Деопик Д. В., Мерперт Н. Я. К вопросу о конце цивилизации Хараппы

К содержанию журнала Советская археология (1957, №4)

Вопрос о конце великой цивилизации долины р. Инда привлекает к себе все большее внимание исследователей как в самой Индии, так и в европейских странах. С ним неразрывно связан ряд важнейших проблем древнейшей истории Центральной, Средней и Передней Азии, а также Восточного Средиземноморья. Вопрос о дате, характере и причинах падения цивилизации Хараппы является ключевым для исторической интерпретации явлений, засвидетельствованных в значительной мере лишь археологическим материалом. Речь идет здесь о соотношении археологических культур долины Инда с различными культурными областями более западных районов: культурой расписной керамики Ирана и Средней Азии, древними цивилизациями Двуречья, Сирии и Палестины и культурами эпохи бронзы Восточного Средиземноморья. Особую остроту этот вопрос приобретает в связи с проблемой расселения индоевропейцев и их роли в судьбах этих культурных областей.

Область культур бронзы Восточного Средиземноморья (территория хеттов, Митанни и соседние области) большинство современных исследователей связывает с народностями индоевропейской языковой семьи. Были сделаны попытки археологически документировать движение индоевропейцев на восток и наметить этапы этого движения. В частности, Г. Контено достаточно убедительно показал один из таких этапов, когда произошла смена культур в Западном Иране (Луристане), и обосновал дату этого события XII-X вв. до н. э. 1. При этом Г. Контено оперировал явлениями достаточно
крупного плана, такими, как изменение погребального обряда, новые черты в массовом материале — прежде всего в керамике, изменения в технике металлургии, распространение коневодства. Однако следов более раннего движения носителей переднеазиатских культур на восток пока не обнаружено. Несмотря на это, достаточно широкое распространение получили теории, связывающие упадок цивилизации долины р. Инда с движением индоевропейцев 2. При этом надо подчеркнуть, что под индоевропейцами (арийцами) понималась именно та группа, которая упоминалась выше, — носители культур эпохи бронзы Передней Азии. В отдельных случаях возрождались и старые теории, согласно которым начало движения следует искать еще дальше на западе — на Балканах и в Придунавье. Данные археологии пытались согласовать с результатами анализа Ригведы, где якобы противопоставлялась культура ариев культуре местных народов. При этом ссылались на смену коричневой и красной расписной керамики в долине р. Инда и в Белуджистане серой расписной керамикой, на появление развитой металлургии бронзы, а вскоре и железа и, наконец, на появление лошади. Однако любое построение подобного рода требует прежде всего четкого согласования дат, а в данном случае — совпадения даты конца цивилизации Хараппы с датой возможного появления западной волны индоевропейцев. Между тем появление ее даже в Западном Иране относится, как уже указывалось выше, к XII—XI вв. до н. э. и значительно отстоит, таким образом, от принятой большинством исследователей даты упадка культуры Хараппы. В самой долине р. Инда также не прослежена непосредственная смена культуры Хараппы какой-либо резко чуждой ей культурой. Массовое распространение на этой территории серой расписной керамики относится к XI—X вв. до н. э. Таким образом, в обоих случаях образуется разрыв между датами, нарушающий все историческое построение. Естественно, сторонники теории разрушения культуры Хараппы указанной группой арийцев предприняли ряд попыток пересмотреть обе хронологические границы, т. е. удревнить следы движения индоевропейцев из Европы или Передней Азии и омолодить упадок Хараппы. В обоих случаях целью была ликвидация хронологического разрыва. Работы в первом направлении оказались бесперспективными. Они натолкнулись на непреодолимые фактические преграды и были пресечены последними исследованиями в области хронологии и древнейшей истории как Западной Азии, так и Европы 3. Более настойчивые и заслуживающие внимания работы были предприняты во втором направлении. Датировка упадка цивилизации Хараппы за последние десятилетия менялась неоднократно. Некоторые значительные уточнения были достаточно обоснованными и явились результатом новых исследований. Так, во втором издании известного труда Э. Маккея эта дата была перенесена с конца III тысячелетия до н. э. к середине II тысячелетия до н. э. 4 что разделяется большинством специалистов 5, хотя некоторые крупные исследователи и ныне защищают старую дату — конец III тысячелетия до н. э. (Э. Маккаун. А. Пасалкер) 6. Однако и эта передатировка не устранила хронологический разрыв. Поэтому были предприняты новые попытки передатировать упадок городов долины р. Инда, связав его с определенной волной индоевропейцев, движение которой в более западных районах достаточно твердо датируется XII в. до н. э.

Последней из таких попыток явилась статья известного немецкого специалиста по археологии Южной Азии доктора Р. Гейне-Гельдерна «Приход арийцев и конец цивилизации Хараппы», опубликованная в октябрьском номере лондонского журнала «Маn» за 1956 г. 7 Эта статья является синтезом всех работ, предпринятых в этом направлении. Поэтому рассмотрение этой статьи есть рассмотрение всей тенденции, которая в ряде случаев приобрела определенный политический характер.

Автор определенно указывает, что цель его работы — доказать, что в XII—X вв. цивилизация Хараппы сменилась чуждой ей цивилизацией, принесенной с запада арийской волной. Он считает возможным доказать это определенными фактами. Основу доказательств составляет наличие в Индии ряда категорий вещей (оружие, украшения, печати). Р. Гейне-Гельдерн утверждает следующее: 1)все вещи рассмотренных им категорий имеют западное происхождение; 2) все они твердо датируются единым сравнительно коротким отрезком времени между XII и X вв. до н. э.; 3) все они имеют в Индии единую стратиграфическую характеристику и относятся к финальным
слоям Хараппы, Мохенджо-Даро, Чанху-Даро и других поселений; 4) появление всех этих вещей представляет собой единое явление, экстраординарное для долины Инда и связанное с большим единовременным вторжением с запада.

В этом плане автор рассматривает каждую категорию вещей. Нам представляется рациональным начать с такого же рассмотрения и определить пути, которыми автор пришел к своим заключениям, а также круг привлеченных им источников и методику их использования.

Рис. 1. Тесла. 1 — из Куррама; 2 — из Иерихона, город В, 2100 — 1900 гг. до н. э.; 3,4 — из Алишар Гуюка II, 1900 —1750 гг. до н. э.; 5,6 — из Тарса, слой II, 1700 — 1650 гг. до н. э.; 7 — из Талыша, 1550 —1450 гг. до н. э.; 8,9 — из Богазкеоя, слой III, 1500 — 1220 гг. до н. э.; 10 — из Тюренг-тепе; 11 — из Самтавро; 12 — из Боргустана; сер. II тыс. до н. э.; 13 — из с. Березовки, VII в. до н. э.; 14 — с Северо-Западного Кавказа

Рис. 1. Тесла. 1 — из Куррама; 2 — из Иерихона, город В, 2100 — 1900 гг. до н. э.; 3,4 — из Алишар Гуюка II, 1900 —1750 гг. до н. э.; 5,6 — из Тарса, слой II, 1700 — 1650 гг. до н. э.; 7 — из Талыша, 1550 —1450 гг. до н. э.; 8,9 — из Богазкеоя, слой III, 1500 — 1220 гг. до н. э.; 10 — из Тюренг-тепе; 11 — из Самтавро; 12 — из Боргустана; сер. II тыс. до н. э.; 13 — из с. Березовки, VII в. до н. э.; 14 — с Северо-Западного Кавказа

«В порядке установления и обоснования более точных дат,— пишет Гейне-Гельдерн, — я вновь пересмотрел археологические свидетельства, данные в отчетах о раскопках, или публикации, появившиеся после моих ранних работ по этому вопросу» 8.

