Гипотеза изоляции

Антропологические данные дают возможность подойти к анализу проблемы происхождения кавкасионского типа и с другой стороны. Я имею в виду уже отмечавшееся выше влияние изоляции. Основная особенность представителей кавкасионского типа, отличающая их от других европеоидных групп и придающая кавкасионскому типу исключительное своеобразие среди других европеоидных типов, — большая ширина лица сближает их с древними представителями европеоидной расы. Как известно, на территории Западной Европы широколицый тип был преобладающим в населении верхнепалеолитического и мезолитического времени 1, на территории Восточной Европы он сохранялся и в эпоху неолита и бронзы 2. В разных работах этот тип получил наименование «кроманьонского в широком смысле слова» 3, «палеоевропейского» 4 и т. д. Помимо большой ширины лица в сочетании с его небольшими высотными диаметрами, он характеризовался некоторой уплощенностью лицевого скелета на уровне назомалярных точек 5. Интересно отметить, что такое сочетание признаков характерно и для краниологических серий кавкасионского типа. Особенно ярко оно выражено в хевсурской серии, которая, по-видимому, в наиболее чистом виде сохраняет особенности кавкасионского типа, тогда как, скажем, по отношению к осетинским сериям из склепов трудно полностью исключить влияние аланского элемента 6. Разумеется, в форме черепной коробки различия представителей кавкасионского и палеоевропейского типов достаточно демонстративны.

Но это и понятно, если учесть значение интенсивно действовавших на Кавказе процессов брахикефализации.

К сожалению, фрагментарность палеоантропологических данных почти полностью лишает нас возможности продолжить поиски аналогий кавкасионскому типу на территории Кавказа. Они есть, но древность их в общем не превышает тысячи лет. Кроме того, почти все они относятся к территориям, не входящим непосредственно в ареал кавкасионского типа. Это серии из средневековых могильников Прикубанья 7, Северной Осетии 8, Дагестана и Азербайджана 9. Из них только могильники у Харха и Змейской в Северной Осетии расположены в районе, который и сейчас входит в зону распространения кавкасионского типа. Ясные аналогии ему в палеоантропологических материалах более ранних эпох отсутствуют. Но все же можно отметить несколько серий, для которых характерны сравнительно большие величины широтных размеров лица.

Это черепа из могильников раннего железного века из Цамакаберда и Норадуза и на юго-западном берегу оз. Севан 10, из групповых могильников Мингечаура 11 и из некоторых единичных погребений Северного Кавказа 12. Интересная находка была сделана в неолитическом погребении, раскопанном грузинскими археологами в предгорной Имеретии. Добытый в нем череп исследован М. Г. Абдушелишвили 13. Он характеризуется массивностью, большими размерами черепной коробки, огромной шириной лица. Любопытно, что погребение, из которого происходит этот череп, было открыто в области, непосредственно примыкающей к областям, заселенным представителями кавкасионского типа.

Перечисленные палеоантропологические материалы, несмотря на свою неполноту, позволяют сделать один важный вывод, имеющий непосредственное отношение к нашей теме. Я имею в виду распространение широколицых типов в разных областях Кавказа, по-видимому, с глубокой древности. Как ни подходить к решению вопросов их генетических взаимоотношений, можно утверждать, что Кавказ входил в зону распространения широколицых типов большой европеоидной расы начиная по крайней мере с неолитического времени, а скорее всего, с эпохи появления здесь человека современного вида. Компактный ареал кавкасионского типа в настоящее время и его приуроченность к высокогорным районам, а также морфологическое своеобразие этого типа не позволяют считать его поздним образованием. С другой стороны, палеоантропологические данные также свидетельствуют скорее в пользу предположения о его древнем происхождении. Весьма вероятно, что раскопки древних могильников в предгорьях Центрального Кавказа доставят нам палеоантропологический материал, который решит этот вопрос с необходимой определенностью. Но и сейчас гипотеза о широколицести древнего населения центральных предгорий Кавказского хребта и консервации этой особенности вследствие изоляции в специфических условиях высокогорья представляется весьма правдоподобной. По-видимому, горные этнографические группы грузинского народа и их соседи сохраняют особенности своего антропологического типа с эпохи заселения этой территории человеком современного вида.

Обратимся к этнографическим данным. Они свидетельствуют об известной общности культуры народов, относящихся к кавкасионскому типу. Во многом эта общность проистекает, по всей вероятности, вследствие сходных физико-географических условий существования и одинакового уровня общественного развития. Так, отмечаемое среди горных этнографических групп грузинского народа сходство многих общественных институтов, скорее всего, результат того, что они стоят на одном уровне развития производительных сил и производственных отношений 14.

