Эпоха поздней бронзы Западно-Сибирской равнины

После распада андроновской общности (федоровской культуры) начался новый период в жизни населения Западной Сибири. Он получил название эпоха поздней бронзы. По мнению многих ученых, данная эпоха началась в X в. до н.э. Эта дата весьма условна, поскольку, как уже отмечалось, темпы социально-экономического развития в различных регионах не одинаковы. Культуры этого периода можно называть андроноидными, так как в них прослеживается сильное влияние предшествующей федоровской культуры андроновской культурной общности.

Эпоха поздней бронзы — это время дальнейшего развития производительных сил. В лесостепной территории население перешло к комплексному скотоводческо-земледельческому хозяйству, в котором земледелие имело большое значение. Культуры эпохи бронзы Западной Сибири формировались и развивались на базе местных неолитических традиций. В южно-таежные районы, где раньше господствовало присваивающее хозяйство, стали проникать новые традиции, связанные со скотоводством. В северных районах из-за суровых климатических условий сохранялось присваивающее хозяйство.

ИРМЕНСКАЯ КУЛЬТУРА

Была распространена в восточной половине лесостепной части Западной Сибири, на территории современных Кемеровской, Новосибирской и Омской областей, а также отдельные ее памятники обнаружены на юге Томской области и в Алтайском крае. Сам термин ирменская культура был введен в 1955 г. Н.Л. Членовой. Еще раньше М.П. Грязнов выделил для эпохи бронзы Западной Сибири группу памятников, в орнаментации керамики которой прослеживались общие черты с сосудами карасукской культуры Минусинской котловины. Он назвал ее культурой карасукского типа и разделил на томский, новосибирский, верхнеобской, восточноказахстанский и центральноказахстанский варианты. Первые три варианта совпадали с ирменской культурой.

Памятники ирменской культуры исследовали М.П. Грязнов, Н.Л. Членова, В.И. Матющенко, Т.Н. Троицкая, В.И. Молодин, А.В. Матвеев, Е.А. Сидоров и др. В настоящее время известно более двухсот ирменских поселений и около восьмисот погребений. Датируют ирменскую культуру по-разному. А.В. Матвеев относит ее к середине XII — первой половине VIII в. до н.э., выделяя три хронологических этапа. По мнению В.И. Матющенко, эта культура существовала с X по VIII вв. до н.э. В.И. Молодин датирует ее IX — VIII вв. до н.э., а позднеирменский период — VIII — началом VI в. до н.э. В.В. Бобров более осторожен в определении возраста ирменской культуры: начало I тыс. до н.э. Все исследователи выделяют отдельный позднеирменский период, который по своей дате и характеристике относится уже к периоду перехода к железному веку. Поэтому мы будет рассматривать его ниже, а в данной главе речь пойдет об ирменской культуре без ее позднего этапа,

Из поселений наиболее изучены Ирмень-1 (раскопки М.П. Грязнова), Быстровка-4 (раскопки В.И. Матвеева) и Милованово-3 (раскопки Е.А. Сидорова) Характерно наличие зольников, которые обычно находились на краю памятника. Видимо, существовала традиция выносить из жилищ золу вместе с другим мусором и ссыпать ее в одно место. Зольники насыщены находками. В них обнаружены разбитые сосуды, обломки костей (в том числе пережженных), сломанные и целые предметы. Внешне зольник представлял собой холм диаметром до 100 м. Как показали раскопки памятника Быстровка-4, мощность слоев зольника могла достигать 3,5 м. Поскольку зольники существовали длительное время (до ста и более лет), их нижние слои содержат более древние находки. Раскопки этих объектов имеют большое значение для изучения развития форм и орнаментации сосудов.