Первым свидетельством подобного рода автор считает тесло (trunnion axes), найденное в долине р. Куррама близ афганской границы (рис. 1). Сам Р. Гейне-Гольдерн отмечает, что этот тип орудия распространен широко и достаточно часто встречается в Средиземноморье, Европе, Закавказье и Северном Иране. С этим вполне можно согласиться. Но далее автор пишет, что где бы этот подтип ни встречался, он везде принадлежит к двум последним векам II тысячелетия и к началу I тысячелетия до н. э. 9 Вот это утверждение уже не столь очевидно. Гейне-Гельдерн ссылается здесь на кавказские тесла, относительно близкие типологически куррамскому. Эти тесла действительно относятся к концу эпохи бронзы. Нельзя оспаривать значительное распространение их на Кавказе и в других областях как к северу, так и к югу от него в конце II — начале I тысячелетия до н. э. В этом отношении аналогии, приведенные Гейне-Гельдерном, могли бы быть значительно пополнены 10. Если бы период существования этого типа сводился к указанной дате, интерпретация куррамской находки не вызывала бы сомнения. Но уже оба автора, на которых ссылается Гейне-Гельдерн (Г. К. Ниорадзе и А. А. Иессен), подчеркивают большую длительность существования подобных орудий и упоминают аналогичные экземпляры, относящиеся к середине II тысячелетия до н. э. 11 Таким образом, изданные поздние экземпляры определяют лишь верхнюю границу серии, но отнюдь не общую ее дату. Если же рассматривать серию в целом, то прежде всего следует указать, что Гейне-Гельдерн обошел молчанием ряд экземпляров, более близких куррамскому теслу как типологически, так и территориально. Это тесла из Богазкеоя, Алишар Гуйюка и Южного Талыша, изданные Боннэ и К. Шеффером. Все они датируются II тысячелетием до н. э., начиная с XIX в., но не позднее XIII в. Тесла из Алишар Гуйюка относятся ко второму слою и датируются 1900—1750 гг. до н. э. 12. Талышское тесло относится ко второму позднему периоду, т. е. 1550—1450 гг. до н. э. 13. Два тесла из Богазкеоя (третий слой) относятся к 1500—1220 гг. до н. э. 14. Начало же серии уходит еще далее в глубь веков: тесла подобного типа встречаются уже в конце III тысячелетия до н. э., например о Иерихоне 15. Утверждать типологическую близость куррамского «кельта» именно к поздним экземплярам никаких оснований нет; скорее наоборот: по общим своим пропорциям он еще близок ранним теслам и далек от вытянутых кавказских форм. Пожалуй, ближайшую аналогию ему представляют тесла из Тарса, также относящиеся к 1700—1650 гг. до н. э. 16

Но помимо всего этого следует подчеркнуть, что рассматриваемое орудие является случайной находкой и найдено вне территории культуры Хараппы, значительно северо-западнее ее границ (рис. 2). Поэтому при любом решении вопроса о его датировке он ни в коей мере не может служить доказательством «ликвидации» культуры Хараппы арийским вторжением.

Рис. 2. Карта распространения тесел.

Рис. 2. Карта распространения тесел.

Рис. 3. Мечи. 1 — из форта Мунро; 2 — из Гезера, XVII — XVI вв. до н. э.; 3 — из Египта, XVI — XIV вв. до н. э.; 4 — из Ниневии, XVI — XI вв. до и. э.; 5 — из Палестины, XV — XIII вв. до н. э.; 6 из Малатии, XVI — XII вв. до н. э.; 7 — из Вери, Ленкорань, 1450—1200 гг. до н. э.; 8 — из Тепе Гийян I, XIV — XIII вв. до н. э.; 9 — 11 — из Луристана, сер. XIII—XII вв. до н. э.; 12 — 14 — из Сиалка, некрополь «В», XII в. до н. э.; 15 — из Зембиля, тип Сузы-Элам III, 1100—850 (?) гг. до н. э.

Рис. 3. Мечи. 1 — из форта Мунро; 2 — из Гезера, XVII — XVI вв. до н. э.; 3 — из Египта, XVI — XIV вв. до н. э.; 4 — из Ниневии, XVI — XI вв. до и. э.; 5 — из Палестины, XV — XIII вв. до н. э.; 6 из Малатии, XVI — XII вв. до н. э.; 7 — из Вери, Ленкорань, 1450—1200 гг. до н. э.; 8 — из Тепе Гийян I, XIV — XIII вв. до н. э.; 9 — 11 — из Луристана, сер. XIII—XII вв. до н. э.; 12 — 14 — из Сиалка, некрополь «В», XII в. до н. э.; 15 — из Зембиля, тип Сузы-Элам III, 1100—850 (?) гг. до н. э.

Рис. 4. Карта распространения мечей

Рис. 4. Карта распространения мечей

Рис. 5. Распространение мечей с антенной

Рис. 5. Распространение мечей с антенной

Далее Р. Гейне-Гельдерн пытается дать аргументированное определение известного и пока уникального для Индии бронзового меча (рис. 3) из форта Мунро (округ Сулейман, Пакистан) 17. С самого начала следует подчеркнуть, что этот меч найден случайно, вне культурного слоя. Более того, в форте Мунро вообще нет поселения или какого-либо иного памятника, связанного с цивилизацией Хараппы. Можно согласиться с автором в том, что эта форма чужда для Индии и связана происхождением своим с Передней Азией. Но приведенную им аналогию отнюдь нельзя считать единственной, а основанную на ней датировку — безусловной. Гейне-Гельдерн сравнивает индийский меч с одним из западноиранских мечей, подчеркивая, что некоторые из последних носят надписи вавилонского царя Мардук-надин-акё (1116—1110 гг. до н. э.). Это сравнение достаточно условно. Близок здесь контур рукояток мечей, но тип их различен. У иран¬ского меча плоская кассетная рукоятка со вставными пластинками. Мечи с такими кассетными рукоятками чрезвычайно широко распространены по всему Переднему Востоку, и значительная часть их действительно относится к концу II — началу I тысячелетия до н. э., например мечи, найденные на Северном Кавказе 18, Но у индийского меча
рукоять не кассетная, а литая, с утолщенным навершием. Лишь наличие зубообразных поперечных выступов на стержне сближает ее с рукоятью иранского меча. Таким образом, о тождестве здесь речь идти не может. А мечей с
подобным контуром рукоятки достаточно много, они имеют широкие географические рамки и (рис. 4) не составляют единую хронологическую группу. Достаточно указать хотя бы мечи из Египта, относящиеся ко времени XVIII династии (1584—1338 гг. до н. э.) 19, из Гезера (XVII—XVI вв. до на. э.) 20, из Ниневии (XVI—XII вв. до н. э.) 21, хеттские мечи (XVI—XII вв. до н. э.) 22, серию мечей из Талыша (XV—XIII вв. до н. э.) 23. Все эти мечи, несомненно, предшествуют XII в. Мечи из некрополя «В» Сиалка также не могут датироваться более поздним временем. Надо отметить, что наиболее поздние, уже железные мечи этого типа (Тадыш) 24 датируются не позднее XI в. до н. э.

Типологически у нас нет оснований относить меч из форта Мунро к концу серии (наиболее поздние мечи имеют уже иное, значительно более развившееся навершие 25).