В известной мере за счет конвергентного развития в сходных условиях существования может быть отнесено и сходство в конструкции жилищ на обширной территории Свании, горной Рачи, Хевсурии и Тушетии 15.

Однако здесь уже выявляются черты, свидетельствующие и об общности происхождения. Более яркий пример специфических связей, объединяющих эти народы, может быть найден в фольклоре горных грузинских групп 16. При этом важно отметить, что бытующий в горных районах Грузии охотничий эпос доносит до современности глубокую архаику. Наиболее архаичны сванские сюжеты, затем рачинские и горцев Восточной Грузии.

Изучение традиционных форм быта у горных этнографических групп грузинского народа и народностей Западного Дагестана также позволяет говорить о древности и архаичности существующих обычаев, выявляет мощный пласт родового строя, восходящего, по-видимому, к глубокой древности 17. Аналогичным образом это явление может быть отмечено и у их тюркоязычных соседей, также относящихся к кавкасионскому типу,— карачаевцев и балкарцев, и у других представителей этого типа — осетин 18. Хотя сами по себе обычаи и социальный строй каких-либо народов не дают прямых данных для установления генетических параллелей, они могут свидетельствовать о чрезвычайно архаическом уровне культурного развития, о проживании в близком соседстве и в сходных условиях географической среды, о многовековой изоляции, а именно это и важно для нас в данном случае. В качестве дополнительного аргумента в пользу изоляции хотелось бы указать на языковой материал, на изолированное положение сванского языка в системе картвельских языков 19. Поскольку и в культуре сваны выделяются наибольшей архаичностью среди других грузин-горцев, не свидетельствует ли обособленное положение сванского языка о том, что именно сваны являются потомками древнейших этнических групп, заселявших высокогорные районы Центрального Кавказа? Может быть, тогда абхазо-сванские языковые схождения 20 и историко-топонимические данные о пребывании сванов южнее территории их теперешнего расселения 21 можно истолковывать в пользу южного пути заселения высокогорных областей Кавказа? Но здесь мы вступаем в сферу догадок.

Уже неоднократно указывалось, что на пути принятия гипотезы об этническом родстве представителей кавкасионского типа стоит языковая принадлежность осетин, балкарцев и карачаевцев. С другой стороны, было отмечено, что в их культуре может быть выделен комплекс явлений, наличие которого говорит о вхождении в их состав кавказского субстрата. Рассмотрим эту проблему подробнее.

Прежде всего остановимся на фактах, относящихся к области языка. Осетинский язык был подвергнут почти исчерпывающему анализу в многочисленных исследованиях В. И. Абаева. Оказалось, что при бесспорно иранском характере грамматики и лексики он отличается особенностями, указывающими на взаимодействие с кавказскими языками 22. К их чис-
лу относятся некоторые морфологические и синтаксические формы, а также заимствования в области лексики. Многие из них имеют специфический характер и восходят к сванскому языку 23. В. И. Абаев полагает, что ираноязычные предки осетин, по-видимому аланы, застали в горах местные племена, говорившие на кавказских языках, и включили их в свой состав. В качестве аргумента в пользу такой гипотезы он приводит и некоторые этнографические факты 24. В дополнение к ним можно указать на широкое распространение в горной Дигории топономических названий с суффиксом — ск, имеющих яфетическое происхождение 25.

В совокупности с антропологическими данными все перечисленные факты, показательные и сами по себе, приобретают большой вес и вряд ли могут быть истолкованы как случайные. По-видимому, гипотеза местного кавказского пласта в этногенезе осетин, который в свете результатов исследования антропологических данных с большой долей вероятности следует назвать картвельским, отражает реальную действительность и должна учитываться при решении проблем этногенеза осетинского народа. Ее важность для интересующего нас вопроса определяется тем обстоятельством, что она удачно объясняет, каким образом ираноязычные осетины сохранили антропологический тип, сближающий их с горными этнографическими группами грузинского народа.