Исследованные поселения, расположенные на речном берегу, были в той или иной степени разрушены водой, поэтому нельзя судить об их действительной площади и о числе жилищ, сохранившихся на поверхности в виде западин. Поселения рассматриваемого нами времени, как правило, не были укреплены. Оборонительные ров и вал обнаружены лишь на городищах Батурине-1 (на р. Оби) и Каргат-6 (в Барабе). Значительная мощность рва и вала свидетельствует о достаточно напряженной обстановке и необходимости обезопасить себя от возможного нападения противника. Характерной особенностью культурного слоя ирменских поселений является насыщенность находками. Число их колеблется от 30 до 100 экземпляров на 1 м2. Это в основном обломки керамики и костей.

На Милованово-3 раскопаны остатки 15 жилищ и часть зольника. Всего вскрыто 4 тыс. м . По предварительным подсчетам, поселение существовало 200 — 300 лет.

В Быстровке-4 на площади 1,8 тыс. мг вскрыто 5 жилищ и часть зольника. Жилища представлены полуземлянками двух типов: каркасно-столбовые и срубные. Реконструкция первого типа произведена Е.А. Сидоровым и А.В. Матвеевым, а второго М.П. Грязновым, по данным раскопанною им памятника Ирмень-1. Благодаря хорошо прослеженным столбовым ямкам, удалось реконструировать внешний вид жилищ и проследить характер перестроек, которые производились примерно раз в десять лет (меняли подгнившие из-за влажности опорные столбы). Через 30 — 50 лет здание приходило в негодность, и его бросали. Поэтому число прослеживаемых на поверхности поселения западин всегда больше количества одновременно действующих жилищ. Каркасно-столбовые конструкции могли быть малыми (от 12 до 42 м2) и крупными (от 160 до 400 мг). Крупные каркасно-столбовые жилища состояли из двух частей. Первая — это центральное прямоугольное помещение, в котором жили люди. Оно отделялось стенкой от второй части, в виде узкого коридора окружавшей первое помещение со всех сторон: здесь зимовал скот. По краям жилого помещения были врыты мощные столбы, на которых покоились деревянные слеги, образующие горизонтальную раму — основу плоского деревянного перекрытия. Столбы имелись и в боковых помещениях, но они были ниже центральных. Поверх них также лежала слега, от которой до основного перекрытия шли наклонные бревна. Таким образом, в разрезе перекрытие представляло собой трапецию. Стены жилища были сложены из горизонтальных бревен, лежавших друг на друге и упиравшихся в вертикальные столбы.

Площадь срубных жилищ колебалась от 100 до 170 м2. В плане они близки к квадрату. Опорные столбы отсутствовали; стены представляли собой сруб. Крыша была суживающимся кверху срубом, сложенным наподобие пирамиды. Помещение делилось стенкой на две части: ближе к входу зимовал скот, а в более крупной камере жили люди. Жилища всех типов обогревались очагами разных форм. Все они топились «по черному». Одновременно действовали один — два очага. Отслуживший свою службу очаг заравнивали, затем строили новый. Помимо жилых строений, раскопаны меньшие по размерам хозяйственные помещения. В них чаще всего не было очагов.

На городище Каргат-6 раскопана четырехкамерная полуземлянка, комнаты которой были соединены узкими проходами. В них жили люди, зимовал скот. В одной из землянок обнаружен глубокий колодец: видимо, из него брали воду зимой, когда замерзала река, или во время осады.
Погребальные памятники представлены курганами со слабо выраженными насыпями. Наиболее полно исследованы могильники Преображенка-3 в Барабе (раскопки В.И. Молодина) и Журавлево-4 в Кузнецкой котловине (раскопки В. В. Боброва). На каждом из них обнаружено более ста одиночных и коллективных погребений. Из других могильников надо упомянуть Плотинную (у г. Камень-на-Оби) и Еловку-2 В каждом из них открыто около 60 погребений, Успешные раскопки ирменских могильников ведутся у оз. Танай, на границе Новосибирской и Кемеровской областей.