Таким образом, датировка его XII—X вв. до н. э. не может считаться обоснованной и единственно возможной. Следовательно, меч из форта Мунро выпадает из построений Гейне-Гельдерна.

Следующим опорным пунктом хронологической схемы Гейне-Гельдерна является серия мечей с так называемым антенновым навершием. Автор считает, что в Индии этот тип мечей мог появиться с запада едва ли ранее XII в., причем единственной аналогией ему он считает длинные бронзовые кинжалы кобанской культуры 26, которые и дают, по его мнению, дату 1200—1000 гг. до н. э. Гейне-Гельдерн уже не впервые прибегает к этой аналогии 27, и не впервые она вызывает у исследователей вполне законное недоумение. Уже в 1951 г. один из крупнейших индийских археологов Б. Б. Лал отметил недоказуемость происхождения индийских мечей от кавказских, подчеркнув решающие различия между ними 28. Однако в последней работе Гейне-Гельдерн вновь возвратился к этой сомнительной аналогии. Он попытался отвести возражения Б. Б. Лала, весьма туманно указав на то, что различия между двумя группами мечей могут быть отнесены за счет материала и техники (?). Это вынуждает нас специально остановиться на вопросе о так называемых антенновых мечах в Индии. Ныне таких мечей известно 20. Все они найдены в долине Ганга и в Хайдерабаде, т. е. в пределах распространения так называемой «культуры медных кладов и желтой керамики» (рис. 5). Ни одна из находок этих мечей не принадлежит ни к территории цивилизации Хараппы, ни к памятнику, в какой-либо мере связанному с ней. Культура «медных кладов и желтой керамики» расположена восточнее долины р. Инда. Между тем именно ее — если следовать Гейне-Гельдерну — следует сопоставлять с Кавказом, ибо все 20 мечей являются неотъемлемым элементом этой культуры, что доказано в упоминавшейся уже работе Б. Б. Лала. Особенно важно, что после работы Б. Б. Лала раскопками И. Д. Шармы в Бахадарабаде в 1952 г. в слое с желтой керамикой и другими предметами культуры медных кладов были обнаружены предметы вооружения, постоянно встречающиеся в составе кладов вместе с антенновыми мечами 29. После раскопок в Хастинапуре и Бахадарабаде этот слой можно с уверенностью относить ко времени, предшествующему XII в. 30. Таким образом, привлечение этой серии мечей для решения вопроса о времени упадка цивилизации Хараппы явно неправомерно. Однако можно ли вообще говорить о каком-либо решающем сходстве этих мечей с кобанским кинжалом? Что их сближает? Только навершие, несколько выгнутое кверху, которое условно можно назвать антенновым. Хорошо известно, что навершия подобного рода были широко распространены как во времени, так и в пространстве (рис. 4). Индийские мечи можно было бы на том же основании сравнивать с мечами поздней бронзы Центральной Европы или с более поздними мечами Апеннинского полуострова или Восточной Европы. И как раз в кобанской культуре Северного Кавказа такие навершия отнюдь не являются единственно характерными формами. Зато в культуре «медных кладов» долины Ганга они присущи всем известным мечам и связаны с местной традицией, проявлявшейся и при производстве других предметов. Следует подчеркнуть, что медные кованые индийские мечи по материалу и технике производства отличны от литых бронзовых кобанских кинжалов. Индоевропейцы, «осчастливившие» (по Гейне-Гельдерну) Индию этим изобретением, должны были по дороге растерять свои технические навыки, в том числе и основной из них — бронзовое литье. Ко всему этому можно добавить, что и по форме своей (особенно по специфическому характеру сочленения рукояти с полосой 31) кобанский кинжал весьма далек от индийских мечей. Точная же датировка этого кинжала, как и у всех случайных находок, отнюдь не определенна.

Рис. 6. Булавки. 1 — из Мохенджо-Даро; 2 — из Хараппы; 3 — из Кобана, около 1300 г. до н. э.; 4 — из Байбурта, 1550 —1400 гг. до н. э.; 5, 6, 8 — из Луристана, 2100 — 1750 гг.до н. э.; 7 — из Геок-Тепе, 2300 — 2100 гг. до н. э.; 9 — из Алачи-Уйюк, около 2000 г. до н. э.; 10 — с Кавказа; 11 — из Луристана, 1400 г. до н. э. или раньше; 12 — из Араган-тепе; 13 — из Кобана, около 1300 г. до н. э.; 14, 15 — из Библа, 2050 —1900 гг. до н. э.; 16 — из Мегиддо, 2400—2350 гг. до н. э.

Рис. 6. Булавки. 1 — из Мохенджо-Даро; 2 — из Хараппы; 3 — из Кобана, около 1300 г. до н. э.; 4 — из Байбурта, 1550 —1400 гг. до н. э.; 5, 6, 8 — из Луристана, 2100 — 1750 гг.до н. э.; 7 — из Геок-Тепе, 2300 — 2100 гг. до н. э.; 9 — из Алачи-Уйюк, около 2000 г. до н. э.; 10 — с Кавказа; 11 — из Луристана, 1400 г. до н. э. или раньше; 12 — из Араган-тепе; 13 — из Кобана, около 1300 г. до н. э.; 14, 15 — из Библа, 2050 —1900 гг. до н. э.; 16 — из Мегиддо, 2400—2350 гг. до н. э.

Рис. 7. Карта распространения булавок

Рис. 7. Карта распространения булавок

Далее, Р. Гейне-Гельдерн приводит еще одну группу вещей, подтверждающих, по его мнению, более позднюю датировку верхних слоев Хараппы (рис. 6). Это медные и бронзовые жезлы и булавки с зооморфными навершиями. Здесь Р. Гейне-Гельдерн сравнивает медный жезл из Хараппы с жезлом из Гисара III С и бронзовыми булавками из Кобана и Луристана и на этом основании относит первый к концу II тысячелетия до н. э. Далее булавка из Мохенджо-Даро, увенчанная двумя оленьими головами, также сличается с булавкой из Кобана и жезлом с двумя лошадиными головами из Гисара III С, что вновь приводит к тому же хронологическому выводу. При этом автору приходится преодолеть стратиграфическое противоречие: булавка из Мохенджо-Даро найдена на глубине 12 футов, т. е. отнюдь не в верхнем слое. По общей стратиграфической схеме города она прочно связывается с первым средним слоем. Однако это не смущает автора; он пишет, что добыча кирпича в буддийский период вполне могла быть причиной того, что маленький объект сполз в нижний слой 32. Однако достаточно посмотреть стратиграфическую схему, приведенную в статье С. Пигготта (рис. 7), чтобы убедиться, что средний слой перекрыт стерильной прослойкой (flood silt 3) и тремя слоями, ни один из которых не был нарушен «выемкой кирпича в буддийский период» 33.