Балкарцы и карачаевцы также не отличаются, как уже отмечалось, по своему антропологическому типу от грузин-горцев. Однако по языку они сближаются с караимами и кумыками 26. Из вымерших языков к карачаево-балкарскому языку наиболее близко стоят половецкий и древнеболгарский 27. На этом основании преобладающее значение в разработке вопросов происхождения балкарского и карачаевского народов получила тюркская гипотеза, представленная в двух вариантах — кипчакском и болгарском 28. Однако эта гипотеза сталкивается с рядом трудностей при рассмотрении антропологических данных164. Не учитывает их и аланская гипотеза, также имеющая ряд сторонников 29. Основываясь на этих данных, автор выдвинул гипотезу кавказского суострата в этногенезе балкарцев и карачаевцев 30. В качестве родственной им конкретной картвельской группы были названы сваны.

Разумеется, значение обоих этих утверждений неравноценно. Полное тождество антропологического типа балкарцев и карачаевцев, с одной стороны, и горных этнографических групп грузин — с другой, само по себе без всякой дополнительной аргументации заставляет признать наличие мощного кавказского субстрата в этногенезе балкарского и карачаевского народов. По мнению автора, балкарцы и карачаевцы представляют собой сванов, по тем или иным причинам перешедших на несванскую речь. Это, конечно, гипотеза, однако она получает некоторую опору как в языковых, так и в историко-этнографических данных.

Исторические данные и топонимика свидетельствуют о том, что сваны в XIV—XVII вв. проживали в верховьях Кубани и по Баксану, т. е. на территории, занятой в настоящее время карачаевцами и балкарцами 31.

Это обстоятельство дает известные основания для увязки именно с ними местного кавказского слоя в балкарском языке 32. В добавление к этому можно указать на некоторые этногенетические предания 33, общие фамилии 34, на сходство некоторых элементов культуры и общую терминологию жилища и хозяйственных построек. Однако, даже если считать все эти факты недостаточными для окончательного суждения по вопросу о родстве карачаевского и балкарского народов, с одной стороны, и сванов — с другой, бесспорно, как уже отмечалось, их глубокое родство, выявляемое антропологическими данными, с горцами-грузинами вообще. Именно это заключение имеет для нас наибольшее значение и позволяет, как и при рассмотрении происхождения осетинского народа, понять своеобразное перекрещивание двух этногенетических компонентов в процессе происхождения балкарцев и карачаевцев, один из которых, более поздний, сыграл решающую роль в образовании карачаево-балкарского языка, а другой, восходящий к глубокой древности, наложил отпечаток на формирование их физического типа.

Итак, совокупное сопоставление антропологических, лингвистических и историко-этнографических данных приводит к выводу, что народы, населяющие высокогорные районы центральной части Кавказского хребта, обнаруживают в своем антропологическом типе и в своих культурных особенностях ряд параллелей, которые могут быть удачно объяснены только общностью их происхождения. Таким образом, исходя из широко аргументированного в последние годы учения о хозяйственно-культурных типах и историко-этнографических областях 35, мы имеем возможность выделить на этой территории историко-этнографическую общность, к которой следует отнести карачаевцев, балкарцев, осетин, горные этнографические группы грузинского народа, аварцев и андо-дидойские или андоцезские народности Западного Дагестана. Древнейшие археологические находки, сделанные в районах, заселенных этими народами, относятся к эпохе бронзы 36. Но несомненно, что они были заселены в значительно более раннюю эпоху. Полагаю, что общность всех перечисленных народов восходит к эпохе заселения этих районов человеком современного вида и является следствием изоляции в условиях труднодоступного высокогорья.

Выводы

1. Балкарцы, карачаевцы, осетины, горные этнографические группы грузинского народа, аварцы и андо-цезские народности обнаруживают специфическое сходство в антропологических признаках, позволяющее отнести их к единому типу. В работах грузинских антропологов этот тип получил иаименование кавкасионского и таким вошел в антропологическую литературу. От других типов европеоидной расы он отличается рядом своеобразных особенностей, из которых наиболее характерной является большая ширина лица, на первый взгляд сближающая представителей
этого типа с представителями монголоидной расы.

2. Гипотеза о специфическом направлении эпохальных изменений антропологических признаков, и в частности ширины лица, на территории Кавказа, отличающемся от обычно наблюдаемого на территории Советского Союза, основана на выборочном и количественно недостаточном материале и нуждается в дополнительной аргументации. Применение этой гипотезы к конкретной проблеме происхождения кавкасионского типа встречается с трудностями фактического и теоретического порядка.

