К содержанию 70-го выпуска Кратких сообщений Института истории материальной культуры
Письменные источники IX—XIV вв. довольно четко определяют территории, занимаемые отдельными племенами юго-восточной Прибалтики (бывш. Восточной Пруссии). Наиболее полную картину этнического состава населения сохранили хроники крестоносцев XIII—XIV вв.
Согласно хронике П. Дусбургского (1326 г.), современная Калининградская область и часть мазовецких земель Польши были заняты большой группой балтийских племен — пруссами. Древний пруссов под именем «брусы» знает еще в X в. (965 г.) испанский еврей Ибн Якуб, помещающий их на Балтийском побережье. Часть пруссов, концентрирующихся вблизи Янтарного берега, П. Дусбургский, так же как некоторые более ранние источники (Саксон Грамматик — 1204 г., Адам Бременский — 1075 г.), называет самбами. 1 Соседями пруссов с юга были галинды и судины, с востока — курши.
В более раннее время пруссы упоминаются под собирательным именем эстии, под которым они известны Тациту в I в. (98 г.), Кассидору в VI в. (551 г.) и Вульфстану в IX в. (890 г.) 2. В настоящей работе делаются попытки наметить некоторые вехи в истории древних пруссов в I тысячелетии н. э., на основании критического пересмотра многочисленной, но в общем, крайне тенденциозной буржуазной археологической литературы, а также пользуясь итогами небольших работ по исследованию поселений, проведенных автором в 1949—1951 гг.
Археологические памятники, в частности могильники, свидетельствующие о неизменности этнического состава населения, позволяют отнести расселение балтийских племен, зафиксированное письменными памятниками, к первым векам н. э.
В первой половине I тысячелетия н. э. для юго-восточной Прибалтики характерен большой расцвет культуры. Население ее по сравнению с предшествующим периодом возрастает.
Наиболее передовым населением были племена пруссов, сконцентрированные близ Янтарного берега.
Их поселения (еще очень мало изученные) размещались на высоких берегах первых надпойменных террас. Это обычные мысовые или расположенные на изолированных холмах городища с сравнительно небольшими площадками (Грачевка, Русское I, Заозерье и др. 3). Наряду с укрепленными, существовали открытые поселения, занимающие большую площадь; селище в Кострово (Блюдау) занимало пространство свыше 1 га, селище в Янтарном (Пальмникен) — 1,5 га 4.
Собранные для реконструкции жилищ материалы еще незначительны, и мы можем представить жилище пруссов лишь в общих очертаниях. Это наземные постройки; в Грачевке сохранились следы каменных завалинок и очаги, диаметром до 1 м, сложенные из булыжников, а также куски обожженной глиняной обмазки стен. На городище Янтарный обнаружены остатки столбов и следы большого, возможно, общественного помещения 5.
По археологическим данным бесспорно устанавливается, что основным занятием пруссов с первых веков н. э. было земледелие. В Грачевке на площади не менее 30 кв. м обнаружен слой обожженной мягкой пшеницы. Там же в сосудах найдено обгорелое метельчатое просо. С повсеместным распространением земледелия у пруссов связаны зернотерки, известные по находкам в Регенен и Гребитен 6, слабо изогнутые серпы и косы, встречающиеся в мужских погребениях 7. Уже в конце I в. н. э. Тацит подчеркивал земледельческий характер культуры древних обитателей Янтарного берега. Он пишет: «Над хлебом и другими плодами земли они трудятся с большим терпением, чем это соответствует обычной лености германцев» 8.
Скотоводство, охота, рыболовство и др., существуя как подсобные отрасли, играют еще большую роль в хозяйственной жизни пруссов. В Грачевке найдено много обломков сосудов, служивших для изготовления сыра. Они слабо обожжены, с биконическим туловом, с проткнутыми дырочками.
Захоронения коней, а особенно предметы конского убора, часто встречающиеся в богатых погребениях, дают возможность судить о широком развитии коневодства. Нередко среди могильного инвентаря попадались ножницы для стрижки овец 9. В Тенкиттен найдено интересное орудие для ловли крупных рыб — большая острога из пяти железных гарпунов, соединенных втулкой 10.