Булавки и жезлы с зооморфным навершием были широко распространены (рис. 8) и существовали достаточно долго. Специальная типологическая разработка их пока еще не произведена. Индийским экземплярам была посвящена специальная работа С. Пигготта, который привлек значительную серию аналогичных булавок Передней Азии, картографировал их и датировал всю серию 2000—1500 гг. до н. э. 34 Гейне-Гельдерн ссылается лишь на верхнюю дату Пигготта, но и ее считает заниженной. И здесь он предлагает новую дату — те же 1200—1000 гг. до н. э. Для доказательства этого из всей серии, приведенной С. Пигготтом, он берет для сравнения с индийскими экземплярами лишь кобанскую булавку и жезл из Гисара III С. Уже с самим принципом выборочного сравнения вещей трудно согласиться. Но все же рассмотрим сначала даты внутри непомерно суженной Гейне-Гельдерном группы вещей. Даты обеих при¬влекаемых аналогий указаны автором совершенно произвольно. Дата булавки из Кобана по меньшей мере спорна. К. Шеффер достаточно четко относит этот экземпляр к «средней бронзе Кавказа», которая датируется им 2000—1550 гг. до н. э. 35

Чрезвычайно важно суждение Б. А. Куфтина по поводу этого же типа булавок. Исследуя булавку из погребения № 3 из Байбуртинского могильника (весьма близкую по схеме к кобанской булавке), Б. А. Куфтин писал, что при общем с Кобанью мотиве булавок, в форме топора с фигуркой одного или нескольких животных (или даже охотничьей сцены), эта булавка не кажется принадлежащей к кобанской культуре и требует других параллелей, поскольку и прием украшения топоров скульптурами животных на обухе имеет значительно более древние корни, уходя в топорах из Нигавенда и, может быть, Курдистана к III и первой половине II тыс. до н. э., а булавки с фигурками животных вообще известны, например, из раскопок Гисара III, с первой половины II тыс. до н. э., поэтому возможность отнесения этого могильника к эпохе более древней, чем Бешташенский могильник, ничего невероятного пока не заключает, но требует лишь подтверждений при дальнейшем накоплении соответствующего материала 36.

Рис. 8. Стратиграфическая схема Мохенджо-Даро (по С. Пигготту)

Рис. 8. Стратиграфическая схема Мохенджо-Даро (по С. Пигготту)

Рис. 9. Навершия булав. 1 — из Чанху-Даро; 2 — из Луристана; 3 — из Гисара; 4 — из Грузии; 5, 6 - из Сиалка, некрополь «В»; 7 — из Кобана; 8 — из Зембиля

Рис. 9. Навершия булав. 1 — из Чанху-Даро; 2 — из Луристана; 3 — из Гисара; 4 — из Грузии; 5, 6 — из Сиалка, некрополь «В»; 7 — из Кобана; 8 — из Зембиля

Еще менее основательна ссылка на булавку из Гисара III С. Гейне-Гельдерн уже не впервые оперирует значительно заниженными датами этого памятника. На это указывал в 1948 г. К. Шеффер, касавшийся вопроса об этих же булавках и подчеркнувший твердость датировок слоев Гисара — датировок, согласованных с данными раскопок Рас-Шамра и других столь же четких по своей стратиграфии памятников 37. Дата соответствующих слоев Гисара III С определена Шеффером около 2100 г. до н. э. 38 Если же не ограничиваться случайными аналогиями, привлеченными Гейне-Гельдерном, и попытаться определить географические и хронологические рамки рассматриваемой категории вещей, то можно убедиться, что даже добросовестная статья С. Пигготта далеко не исчерпывает материал. Жезлы и булавки с зооморфным навершием возникли уже в середине III тысячелетия до н. э. (Алача-Гуйюк — 2400—2300 гг. до н. э. 39, Мегиддо 16—18 — 2400—2300 гг. до н.э. 40) и продолжали существовать вплоть до конца третьей четверти II тысячелетия, причем наибольшее число их тяготеет к рубежу III и II тысячелетии и первой половине II тысячелетия до н. э. (Библ, Телль-Ашар, Геок-тепе, Луристан, шахтная гробница IV из Микен и др.). Территориально жезлы и булавки распространены чрезвычайно широко — от Балканского полуострова по всей Передней Азии, Кавказу, Ирану, Западной Индии. Таким образом, можно лишь констатировать принадлежность Индии к кругу распространения этого типа вещей. Наметить же определенный путь проникновения их в Индию и связать их с миграцией какой-либо группы населения невозможно. Хронологически же, как мы видели, подавляющее большинство булавок и жезлов предшествует тому периоду, дату которого Гейне-Гельдерн пытается обосновать с их помощью.

Рис. 10. Карта распространения наверший булав

Рис. 10. Карта распространения наверший булав

Во втором позднем слое Мохенджо-Даро, на глубине около 2 м, был найден бронзовый топор-тесло. Этот предмет с самого начала вызвал много споров. Э. Маккей, считал его предметом поздним, оставленным в яме каменщиком, добывавшим кирпичи для буддийской ступы. Гейне-Гельдерн считает такое объяснение неприемлемым, однако тут же указывает, что оно подчеркивает позднюю дату объекта и свидетельствует о принадлежности его к поздней, возможно даже заключительной, фазе древнего города 41. Последнее заключение он принимает и пытается подкрепить рядом дополни¬тельных аналогий. Некоторые из них действительно могут быть отнесены к рубежу II и I тысячелетий (тесла из некрополя «B» из Сиалка, ассирийские экземпляры вре¬мени Саргона и Салманасара II из Ниневии 42). Но слабость всего построения заключается в том, что автор не пытается выяснить общие хронологические рамки существования рассматриваемого им типа. Гейне-Гельдерн ограничивается замечанием, что происхождение этого типа связывается с Трансильванией (что само по себе весьма сомнительно) и относится к первой половине II тысячелетия. Однако ранние экземпляры Гейне-Гельдерн не рассматривает, а между тем они и географически и типологически значительно ближе топору из Мохенджо-Даро, чем приведенные автором аналогии. Следует отметить, что на самой фотографии, приведенной Гейне-Гельдерном, рядом с рассматриваемым объектом представлен именно ранний, может быть, даже самый ранний экземпляр. Мы имеем в виду топор из Гисара III С. Гейне-Гельдерн пишет, что он не может быть старше XII в. до н. э. Однако никаких фактических доказательств этого более чем рискованного положения он не приводит. Автор ограничивается лишь ссылкой на прежнюю свою работу, появившуюся 20 лет тому назад 43. Между тем с тех пор проведены новые большие исследования, обобщение которых позволило К. Шефферу достаточно убедительно и резко отвергнуть «передатировку», предложенную Гейне-Гельдерном, и рядом новых серьезных фактов, всем своим широким и четким построением подтвердить обоснованную еще Шмидтом датировку Гисара III С около 2100 г. до н. э. 44 Эта датировка была признана таким крупным исследователем, как Д. Мак-Каун 45, а в последние годы она же фигурировала в работах одного из крупнейших исследователей Центральной и Южной Азии С. Пигготта 46.

Таким образом, топор, помещенный Гейне-Гельдерном рядом с индийским экземпляром, относился к концу III тысячелетия до н. э., а период существования этого типа в целом превышает тысячу лет (с XXI по IX в. до н. э.). Тем самым и этот предмет теряет свое место в системе доказательств Гейне-Гельдерна. Кроме того, следует отметить, что топор-тесло найден в слое, отделенном стерильной прослойкой от слоя, в котором найдена рассмотренная выше булавка с зооморфным навершием (рис. 6) 47. Поэтому они явно не могут быть одновременны и тем более не могут быть свидетельством одного и того же события — в данном случае «пришествия» арийцев.

