Ереси и церковь

Становление государственной церкви при первых сасанидских царях связано с именем Картира. Это имя оставалось неизвестным истории до открытия надписей Картира, составленных на среднеперсидском языке. Одна из них высечена под среднеперсидской версией надписи Шапура на «Ка’бе Зороастра»; другая — на скале в Накш-и Рустаме, напротив «Ка’бы Зороастра», рядом с рельефом, изображающим триумф Шапура над римским императором; третья — в Накш-и Раджабе, четвертая — на горном склоне в местности Сар-Мешхед, к югу от Казеруна. Рядом с надписью в Накш-и Раджабе имеется изображение, вероятно самого Картира, в почтительной позе — палец вытянут вперед. На рельефе в Сар-Мешхеде Варахран II убивает льва, защищая свою царицу, а за нею, по всей вероятности, изображен Картир. По содержанию все надписи Картира довольно сходны. Сармешхедская и накширустамская — более пространные, а накшираджабская является своего рода духовным завещанием Картира, его исповедью веры. К сожалению, и накширустамская, и сармешхедская надписи сильно пострадали в результате выветривания, так что целые куски их не поддаются чтению. Тем не менее рассказ о Картире, содержащийся в надписях, открывает перед нами интереснейшую страницу ранней истории сасанидской державы — становление ортодоксального зороастризма и государственной церкви.

Прежде чем обратиться к Картиру, необходимо вспомнить, что мусульманские и среднеперсидские сочинения называют верховного жреца — «мобеда мобедов» (mobadan mobad), действовавшего при Ардашире. Это некий Тансар, имя, которое, как мы отметили выше, должно, вероятно, читаться Тосар (Twsr вместо Tnsr). Некоторые источники сообщают, что он носил титул хербед (hirbad) «жрец-наставник» 1. Нет ясных указаний на то, что Тосар должен быть отождествлен с Картиром, однако деятельность Тосара, в том числе составление новой редакции Авесты, о которой сообщает «Денкарт» 2, должна, видимо, свидетельствовать о возможности такой идентификации 3. Надписям следует доверять больше, чем литературным источникам, а надписи говорят только о Картире; лицо, носившее имя Тосар, могло действовать при Ардашире, еще до того, как на сцене появился Картир. В некоторых источниках главный мобед при Ардашире назван именем gahir или mahir (Табари, I, 816; «Муджмал ат-таварйх»), что можно читать как Картир, но это не более, чем конъектура. Картир должен считаться подлинным основателем зороастрийской государственной церкви при первых Сасанидах.

Наиболее пространная надпись Картира — в Накш-и Рустаме — содержит 81 строку. Она почти идентична надписи в Сар-Мешхеде, насчитывающей 59 строк, причем 25 строк этой надписи почти совпадают (расхождения очень незначительны) с надписью Картира на «Ка‘бе Зороастра», а стк. 53 и далее, до конца, являются, в сущности, дословной копией надписи в Накш-и Раджабе 4. В центральной части сармешхедской надписи Картир (hnglpy, как он себя называет) приводит своеобразную apologia pro vita sua. В предшествующих строках, сохранившихся очень плохо, излагались весьма интересные религиозные проблемы, но их понимание затруднено лакунами 5.

Далее Картир рассказывает (в третьем лице) о путешествии, предпринятом им вместе со многими вельможами в Хорасан (стк. 39), о женщине, как-то связанной с Картиром (krtt/r hnglpy—стк. 42, 44 и др.), о переходе через мост (pwlsy) и о многих других событиях. Картир стремится уверить потомков, что он впервые возвысился при Шапуре, когда был хербедом и мобедом, что, между прочим, свидетельствует о существовании разных категорий жречества уже в раннем зороастризме 6. При царе Хормизде ему был присвоен титул «мобед Ахура Мазды», и, вероятно, Картир первым носил этот титул (позднее этот титул встречается неоднократно). В правление Варахрана II Картир входит в число высшей знати, став главой религии, верховным судьей державы и попечителем царского огня в Истахрс, в имперском святилище Анахиты. Причины такого возвышения в какой-то мере раскрыты в почетном звании «спаситель души Варахрана», пожалованном Картиру Варахраном II. Картир выступал в роли духовного наставника царя, титулы и высокое положение были наградой за это. Он назван «владыкой» в самом конце накшираджабской надписи и считает необходимым отметить свое возвышение и вхождение в число знати. Эти данные позволяют предположить, что аристократия в этот период в полной мере сохраняла свое могущество и значение. Картир, видимо, играл в державе очень важную роль — не только в религиозных делах, но и во внутренней и внешней политике 7.

