Фролов Б.Л. Представление о числе 7 у народов Сибири и Дальнего Востока

Фролов Б.Л. Представление о числе 7 у народов Сибири и Дальнего Востока // Бронзовый и железный век Сибири. — Новосибирск: Наука, 1974. — С. 294-303.

В последние годы заметно возрос интерес историков, лингвистов, а также представителей других наук к проблеме «магических» чисел, их происхождения и значения в жизни и культуре различных народов 1.

Этнография Сибири и Дальнего Востока в этом отношении предоставляет большие возможности для исследования, но эти возможности пока еще слабо использованы. Достаточно сказать, что у нас нет хотя бы краткой сводки материалов об употреблении различных чисел в фольклоре, изобразительном искусстве и других сферах материальной и духовной культуры народов, издревле живущих на территории Северной Азии.

Следует попытаться восполнить, хотя бы частично, этот пробел и собрать по наиболее известным источникам отечественной этнографии основные сведения об употреблении числа 7 у народов Сибири. Данная статья не является сводкой. Она представляет собою, скорее, эскиз для последующего расширения и углубления анализа.
Из отечественных этнографов — исследователей Сибири — ценные для построения такой сводки указания дали в своих трудах Л. Я. Штернберг, Е. А. Кройнович, А. А. Попов, а также С. В. Иванов в фундаментальных трудах по изобразительному искусству коренного населения Сибири 2.

Наиболее удобным принципом рассмотрения материалов представляется их анализ по большим языковым группам.

1. Самоедская (самодийская) группа

Ненцы придавали числу 7 особое значение. До обращения их в христианскую веру ненцы поклонялись семиликим божествам. В их священной роще архимандрит Вениамин обнаружил 100 деревянных идолов: среди них выделялось 10 тонких идолов, которые «огранены были в семь граней и на каждой грани имели по семи лиц, одно над другим». Семь лиц имели главный идол женского пола — Хадако (бабушка), олицетворение земли, и ее супруг Весако (старик), которого Вениамин трактует как сатану 3. Очевидно, в религиозной сфере число 7 у ненцев символизировало не только «доброе», но и «злое» начало.

В эпосе ненцев 4 семерка постоянно выступает как удобный эталон для отсчета времени («7 дней и 7 ночей едем быстро…», «через 7 дней показались чумы»). Кроме того, все население мира представляется как «жители семи земель», где 7 — некий предел, за которым кончается доступное человеческому воображению пространство. Далее семерка ограничивает группу ближайших родственников — «7 братьев», которые часто выступают в качестве главных героев ненецкого эпоса. Семеро героев одной из песен 7 раз задерживают дикого оленя. Наконец, интересно отметить, что сочетание «у 7 нганасан 100 чумов» отражает, по-видимому, какое-то устойчивое для ненцев взаимодействие семерки с числами, кратными 10 (ср. выше: из 100 идолов 10 семиликих).

Нганасаны и тавгийцы сохраняли, очевидно, наиболее полный комплекс употребления семерок. Прежде всего, А. А. Попову удалось наблюдать обрядные операции тавгийцев с семерками в ходе их главного праздника в начале светового года — празднества «чистого чума» 5.

На празднестве шаманы тавгийцев испрашивали благополучие и удачу в промыслах наступающего года. В ритуальных действиях здесь центральную роль играло число 7. В ходе праздника «камлание» может происходить 3, 5, 7 или 9 дней. Накануне первого дня вырубаются жерди для чистого чума: трижды 7 жердей, если камлание продолжится 3 дня, 5×7, если 5 дней, и т. д. из расчета 7 жердей за каждый день.

«Для покрышки остова «чистого чума» берутся недержаные шоки из черных шкур, специально предназначенные для загробной жизни. Причем берутся 7 полос у 7 отдельных хозяев и после празднества возвращаются назад». В первый день вместе с шаманом встали в круг 7 женщин. «… Женщины стали подражать звуками важенкам оленя. Причем, взявшись за руки, размахивали ими, стоя на одном месте, переступая с ноги на ногу… Женщины своим звукоподражанием важенкам дикого оленя в период гонки и пляской испрашивали себе плодородие».