Изделия, обнаруженные на поселениях и в погребениях, характеризуют пруссов первой половины I тысячелетия н. э. как население с развитым домашним производством. Это относится, в первую очередь, к выделке разнообразной керамики. В Грачевке большую группу составили крупные сосуды, предназначенные для хранения запасов и выделанные из грубого глиняного теста с обильной примесью дресвы. Среди этой керамики — обломок сосуда для хранения жидкости, внутренняя поверхность его глянцевитая, наружная — обмазанная глиной. Группа кухонной посуды (со следами нагара) включает миски, горшки и банки. Весьма разнообразна столовая посуда, две трети которой составляет лощеная керамика (рис. 11). Это черные и желтые, хорошо выделанные тонкостенные горшочки, миски небольших размеров. Встречаются одноручные лощеные сосуды.
Своеобразна погребальная керамика: урны и так называемые сосуды-«приставки». Во II—III вв. н. э. урны были в форме горшков с цилиндрической или слегка выгнутой шейкой и с округлым, нередко шероховатым туловом. Сосуды-«приставки» — одноручные или без ручек, иногда на поддоне. Начиная с III в. урны характеризуются короткой цилиндрической шейкой и удлиненным, нередко ребристым, туловом. Широко распространяются урны типа найденных в могильнике Гребитен, с широкими и высокими плечиками. Сосуды-«приставки» разнообразны по форме и встречаются в виде горшочков, мисок, банок и т. д. Некоторые из них снабжены ручкой.
[adsense]
Орнаментированы сосуды защипами, валиками, геометрическим узором, На сосудах первых веков н. э. воспроизводится орнамент металлических латенских форм 11.
Среди различных отраслей домашнего производства немалую роль играла обработка железа. Уже в относящихся к последним векам до н. э. могильных памятниках железные изделия принадлежат к числу частых находок (Сальское) 12.
С первых веков н. э. численность железных изделий значительно возрастает. Из железа сделаны основные орудия — ножи, ножницы, долота, струги, рыболовные крючки и др.; в мужских погребениях, для которых характерно оружие, встречаются втульчатые и обушные топоры, наконечники копий и стрел, умбоны щитов, шпоры и удила. С III в. начинают широко распространяться железные фибулы, выделанные в подражание фибулам из благородных и цветных металлов.
Массовость железных изделий, преемственность их основных форм (ножи, топоры, наконечники копий) и форм соответствующих изделий последних веков до н. э., находка шлаков на поселениях — все это дает основание считать железоделательное и железообрабатывающее производство пруссов одним из ведущих домашних производств.
Новые формы и разнообразные технические приемы характерны для обработки бронзовых вещей, которыми так богаты могильники пруссов. Судя по кладу близ бывш. с. Литаусдорф и другим находкам на Калининградском полуострове — заготовкам и полуфабрикатам из бронзы, — местное население занималось литьем и обработкой этого металла еще в конце II — начале I тысячелетия до н. э. 13
Трудно даже вкратце перечислить основные виды украшений и других изделий из бронзы, реже из серебра, которые сохранила культура пруссов в первой половине I тысячелетия н. э. Для II—III вв. н. э. характерны: глазчатые и профилированные фибулы, гривны с трубовидными концами, браслеты с фигурными окончаниями, большие ажурные пряжки, овальные накладки от поясов, профилированные ременные язычки и многое другое.
С III в. появляются арбалетные фибулы, первоначально имеющие подогнутую ножку, которая в дальнейшем приобретает звездообразную, треугольную, трапециевидную и другие формы. Фибулы становятся излюбленным украшением пруссов на протяжении всего I тысячелетия н. э. В III в. появляются также гривны с обмотанными проволокой концами, овальные пряжки с пластиной и т. д.
Украшения из бронзы орнаментируются тиснением, гравировкой, накладкой серебряных и золотых пластинок и рубчатой зернью 14.