Особенно большое значение имела деятельность Картира за пределами Иранского нагорья; он старался насаждать храмы огня и зороастрийскую ортодоксальность среди эллинизованных магов и обращать в праведную веру тех язычников, которые придерживались обрядов и верований, лишь сходных с зороастрийскими. Иными словами, Картир выступал и в качестве миссионера 8.

В то же время он твердо боролся против иноземных религий и ересей на территории самого Ирана; может быть, именно поэтому мы не находим в Иране следов той формы митраизма, которая известна для Римской империи. Картир (KKZ 9—10) особенно жестоко расправлялся с иудеями, буддистами, индуистами, назореями (арамееязычные христиане), некими mktk (протомандеи или представители какой-то месопотамской религии) и манихеями, разрушая их центры и осуждая их на изгнание или смерть 9. Гонения на иноверцев происходили и до Картира — армянские и сирийские источники повествуют о рвении, с которым Ардашир основывал храмы огня и разрушал языческие капища, особенно в Армении. Картир создал воинствующую зороастрнйскую ортодоксальность и государственную церковь, прежде всего организацию магов. На еретиков обрушились гонения; в разных областях державы было основано много огней Варахрана. Эти храмы огня стали центрами вероучения и соблюдения обрядов в империи Сасанидов. Реформы Картира произвели большое впечатление на современников (KKZ, стк. 14), они затронули многие стороны жизни Ирана, включая и обычай кровнородственных браков — особенность зороастрийцев, неприятно поражавшая иноземцев. Картир положил начало могуществу духовенства, ставшего грозным соперником светской аристократии; в некоторые периоды зороастрийское духовенство оказывалось более сильным, чем знать 10.

Религиозный фанатизм, характерный для времени Варахрана II, прекратился при Нарсе (293—302), который поднял мятеж против юного царя Варахрана III, названного в надписи из Пайкули «царем саков», и захватил власть в Северном Иране. Нарсе пошел на Ктесифон, был встречен своими сторонниками в местности Пайкули (к северу от современного Ханикина) и провозглашен здесь царем царей, в память о чем была воздвигнута надпись. В стк. 16 надписи из Пайкули встречается имя «Картир, мобед Ахура Мазды», но лакуна в надписи не позволяет установить, принадлежал ли он к противникам или к сторонникам Нарсе. К моменту составления надписи Нарсе Картир достиг глубокой старости и должен был вскоре либо умереть, либо удалиться от дел. Нарсе не уничтожил надписей Картира, нет никаких сведений о конфликте между ними, поэтому можно полагать, что Нарсе, упоминающий в своей надписи (стк. 9) «Ахура Мазду и всех богов и Анахиту, называ¬мую госпожой», не пытался разрушить созданное Картиром. Терпимость Нарсе по отношению к манихеям хорошо известна, но не исключено, что преследования манихеев прекратились уже в самом конце царствования Варахрана II 11. Для того чтобы представить религиозную политику Нарсе как полную перемену прежнего курса, как победу хербедов над мобедами или Анахиты над Ахура Маздой, данных явно недостаточно. Скорее, эта перемена представляется одним из послаблений в отношении к иноверцам, за которым ожидались и другие.

Вопрос о ересях внутри зороастрийской религии осложняется тем, что дошедшие до нас среднеперсидские сочинения были составлены (или отредактированы) после распространения в Иране ислама. В этот период небольшие религиозные общины зороастрийцев были больше озабочены сохранением чистоты веры, чем во времена Сасанидов, когда религия поддерживалась государством. Мне кажется, что при Сасанидах ортопраксии, соблюдению религиозных предписаний в повседневной жизни, придавалось гораздо большее значение, чем ортодоксии, собственно догматам веры. В этом смысле зерванизм — религиозная концепция бесконечного времени (Зрван) — не был в такой же степени ересью, как маздакизм, покушавшийся на ритуал и организацию общества и церкви. Но в первый период существования державы главными еретиками были зандики, как называли тогда манихеев.