Следующая категория вещей, привлеченная Гейне-Гельдерном, — бронзовые навершия жезлов или булавы (рис. 9—10). В Индии известен лишь один такой предмет, принятый первоначально Э. Маккеем за сосуд для косметических средств 48. С. Пигготт определил подлинное назначение этого предмета, сопоставив с более отчетливо выраженными экземплярами этой же категории. Рассматривая стратиграфические условия находки, С. Пигготт указывает, что навершие было найдено в слое Чанху-Даро, соответствующем концу Хараппы или началу культуры Джхукар 49. Вместе с тем, он подчеркивает хронологическое соответствие этого слоя кладу из Чанху-Даро, содержащему булавки с биспиральными навершиями. Уже это должно предостеречь от чрезмерного завышения даты как всего слоя, так и самого навершия. Но наиболее показательны здесь аналогии, привлеченные С. Пигготтом и частично повторенные Гейне-Гельдерном. Близки к индийскому экземпляру два навершия. Одно из них, луристанское, является случайной находкой и даты не дает в виду отсутствия аналогий внутри самой луристанской культуры. Зато второе найдено в слое Гисар III С и дает совершенно определенную дату — около 2100 г. до н. э. И здесь Гейне-Гельдерн декларирует, но не доказывает свою «передатировку» Гисара. Вместе с тем следует отметить, что типологически индийский экземпляр несколько ближе к луристанскому, чем к гисарскому. Это обстоятельство позволяет присоединиться к мнению С. Пигготта, относящего индийское навершие к первым векам II тысячелетия до н. э. 50 Но ни в коей мере не может считаться возможным отнесение его (вслед за Гейне-Гельдерном) к концу II — началу I тысячелетия до н. э. К этому времени тип подобных наверший достаточно заметно изменился, о чем свидетельствуют булавы из некрополя «В» в Сиалке, изданные Р. Гиршманом 51, глиняная булава из Шага Зембил 52, а также булава из погребения 13 Бешташени, опубликованная. Б. А. Куфтиным 53.

Последний довод Р. Гейне-Гельдерна — отличие глиняных печатей из слоя Джхукар в Мохенджо-Даро от печатей предшествующих этой эпохе слоев культуры Хараппы и сходство первых с анатолийскими печатями хеттского периода. Действительно, печати слоя Джхукар с солярными символами и жгутовым орнаментом резко отличаются от печатей, характерных для основных слоев Мохенджо-Даро, с изображениями животных и надписями. Однако сопоставление джхукарских печатей с анатолийскими можно принять только с определенной оговоркой: и солярный символ и жгутовой орнамент присущи отнюдь не только анатолийским печатям хеттского периода, они известны значительно шире и хронологически и географически. Упомянем хотя бы каппадокийские печати и цилиндры, на которых уже в XVI в. до н. э. встречается как упомянутая орнаментация 54, так и желобчатый край 55 и боковые отверстия 56, указанные Гейне-Гельдерном как специфические признаки хеттских печатей позднего времени. В этом отношении крайне важно замечание Маккея о том, что «создается какое-то странное впечатление отдаленного родства между печатями времен Джхукара из Чинху-Даро и каппадокийскими печатями несколько более раннего времени» (разрядка наша.— Д. Д., Н. М.) 57. Таким образом, хронологическое единство приведенной Гейне-Гельдерном группы печатей отнюдь не может считаться убедительным. Некоторые из них могут относиться к значительно более раннему времени, хотя мы ни в коей мере не отрицаем наличие в культурных слоях индийских городов печатей конца II тысячелетия до н. э. Следует лишь отметить, что печати рассматриваются обычно как свидетельства торговых и культурных связей, и потому неубедительна их связь с западной иммиграцией и гибелью цивилизации долины Инда.

Итак, Р. Гейне-Гельдерн рассматривает семь категорий вещей, и этим «арсенал» его исчерпывается. Автор утверждает, что нельзя считать случайным совпадением тог факт, что тесло из Куррама, кинжал из форта Мунро, мечи из долины Ганга, жезл с зооморфным навершием из Хараппы, булавка и топор-тесло из Мохенджо-Даро, булава и печати из Чанху-Даро — все дают дату между 1200—1000 гг. до н. э. и что все они свидетельствуют о связях с Западом, с Кавказом, с Анатолией и Западным Ираном 58.

Мы видели, что этот «пучок» доказательств полностью распался. Сводя линии различных категорий к единой дате, Гейне-Гельдерн абсолютно не учитывал хронологические рамки существования каждого рассмотренного типа вещей. Он приводил произвольные единые даты, неправомерность использования которых достаточно четко указана в современной научной литературе 59. Необходимо учитывать прежде всего длительность существования импортных вещей в районе вывоза и стратиграфическое положение их в районе ввоза 60. Как мы видели, Гейне-Гельдерн не учитывает ни первое, ни второе условие. Он ничем не доказал кратковременность существования рассмотренных им вещей в предполагаемом исходном районе их движения, и нам нетрудно было показать, что большая часть их имела там период существования, превышающий 1000 лет. Что же касается стратиграфической характеристики этих вещей в самой Индии, то здесь автор пренебрегает совершенно явными фактами. Мы видели, что часть приведенных им вещей найдена случайно, иногда даже вне территории распространения культуры Хараппы (куррамское тесло). Вещи же, найденные на местах поселений, относятся к совершенно различным, даже разделенным стерильной прослойкой слоям (булавка и топор-тесло из Мохенджо-Даро), время бытования их в Индии явно различно. В других случаях привлечение автором определенных фактов просто неправомерно. Так, например, мечи с антенновым навершием относятся, как мы видели, и к иной территории, и к чуждой долине Инда культуре. Таким образом, ни единство времени происхождения приведенных Гейне-Гельдерном вещей, ни единство времени бытования их в Индии доказаны быть не могут.

Столь же мало убедительно построение Гейне-Гельдерна и с географической точки зрения. Как происхождение, так и распространение приведенных им вещей отнюдь не связываются только с северо-западной частью Передней Азии (территория Хеттской державы и Митанни), откуда автор пытается вывести волну «разрушителей» цивилизации Хараппы. Все эти вещи имеют чрезвычайно широкое распространение прежде всего на территории Ирана. Рассмотрение же массового археологического материала культуры Хараппы и всего культурного окружения долины р. Инда убеждает в существовании длительных, начавшихся задолго до эпохи развитой бронзы, и чрезвычайно тесных связях культуры Хараппы с Западом, с широкой полосой земледельческих культур Ирана. Эта культурная область, ее развитие и перемещения внутри нее и должны прежде всего приниматься во внимание при решении проблем, связанных с судьбами цивилизации долины Инда. В появлении некоторых категорий западных вещей в слоях индийских поселений нет ничего исключительного. Во всяком случае, это не имеет никакого отношения к «могучему этническому движению», начавшемуся, по мнению Гейне-Гельдерна, на Балканах и на Нижнем Дунае и «разрушившему Хеттское царство около 1200 г. до н. э.» 61. Относительно Балкан и Дуная здесь говорить излишне: Р. Гейне-Гельдерн явно не учитывает хорошо известные исследования, показавшие как раз обратную картину — движение племен из Малой Азии на Балканы 62. Но и в пределах Западной и Южной Азии приведенные Гейне-Гельдерном разрозненные и неправильно интерпретированные вещи не могут являться серьезным свидетельством мощной этнической волны, достигшей долины р. Инда и разрушившей ее цивилизацию.

Резкой смены культуры, появления комплекса новых культурных элементов и массового нового материала в эпоху упадка цивилизации Хараппы не произошло. По сути дела нет и достаточно достоверных доказательств разрушения городов долины Инда большой группой вторгшихся извне врагов: следы «катастрофы» — скелеты убитых людей — найдены только в Мохенджо-Даро; доказательств массового разрушения других городов и поселков нет. Что же касается «катастрофы» в Мохенджо-Даро, то она вполне могла быть связана с внутренними усобицами или, как предполагает Э. Маккей, с вторжением одного из соседних племен. Успех такого вторжения мог быть обусловлен внутренними причинами: общим упадком города, сделавшим его «более уязвимым для атак врагов» 63. Таким образом, само наличие вторжения группы инородных племен в конце II тысячелетия до н. э. пока археологически документировано быть не может. Оно не может быть обосновано и филологическими данными.