Погребальный обряд ирменской культуры в целом одинаков на всей территории ее распространения. Захоронения совершались в неглубоких могилах или прямо на поверхности древней почвы. Над погребенным сооружали строение из пластов дерна.

Если рядом было несколько могил, насыпь приобретала овальную форму. В нескольких случаях под насыпью были обнаружены неглубокие рвы. окружавшие могилы. Иногда в них находили остатки жертвоприношений и тризн: кости животных (иногда их целые черепа), обломки сосудов, Часть рвов до нас не дошла, так как они могли быть неглубокими и не перерезали материк, В Прииртышье (могильник Калачевка-2) ровики были прямоугольными. Погребенные лежали в скорченном положении, чаще всего на правом боку, головой на юг и юго-запад. Часты вторичные захоронения. Трупосожжения встречаются редко. Погребенных сопровождал небогатый инвентарь: сосуды, небольшие бронзовые изделия (ножи, гвоздевидные подвески, браслеты и др.). В курганах могильников Журавлево-4 и Камень-1 найдены грубо обработанные камни-обелиски, которые устанавливали в изголовье погребенных. По мнению В.В. Боброва, они восходят к деревянным столбам андроновских могил.

Культовое сооружение обнаружено при раскопках памятника Сопка-2. Оно представляло собой кольцеобразный ровик диаметром около 10 м, В нем имелось четыре прохода, ориентированных по сторонам света. Внутри кольца и за его пределами имелось много ямок. В одной из них обнаружен ирменский сосуд. Назначение этого сооружения неясно. Самая распространенная находка — керамика. Глина хорошо отмученная, с примесью дресвы и органики. Поверхность сосудов хорошо заглажена, иногда подлощена. Керамика могильников и поселений отличается лишь своими размерами. По форме сосуды делятся на три группы. Самая распространенная форма — плоскодонные горшки. Они могут быть крупными и небольшими, со слабой и сильной профилировкой, с прямыми и отогнутыми венчиками. В них хранили продукты и готовили еду. Вторая группа — небольшие плоскодонные и круглодонные сосуды типа низких горшков (диаметр больше высоты). Некоторые из них не имеют горловины. Это столовая, тщательно изготовленная посуда. Третья группа — плоскодонные или уплощенные кувшины с узким горлом и раздутым туловом, предназначенные для хранения жидкости. Орнамент (чаше всего резной) выполнен гребенкой. Он наносился на верхнюю половину сосуда и представлен геометрическими фигурами: заштрихованными треугольниками и лентами, гладкими ромбами. Орнаментальные зоны отделены друг от друга узеньким пояском из горизонтальных линий, ямок или разделенных «жемчужин».

Бронзовые изделия немногочисленны. Это специфические для ирменской культуры гвоздевидные подвески, пластинчатые несомкнутые браслеты с «шишечками» на концах, крупные и мелкие бронзовые бляхи, кольца, накосники, бронзовые ножи. Найдены костяные наконечники стрел, концевые накладки на лук и другие предметы. Особо надо отметить обломки двух каменных жерновов из Журавлево-4. Найдены многочисленные обломки костей домашних животных. Кости диких животных встречаются значительно реже.

На последний период ирменской культуры приходятся предметы мелкой глиняной пластики. Они найдены в Новосибирском Приобье (городище Абрашино-1 и поселение Ирмень-1) и представляют собой изображения лежащих на спине, распластанных животных со слабо обозначенными конечностями и прочерченной полосой, идущей вдоль «брюха» скульптурки.

Антропологический материал, по В.А. Дремову, позволяет отнести носителей ирменской культуры к европеоидном типу. Они сложились на андроновской базе, но в их формировании приняло участие население, имевшее в своем составе ощутимую монголоидную примесь.