Точные годы жизни Мани не установлены; их определение зависит от даты вступления на престол Шапура, по поводу которой также идут споры. Мани был убит либо в последний год правления Варахрана I (274 г.), либо в первые годы царствования его преемника (до 277 г.). Манихейство нередко характеризуют как проявление религиозного универсализма или синкретизма и сопоставляют его в этом отношении с бехаизмом новейшего времени. Возможно, в манихействе иранские религиозные дуалистические тенденции были выражены не столь отчетливо, как в официальном сасанидском зороастризме, но синкретические, «космополитические» черты манихейства нашли большое число сторонников в Иране. Мы не будем здесь подробно останавливаться на религиозно-философском учении манихеев, которое сейчас известно намного лучше, чем до открытия подлинных манихейских сочинений на коптском, парфянском, согдийском и других языках. В Иране манихеи испытали ту же участь, что и в христианском мире: и там, и здесь их неизменно считали главными еретиками и, соответственно, подвергали жестоким гонениям. После прихода к власти Нарсе манихейские общины, однако, продолжали существовать в Иране, особенно в Восточном Иране, а позже, как известно, манихейские миссионеры достигли Китая.

Манихейство оказало влияние на многие религиозные течения, но наиболее сильно оно сказалось в социальном движении конца V в., возглавлявшемся Маздаком. Это движение привлекло внимание многих исследователей 12. Настороженное отношение царя к знати и ее могуществу сыграло важную роль в той поддержке, которую Маздак получил от Кавада. Маздакиты проповедовали идеи равенства и призывали к разделу имущества, включая жен и наложниц. Эти призывы нашли отклик у бедняков, и восстание стало массовым, но в сообщениях источников об этих событиях много неясностей и противоречий. Маздакитов ожидала та же участь, что и манихеев, разгромленных Картиром и царем Варахраном. Преследования и массовое истребление маздакитов начались около 528 г., в конце второго правления Кавада. Главным инициатором расправы был наследный принц Хосров Аноширван. Казнь руководителей движения не означала конца маздакизма как учения, но заставила уйти его приверженцев в подполье. Преследования продолжались, и с этого времени любого социального или религиозного реформатора его противники обычно обличали как маздакита.

Так было и в исламское время, когда многие выступления иранских народов против халифата или владычества арабов считались маздакитскими движениями. Движение Маздака нашло отражение и в таком сравнительно позднем сочинении, как «Сиасат-наме» Низам ал-Мулка.

Уже с самого начала сасанидской эпохи мы оказываемся в совершенно новом религиозном мире. Культы древнемесопотамских богов ушли в небытие, на их месте оказались — рядом с христианством, иудаизмом и зороастризмом — новые гностические и ритуалистские секты. Широкое распространение получили также мистические верования и обряды, и для большинства греческих и римских авторов персы были главными знатоками магии. Для античных писателей зороастризм был символом таинственных восточных культов. Деятельность Картира и его последователей, которые заложили основы зороастрийской ортодоксальности, противостоявшей мистицизму и почитанию демонов, во многом схожа с тем, что совершили христианские ортодоксы в империи кесарей.

Представление о божественном откровении и о записи этого откровения в книгах носилось в воздухе, а христиане были, конечно, самыми активными проповедниками идеи «Священного Писания». Не исключено, что именно по примеру христианства зороастрийская церковь свела воедино и канонизировала тексты Авесты. Зороастрийское предание гласит, что разрозненные отрывки Авесты были собраны и, видимо, записаны первый раз во времена Аршакидов, а затем еще раз при Шапуре I. Раннесасанидская письменная Авеста, если она действительно существовала, служила лишь для напоминания — в жреческой практике тексты Авесты заучивали наизусть, как это обычно для Востока. Когда в начале V в. был изобретен армянский алфавит, он предназначался в первую очередь для распространения христианской религии. Некоторые полагают, что и авестийский алфавит был введен примерно в это же время, возможно как предшественник или, напротив, как подражание армянскому алфавиту, хотя по своей фонетической законченности авестийский алфавит больше напоминает индийское письмо деванагари.

Создание авестийского алфавита диктовалось исключительно нуждами религии, и этот алфавит, насколько известно, употреблялся только для записи зороастрийских религиозных текстов. Можно только пожалеть, что он не пришел на смену несовершеннному пехлевийскому письму, которое очень плохо передавало фонетический состав среднеперсидского языка. Необходимо иметь в виду, что мы не знаем не только древних рукописей Авесты, но и таких, которые были бы старше XIII или XIV века. Тем не менее о существовании письменной Авесты в сасанидское время (несмотря на преобладающую роль устной традиции) можно говорить сейчас достаточно уверенно.