При всей сложности проблемы определения первоначальной территории и путей распространения народов индоевропейской языковой семьи некоторые вопросы начинают проясняться. Так, достаточно ясно, что не только во II, но и в III тысячелетии до н. э. мы должны говорить не о первоначальном индоевропейском единстве, а о ряде четко обособившихся и значительно разошедшихся в своих различиях языковых групп. Во всяком случае, в конце II тысячелетия (мы берем здесь наиболее позднюю возможную дату) 64 уже возникают такие памятники, как Ригведа и Авеста, свидетельствующие о далеко зашедшем процессе расхождения языков внутри индоиранской группы, которая, в свою очередь, должна была выделиться из индоевропейской общности значительно ранее. Надо учитывать, что Ригведа отражает местные условия и традиции Северо-Западной Индии, что возникла она в северной части долины р. Инда и что к моменту ее возникновения сложился уже язык, отличный даже от ближайшего своего родственника — иранского языка, языка Авесты 65. Для этого потребовался ни один век, и начало распада индоиранской общности можно относить по меньшей мере к рубежу III и II тысячелетий до н. э. Еще ранее произошло отделение индоиранской группы от других групп, в том числе хеттской. При таком положении вещей представляется абсолютно неправомерным связывать с хеттами и близкими им народами «индоевропеизацию» долины Инда и, более того, всего Ирана и относить ее, как это делает Гейне-Гельдерн, к последним векам II тысячелетия до н. э.

В силу этого теряет смысл и «подтягивание» даты разрушения цивилизации долины Инда к концу II тысячелетия до н. э.

Выше мы старались показать шаткость хронологического построения Гейне-Гельдерна. Следует подчеркнуть, что шаткость эта заключается не в том, что автор неправильно определил дату падения цивилизации Хараппы, а в том, что по его методике дата вообще не может быть определена. Даты столь большого значения могут быть определены лишь на общеисторическом фоне, с обязательным учетом основных культурных связей, массового материала и стратиграфических данных. Так подходили к решению вопроса о хронологии цивилизации долины Инда крупнейшие ее исследователи. В общем их выводы сводятся к следующему.

Цивилизация долины р. Инда не имеет собственной шкалы абсолютных дат. Для ее хронологии решающее значение имеют связи с абсолютно датированными областями — прежде всего с Месопотамией. Активные связи и несомненная близость в самом процессе развития обеих областей позволяют установить здесь определенные соответствия. Представление о связях все более конкретизируется благодаря открытию промежуточных культурных центров, расположенных к западу от территории культуры Хараппы (Кветта, Талаб, Рана Шундай 66 и др.). Что же касается соответствий, то они приобретают особое значение в связи с достаточно четкой стратиграфией памятников долины Инда. Ныне стратиграфическое взаиморасположение культур долины Инда рассматривается следующим образом (мы в основном следуем здесь весьма четкому изложению этого вопроса Маккауном) 67.

1. Культура Амри, близость которой к древнеиранской подчеркивается Маккауном 68. К концу этой культуры и, может быть, к самому началу цивилизации Хараппы относятся две культуры южного Синда: Наль и Кулли.

2. Культура Хараппы, известная в основном по памятникам позднего этапа своего развития, открытым в Хараппе, Мохенджо-Даро и Чанху-Даро. Нижние слои этих городов скрыты почвенными водами. Древнейшая стадия культуры представлена, очевидно, открытыми Н. Д. Маджумдаром поселениями южного Синда, слои которых перекрывают слой культуры типа Амри. Показательна в этом отношении стратиграфия поселения на холме Гази Шах. Керамика типа Хараппы встречается здесь вплоть до глубины 30 футов, на уровне 20—30 футов она перемешана с керамикой культуры Амри, слой которой продолжается вплоть до глубины 40 футов.

3. Культура Джхукар, по мнению Маккауна, — прямой наследник культуры Хараппы, но без ее письменности и ряда других характерных черт 69.

4. Культура Джханбара, резко отличная от предшествующих.

Две последние культуры представлены, в частности, верхними слоями в Чанху-Даро.

Такова принятая ныне схема. Она носит еще весьма общий характер и далеко не во всех своих деталях может быть развита и конкретизирована. Для этого требуется прежде всего дальнейшее накопление материала. Но и имеющийся материал не подвергся еще должной детальной разработке, и этим в известной мере объясняется то впечатление полного единообразия, которое производят на исследователей культурные слои долины р. Инда, несмотря на длительный период существования оставивших их городов (так, в Мохенджо-Даро, например, открыто семь строительных периодов 70). Маккаун специально подчеркивает, в частности, что история полихромной керамики Хараппы полностью неизвестна 71. Это в полной мере относится и к другим категориям материала. Поэтому вопрос о датах цивилизации долины р. Инда и о хронологическом соотношении ее с абсолютно датированными областями не может еще быть разрешен с привлечением массового материала и определением конкретной ориентации, интенсивности, длительности и характера основных связей. Исследования в этом направлении очень важны и перспективны, но пока были сделаны лишь отдельные попытки сопоставления некоторых групп массового материала. Чрезвычайно большой интерес представляет проведенное Маккауном сравнение керамики Рана-Шундай с керамикой Северного Ирана 72. Но в целом хронологическое сопоставление культуры долины р Инда с абсолютно датированными областями проводилось пока либо с учетом самых общих и широких признаков, либо на основании находок отдельных месопотамских датирующих вещей в Индии и индийских вещей в датированных слоях Месопотамии. Это могло дать лишь самое общее представление о периоде существования цивилизации Хараппы. Так, одним из общих признаков, привлеченных для решения этого вопроса, является отсутствие в долине р. Инда железа. А. Д. Пасалкер пишет, что о верхней дате индийской цивилизации можно судить по отсутствию железа, которое известно повсюду на Среднем Востоке во вторую половину II тысячелетия; цивилизация долины Инда относится, таким образом, еще к халколиту 73, проявляя замечательное сходство со второй пределювиальной культурой Элама и Месопотамии и протоисторическим периодом Шумера (около 2750 г. до н. э.) 74. Подобное соображение имеет поаво на существование и подтверждается тем, что и бронзовых вещей в цивилизации Хараппы очень мало. Но дата совершенно произвольна. Еще более произвольным выглядит общее определение хронологических рамок цивилизации. Взяв 2750 г. до н. э. за исходную верхнюю дату, А. Д. Пасалкер считает, что период существования семи строительных периодов Мохенджо-Даро должен соответствовать периоду существования семи слоев Трои или Рима и поэтому равняется 1000 лет. Далее он вносит поправку: так как упадок Мохенджо-Даро наступил быстрее в силу неоднократных наводнений, период должен быть сокращен вдвое (?) и определен 3250—2750 гг. до н. э. Такое умозрительное построение не имеет никаких фактических оснований, и сам Пасалкер должен был отказаться от него и рассмотреть даты, засвидетельствованные находками индийских вещей в месопотамских слоях. Следует повторить, что и эти даты весьма ориентировочны в силу единичности рассматриваемых фактов и отсутствия массового сличения. Этим объясняется значительное занижение Пасалкером дат цивилизации Мохенджо-Даро. Он пишет, что индийские печати, обычные для позднего периода Мохенджо-Даро, были найдены в Эшнунне, в слоях 2600—2500 гг. до н. э. Это обстоятельство позволило ему отнести ранний период Мохенджо-Даро к 2800 г. до н. э. Однако дата этих печатей не ясна ни в долине Инда (где никем не доказана принадлежность их только поздним слоям), ни в Месопотамии (где, по указанию самого Пасалкера, они встречены в погребениях Ура, относящихся к 2150 г. до н. э.) 75.