Затем составляют круг из 15 чел., 8 мужчин и 7 женщин, они стоят парами, держась за руки. Хоровод в глубоком молчании совершает три круга по солнцу — это шаман, обходя жилища самого грозного бога, магически огораживается, чтобы божество не смогло похитить душу кого-либо из присутствующих, так как оно, увидев издалека шамана, уже кричит, чтобы он дал ему душу человека. Наконец, «на седьмой день шаман узнает у божества относительно степени благополучия предстоящего года». Другой шаман в ходе своих фантастических путешествий в преисподне видит 7 чумов, 7 птиц в 3 озерах, получает 7 трав — родоначальников всех земных трав и 7 трав от любой болезни; у 7 скал, где каждая скрывает камень, железо и т. п. полезные людям материалы, его привязали на 7 дней.

При анализе хода праздника видно, как из нечетных чисел первого десятка выступает на первый план число 7. Очевидно, в этом отразилась какая-то особая связь семерки с основными мотивами праздника (удачные промыслы, плодородие, здоровье и благополучие), а также с важнейшими небесными явлениями, к которым приурочен праздник: с первым появлением солнца, с концом полярной ночи и началом светового периода, с обновлением природы. Обращение к «первоэлементам» природы (7 трав и т. п.) через посредство семерки подтверждает особенно важное значение ее в фантастических представлениях о генезисе живой и неживой природы.

Другая сфера применения семерок охватывает изобразительное искусство тавгийцев и нганасан. Значительная часть ее непосредственно связана с первой. Речь идет о шаманских принадлежностях. Изображения на них передают те представления о природе и человеке, часть из которых выше упоминалась. Поэтому повторение на них семерок позволяет искать соответствующие смысловые истолкования. Приведем любопытную параллель: на кожаном чехле одного из бубнов 6 в правом верхнем секторе помещено 7 оленей-самцов, а в левом — 8 оленей-самок. Все они изображают шаманские духи, а семерка характеризует оленей-самцов (ср. 7 женщин и 8 мужчин в танце на празднестве «чистого чума»). На олене, посвященном духу пурги, нганасаны выстригали знак, основу которого составляли 7 параллельных линий 7.

Рис. 1. «Кукуль» — мешок для ног при ездке на санках. Тавгийцы. По А.А. Попову.

Рис. 1. «Кукуль» — мешок для ног при ездке на санках. Тавгийцы. По А.А. Попову.

Остается, пожалуй, наиболее яркая часть изобразительной деятельности нганасан — геометрические орнаменты. Группы из 7 и кратных 7 чисел элементов орнамента украшают верхнюю меховую одежду и различные бытовые изделия, в частности «кукуль» — мешок для ног при езде на санках 8 (Рис. 1), Отметим, что в этих орнаментах по соседству с семерками располагаются ряды с числом элементов по 5, 10 или кратным им. Семантика этих орнаментов пока не ясна. По наблюдениям Ю. Б. Симченко 9, нганасанские орнаменты могли выполнять социальные функции, в частности, связанные с половозрастными делениями коллектива.

Энцы, подобно нганасанам и тавгийцам, применяли сочетания по 7 и кратному 7 числу элементов в аналогичных геометрических орнаментах на верхней одежде 10. В сказках и мифах энцев 11 фигурируют «семь братьев — семь лебедей», в жертву шайтану приносят 7 оленей, в одном из архаичных мифов его герои идут пешком «семь недель» или запрягают 5 важенок и тоже едут «семь недель». В мифе о происхождении людей содержится представление о «семи землях», за которыми уже ничего нет, кроме «голов двух отцов». Любопытно утверждение энцев о том, что на небе ровно 7000 звезд, помимо Плеяд (7 звезд) и Большой Медведицы (также 7 звезд). Высота же неба равна высоте последовательного подъема 7 орлов, когда они могут видеть предыдущего.