Перечисленный материал дал возможность исследователем высказать свои суждения о происхождении ирменской культуры и ее контактах с соседями. Все ученые сходятся в одном — ирменцы генетически связаны с населением андроновской культуры. Эта связь хорошо прослеживается в геометрической орнаментации сосудов. В.И. Молодин полагает, что в появлении ирменской культуры определенную роль сыграло кротовское население. В.И. Матющенко прослеживает общие черты с самусьскими племенами. Антропологические данные подтверждают эти связи. Близость к еловской культуре настолько очевидна, что В.И. Матющенко выделил единую еловско-ирменскую культуру. Безусловно, имелась определенная связь и с карасукской культурой Минусинской котловины, особенно в восточной части ирменской территории.

Рассмотрим хозяйственные занятия ирменцев. Большое место в них занимало скотоводство. Разводили крупный и мелкий рогатый скот, лошадей. Костей домашних животных встречено больше, чем диких. Характерной чертой скотоводства ирменцев являлось домашнее содержание скота зимой. Сохранившееся в некоторых местах до недавнего времени зимнее домашнее содержание скота дает возможность реконструировать особенности скотоводства у носителей ирменской культуры. Для зимнего потребления резали значительную часть скота, оставляя необходимое для воспроизводства количество особей. Оставшиеся животные зимовали в домах. Пребывание животных под одной крышей с людьми давало дополнительное тепло и экономило силы на заготовку топлива. Особенно эффективным было расположение скота в помещении, опоясывающем жилье по периметру. Скот, оставаясь всю зиму без свежего воздуха, был очень вялым, ослабленным, мало потреблял пищи, что экономило силы для заготовки большого количества корма. При имевшихся в то время орудиях труда это было очень удобно.

В хозяйстве ирменцев большое значение имело также земледелие. Об этом говорят отпечатки зерен пшеницы и сорных растений на поверхности глиняных сосудов, а также находки не только многочисленных обломков зернотерок, но и вращающихся жерновов, которые обычно появляются лишь при достаточно высоком уровне земледелия.

Некоторые ученые даже предполагают возможность существования пашенного земледелия. Охота и рыбная ловля имели подсобное значение. Судя по пряслицам, занимались ирменцы и ткачеством. Развито было бронзолитейное производство, о чем свидетельствуют многочисленные бронзовые изделия и следы бронзы на стенках сосудов. При помощи бронзовых ножей обрабатывали кость, дерево и рог, изготавливая из них различные предметы.

О социальных отношениях по имеющемуся материалу судить трудно. С одной стороны, развитие земледелия (возможно, даже пашенного) предполагает достаточно высокий уровень социального развития. С другой стороны, отмечается очень слабая дифференцированность в системе погребального обряда. По мнению В.В. Боброва, последний факт может объясняться несовершенством существующих методик. Определенно можно говорить лишь о более высоком общественном статусе мужчин по сравнению с женщинами.

Бархатовская культура Притоболья близка и синхронна ирменской и сузгунской культурам. Границы бархатовской культуры заходят в Зауралье. Памятники представлены поселениями и городищами, которые появились в конце эпохи поздней бронзы, что было типично для этого времени. Погребения пока не известны. Бархатовская культура отличается некоторыми особенностями в орнаментации керамики и жилищами. Жилища имели углубленный, коридорообразный, длинный вход, а площадь их достигала 70 м2. Хозяйство было в своей основе производящим, животноводческим с заметной долей присваивающих укладов — охоты и рыболовства.

Исследователи прослеживают в Барнаульско-Бийском Приобье и корчажкинскую культуру. Она представлена поселениями Корчажка V, Костенкова Избушка, могильниками Осинки и др. Значительный вклад в изучение этой культуры внес А. Б. Шамшин. Он датирует корчажкинскую культуру XII — первой половиной VIII в. до н.э. и делит ее на два этапа. Эта культура по всем параметрам очень близка еловской культуре
(о ней речь пойдет ниже). Некоторые археологи считают корчажкинскую культуру южным вариантом еловской культуры.

