К содержанию журнала «Советская археология» (1973, №1)
Денежная система Литовского великого княжества XIV—XV вв. до настоящего времени мало исследована, хотя на протяжении уже ста лет польские, литовские и русские ученые и собиратели неоднократно обращали свое внимание на маленькие, простые по изображениям литовские монетки, на так называемые литовские рубли-слитки, пытаясь найти между ними взаимосвязь и поставить в соответствие с одновременным им денежным обращением соседних стран. Надо отметить, правда, что в основном интерес исследователей ограничивался публикацией отдельных литовских монет или высказыванием недостаточно аргументированных предположений по вопросу о месте и времени их чеканки.
Более или менее научный анализ литовского денежного дела был осуществлен лишь в 20-е годы нашего века польским ученым М. Гумовским [1]. Нельзя не назвать также публикации кладов литовских монет и слитков, предпринятые нумизматом П. Каразией [2]. В последние 30 лет вопросам денежного обращения в Литовском великом княжестве посвящен ряд работ советских ученых [3].
Основной причиной неизученности денежного обращения Литовского великого княжества в указанный период служит не столько недостаточность летописных данных или отсутствие системы и правильного метода в изучении литовских монет и слитков, сколько скудость самого нумизматического материала, отсутствие кладовых комплексов ранних литовских монет в крупнейших коллекциях нашей страны, за исключением музейных собраний Литвы.
Поэтому любая находка или обнаружение неопубликованного клада литовских монет и слитков XIV—XV вв. является большим событием, способным пролить свет на недостаточно исследованный вопрос чеканки монет великими литовскими князьями и в значительной степени пополнить наши знания экономической истории этого государства.
Известно четыре типа литовских монет, принадлежащих чекану великих литовских князей XIV — XV вв.: 1) наконечник копья с крестом — надпись «печать»; 2) наконечник копья с крестом — ворота («колюмны»);
3) всадник с мечом — ворота; 4) всадник с мечом — двойной крест на щите.
В данном случае речь идет о кладе литовских монет с надписью «печать», хранящемся в Каунасском художественном музее имени Чёрлёниса. Краткие сведения об этом кладе имеются в топографии литовских слитков и монет, составленной Г. Б. Федоровым [4].
Клад был найден в предместье города Каунаса — Шанчае (в Настоящее время Шанчай — район города) в начале 30-х годов. В 1938 г. музей приобрел его у П. Балелюнаса. Клад состоит из двух серебряных браслетов, нескольких обломков серебряных застежек, пяти серебряных слитков (гривен), четырех молдавских монет Петра Мушата (1375—1391), 87 литовских монет с надписью «печать», из которых в наличии — 85 экз., и литовского полугроша 1521 г. Сигизмунда I. Что касается последней монеты, то рукой П. Каразии, хранителя клада, в описи перед этой монетой поставлен знак вопроса. Действительно, она не соответствует материалу клада по времени и, по-видимому, случайно оказалась включенной в его состав.
Дата зарытия клада, как явствует из детального изучения его компонентов,— конец XIV — первое десятилетие XV в.
Браслеты Шанчайского клада — подлинные шедевры древнерусского искусства. Описание и тщательный анализ их произвел В. П. Даркевич.
I. Серебряный с чернью и позолотой широкий браслет-наруч (рис. 1). Он состоит из двух симметричных полукруглых створок на шарнирах (система петель с подвижным стержнем внутри). Длина каждой створки 8 см, ширина 5 см, толщина стенок 0,2 см. Изображения обрамлены накладной серебряной проволокой, образующей полукруглые арочки — по три на каждой створке. Проволока разделена частыми поперечными бороздками, что создает видимость зерни. Края браслета украшены бордюром из выпуклых кружков (имитация обнизи из шариков), покрытых тонкими листами позолоченного серебра. Ряды ложных зерен ограничены рубчатой проволокой. На стыках арочек сделаны круглые петли, в которые были вдеты кольца из такой же проволоки (сохранилось два кольца из восьми). Контуры фигур в арочках гравированы двойными мелкозубчатыми линиями, углубления между линиями заполнены чернью. Чернью оттенены и дополнительные обрамления фигур. Сплошной «чешуйчатый» фон изображений образован резными зигзагообразными линиями, выполненными техникой «передвижки». Промежутки между проволочными и черневыми арками заштрихованы косыми линиями. Орнамент на обеих створках браслета повторяется. В боковые клейма вписаны профильные фигуры птиц, в средние клейма — растительная плетенка из сердцевидных стеблей. Птицы показаны в одинаковой позе: они сидят, повернув голову назад и подняв крылья с трилистниками на концах.