Селькупы (остяко-самоеды) представлены особенно большим числом шаманских принадлежностей с особенно выразительным акцентом на 7 в изображениях на них. Так, на бубне 12 (рис. 2) изображен шаман, совершающий на семикопыльной священной нарте путешествие в «верхний мир». В «верхнем мире» наряду с солнцем и луной находятся группы по 7 медведей, 7 оленей, 7 человек, 7 птиц и т. п. Особенно интересно, что при расшифровке другого бубна его владелец-шаман объяснил изображения в верхней части семи радиально расходящихся полос как «семь дорог — семь дней», по которым и в течение которых шаман преследовал душу убитого оленя. Представляется очень важным это указание на фиксацию в рисунке событий, происходящих как в пространстве, так и во времени: здесь может лежать ключ к некоторым загадкам первобытного искусства.

Рис. 2. Рисунок селькупского бубна, сделанный Ф. Пеших. По С. В. Иванову.

Рис. 2. Рисунок селькупского бубна, сделанный Ф. Пеших. По С. В. Иванову.

Рис. 3. Рисунки на бубне. Кеты. По  С. В. Иванову.

Рис. 3. Рисунки на бубне. Кеты. По С. В. Иванову.

Кеты (енисейские остяки), которых обычно рассматривают вместе с народами самоедской группы и которые по стилю своего изобразительного искусства имеют больше всего точек соприкосновения с селькупами, также объясняли священные семерки на шаманских атрибутах и украшениях, исходя из своих представлений о вселенной. По их воззрениям земля имеет вид колоссального плоского диска. Над нею 7 небес, под нею 7 подземелий, по краям земли расположено 7 морей. В таком виде вселенная изображалась на внешней стороне шаманского бубна. Кеты верили, что у каждого человека 7 душ. В одной из легенд говорится, что раньше люди были бессмертны. Первый же умерший старик должен был через 7 дней ожить, если бы не произошла роковая ошибка по вине собаки.
Группировки по 7 на шаманских бубнах кетов отражали их представления о строении вселенной. Вот описание одного из бубнов: по внутреннему кругу в виде полукружков изображено 7 морей; между внутренними и наружными кругами с правой и левой стороны бубна проведено по 7 линий, обозначающих 7 небесных рядов. На бубне изображены с применением 5 и 7 штрихов небесные светила. «Семь черточек на солнце и пять на луне — это… лучи, рожны…» 13

В рисунке на другом кетском бубне 14 (рис. 3) обратная картина, изображение луны дополняет 7 лучей, а солнца — 10. Подобные метаморфозы — не случайные ошибки, они имели свою причину. Семерки выделены и на других атрибутах шаманов, например на подвеске в виде орла: «у него — по 7 перьев на каждом крыле и 7 насечек на спине» (рис. 4).

2. Монгольская группа

Рис. 4. Изображение орла (подвеска). Кеты. По В. И. Анучину.

Рис. 4. Изображение орла (подвеска). Кеты. По В. И. Анучину.

Буряты в представлениях о мире и сказаниях, записанных в конце XIX в., обращались к числу 7 сравнительно не часто на фоне постоянного употребления других «магических» чисел, особенно 3 и 9. Но, например, в более древнем сказании об Алтан-Шагай-Мэргыне, действие которого происходит в прежнее славное, благополучное, богатое время, герой вначале пьянствует «в продолжение семи суток день и ночь»; затем во время подвигов Алтан-Шагай-Мэргына один из его врагов обращается в 70 мелких рыб; в кульминационный момент борьбы с многоглавым чудовищем опять появляется семерка: «Борются шесть дней и шесть ночей, на седьмой едва-едва его побеждает» Затем со следующим врагом опять «борются семь суток» 15. Но когда, наконец, победа достигнута, герои сказания пируют «девять дней и девять ночей». Своеобразная «борьба чисел» 7 и 9 в мифических представлениях бурят нашла отражение и в противопоставлении ими 7 братьев — 7 черных (восточных) кузнецов и 9 западных и белых кузнецов. Черным кузнецам покровительствуют восточные тэнгерины, злые и враждебные, насылающие на людей различные болезни. Белым кузнецам покровительствуют западные тэнгерины, добрые, спасающие людей от болезней 16. Здесь число 7 явно выступает как «злое», приносящее болезни и беды. Но в этом же бурятском пантеоне после первых 7 тэнгеринов стоят «7 синих тэнгеринов»: они приносят дождь, обеспечивают людям счастье и изобилие 17, и число 7 здесь наделено только «добрыми» свойствами.

