ, идущих на людское потребление.

> В-четвертых, необходимо преодоление механистических, инструменталистских воззрений на природу и формирование представлений о сосуществовании (коэволюции) и диалоге с ней.

Другой подход в экологической этике основан на более радикальном варианте гуманизма, который пытается преодолеть корпоративный антропоэгоизм, «человеческий шовинизм» и встать на позиции планетарного альтруизма, исходить из принципа биосистемного блага (земной жизни в целом). Главный критерий подобной «этики жизни»: хороша любая мера, способствующая сохранению целостности, стабильности и красоты биотического сообщества. Все же, что этому препятствует, дурно. Этика человека не перестает быть человеческой, она просто становится «просвещенным антропоцентризмом». Суть изменения — в снятии жесткого барьера между человеком и природой, переформулировании человеческих ценностей в терминах экосистемных ценностей. Здесь человек расширяет чувствование своего «я» до своего природного окружения: мир — это мое тело, что означает, по сути, восстановление древней эмпатии человека и природы. Человек должен уяснить себе, что появление его разума, разума высокого уровня, стало возможным лишь в условиях сложнейших сред обитания, причем человек продолжает становиться человеком именно в условиях сохранения этих уровней сложности. Сокращение сложности и разнообразия приведет к деградации разума: ментальность и экологические горизонты сопоставимы между собой.