Немалую часть бронзовых вещей следует рассматривать как изделия местного производства; об этом свидетельствуют массовость находок, их серийность, одинаковые приемы обработки и орнаментации. На основе привозных образцов, особенно фибул, разрабатываются свои местные формы украшений.
Важнейшее значение для широкого развития внешних связей имел янтарь, который пруссы собирали на Балтийском побережье. В Грачевке, расположенной в 5 км от моря, обнаружено свыше 500 кусков янтаря, очень малое количество из них несет следы обработки, еще меньше готовых изделий — бус, довольно грубого изготовления 15 (рис. 12—7—б).
Найденные куски янтаря, по-видимому, предназначались для обмена. Тацит сообщает, что обитатели Прибалтики, собирающие янтарь, обменивают его в необработанном виде. «Собирается он (янтарь. — Ф. Г.) в грубом виде, приносится (на рынок) без всякой отделки, и они получают за него плату с удивлением» 16.
В обмен на янтарь поступало сырье для изготовления изделий из цветных металлов, лощеная керамика, стеклянные бусы, стеклянные и металлические изделия из Причерноморья, Западной и Центральной Европы, Скандинавии и т. д. Интересно, что отдельные формы украшений переходят при посредстве пруссов к галиндам, куршам и другим балтийским племенам.
О широких внешних связях свидетельствует также большое количество римских бронзовых монет, появившихся на территории пруссов в III—V вв., причем монеты использовались местным населением в качестве украшений. В них часто проделывались дырочки или прикреплялись ушки для подвешивания 17.
Существенные изменения намечаются в погребальном обряде пруссов с I—II вв., особенно со II в. н. э. Курганы с коллективными трупосожжениями в урнах, характерные для последних веков до н. э. и рубежа н. э., сменяются грунтовыми могильниками, которые закладываются в непосредственном соседстве с курганами. В Лунино, Приморском, Кеймкален, Зортенен и др. грунтовые могильники примыкают к курганам предшествующей поры; в могильнике Пердолен многослойные камецные венцы и камеры воспроизводили соответствующие сооружения курганов 18. Сохранение обряда трупосожжения с помещением останков в урну и некоторые из находок (керамика, оружие, отдельные виды украшений) бесспорно убеждают в том, что курганы и грунтовые могильники принадлежат одному и тому же населению.
К новым чертам погребального обряда принадлежат: появление индивидуальных захоронений и частичное проникновение обряда трупоположения (II—III в. н. э.)
В мужских погребениях заметно возрастает количество оружия и появляются захоронения коней. Женские погребения характеризуются разнообразными украшениями.
Краткий обзор археологических памятников юго-восточной Прибалтики первой половины I тысячелетия н. э. дает основание утверждать, что в культуре пруссов, преемственно связанной с культурой предшествующей эпохи, происходят большие изменения. Превращение земледелия в основное занятие приводит к значительному увеличению населения. Развиваются многие отрасли домашних производств, среди которых особенно важна обработка железа. Чрезвычайно расширяются внешние связи.
Резкие изменения в экономике пруссов не могли не сказаться на их социальном строе. Заметный рост производительных сил расшатывал старую патриархально-родовую общину. Одним из примеров перехода родовой общины в общину соседскую может служить смена коллективных захоронений индивидуальными.
В свое время выборочная публикация буржуазными немецкими археологами лишь богатых погребений, известных на этой территории, создавала ложное впечатление богатства всех погребений.
Между тем, по могильным памятникам можно проследить имущественную дифференциацию населения уже во II—III вв. Например, в погребении 8 могильника Хрустальное (Викау) найдены: меч, семь наконечников копий, два боевых топора, нож, умбон щита, предметы конского убора, римская фибула, в то время как ряд синхронных погребений почти не имеет инвентаря 19. О далеко зашедшем имущественном расслоении свидетельствуют материалы могильника Гребитен, где из числа вскрытых 472 погребений и 132 никакого инвентаря кроме единичных сосудов нет, свыше 40 погребений снабжены незначительным количеством вещей и 20 погребений выделяются богатством оружия и личного убора и в ряде случаев сопровождаются захоронением коня 20. Имущественное неравенство проявляется в парных захоронениях, одно из которых обычно либо вовсе лишено инвентаря, либо сопровождается единичными вещами. Безынвентарные захоронения в парных погребениях, по-видимому, можно считать принадлежащими рабам.