Один из бурят-информаторов М. Н. Хангалов 18 утверждал, что «на свете семь рождений», но смог перечислить только шесть (мясное, костяное, водяное, жировое, травяное, земляное). Это один из примеров, как нам кажется, отмирания семеричного принципа в моделировании окружающего мира, более древнего, чем девятеричный.

На бурятских онгонах, помогающих при разных болезнях, изображалась в верхней части слева фигура из 7 концентрических окружностей, справа — из 9 окружностей 19 (рис. 5). Смысл этого сочетания не ясен. Правда, этому виду онгонов посвящено особое сказание: в нем шаман, имея 9 сыновей, предупреждает их не ловить седьмого тайменя, ибо в нем заключена душа шамана. Сыновья ослушались запрета и навлекли болезни и беды на себя и на 27 своих детей 20. Видимо, и здесь аллегорически передано столкновение двух сил, за одной из них старые шаманские традиции с их атрибутом — семеркой.

Интересный материал для анализа содержит бурятский эпос об Аламжи Мергене. Семерки соответствуют здесь основополагающим представлениям о мире: «земля семи вселенных», «семь слоев земли» 21. В более детальных моментах семерка как бы умножается на 10, 11 и другие числа: Аламжи Мерген родился под крылом 77 тэнгеринов, свой лук делает из рогов и жил 70 быков и 70 изюбрей, штаны — из кожи 70 козлов, небесные кузнецы изготовили ему 70 ножей и 70 гвоздей и т. д. 22 В других бурятских легендах люди могут говорить «через 7 отверстий», т. е. ушами, глазами, ноздрями и языком, а волки поют на 7 голосов 23.

Рис. 5. Принцип использования чисел 3, 7, 9 в верхней части онгона. Буряты. По О. Н. И. Затопляеву.

Рис. 5. Принцип использования чисел 3, 7, 9 в верхней части онгона. Буряты. По О. Н. И. Затопляеву.

Таким образом, у бурят под более поздними религиозными наслоениями еще в конце XIX в. проступала семеричная модель мира, в основных своих чертах сходная с той, которую мы отмечали у народов самоедской группы.

3. Тюркоязычная группа

Якуты в представлениях о богине Айисыт (айисыт — родовое название божеств, способствующих размножению людей и некоторых зверей) приписывали ей свойство появляться у беременной женщины за 7 дней до начала родов и улетать через 3 дня после рождения ребенка 24. В обрядах ее проводов сливались представления о плодовитости людей и размножении животных. Тем более интересно переплетание в этих верованиях чисел 7 и 10 (7 + 3 = 10). В якутском фольклоре семерка играет традиционную роль эталона времени («камлание длилось 7 дней и 7 ночей»); пространства («семихвостой… плетью так размахивали, что верховьев 7 речек достигли»); стихий природы («семивихорная северная тундра») 25.

Алтайцы в своем фольклоре чаще всего употребляли число 7 в словосочетании «7 дней» 26. Далее, в порядке частоты употребления, идут сочетания «7 братьев», «7 дочерей», «7 небес», «7 звезд», «7 рек», «7 дорог» 27. По их представлениям, у Маны — матери всего существующего — было 7 сыновей; лунное затмение они объясняли тем, что луну глотает 70-головое чудовище Мангус 28. Связь чисел 7 и 10 (7 X 10 — 70) определяет здесь, таким образом, видимые метаморфозы луны.

Сибирские татары применяли в своих сказаниях как эталон времени 7 лет (герои боролись 7 лет); другой образ; «Когда девица поднималась на небо, она увидела утку и просила отпустить 7 собак» 29.