3. Гипотеза о происхождении кавкасионского типа в результате переселения с севера древних представителей палеоевропейского типа европеоидной расы в горы Кавказа основана на скрытом предположении о всеобщности действия процесса грацилизации и невозможности найти область, где этот процесс не проявлял бы себя с достаточной определенностью. Между тем сопоставление древних и современных краниологических серий с территории Северного Китая, Египта и Армении, по отношению к которым можно настаивать на наличии непрерывной генетической преемственности, показывает, что одинаковые величины ширины лица точно так же, как и других признаков, могут сохраняться без заметных изменений на протяжении нескольких тысячелетий. Историко-этнографические и лингвистические данные также не подтверждают миграционную гипотезу.

4. Предположение о том, что Кавказ не входил в область интенсивного действия процесса грацилизации, позволяет выдвинуть гипотезу о формировании кавкасионского типа на той же территории, какую он занимает в настоящее время, в результате консервации антропологических особенностей древнейшего населения, восходящего, возможно, к эпохе неолита или верхнего палеолита и относившегося к палеоевропейскому типу европеоидной расы. Изоляция в труднодоступных районах высокогорья способствовала консервации этих особенностей. По всей вероятности, следствием изоляции является некоторое посветление пигментации представителей, кавкасионского типа по сравнению с народами Закавказья. Данных о том, что их предки в центральных предгорьях Кавказского хребта появились с севера или с юга. не имеется.

5. Анализ историко-этнографических и лингвистических материалов дает возможность выявить кавказский субстрат в составе осетинского, балкарского и карачаевского народов. Таким образом, народы, относящиеся к кавкасионскому типу, могут быть объединены не только на основании антропологических данных, но и на основании историко-культурных особенностей. Последние также говорят о глубокой древности этих народов и их местном происхождении. Все это позволяет выделить в центральных районах Кавказского хребта особую историко-этнографическую область, к которой следует отнести проживающие в ней ирано-, тюрко- и картвелоязычные народы на основании общности их происхождения.

Notes:

  1. Morant G. М. Studies of palaeolithic man. Part IV: A biometric study of the upper palaeolithic skulls of Europe and of their relationship to earlier and later types // Annales of eugenics. L., 1930. Vol. 4, pt. I—II; Boule M., Vallois H. Les Hommes fossiles. P. 1952; Якимов В. П. Население европейской части СССР в позднем палеолите и мезолите.
  2. Дебец Г. Ф. Палеоантропология СССР; Он же. Современное состояние палеоантропологических исследований в СССР // Тез. докл. на сес. отд. ист. наук и пленума Ин-та истории материальной культуры. М.; Л., 1956; Он же. Основные итоги палеоантропологических исследований в СССР // Докл. сов. делегации на V Междунар. конгр. антропологов и этнографов. М., 1956.
  3. Дебец Г. Ф. Палеоантропология СССР.
  4. Алексеев В. П. Палеоантропология Алтае-Саянского нагорья эпохи неолита и бронзы // Антропологический сборник, III. М., 1961. (Тр. Ин-та этнографии АН СССР. Н. С; Т. 21).
  5. Якимов В. П. Начальные этапы заселения восточной Прибалтики//Тр. Ин-та этнографии АН СССР. Н. С. Т. 32. М., 1956; Он же. О древней монголоидности в Европе // Крат, сообщ. Ин-та этнографии АН СССР. Вып. 28, 1957. Он же. Горизонтальная профилированность лицевого отдела черепа у современных и древних людей // Вопр. антропологии. 1960. Вып. 4; Он же. Горизонтальная профилированность лицевого черепа у современных и древних людей // Acta facultatis rerum naturalium universitatis comenianae. Bratislava, 1961. Т. V. Fasc. Ill—IV; Бунак В. Д. Череп человека и стадии его формирования у ископаемых людей и современных рас; Цуй Чен-яо. Данные по горизонтальной профилированности лицевого скелета ископаемых людей // Вопр. антропологии. 1960. Вып. 1.
  6. Алексеев В. II. Происхождение народов Кавказа.
  7. Дебец Г. Ф. Палеоантропология СССР.
  8. Там же; Алексеев В. П., Беслекоева К. X. Краниологическая характеристика средневекового населения Осетии // Материалы и исследования по археологии СССР. М., 1963. № 114.
  9. Миклашевская П. П. Новые палеоантропологические материалы с территории Дагестана; Она же. Антропологический состав населения Дагестана в алано-хазарское время; Касимова Р. М. Антропологическое исследование черепов из Мингечаура (в связи с изучением этногенеза азербайджанского народа).
  10. Алексеев В. П. Происхождение народов Кавказа.
  11. Р. М. Антропологическое исследование черепов из’ Мипгечаура…
  12. Дебец Г. Ф. Палеоантропология СССР; Бунак В. В. Черепа из склепов горного Кавказа в сравнительно-антропологическом освещении.
  13. М. Г. Абдушелишвили предоставил в мое распоряжение свои неопубликованные измерения этого черепа, за что приношу ему глубокую благодарность. Позже череп был описан: См.: Джавахишвили Э. Н. Новая палеоантропологическая находка в Грузии // Тр. Ин-та эксперим. морфологии АН ГССР. Тбилиси, 1964. Т. 11.
  14. Харадзе Р. Л. К вопросу о территориально-общинных объединениях у грузин-горцев // Крат, сообщ. Ин-та этнографии АН СССР. 1958. Вып. 29. Все сказанное здесь и дальше об архаической культуре горских народов относится к дореволюционному прошлому.
  15. Джандиери М. И., Лежава Г. И. Архитектура горной Грузии. М., 1940; Робакидзе А. И. Новые черты современного грузинского крестьянсного жилища // Сов. этнография. 1961. № 1; Он же. Жилище и население горцев Грузии в прошлом и настоящем // Крат. сообщ. Ин-та этнографии АН СССР. 1962. Вып. 36.
  16. Вирсаладзе Е. Б. Из истории охотничьего эпоса в Грузии // Крат, сообщ. Ин-та этнографии АН СССР. 1958. Вып. 29.
  17. Литература о горных этнографических группах грузинского народа и народностях Западного Дагестана огромна. См., напр. Ковалевский Б. Страна снегов и башен (Свания). Л., 1930; Макалатия С. И. Из старого народного быта шпавов //Сов. этнография. М., Л., 1938. Т. 1; Он же. Хевсурети: (Ист.-этногр. очерк дореволюционного быта хевсуров). Тбилиси, 1940; Панек Л. Б. Слсды родового строя у мтиулов // Сов. этнография. М., Л., 1939. Т. 2; Она же. Социальные отношения мтиулов//Крат, сообщ. Ин-та этнографии АН СССР. 1946. Вып. 1; Народы Кавказа.
  18. Студенецкая Е. Н. К вопросу о феодализме и рабстве в Карачае XIX в. (по некоторым архивным документам) // Сов. этнография. 1937. JY» 2, 3; Лавров Л. 11. Из поездки в Балкарию//Там же. М.; Л., 1939. Т. 2. Ковалевский 31. М. Современный обычай и древний закон. Обычное право осетин в историко-сравнительном освещении. М., 1886. Т. 1, 2.
  19. Марр Н. Я. Где сохранилось сванское склонение? // Изв. АН. СПб., 1911; Он же. Заимствование числительных в яфетических языках//Изв. АН. СПб., 1913; Он же. Из поездок в Сванию (летом 1911 и 1912 гг.) //Христианский восток. Т. II. Вып. 1; СПб., 1913; Он же. Племенной состав населения Кавказа // Тр. Комис. по изуч. племенного состава. Пг., 1920. Вып. 14. По глоттохронологическому методу отхождение сванского от грузино-ганского единства датируется не позднее чем концом III — началом II тысячелетия до н. э. См.: Климов А. Г. О глоттохронологическом методе датировки распада праязыка // Вопр. языкознания. 1959. № 2.