Как полагает А. Б. Шамшин, в Барнаульско-Бийском Приобье и в предгорьях Алтая скотоводство было отгонным. Здесь имелись хорошие выпасы, куда летом перегоняли скот. Большинство известных поселений, по его мнению, были летниками.

СУЗГУНСКАЯ КУЛЬТУРА

Ее памятники расположены в лесной полосе Прииртышья от устья Тобола до северо-западной части Барабы включительно. Она была открыта и впервые исследована В.И. Мошинской. Культура получила свое название по урочищу Сузге (так звали жену хана Кучума) под г. Тобольском.

Здесь было обнаружено исключительно интересное культовое место. Оно представляло собой ложбину, в центре которой располагалось кострище. На памятнике найдено более 700 сосудов: целых, раздавленных и отдельные обломки. Выяснилось, что сосуды ставили правильными рядами у подножья склонов, которые неоднократно обваливались, засылая песком расставленные внизу горшки. Поверх обвалов снова ставили ряды сосудов. Так продолжалось три раза, пока по какой-то причине культовое место люди перестали посещать.

Как пишет В.И. Мошинская, всего за два года работы с площади около 125 м2 было получено более двух тонн керамики. Обнаружены также пряслица, пережженные мелкие кости (птичьи?), глиняная антропоморфная фигурка и др.

Памятники сузгунской культуры представлены поселениями, погребениями и культовыми местами. Среди поселений особо выделяется Чудское городище. В.И. Молодин исследовал два поселения на северо-западе Барабы. В одном из них (Новочекино-3) раскопаны два жилища площадью до 130 м2, слегка углубляющиеся в материк. Кровля на них была плоской и опиралась на столбы каркаса, поставленного перпендикулярно земле. В жилище и за его пределами обнаружены ямы хозяйственного назначения. Почти в каждой из них найдены обломки сосудов и кости животных.

Сузгунские погребения открыты лишь в последнее время. В Омской области у Больших Крутихинских озер исследована серия таких погребений. Захоронения находились под курганами на уровне погребенной почвы. Погребальный обряд отличался разнообразием: трупоположения, частичные трупосожжения, вторичные захоронения. Известны одиночные и коллективные захоронения (до десяти умерших). Сопроводительный инвентарь — глиняные сосуды.

Керамика поселений и погребений представлена плоскодонными горшками и банками. Орнамент наносился на всю поверхность сосуда, часто даже на дно. Значительная часть сосудов имеет орнамент, характерный для лесного круга культур. Это горизонтальные ряды гребенчатых наклонных линий, сочетающиеся с ямочными вдавлениями, отпечатки гладкой палочки, гребенчатая и гладкая качалки, защипы, каннелюры и т. д. Встречается орнамент, связанный с влиянием федоровской культуры, но выполненный не мелкой гребенкой, характерной для андроновцев, а грубым гребенчатым штампом. Орнамент образует узоры из заштрихованных лент, вытянутых треугольников, меандров и т. д. В керамике чувствуется и влияние соседних племен ирменской культуры.

Встречены предметы, связанные с бронзолитейным производством. Это обломки тиглей с сильной ошлаковкой внутренней поверхности, обломки литейных форм для изготовления крупных изделий, бронзовые шило, игла и др. Костяные предметы представлены наконечниками стрел и накладками на лук.

Остеологический материал позволяет судить о хозяйстве сузгунского населения. Около половины костей принадлежали диким животным; лосю, дикому быку, медведю, лисице, зайцу, бобру, барсуку и др. Домашние животные представлены лошадью, Крупным и мелким рогатым скотом. Особое место занимает городище Чудская гора, в материале которого 88.7% костей принадлежали домашним животным. В жилищах найдены рыбьи кости и чешуя. Все это свидетельствует о том, что хозяйство было многоотраслевым, В нем большую роль играло скотоводство. Но существенным отличием экономики сузгунцев было значительное место охоты и рыболовства, т.к. население жило в тайге, на берегу рек и озер. У исследователей нет единого мнения о дате существования сузгунской культуры. В.И. Матюшенко относит ее к XII — VII вв. до н.э., а В.И. Молодин — к IX — VIII вв.