Начиная с VI в. картина жизни населения юго-восточной Прибалтики резко меняется. Заселение территории пруссов сокращается, материальная культура становится значительно беднее. Оскудение ее особенно заметно по тем могильным памятникам, которые расположены на тех же местах, где совершались погребения в первой половине I тысячелетия н. э. В Коврове (Долькейм), где вскрыты богатые захоронения II—V вв., в могилах, относящихся ко времени, начиная с VI в., количество находок заметно уменьшается. Большая часть погребений теперь сопровождается лишь 1—2 сосудами и единичными предметами. Реже встречается оружие. По-прежнему господствует обряд трупосожжения, но кальцинированные кости лежат в земле (иногда в ямке).
Для керамики характерны длинногорлые, реже биконические сосуды и миски.
В числе украшений — некоторые типы арбалетных фибул, в частности, с крестовидной ножкой и с перекладинами в верхней и нижней частях. По¬являются отдельные типы пальчатых фибул 21.
При общем оскудении инвентаря особенно бросаются в глаза отдельные погребения с конем и с богатым инвентарем; таково например погребение VI в. у бывш. селения Варникам.
Причины обеднения культуры пруссов до сих пор неясны. Резкий упадок уровня жизни населения, возможно, объясняется усилившейся внешней опасностью. В северных хрониках сохранилось упоминание о том, что в конце VIII в. датский король завоевал страну самбов 22, т. е. пруссов Янтарного берега. Возможно, что набеги эти имели место и в более раннее время.
Начиная с IX в. территория пруссов вновь заселяется. Для этого времени характерны хорошо укрепленные поселения. Большая часть их возникает на городища первой половины I тысячелетия н. э. (Грачевка, Заозерье и др.), наряду с этим появляются поселения, основанные на новых местах.
Городища мысового типа и расположенные на холмах характеризуются развитой оборонительной системой. Простые укрепленные поселения защищены с напольной стороны одним валом (Пионерск, Куликово Русское 23) и в отдельных случаях дополнительным валом (Дружное (Медникен), городище на р. Дайме).
На некоторых городищах можно отметить усложненную систему сооружений, таковы Логиново I, Заозерье, Романово II, Окунево и др. Здесь отмечаются 2—3 напольных вала. Наиболее сложная система валов известна в Грачевке и Великолукском, где городище (мысовое) разделено надвое и каждая площадка обнесена валами и рвами. Исключительная по сложности система валов сохранилась на городищах Кумачево (Куменен) и Русское II, занимающих высокие горы. Здесь валы окружали и площадку городища и подступы к ней 24.
Несмотря на внушительную высоту валов (до 7—8 м), устройство их,
судя по разрезам в Куликово, Грачевке, Дружном, Богатом (Покальштейн)
и др., довольно примитивно. Внутренняя конструкция их состоит из нескольких рядов булыжных камней, присыпанных песком. Иногда встречаются следы деревянных конструкции 25.
Жилища пруссов представляли собой в то время прямоугольные в плане, наземные, ориентированные по странам
света постройки, площадью от 9 до 30 м2, с каменными «завалинками».
В центре жилища находился очаг.
В Грачевке эти очаги полностью воспроизводили очаги древнего горизонта.
Стены, по-видимому, были, промазаны глиной, о чем свидетельствуют куски обмазки.
Существенно важным в культуре пруссов X в. было внедрение гончарного круга. Керамика Логиново I представлена горшками гончарной работы, многие из которых лишь частично обработаны на круге 26. Гончарная керамика появляется и в могильном инвентаре.