4. Угорская группа

У обских угров (ханты, манси) в сказании о творении земли и людей повествуется о том, как позади дома Хозяина Верхнего Мира — Великой Матери — находится златолистая береза:

На златолпстую, златоветвистую березу
Златокрылых, златохвостых
Семь кукушек садятся.
Семь почей поют,
Семь дней поют.
По всей земле живущие
Люди, благодаря их силе
По сей день существуют…

…Со дна 7 рек, 7 морей златоспинных 7 жуков поднимаются, благодаря им люди по сей день существуют 30.

В приведенном отрывке представления, связанные с семеркой, как бы концентрируются в единую систему: сотворение мира и человека, благоденствие человека связаны с верхним миром и земным миром через семерки и поддерживаются через ритмически четкие отрезки времени — 7 ночей и 7 дней.

5. Дальний Восток. Тунгусо-маньчжурская группа, палеоазиатская группа и др.

По отдельным штрихам в трудах исследователей тунгусов (эвенков), орочей, нивхов (гиляков), чукчей воссоздаются черты знакомого круга явлений, в количественной характеристике которых присутствует одно и то же число 7. Так, предание о происхождении тунгусского Бетильского рода начиналось словами: «Вперед убежали семь человек. Одного шамана имели» 31. Эвенкийские шаманы для камлания расставляли своих «помощников» — антропоморфных идолов — по 7 и 4 в ряд 32.

Орочи представлены немногочисленными материалами. В их мифах упоминается 7 сестер в связи с «верхним миром» (6 из них жили на небе), 7 волков, 7 стрел, 7 зубов 33 и, кроме того, «тополь в 7 обхватов», а также любопытная мера времени: «7 поколений назад» 34.

Л. Я. Штернберг 35 подчеркивал, что наряду с 2 и 3 числа 7 и кратные ему считались у нивхов (гиляков) магическими: ход промыслов требовал наблюдения небесных светил, которые олицетворялись и обоготворялись, появлялись первые зачатки астрологии. Е. Л. Крейнович 36 выяснил другую сторону этих представлений: один из гиляцких родов, по преданию, основали 7 человек, пришедшие неизвестно откуда. В легендах нивхов 37 действуют 7 братьев — сыновей шаманки, а один из героев умирает на седьмой год после встречи с хозяйкой подводного мира: он направляется к ней на ее призыв.

Рис. 6. Обрядовое весло. Чукчи. По В. Г. Богоразу.

Рис. 6. Обрядовое весло. Чукчи. По В. Г. Богоразу.

Чукчи, по свидетельству В. Г. Богораза, насчитывали «7 миров», «7 ветров» 38. На чукотском обрядовом весле, которое должно магически действовать на зверя, привлекая его к берегу, изображено на одном конце 7, на другом — 5 полукруглых линий. Чукчи не смогли объяснить В. Г. Богоразу их значения 39 (рис. 6). Семерка использовалась чукчами и в рисунках духов-охранителей, а также «духа кашля» 40. Приведенные выше примеры с селькупскими и кетскими изображениями свидетельствуют, что и семерки в чукотских рисунках могли иметь свой подтекст, и довольно подробный.

Аналогичные рассмотренным выше значения числа 7 были зафиксированы также в фольклоре алеутов (7 дней, 7 поединщиков) 41, юкагиров (7 птиц, 7 белок), причем «семь стерхов» связываются с происхождением Алазейского юкагирского рода 42.

Приведенные основные сведения о числе 7 позволяют сделать следующие выводы.

1. Представления об особой роли числа 7 присущи в большей или меньшей степени народам всех языковых групп Сибири. При этом обнаруживается однозначный для разных языковых групп довольно узкий и резко очерченный круг предметов и явлений, в котором особенно типично употребление числа 7.