  20. Чарая 77. Об отношении абхазского языка к яфетическим // Материалы по яфетическому языкознанию. СПб., 1912. Т. IV; Марр Н. Я. К вопросу о положении абхазского языка среди яфетических // Там же. СПб., 1912. Т. V; Он же. Из лингвистической поездки в Абхазию (к этнологическим вопросам) //Изв. АН. СПб., 1913; Он же. Абхазоведение и абхазы (к вопросу о происхождении абхазов и этногонии Восточной Европы) // Восточный сборник. Л., 1926. Т. 1.
  21. Марр И. Я. Яфетические элементы в языках Армении, IV//Изв. АН. СПб., 1911; Он же. Тубал-кайнский вклад Б сванском//Там же. СПб., 1912; Он же. Из поездок в Сванию; Он же. К дате эмиграции мосохов из Армении в Сванию // Изв. АН. СПб., 1916; Орбели И. А. Город близнецов «Диоскуриада» и племя возниц «хениохи» //ЖМНП. СПб., 1911; Меликишвили Г. А. К истории древней Грузии.
  22. Абаев В. И. Осетинские этнические термины iron, allon // Яфетический сборник. Л., 1927. Т. 5; Он же. К характеристике современного осетинского языка // Яфетический. Л., 1932. Т., Он же. Поездка к верховьям Кубани, Баксана и Черека // Язык и мышление. Л., 1933. Т. 1; Он же. О языке южных осетин // Языки Северного Кавказа и Дагестана. М.; Л., 1935. Т. 1; Он же. О взаимоотношении иранского и кавказского элемента в осетинском // Осетинский язык и фольклор. Т. 1; Он же. Происхождение и культурное прошлое осетин по данным языка // Там же. См. также: Марр Н. Я. Ossetica-Japhetica // Изв. АН Пг., 1918.
  23. Абаев В. И. Поездка в Сванетию // Там же.
  24. Он же. Значение и происхождение слова allu-ton // Там же; Он же. Значение и происхождение слова rong // Там же. См. также: Такоева Н. Ф. Из истории осетинского горного жилища // Сов. этнография. 1952. № 3.
  25. Цыгаева А. Ф. Из топонимики и гидронимики Западной Осетии//Изв. Сев.-Осет. науч.-исслед. ин-та. Орджоникидзе, 1960. Т. 22, вып. 1.
  26. Боровков А. К. Карачаево-балкарский язык // Яфетический сборник. Л., 1932. Т. 7; Он же. Очерки карачаево-балкарской грамматики // Языки Северного Кавказа и Дагестана. Л., 1935. Т. 1; Баскаков Н. А. Классификация тюркских языков в связи с исторической периодизацией их развития и формирования // Тр. Ин-та языкознания АН СССР. М., 1952. Т. 1; Он же. Тюркские языки.
  27. Баскаков Н. А. Выступление на научной сессии по проблеме происхождения балкарского и карачаевского народов // О происхождении балкарцев и карачаевцев; Саттаев А. X. Происхождение балкарцев и карачаевцев по данным языка // Там же.
  28. Обзор существующих гипотез см.: Лайпанов X. О. К истории карачаевцев и балкарцев. Черкесск, 1959; Лавров Л. И. Происхождение балкарцев и карачаевцев.
  29. Абаев В. И. Об аланском субстрате в балкаро-карачаевском языке // О происхождении балкарцев и карачаевцев; Алексеева Е. П. Некоторые замечания по вопросу происхождения балкарцев и карачаевцев по данным археологии.
  30. Алексеев В. П. Некоторые проблемы происхождения балкарцев и карачаевцев в свете данных антропологии.
  31. Лавров Л. И. Расселение сванов на Северном Кавказе до XIX века//Крат, сообщ.
    Ин-та этнографии АН СССР. 1950. Вып. 10.
  32. Марр И. Я. Балкаро-сванское скрещение // Докл. АН СССР. 1929; Абаев В. И. Общие элементы в языке осетин, балкарцев и карачаевцев // Язык и мышление. Л., 1933. Т. 1.
  33. Миллер М. Ф. Терская область (археологические экскурсии) // Материалы по археологии Кавказа. М., 1888. Вып. 1. С. 79; Лавров Л. И. Расселение сванов на Северном Кавказе XIX века.
  34. Робакидзе А. И. К вопросу о форме поселения в Сванетии//Крат, сообщ. Ин-та этнографии АН СССР. 1958. Вып. 29; Робакидзе А. И. Харадзе Р. Л. К вопросу о сванско-балкарских этнокультурных взаимоотношениях // О происхождении балкарцев и карачаевцев.
  35. Толстов С. П. Очерки первоначального ислама // Сов. этнография. 1932. № 2; Он же. Этнография и современность // Там же. 1946. № 1; Левин М. Г., Чебоксаров Н. Н. Хозяйственно-культурные типы и историко-этнографические области // Там же. 1955. № 4; Брук С. И., Козлов В. И., Левин М. Г. О предмете и задачах этногеографии // Тезисы докладов на заседаниях, посвященных итогам полевых исследований, 1961 г. М., 1962.
  36. Уварова П. С. Поездка в Пшавию, Хевсуретпю и Сванетию // Материалы по археологии Кавказа. М., 1904 Т. 10; Деген-Ковалевский Б. Е. К истории железного производства Закавказья (по материалам раскопок Чуберской железоплавильни — В. Свания) // Изв. ГАИМК. М.; Л., 1935. Вып. 120; Иессен А. И. К вопросу о древней металлургии меди на Кавказе // Там же; Макалатия С. И. Хевсурети.

В этот день:

Нет событий

Рубрики

Свежие записи

Обновлено: 30.09.2015 — 08:44

Счетчики

Яндекс.Метрика

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Археология © 2014