ЕЛОВСКАЯ КУЛЬТУРА

Открыта В.И. Матющенко на территории Верхнего Приобья в пределах Томской области, у с. Еловка. Сначала он выделил еловско-ирменскую культуру, позже — отдельную еловскую культуру, которую датировал в пределах XII — X вв, до н.э.

Единого взгляда на происхождение еловской культуры нет. В.И. Матющенко полагает, что она сложилась на базе слияния самусьской и андроновской культур. М.Ф. Косарев считает, что самусьское население было вытеснено племенами с ямочно-гребенчатой керамикой, которые и слились с андроновцами, а датирует еловскую культуру XII — IX вв. до н. э. По мнению В. И. Молодина, еловская культура сложилась в последней четверти II тыс. до н.э. в южно-таежной зоне, в Томско-Нарымском Приобье, и по приобским ленточным борам стала продвигаться на юг, в Новосибирское Приобье. На последнем этапе в ее среду проникли носители ирменской культуры.

Судя по исследованиям Ю.Ф. Кирюшина, самым северным районом распространения еловской культуры было таежное Васюганье. Возможно, именно отсюда оно и стало проникать на территорию Томского Приобья. Ю. Ф, Кирюшин прослеживает на всей территории Васюганья единую еловскую культуру, которую делит на ряд периодов. В ее керамике наблюдается, с одной стороны, связь с андроноидными или андроновскими мотивами, с другой — влияние северных таежных культур. Выявлены два типа поселений: летние, в которых проживала одна большая семья, и зимние, в которых находились 4-5 таких семей.

Еловская культура представлена поселениями и могильниками. В Еловском поселении, открытом В. И. Матющенко, были обнаружены два жилища площадью до 200 м2, но детали их конструкции не прослеживались. На поселении Крохалевка-15 близ г. Новосибирска раскопаны двухкамерное и однокамерное жилища, каждое площадью около 100 м2. Хорошо прослежена их конструкция. Она была каркасно-столбовой, с мощными опорными столбами по углам помещения и плоской крышей. Двухкамерное жилище выявлено и на поселении Ордынское-12.

Наиболее полно изучены погребения в могильниках Еловское I и II. Насыпи были невысокими, чаще всего овальной формы. Вероятно, они представляли собой небольшие сооружения, сложенные из дерна непосредственно над могилой. Иногда могилы располагались в один ряд. Позже их насыпи слились в слабо различимые овальные курганы. Погребенные лежали в неглубоких ямах, чаще всего в скорченном положении, на правом боку, реже — на левом или в вытянутом положении. Случаи трупосожжения единичны.

Среди находок выделяется керамика, которую можно разделить на две группы. Сосуды первой из них имеют баночную форму. Орнамент характерен для северного таежного круга культур: чередующиеся ряды оттисков гребенчатого штампа и «елочек». Вторая группа в основном представлена горшками с прямым или слегка отогнутым венчиком.

Они покрыты нарядным, разнообразным геометрическим орнаментом, состоящим из заштрихованных треугольников, ромбов, меандров, лент-зигзагов, фестонов и т. д. Характерной особенностью керамики является гладкий венчик. Данные сосуды генетически восходят к андроновской керамике с геометрическим орнаментом. Велико также их сходство с бегазы-дандыбаевской керамикой Центрального и Северного Казахстана. Это свидетельствует о том, что в среду местного населения стали проникать казахстанские племена, относящиеся к европеоидам. Вероятно, с этим связано наблюдение В. А. Дремова об ослаблении тех незначительных монголоидных черт, которые прослеживались у андроновцев Томского Приобья.