Значение числа 7 в представлениях народов Сибири и Дальнего Востока

Значение числа 7 в представлениях народов Сибири и Дальнего Востока

2. Первое место по частоте и определенности употребления число 7 занимает в различных эталонах и характеристиках времени (от 7 дней до 7 поколений; любопытно отсутствие в этой колонке такой удобной меры, как месяц). Пространственные характеристики с числом 7 реже и аморфнее. Второй важный и часто употребляемый пласт — космология, космогония, «верхний мир» и «нижний мир», структура земли и неба. И к этому, и к следующему, третьему, пласту относятся мотивы исходных «первоэлементов», с которых начиналась природа и человеческое общество: число 7 оказывается важным и для рождения человека вообще, и для появления конкретного рода. По отношению к людям число 7 особенно часто выступает как показатель тесных родственных уз, а также фактор, от которого зависят плодородие и здоровье, болезни и смерть как одного человека, так и всего рода. Часто здесь оно взаимодействует с числами, кратными 5 и 10.

3. Наиболее полный и отчетливый семантический комплекс с применением семерок зафиксирован у народов самоедской группы. Здесь же особенно ярко выступает его связь с архаичными промысловыми обрядами и с изобразительным искусством, позволяющая истолковывать применение семерок в изобразительном искусстве. А. Леруа-Гуран 43 прав, считая, что определяющим моментом в этой связи древнейших изображений и соответствующих им верований вообще является система объяснения мира, а не использование изображений колдунами, шаманами, магами в тех или иных церемониях (к тому же постоянно трансформирующихся во времени). Распространенные в зарубежной науке концепции, объясняющие появление сакрального числа 7 у народов Сибири исключительно заимствованиями и влиянием Вавилона и других древних цивилизаций Востока 44, нуждаются в пересмотре. Никакие заимствования и влияния не обеспечили бы столь устойчивого и долгого сохранения семерок в культуре народов Северной Азии, если бы у них не было для этого собственных предпосылок. Судя по археологическим данным 45, такие предпосылки возникли в каменном веке.

Notes:

  1. См., напр., В. В. Иванов, В. Н. Топоров. Славянские языковые моделирующие семиотические системы. М., 1965; М. Я. Иоселева. Происхождение магических чисел. «Страны и народы Востока», вып. IV. М., 1965.
  2. Пользуюсь случаем выразить глубокую благодарность А. П. Окладникову, Б. О. Долгих, И. С. Гурвичу за ценные указания и консультации, полученные в процессе работы над этой темой.
  3. В. Иславин. Самоеды в домашнем быту. СПб., 1847, стр. 113, 117 и др.; Архим. Вениамин. Самоеды мезенские. «Вести. РГО», 1855, кн. 111, стр. 123— 426-
  4. «Эпические песни ненцев». Сост. 3. Н. Купреянова. М., 1965, стр. 284—286, 136, 137, 188, 252, 253, 329, 345, 383.
  5. А. А. Попов. Тавгийцы. М.—Л., 1936, стр. 61—86.
  6. С. Б. Иванов. Материалы до изобразительному искусству народов Сибири XIX — начала XX века. «Тр. ИЭ», новая серия, т. XXII. М.—Л., 1954, стр. 81, рис. 68.
  7. Там же, рис. 69, 19, 20.
  8. А. А. Попов. Указ. соч., рис. 18; Он же. Нганасаны. Л., 1946, цветные табл.
  9. Ю. Б. Симченко. Нганасанские орнаменты. СЭ, 1963, № 3.
  10. Н. Ф. Прыткова. Верхняя одежда. «Историко-этнографический атлас Сибири». М.—Л., 1961, табл. 21.
  11. «Мифологические сказки и исторические предания энцев». Записи, введение и комментарии Б. О. Долгих. «Тр. ИЭ», новая серия, т. LXVI. М.., 1961, стр. 24—25, 40-41, 50, 74—75, 86.
  12. С. В. Иванов. Указ. соч., стр. 73—75, рис. 59.
  13. В. И. Анучин. Очерк шаманства у енисейских остяков. МАЭ, 1914, т. 2, вып. 2, стр. 10, 12, 14, 39—53.
  14. С. В. Иванов. Указ. соч., стр. 95, рис. 88.
  15. «Сказания бурят, записанные разными собирателями». «Зап. ВСОРГО», 1890, т. I, выи. 2, стр. 2, 9, 19.
  16. М. Н. Хангалов. Новые материалы о шаманстве у бурят. «Зап. ВСОРГО», 1890, т. II, вып. 1, стр. 39, 53.
  17. Там же, стр. 3.
  18. М. Н. Хангалов. Предания и поверья унгинских бурят. «Зап. ВСОРГО», 1890, т. Б, вып. 2, стр. 18.
  19. О. Н. И. 3атопляев. Некоторые поверья аларских бурят. «Зап. ВСОГГО», 1890, т. II, вып. 2, табл. 1.
  20. Там же, стр. 9.
  21. Аламжи Мерген. Бурятский эпос. М., 1959, стр. 92, 191.
  22. Там же, стр. 22, 66, 77, 272.
  23. Г. Н. Потанин. Очерки Северо-Западной Монголии, вып. 4. СПб., 1883, стр. 369.
  24. А. А. Попов. Материалы по шаманству. Культ богини Аисыт у якутов. «Культура и письменность Востока», кн. III. Баку, 1928, стр. 127.
  25. «Якутский фольклор». Тексты и переводы А. А. Попова. Л., 1932, стр. 138, 212, 221.
  26. Н. Я. Никифоров. Аносский сборник. Собрание сказок алтайцев. «Зап. ЗСОРГО». Омск, 1915, т. XXXVII, стр. 2, 26, 53, 215, 238, 240.
  27. Там же, стр. 234, 240, 250, 121, 264, 78, 97, 216, 187, 235, 287.
  28. Г. Н. Потанин. Указ. соч., стр. 177, 192.
  29. Там же, стр. 371.
  30. В. Н. Чернецов. Представления о душе у обских угров. «Тр. МЭ»> новая серия, т. I. М., 1959, стр. 141.
  31. В. И. Иохельсон. Юкагиры. СПб., 1900, стр. 207.
  32. Г. М. Василевич. Ранние представления о мире у эвенков. «Тр. ИЭ», новая серия, т. II. М., 1959, стр. 172.
  33. «Орочскне сказки и мифы». Сост. В. А. Аврорин и Е. П. Лебедева. Новосибирск, 1966, стр. 204—207.
  34. В. Г. Ларькин. Орочи. М., 1964, стр. 117.
  35. Л. Я. Штернберг. Первобытная религия в свете этнографии. Л., 1936, стр. 220.
  36. Е. А. Крейнович. Очерк космогонических представлений гиляков о-ва Сахалина. «Этнография», т. 1. 1929, стр. 79.
  37. В. Санги. Нивхские легенды. Южно-Сахалинск, 1961, стр. 15, 20—22.
  38. В. Г. Богораз. Чукчи, т. 2. Л., 1939, стр. 34, 40, рис. 29, 30.
  39. Он же. Чукчи, т. 1. Л., 1934, стр. 93, рис. 79а.
  40. Он же. Чукотские рисунки. «Сб. в честь 70-летия Д. Н. Анучина». М., 1913, стр. 418, рис. 20.
  41. И. Вениаминов. Записки об островах Уналашкинского отдела, ч. 3. СПб., 1840, стр. 283, 293.
  42. В. И. Иохельсон. Юкагиры, стр. 178, 212.
  43. A. Leroi-Gourhan, Les Religions de la Prehistoire. Paris, 1964, p. 143—145.
  44. Miгсea Eliade. Le cliamanisme et les techniques archaiques de l’extase. Paris, 1951, p. 248-253.
  45. См. нашу статью «К истолкованию числовой символики палеолита». «Сибирский археологический сборник. Древняя Сибирь». Новосибирск, «Наука», 1968.

В этот день:

Дни смерти
1874 Умер Иоганн Георг Рамзауэр — чиновник из шахты Гальштата. Известен тем, что обнаружил в 1846 году и вёл там первые раскопки захоронений гальштатской культуры железного века.

Рубрики

Свежие записи

Обновлено: 04.11.2016 — 10:50

Счетчики

Яндекс.Метрика

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Археология © 2014