Из сообщений христианских авторов, писавших на сирийском и армянском языках, делали вывод, что первоначально Сасаниды придерживались зерванизма — зороастрийской ереси, которая, уже после арабского завоевания, исчезла, уступив ортодоксальному течению. Я считаю (и пытался это показать в специальной статье), что зерванизм не был вполне оформившейся ересью со своими доктринами, обрядами и организацией, отделенной от чисто зороастрийского толка, а, скорее, представлял собой движение, которое можно сопоставить с мутазилитским течением времен ислама 13. Мы знаем о двух основных особенностях зерванизма — представлении о бесконечном времени (вечность и т. д.) и мифе о рождении Ормизда (Ахура Мазды) и Ахримана от их отца Зрвана. Представление о времени как божественной силе распространено очень широко и само по себе не могло послужить основой для возникновения самостоятельной секты. Миф о прародителе Зрване может рассматриваться как иранская параллель легенды о Хроносе в греческой мифологии. Этот миф также, по моему мнению, не мог привести к созданию особой секты. Не вызывает сомнений, что миф о прародителе Зрване был распространен в сасанидское время и среди «правоверных» зороастрийцев. Только после мусульманского завоевания, когда зороастрийцы особенно тесно объединились в общины, зерванистские элементы были изгнаны из новой «праведной веры», соединившей ортопраксию с ортодоксией. В сасанидское время зороастрийским еретиком, либо даже христианином или манихеем, считался, скорее, тот, кто отступал от ортопраксии, от ритуальных предписаний зороастризма, тогда как после прихода ислама еретиком был прежде всего тот, кто порывал с догматами веры. Так, например, зороастриец Абалиш (или ‘Абдаллах?), прослывший еретиком в IX в., при халифе ал-Ма’муне, разделял, возможно, учение манихеев 14. В споре Абалиша с правоверными зороастрийцами халиф встал на сторону последних — любая ересь, имевшая социальную направленность, представляла опасность для арабских правителей.

Из житий христианских мучеников хорошо известно о несторианских общинах в сасанидской державе. Консолидация и развитие зороастрийской церкви в Иране шли параллельно росту христианской церкви и манихейских общин. Приток военнопленных христиан в Иран в результате походов Шапура I и Шапура II дал сильный толчок распространению христианства, но, естественно, религия эта пользовалась наибольшей популярностью среди семитского населения Месопотамии. Первое крупное гонение на христиан произошло при Шапуре II; оно началось около 339 г. и было вызвано политическими мотивами, прежде всего тем, что Константин сделал христианство религией Римской империи. Позднее бывали периоды терпимости, снова сменявшиеся гонениями, но после отделения несторианского толка от остального христианства в конце V в. положение христиан в Иране заметно улучшилось. Несториане избирали католикоса, имевшего резиденцию в Ктесифоне, и синод, собиравшийся для решения проблем церкви. Размещение несторианских епископств дает много полезного для изучения исторической географии Ирана, поскольку церковь обычно учитывала административное деление державы Сасанидов.

Христианизация Армении и Закавказья в IV в. послужила причиной столкновений между Арменией и Сасанидами гораздо в большей степени, чем борьба между римлянами и персами за влияние в этих областях. На востоке Ирана миссионеры старались обратить в христианство эфталитов и согдийцев, так что в последний период существования сасанидской державы повсюду прослеживается усиление влияния христианства. Общая картина религиозной жизни Ирана была, однако, более сложной, чем об этом можно судить по отрывочным сообщениям источников. Число различных религий и толков увеличивалось благодаря неоднородности самого зороастризма, различным течениям внутри него, о которых мы знаем очень мало.

Notes:

  1. Вопрос о функциях хербеда до сих пор не может считаться решенным. Ср.: S. Wikandеr, Feuerpriester, где этот вопрос рассматривается очень подробно. По-видимому, в сасанидской державе мобед было общим названием всех зороастрийских жрецов, так что его первоначальное значение («глава магов») стерлось, а слово маг (то~\ ) превратилось в конце концов в обозначение любого зороастрийца (ср. согдийское mwg’nch dynh «религия магов»). Слово хербед имело, вероятно, более узкое и специальное значение, нежели мобед; титул herbadan herbad («хербед хербедов»), который мы встречаем позднее, был, очевидно, только почетным званием; см.; М. L. Chaumont, Recherches sur le clerge zoroastrien: Le herbad,— «Revue de l’histoire des religions», t. 158, 1960, стр. 161—179. Мне не удалось найти свидетельств соперничества между мобедами и хербедами, которые бы отра¬жали борьбу ортодоксального дуализма с зерванитским монизмом в сасанидское время.
  2. D. М. Мadал, The complete text of the Pahlavi Dinkard, vol. I, Bom¬bay, 1911, стр. 411—412 (книга III). [См. транскрипцию и переводы этого текста: Н. W. Bailey, Zoroastrian Problems in the Ninth-Century Books, Oxford, 1943, стр. 218—219; R. C. Z a e h n e r, Zurvan, a Zoroastrian dilemma, Oxford, 1955, стр. 7—9; 31—32. Имя Ttisr выступает в книге VII «Денкарта», см.; D. М. Mad an, The complete text, vol. II, Bombay, 1911, стр. 651—652.).
  3. (Ср., однако, иной вывод у М. Boyce, The Letter of Tansar, Roma, 1968 (Istituto Italiano per il Medio ed Estremo Oriente. Serie Orientale, Roma, vol. XXXVIII), стр. 5—11.]
  4. Часть стк. 16 и 17 сармешхедской надписи (SM) дополняет текст надписи Картира на «Ка’бе Зороастра» (KKZ); они связаны по смыслу с концом стк. 11 и началом стк. 12 KKZ. В этом месте в KKZ говорится только об огнях и магах, которые Картир поместил в областях «не-Ирана». Надпись SM добавляет (конец стк. 16): tfWYTNd ‘twry [Wsph\’n Wig у Wktm’n W (лакуна, примерно 30 знаков) pr’c ‘L pskpwly ptyfrw’y (лакуна, примерно 14 знаков) [’]пуг‘п str[y] ’twry. Речь идет, по-видимому, об огнях, учрежденных в пределах Ирана — в Исфахане, Раге (Рей), Кермане и т. д., включая и Пешкабур, упомянутый в KZ Шапура I. Написание Igtj для Раги (Рей) необычно. (Ср.: Ph. Gignoux, L’inscription de Kartir a Sar Mas- had,— JA, t. CCLVI, 1969, стр. 387—418, особенно стр. 396.]
  5. Например, в стк. 29 мы читаем: MNW ’It’у ‘LH ZK NP§H dyny ‘L whysty \(ZLWN] W MNWdlwndy ‘LH£ ZK NPSH dyn ‘L dwshwy «Тот, кто праведник, его духовная сущность (авест. daetia) пойдет в рай, а тот, кто грешник, его духовная сущность (пойдет) в ад». [Ср.: В. Г. Луконин, Культура сасанидского Ирана. Иран в III—V вв. Очерки по истории культуры, М., 1969 (Культура народов Востока. Материалы и исследования), стр. 89; Ph. Gignoux, L’inscription, стр. 400, 417—418.] В стк. 31, где Картир повествует о том, что многие маги пришли из Фарса, Сеистана и из других областей, можно заметить параллель к традиции, согласно которой Тосар созвал отовсюду религиозных руководителей, чтобы собрать разрозненные тексты Авесты и создать канон.
  6. Э. Херцфельд еще в 1935 г. заметил, что в Сармешхедской надписи излагается видение Картира — рассказ о его путешествии в загробный мир и о воздаянии, которое получает человек на небе и в преисподней (сходный эсхатологический сюжет содержится в среднеперс. Arday Viraz-namag, «Книге об Ардавиразе»), см.; Е. Herzfeld, Archaeological History of Iran, London, 1935, стр. 100—102. Это наблюдение Херцфельда получило подтверждение в работе Ф. Жинью, содержащей опыт чтения и перевода фрагментов наиболее трудной части Сармешхедской надписи — стк. 29—52 (эсхатология). Gm.: Ph. Gignoux, L’inscription de Kartir a Sar Mashad, стр. 389, 399—418.]
  7. Я не знаю, может ли это подкрепить гипотезу С. Викандера (S. Wikander, Feuerpriester) о том, что мобеды были’жрецами Север¬ного Ирана с центром в Шизе (Ганзаке), а хербеды—жрецами Анахиты в Южном Иране, с центром в Истахре. Какое-то различие между северным и южным (или между парфянским и персидским) религиозными толками могло существовать, но оно, очевидно, не было столь значительным и четким,