Хозяйство у еловцев было комплексным. В разных регионах распространения этой культуры оно было разным. На территории Васюганья основным занятием населения являлась рыбная ловля. На севере края она наряду с охотой имела преобладающее значение, а в южной части Васюганья большую роль играло скотоводство (главным образом, коневодство, т. к. рогатый скот менее приспособлен к холодным зимам). Южнее по Оби возрастало значение производящего хозяйства. В нем большое место занимало скотоводство: разводили лошадей, крупный и мелкий рогатый скот. О земледелии свидетельствуют обломки литейной формы бронзового серпа.

К северу от Васюганья, в Сургутском Приобье, прослеживается ряд культур, объединенных в барсовскую культурную общность, получившую свое название от замечательного комплекса памятников Барсов Городок. Барсов Городок — это крупный останец, возвышающийся в пойме Оби. На нем буквально вплотную друг к другу расположено около сотни поселений и городищ, относящихся к эпохам неолита, бронзы, раннего железа и средневековья. Среди них есть поселения атлымской культуры. Носители этой культуры пришли с севера, из района Нижнего Приобья. Для них характерна керамика, орнаментированная гребенчатым штампом и оттисками «крестового» и «змеиного» штампа. Таежное население поддерживало определенные связи с ирменским населением, о чем свидетельствуют единичные обломки сосудов с крестовым штампом в памятниках лесостепного Приобья.

О социальной организации атлымского общества можно судить по комплексу памятников Сырой Аган.

Это поселение, состоявшее из небольшого городища и расположенных рядом с ним семи жилищ рядовых общинников. В городище находился вождь. В случае военной опасности общинники могли спасаться на городище и обеспечивать его защиту. Полагают, что носители этой культуры позже продвинулись на юг и дали начало ряду культур переходного периода от бронзового века к железному.

В 1980-е гг. был исследован могильник Старый Сад, относящийся к эпохе поздней бронзы, а, возможно, и к переходному времени от бронзы к железу. Он расположен в центральной Барабе. Этот могильник дал совершенно оригинальные материалы. Обнаруженные сосуды, как и погребальный обряд, свидетельствовали, что открыта какая-то новая для Западно-Сибирской равнины культура, перекликающаяся с бегазы- дандыбаевской культурой Казахстана. По данным антрополога Т. А. Чикишевой, население, оставившее этот могильник, по своему внешнему виду весьма отличалось от синхронных им ирменцев. На могильнике Старый Сад выявлен также весьма оригинальный погребальный обряд. В ряде могил были обнаружены погребения, совершенные по обряду трупоположения. Погребенные покоились на спине, с подогнутыми вверх коленями, а иногда на боку или вытянуто на спине. Интересны случаи своеобразных кенотафов: на уровне погребенной почвы помещали несколько сосудов, а сам погребенный отсутствовал.

Замечательны и сами сосуды. В их форме и орнаментации наблюдается синкретизм андроновских, ирменских и северных сузгунских черт, а также южных (бегазы-дандыбаевских) сюжетов. Важно отметить, что этот синкретизм просматривается не только на отдельных сосудах, но и в наборах посуды, обнаруженных в отдельных захоронениях. В одну могилу могли поместить от двух до четырех сосудов, выполненных в принципиально разных традициях. Однако в их принадлежности одному населению нет никаких сомнений. На памятнике получен и интересный бронзовый инвентарь, тоже сочетающий черты местной, ирменской, и пришлой, южной, традиций.

Интересно, что аналогичный материал обнаружен Т. Н. Троицкой в могильнике Крохалевка-13. Там был раскопан удлиненный овальный курган. Погребения здесь отсутствовали. Вместо них обнаружена серия «местоположений»: на уровне погребенной почвы стояли на расстоянии 1 — 2 м друг от друга сосуды. Иногда рядом с такими сосудами лежал бронзовый нож или бронзовое украшение. Видимо, они прикрывались сооружением из дерна, которые позже слились в один овальный и низкий курган. Керамика аналогична материалам Старого Сада.