Наиболее достоверны здесь индийские печати-амулеты, найденные Франкфортом в Телль-Асмаре в слое 2400 г. до н. э. 76. Такая дата подтверждена как характером слоя этого и других поселений, так и исследованием клинописной надписи на одной из печатей, произведенным Б. Грозным 77. В связи с этим необходимо подчеркнуть, что эти печати характерны не для поздних, а для наиболее ранних известных слоев Мохенджо-Даро, что делает весьма вероятным отнесение начала известного нам периода цивилизации Хараппы к середине III тысячелетия до н. э. (такая дата принята Маккеем, Струве и другими исследователями). Такой вывод подтверждается и другими находками: фрагментами зеленых стеатитовых ваз из ранних слоев Мохенджо-Даро 78, сосудом с шумеро-вавилонской надписью из тех же слоев 79, бусиной из карнелиана, близкой бусам из гробниц Ура 80 и т. д. Все это делает маловероятным отнесение Пасалкером, Гэдом, Фабри и другими исследователями даты начала известного нам периода цивилизации Хараппы к 2800 до н. э.

Что касается верхней даты культуры долины Инда, то вопрос о ней решался до сего времени на основании находок в некрополях Хараппы и в верхних слоях Хараппы, Мохенджо-Даро и Чанху-Даро. Э. Маккей во втором издании неоднократно упоминаемой нами книги отнес конец цивилизации Хараппы к XVII в. до н. э. 81, подчеркнув, что таково ныне единодушное мнение археологов. Правда, развернутой аргументации этой даты он не дает, а в специальном дополнении к книге несколько изменяет ее в связи с исследованиями Смита и Олбрайта и относит конец Хараппы уже не к XVII, а к XVI в. до н. э. 82. Эту же дату подтверждает В. В. Струве. Он считает, что находки в верхних слоях Мохенджо-Даро и Чанху-Даро сегментированных фаянсовых бус 83 являются решающим аргументом в пользу этой даты. Спектрографический анализ этих бус доказал их кносское происхождение; на Крите же они были найдены в слое среднеминойского периода (окончившегося около 1550 г.) совместно с импортными египетскими вещами XVIII династии, начало которой относится к 1584 г. до н. э. 84. Если учесть регулярный характер связей цивилизации Хараппы с Западом и абсолютное отсутствие подобных бус в более ранних слоях индийских городов, указанная дата упадка городов долины Инда — XVI в. до н. э. — предстанет как наиболее вероятная. И как мы пытались показать выше, вещи, привлеченные Гейне-Гельдерном, отнюдь ей не противоречат.

Однако при всей вероятности этой даты совершенно очевидно, что она требует дальнейшего обоснования и сможет стать безусловной лишь после общей разработки периодизации культуры Хараппы на основании массового материала. Начало работ в Белуджистане, сопоставление белуджистанской керамики с керамикой Хараппы и, с другой стороны — с керамикой Северного Ирана положило начало и дало правильное направление таким исследованиям. Дальнейший успех их зависит от разрешения общих проблем датировки культур крашеной керамики Передней и Средней Азии, разработка которых значительно продвинута за последние годы плодотворным возобновлением раскопок памятников типа Анау на территории СССР. Тщательное сопоставление массового материала многочисленных памятников огромной полосы родственных культур крашеной керамики — от Анау до долины Инда, заполнение территориальных и хронологических белых пятен, выявление перемещений конкретных групп племен, а также интенсивности и характера связей в различные исторические периоды позволит не только окончательно обосновать даты, но и ускорить разрешение проблем, касающихся упадка городов долины р. Инда.

Но и сейчас можно сказать, что процесс упадка цивилизации долины р. Инда был сложен и связан прежде всего с внутренним развитием самой цивилизации. Это именно упадок, а не единовременная катастрофа. Вопрос о связи этих событий с индоевропейцами в большинстве работ ставится крайне упрощенно. Индоевропейцы выступают в этих работах как полностью чужеродная группа, внезапно вторгшаяся в долину Инда и разрушившая ее цивилизацию. Между тем археологических доказательств такого вторжения нет. Вопрос о появлении индоевропейцев в долине р. Инда и об их судьбах там остается открытым. Но, несомненно, он не может ограничиваться проблемой «вторжения», а судьбы индоевропейцев в Индии имеют значительно более глубокую предысторию. И, ставя вопрос о связях индоевропейцев с цивилизацией долины р. Инда, надо иметь в виду не только падение последней, но и ее создание и весь процесс ее развития.

К содержанию журнала Советская археология (1957, №4)

Notes:

  1. G. Contenau. La civilisation iranienne. Paris, 1952, стр. 43, 44.
  2. М. Wheeler. Нагарра. 1946: The Defences and Cemetery R 37. Ancient India, 1947, № 3, стр. 81—83; его же. Five Thousand Years of Pakistan. London, 1950, стр. 31 сл.; его же. The Indus Civilization. Cambridge, 1953, стр. 90—93; D. H. Gordon. The early Use of Metals of India and Pakistan. J. R. Anthrop. Inst. т. LXXX, 1950, стр. 56 сл.; В. В. Струве. Предисловие к книге Э. Маккея «Древнейшая культура долины Инда». М., 1951, стр. 14.
  3. V. Мilоjсiс. Chronologie der jungeren Steinzeit Mittel und Siidosteuropas. Ber¬lin, 1949, стр. 110 сл.
  4. 3 E. Mackay. Early Indus Civilization. London, 1948; русск. пер. Э. Маккеи. Древнейшая культура долины Инда. М., 1951, стр. 136.
  5. М. Wheeler. The Indus Civilization; D. H. Gordon. Ук. соч.: S. Piggоll. Prehistoric India. London, 1952.
  6. R. Ehrich. Relative chronologies in old world archaeology. Chicago, 1954; The Vedic Age. Под ред. R. С. Majumdaг, A. D. Pusalker. London, 1952, стр. 192.
  7. R. Heine-Geldern. The Coming of the Aryans and the End of the Наrарра Civilization. Man, т. LVI, October, 1956, London, стр. 150—171.
  8. R. Heine-Geldern. Ук. соч., стр. 136.
  9. Там же, стр. 137.
  10. Б. А. Куфтин. Материалы к археологии Колхиды, т. I. Тбилиси, 1949, стр. 220 сл.
  11. Г. К. Ниорадзе. Археологические находки в селе Квишари. СА, XI, 1949, стр, 194; А. А. Иессен. Прикубанский очаг металлургии и металлообработки в конце медно-бронзового века. МИА, №23, 1951, стр. 91 и 107.
  12. С. Schaeffer. Stratigraphie согпрагёе et chronologie de l’Asie Occidentale (III et II miltenaires). London, 1948, рис. 195, 35, 36.
  13. Там же, рис. 222, В.
  14. Там же, рис. 183, 37. См. также Н. Bonnet. Die Waffen der Volker des alten Orients. Leipzig, 1926, стр. 23, рис. 11.
  15. С. Schaeffer. Ук. соч., стр. 132, 133, рис. 114.
  16. Там же, стр. 266 сл., рис. 172.
  17. В. В. Lаl. Further Copper Hoards from the Gangetic Basin and a Review of the Problem. Ancient India, 1951, № 7, стр. 36, рис. 8, 1.
  18. Е. И. Крупнов. Материалы по археологии Северной Осетии докобанского периода. МИА, № 23, стр. 66—68.
  19. Н. Bonnet. Ук. соч., рис. 24, а, в.
  20. Там же, рис. 24, е.
  21. Там же, рис. 25.
  22. Там же, рис. 30, с.
  23. С. Schaeffer. Ук. соч., рис. 227, 7.
  24. Там же, рис. 232, 3—4.
  25. По этому поводу см. Б. А. Куфтин. Археологические раскопки в Триалети. Тбилиси, 1941, стр. 64, рис. 59.
  26. R. Heine-Geldern. Ук. соч., стр. 137.
  27. См. его же. Archaeological Traces of the Vedic Aryans. Journal of Indian Soci¬ety. Oriental Art, т. IV, 1936.
  28. В. В. Lal. Ук. соч., стр. 35.
  29. V. D. Krishnaswami. Progress in Prehistory. Ancient India, 1953, № 9.
  30. В. B. Lal. Excavation at Hastinapura and other Explorations in the Upper Ganga and Sutled Basins. 1950—1952. New Light on the Dark Age between the End of the Наrарра culture and the Early Historic Period. Ancient India, 1955, № 10—11.
  31. Б. А. Куфтин считает такое сочленение характерным для Кавказа и Малой Азии. См. Б. А. Куфтин. Материалы по археологии Колхиды, т. I ,стр. 157—158.
  32. R. Heine-Geldern. The Coming…, стр. 137.
  33. S. Рiggоtt. Notes on certain Metal Pins and a Mace-Head in the Наrарра Cul¬ture. Ancient India, 1947—1948, № 4, стр. 28, рис. 2.
  34. Там же, стр. 38, рис. 3 и др.
  35. С. Schaeffer. Ук. соч., стр. 524; хронологическая табл. VIII. Мы неоднократно ссылаемся на труд К. Шеффера и предложенные им даты. При этом следует отметить, что ряд исследователей подвергает сомнению некоторые положения этого труда и считают даты Шеффера непомерно удревненными, так как этот автор распространяет единые даты основных категорий на всю рассмотренную им огромную область, не учитывая время, необходимое для «передвижения» вещей. Однако, если и разделять эти сомнения, то их следует относить к датам не центральной части этой области, а лишь ее периферии (Кавказ). Да и здесь поправка может составлять один-два века, что не играет решающей роли для нашего построения.
  36. Б. А. Куфтин. Археологические раскопки в Триалети, стр. 76 сл., рис. 87, 1.
  37. С. Schaeffer, Ук. соч., стр. 448.
  38. Там же, стр. 451.
  39. С. Schaeffer. Ук. соч., рис. 179, В\ стр. 289, хронологическая табл. IX.
  40. Там же, рис. 134, 1—3; хронологическая табл. IV.
  41. R. Heine-Geldern. The Coming…, стр. 137.
  42. Н. Bonnet. Ук. соч., стр. 21, рис. 9.
  43. R. Heine-Geldern. Archaeological Traces…
  44. Е. F. Schmidt. Excavations at Tepe-Hissar-Damghan. Philadelphia, 1937.
  45. D. E. Me Сown. The material culture of early Iran. Journal of Near Eastern Studies, т. I, № 4, Chicago, 1944, стр. 449, табл. 2.
  46. St. Piggоtt. Prehistoric India. London, 1950.
  47. Eго же. Notes…, стр. 28, рис. 2.
  48. Е. Mackay. Chanhu-daro Excavations. New Haren, 1943, табл. LXXII, 39.
  49. S. Piggott. Notes…, стр. 28.
  50. Там же, стр. 39.
  51. R. Ghirshman. Fouilles de Sialk, т. II, Paris, 1939.
  52. R. de Meсquenem, J. Miсhalоn. Recherches a Tchagha Zembil. Paris, 1953, стр. 43.
  53. Б. А. Куфтин. Археологические раскопки в Триалети, рис. 81.
  54. G. Contenau. La glyptique Syro-Hittite. Paris, 1922, рис. 8, 11, 14, 17, 19, 24, 59, 60, 64, 66, 68.
  55. Там же, рис. 72.
  56. Там же, рис. 75.
  57. Э. Маккей. Ук. соч., стр. 31.
  58. R. Heine-Geldern. The Coming…, стр. 139.
  59. V. Мilоjсiс, Ук. соч., стр. 2 сл.
  60. Там же.
  61. R. Heine-Geldern. The Coming…, стр. 136.
  62. V. Milojcic. Ук. соч., стр. 110 сл.
  63. Э. Маккей. Ук. соч., стр. 37. (Возражения В. В. Струве в предисловии к этой книге против указанного положения Э. Маккея не представляются окончательно доказанными).
  64. Дата Ригведы все еще остается спорной и «не установлена даже с приблизительной степенью точности» (см. The Vedic Age, стр. 194), однако отнесение ее ко II тысячелетию до н. э. является достаточно признанным. См. С. А. Данге. Индия от первобытного коммунизма до разложения рабовладельческого строя. М., 1950, стр. 25.
  65. См. The Vedic Age, стр. 193 и 215.
  66. F. Ваlsan. L’atelier protohistorique de Tahlab, Revue Archeologique, 1956, се¬рия 6, т. XLVIII, стр. 129 сл.; E. J. Ross., D. E. Me С own. A chalcolithic site in Northern Baluchistan. Journal of Near Eastern Studies, 1944, т. V, Mb 4, стр. 284 сл.
  67. E. J. Rоss. D. E. MсСоwn. Ук. соч., стр. 287.
  68. Е. J. Ross, D. Е. McCown. Ук. соч., стр. 287.
  69. Там же.
  70. См. The Vedic Age, стр. 191.
  71. Там же.
  72. Там же.
  73. Применение такого термина к культуре долины р. Инда справедливо оспаривает Э. Маккей (см. Э. Маккей. Ук. соч., стр. 33).
  74. См. The Vedic Age, стр. 191.
  75. Там же, стр. 192.
  76. Э. Маккей. Ук. соч., стр. 128.
  77. В. Hrozny. Inschriften und Kultur der Proto-Inder von Mohenjo-Daro und Наrарра. Archiv Orientalni, 1941, т. 12; 1942, т. 13, № 1—2; В. В. Струве. Протоиндийские надписи. Индийский сборник, 1948; см. также предисловие В. В. Струве к указанной книге Э. Маккея, стр. 12 сл.
  78. Э. Маккей. Ук. соч., стр. 129.
  79. The Vedic Age, стр. 192.
  80. Э. Маккей. Ук. соч., стр. 128.
  81. Там же, стр. 31, 129—130.
  82. Там же, стр. 135—136.
  83. См. предисловие В. В. Струве к указанной книге Э. Маккея, стр. 13—14.
  84. Там же.

В этот день:

Дни смерти
1870 Умер Поль-Эмиль Ботта — французский дипломат, археолог, натуралист, путешественник, один из первых исследователей Ниневии, Вавилона.
1970 Умер Валерий Николаевич Чернецов - — советский этнограф и археолог, специалист по угорским народам.
2001 Умер Хельге Маркус Ингстад — норвежский путешественник, археолог и писатель. Известен открытием в 1960-х годах поселения викингов в Л'Анс-о-Медоузе, в Ньюфаундленде, датированного XI веком, что доказывало посещение европейцами Америки за четыре века до Христофора Колумба.

Рубрики

Свежие записи

Счетчики

Яндекс.Метрика

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Археология © 2014