    как это полагает Викандер.
  8. См.: J. de Men a see, La conquete de l’iranisme et la recuperation des mages hellenises,— «Annuaire de l’Ecole pratique des Hautes Etudes», Paris, 1956; стр. 3—12. О том, что маги были в Византийской империи во времена Юстиниана, известно из сообщения Менандра Протектора о договоре между византийцами и персами. Согласно этому договору, греки обязывались не принуждать переходить в христианство зороастрийцев, живших на территории Византии.
  9. В тексте (KKZ, стк. 9—10; SM, стк. 14); yhwdy W smny W Ытпу W n’cl’y W klstyd’n W mktky W zndyky. Истолкование почти всех этих слов связано с некоторыми трудностями, однако ясно, что они обозначают представителей религий, которые были распространены «в стране» (BYN stry), то есть вообще в областях, подвластных Сасанидам, а не только на территории собственно Ирана. Можно отметить, что n’cl’y и klstyd’n составляют в этом перечне такую же пару, как mktk и zndyk или smn и Ытп. Вероятно, n’cl’y является обозначением арамееязычных христиан. {О значениях п’Ы’у и klstyd’n см. также: P. J. d е Menasce, Skand-GumanTk Vicar, Fribourg, 1945, стр. 206—209; G. W i e s s n e r, Zur Martyreruberlieferung aus Christen- verfolgung Schapurs II, Gottingen, 1967, стр. 70—71, прим. 10.] О различиях между назореями (nazorean) и назареями (nazarean) см.: >С. Clemen, Religionsgeschichtliche Erklarung des neuen Testaments, Giessen, 1924, стр. 202. Слово «зиндик» обычно прилагалось к манихеям, но зороастрийцы так именовали и всех еретиков; мусульмане заимствовали это обозначение и употребляли его еще более широко. Mktk должно относиться к какой-то религии или секте в Месопотамии; быть может, это обозначение мандеев. Сходный перечень религий, с которыми боролось христианство в Месопота¬мии, можно найти в «Житии Мар Симона» (Р. В е d j a n, Acta martyrum et sanctorum, vol. II, Paris, 1891, стр. 150; Liber graduum. E codicibus syriacis… edidit, praafatus est dr. M. Kmosko, Parisiis, 1928, стр. 824; немецкий перевод—■ 392 О. Braun, Ausgewahlte Akten, стр. 19).
  10. О возвышении магов см.: Агафий, IV, 25 (Agathiae Historiarum’ libri, ed. В. G. Niebuhr, Bonn, 1828, стр. 261—262).
  11. W. Sestоn, Le roi Sassanide Narses, les Arabs et le manicheisme. «Melanges syriens offerts a M. R. Dussand», Paris, 1939, стр. 229.
  12. О. Кlima, Mazdak. Geschichte einer sozialen Bewegung im sassanidischen Persien, Praha, 1957; F. Altheim, Ein asiatischer Staat, Wiesbaden, 1954, стр. 189 и сл. Движению Маздака посвящено несколько работ советских исследователей. (См.: М. М. Дьяконов, Очерк истории древнего Ирана, М., 1961, стр. 304—309 и стр. 410—411, где приведена литература.]
  13. R. N. Fгуе, Zurvanism again, — «Harvard Theological Review», vol. 52, 1959, стр. 63-73; его же, Die Wiedergeburt Persiens um die Jahrtausendwende, — «Der 306 Islam», Bd 35, 1959, стр. 50.
  14. См.: J. Тavadia. Die mittelpersische Sprache und Literatur der Zarathustrier, Leipzig, d956, стр. 53 (ссылки на источники и литература). Ж- де Менаш считает, что настоящее имя этого лица — ‘Абдаллах (J. dе Меnasсе, La conqu6te de l’iranisme).

В этот день:

Дни смерти
1870 Умер Поль-Эмиль Ботта — французский дипломат, археолог, натуралист, путешественник, один из первых исследователей Ниневии, Вавилона.
1970 Умер Валерий Николаевич Чернецов - — советский этнограф и археолог, специалист по угорским народам.
2001 Умер Хельге Маркус Ингстад — норвежский путешественник, археолог и писатель. Известен открытием в 1960-х годах поселения викингов в Л'Анс-о-Медоузе, в Ньюфаундленде, датированного XI веком, что доказывало посещение европейцами Америки за четыре века до Христофора Колумба.

Рубрики

Свежие записи

Обновлено: 12.05.2016 — 16:22

Счетчики

Яндекс.Метрика

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Археология © 2014