Однако и в формах и в орнаменте лепной керамики наблюдается стремление изготовлять ее в подражание гончарной (Грачевка). Горшки с линейно-волнистым орнаментом на территории пруссов являются типично славянскими, это дает основание полагать, что гончарный круг и формы гончарной керамики заимствованы пруссаки у славян, вероятнее всего у славян Польши.
На поздних поселениях и в могильном инвентаре встречается очень много изделий из железа: орудия труда — лемех (рис. 13), серпы, пилы, топор; оружие — мечи, наконечники копий, боевые ножи; предметы конского убора — удила, бубенчики и колокольчики; предметы облачения всадника — шпоры, а также стремена, распространившиеся с VII—IX вв.
Погребальные памятники (как и в предшествующее время) располагались на месте более ранних. Таковы могильники: Коврово, Кострово, Экритен, Корнитен и многие другие. Единственным обрядом погребения по-прежнему остается трупосожжение, однако в этот период почти исчезают каменные кладки в грунтовых могильниках, увеличивается число погребений с конем, исчезают сосуды из погребений, вместо этого встречаются обломки керамики.
Яркую картину разлагающегося родового строя пруссов рисует Вульфстан, посетивший в 890 г. территорию современного Эльблонга. Он упоминает «королей» (cunning), «богатых людей» (pa ricostan men) и «людей высокого звания» (heahdungene men), а также неимущих (pa unspedigan) и рабов (pa peowan) 27.
Из числа имущих выделяются военачальники, занимающие укрепленные поселения и называемые Вульфстаном королями, и дружина, владеющая значительным имуществом. Этой группе населения следует приписывать многочисленные погребения с конями, которые распространяются с конца I тысячелетия.
Погребения, лишенные инвентаря, принадлежали, по-видимому, рабам. К названным «неимущими», вероятно, следует отнести часть погребений с оружием; Вульфстан пишет, что среди пруссов часты войны; воинственность пруссов подчеркивает также Ибн Якуб.
«…И славятся они храбростью; когда приходит к ним войско, то никто не ждет, чтобы к нему присоединился его товарищ… а рубит своим мечем пока не умрет» 28. В этих условиях, очевидно, часть населения оставалась вооруженной.
Таким образом; время с IX по XI вв., по данным не только археологических, но и письменных памятников, характеризуется как период изживания родового строя. Общество пруссов, в котором отчетливо наметились различные социальные слои, характеризуется постоянными военными столкновениями, столь типичными для последнего этапа существования родового строя.
В X—XI вв. в экономической жизни общества появляется феодальный уклад, что проявляется в возведении замков, выделении гончарства, а возможно, и обработки железа в отрасль ремесла.
Распространению феодализма у пруссов, по-видимому, немало способствовала соседняя Польша, в которой уже в X в. существовала государственность.
В заключение следует подчеркнуть, что археологические памятники юго-восточной Прибалтики I тысячелетия н. э. характеризуют самобытную культуру балтийских племен, тесно связанную с местной культурой предыдущего времени. Они помогают воссоздать картину жизни пруссов, культура которых достигает выдающегося расцвета в первой половине I ты¬сячелетия н. э.
Прогресс в обработке земли, плавка и обработка металла, интенсивные внешние связи способствуют тому, что уже в первых веках н. э. наиболее передовые слои населения юго-восточной Прибалтики вступают в последний период родоврго общества — период «военной демократии». Это проявляется в значительной имущественной дифференциации, в резком росте вооружений, что находит свое отражение в археологическом материале.
Этот процесс продолжается в течение почти всего I тысячелетия. В памятниках X—XI вв. отчетливо выступает уже феодальный уклад, проявляющийся в сооружении замков, выделении отдельных отраслей домашних производств, в частности гончарного ремесла и т. д.
Стремление показать население юго-восточной Прибалтики до появления здесь Ордена более примитивным и отсталым, чем оно было в действительности, культивировалось в историографии со времени первых хроник крестоносцев. Это идеологически оправдывало завоевание страны, якобы приобщавшее балтийское население к более высокой культуре.
Впоследствии теория отсталости экономического и социального строя балтийских племен становится одним из основных утверждений немецкой и прибалтийской буржуазной археологии.