Эти находки, особенно открытие барнаульским археологом В. С. Удодовым поселений Бурла-3 и Кайгородка в Кулундинской степи, показали, что, видимо, начиная с эпохи поздней бронзы (в IX в. до н.э.), из Центрального Казахстана в Западно-Сибирскую низменность продвигался поток переселенцев. Основная его часть двигалась южнее, по территории Кулундинской степи. Этот мощный поток мигрантов, несший с собой даже среднеазиатскую керамику, изготовленную на гончарном круге, втянул в движение соседствующую с ним на севере Казахстана культуру позднебронзового времени. Ее носители продвинулись в Кулунду и Южную Барабу, где были зафиксированы В.И. Молодиным на поселении Каргат-6. Это явление демонстрирует завершающую фазу некогда активного миграционного процесса, закончившегося уже в переходное от бронзы к железу время. В результате адаптации пришлого населения и смешения его с местными ирменскими племенами и, видимо, таежным южносузгунским населением образовалась новая локальная культура, позднее целиком растворившаяся в среде местного, саргатского, населения эпохи раннего железного века, и, возможно, принявшая участие в формировании последнего.

Выводы

Эпоха поздней бронзы в Западной Сибири приходится на период, ограниченный рубежом II — I тыс. — VIII вв. до н.э. На широкой территории лесостепного Приобья была распространена ирменская культура, западнее ее — бархатовская, в северной лесной зоне — сузгунская, еловская и ряд других культур. Носители еловской культуры в эпоху поздней бронзы частично передвинулись вверх по Оби в лесостепную зону. Дальнейшее развитие производительных сип выразилось в лесостепных районах в увеличении значения земледелия в рамках комплексно скотоводческо-земледельческого хозяйства, В лесных районах Среднего Приобья и Прииртышья в хозяйстве при наличии скотоводства с ведущим значением разведения лошадей большую роль продолжали играть охота и рыбная ловля.

Рекомендуемая литература

Бобров В.В.. Чикишева Т.А.. Михайлов Ю.А. Могильник эпохи поздней бронзы Журавлево-4. — Новосибирск; Наука, 1993.
Галкин В. Т. Сузгунская культура эпохи поздней бронзы в южно-таежном Тоболо-Иртышье: Автореф, дис. канд. ист наук. -М, 1991. -21 с.
Дремов В.А. Население Верхнего Приобья в эпоху бронзы (антропологический очерк). — Томск, 1997,
Кирюшин Ю.Ф., Малолетко А.М. Бронзовый век Васюганья. -Томск, 1979,
Коников Б.А. Основы археологии Западной Сибири, -Омск, 19У7.
Косарев М.Ф. Древняя история Западной Сибири; человек и природная среда, — М,; Наука, 1991.
Матвеев А.В. Ирменская культура в лесостепном Приобье. — Новосибирск, 1993, Матющенко В.И. Древняя история лесного и лесостепного Приобья (неолит и бронзовый век). -4,3,4 // Из истории Сибири. — Томск, 1974. — Вып. 11, 12.
Матющенко В. И. Древняя история Сибири. — Омск, 1999.
Молодин В.И, Бараба в эпоху бронзы. — Новосибирск; Наука, 1985.
Молодин В.И., Новиков А.В, Археологические памятники Венгеровского района Новосибирской области. — Новосибирск, 199К.
Молодин В.И. Древнее искусство Западной Сибири. -Новосибирск: Наука, 1992. Мошинская В. И. Сузгун II — памятник эпохи бронзы лесной полосы Западной Сибири // Культура древних племен Приуралья и Западной Сибири. МИЛ. — М., 1957. -№ 58,-С. 114¬135,
Салымский край, — Екатеринбург, 2000.
Сидоров Е.А. О земледелии ирменской культуры (по материалам лесостепного Приобья] // Палеоэкономика Сибири. -Новосибирск; Наука, 1986. — С. 54 — 66.