Все сколько-либо выдающиеся явления материальной культуры связывались исключительно с тем или иным внешним влиянием, главным образом германских племен (бургунды, готы, мазурско-германские племена норманны и т. д.). Между тем, археологические памятники, обнаруженньи на этой территории, дают возможность воссоздать картину последователь ного развития культуры родового общества пруссов, постепенно переходя щего в конце I тысячелетия к обществу классовому.
К содержанию 70-го выпуска Кратких сообщений Института истории материальной культуры
Notes:
- «Scriptores Rerum Prussicarum», т. I, стр. 50—52, 239, 735—736; Ф. Вестберг. Комментарий на записку Ибрагима Ибн Якуба о славянах. СПб., 1903, стр. 146. ↩
- «Древние германцы». Сб. под ред. А. Д. Удальцова, М., 1937, стр. 80—81. Иордан. О происхождении и деянии гетов. Рукопись, перевод Е. Ч. Скржинской. «Script. Rer. Pruss.», т. I, стр. 732. ↩
- Ранее — Краам, Гермау, Родсмаинхофен. ↩
- Ф. Д. Гуревич. Археологические работы в Калининградской области в 1950 году. КСИИМК, XLVII, 1952, стр. 93—100. ↩
- Н. Сrоmе. Fiihrer zu den friihgeschichtlichen Burgwalle Samlands. «Prussia», т. 34, 1940, стр. 37. ↩
- G. Вujaсk. Das Graberfeld der Romischen Periode in Grebieten. «Prussia», т. 13, 1886—1887, стр. 202, 203, 208, 210; его же. Das Graberfeld bei Regehnen, там же, стр. 175. ↩
- О. Тіschieг. Ostpreussische Altertumer. Konigsberg, 1902, стр. 15—25. ↩
- «Древние германцы», стр. 80. ↩
- W. Gaerte. Urgeschichte Ostpreussens. Konigsberg, 1929, стр. 197. ↩
- Schriften Physikalisch-iikonomische Gesellschaft», 1892, т. 3, стр. 37. ↩
- О. Tischler. Указ. соч., табл. XVIII—XXII. ↩
- W. Gaerte. Указ. соч., стр. 153—156. (Сальское — ранее Санкт-Лоренц). ↩
- Там же, стр. 90—91. ↩
- О. Тіsсhlег. Указ. соч., табл. I—V. ↩
- Ф. Д. Гуревич. Раскопки на городище «Грачевка». КСИИМК, 52, 1953, стр. 82—83. ↩
- «Древние германцы», стр. 81. ↩
- S. Bolin. Funde romischer und byzantinischer Miinzen in Ostpreussen. «Prussia», T. 26, 1926, стр. 209, 220, 223—227, 238. ↩
- H. Mоогa. Die Eisenzeit in Lettland. Тарту, 1938, стр. 52—54. ↩
- J. Heydeck. Fundberichte. «Prussia», т. 22, 1909, стр. 275. ↩
- G. Вujасk. Das Graberfeld der Romischen Periode in Grebieten, стр. 202—255. ↩
- O. Tischler. Указ. соч., табл. XIII. ↩
- В. Nеrman. Die Verbindungen zwischen Skandinavien und dem Ostbalticum in der jungerer Eisenzeit. Stockholm, 1929, стр. 15. ↩
- Ранее — Нейкурен, Штробиенен, Гермау. ↩
- Ф. Д. Гуревич. Археологические работы в Калининградской области в 1950 г. КСИИМК, вып. XLVII, 1952, стр. 96; Н. Сготе. Указ. соч., стр. 24—26, 56, 61, 76. ↩
- Н. Сrоmе. Указ. соч., стр. 9. ↩
- Ф. Д. Гуревич. Древние поселения Калининградской области. КСИИМК, XXXVIII, 1951, стр. 95. ↩
- «Scriptores Rerum Prussicarum», т. I, стр. 732—733. ↩
- Ф. Вестберг. Указ. соч., стр. 146. ↩