Браслет относится к группе древнерусских широких браслетов галицкого типа), выделенной Б. А. Рыбаковым [5]. Центром их производства, возможно, был Галич — один из крупнейших городов древней Руси. Для галицких широких браслетов характерны следующие особенности: 1 — схематичный стиль орнамента, неумелый рисунок; 2 — преобладание контурной черни (контур и детали рисунка наведены жирной черневой линией) ; 3 — зигзагообразные насечки на фоновой площади, образующие сплошную штриховку; 4— бордюры из кружков (имитация обнизи из шариков), покрытые тонкими листиками позолоченного серебра. Птицы и древовидные осевые композиции — излюбленные орнаментальные мотивы браслетов галицкой группы. Основные элементы растительного орнамента — трилистники и реже — пальметты, которыми заканчиваются раздвоенные по оси стебли. Стебли нередко переплетены.
Находки широких браслетов галицкого типа немногочисленны.
1. Браслет из клада серебряных украшений, найденного в конце XIX в. у с. Демидов (соврем, с. Молотово), недалеко от Николаева на Днестре (Ходоровский р-н Дрогобычской обл.) [6]. Он особенно похож на браслет из клада. Каждая створка разделена проволочными арочками на три части (рис 2, 1). Контуры рисунка черневые по гравировке. Боковые клейма обеих половин наруча заняты симметрично сидящими птицами типа голубей (рис. 2, 2). В одном из средних клейм гравирован древовидный орнамент, в другом — фигура «охотника» в большой конической шапке и подпоясанном кафтане до колен (рис. 2, 3). В руках он держит копье и охотничью «добычу» (схематично изображенную птицу?). Края браслета и треугольники между арками украшены выпуклыми кружками. На стыках полукругов аркатуры частично сохранились маленькие петли, но проволочные кольца утеряны. Демидовский клад был зарыт не ранее первой половины XIV в., так как в его состав входило 65 чешских монет чеканки Вацлава II (1278—1305) и Иоанна I Люксембургского (1310—1346).
2. Браслет из окрестностей древнего Галича (с. Викторов Галичского р-на Станиславской обл.) [7]. Подражающие арочкам клейма (по три на каждой створке) заняты профильными фигурками птиц и узлами плетенки, аналогичными растительным мотивам на браслете из Шанчайского клада.
3. Два браслета в составе клада серебряных женских украшений из Войнешти (Яссы), найденного в 1926 г. [8] Каждая створка одного из браслетов делится на два квадратных клейма, отделенных выпуклыми кружками. Контуры рисунка черневые по гравировке. В одном клейме помещена геральдически распластанная хищная птица, похожая на орла. По сторонам ее головы вырезаны маленькие звездочки. В другом клейме видим стандартный мотив стоящей в профиль птицы с хвостом и крыльями в виде трилистника. Два других квадрата занимают обычные древовидные композиции. При изготовлении второго браслета шириной всего 3 см ювелир отказался от разделения поверхности на отдельные поля. Декор состоит пз горизонтальной геометрической плетенки и вьющегося стебля с пальметками в S-видных завитках. На основании комплекса украшений Д. Теодору считает, что клад из Войнешти был закопан во время татарского нашествия 1241 г. Это утверждение не вполне доказательно, так как некоторые типы украшений, найденных в комплексе клада, продолжали бытовать в XIII — первой половине XIV в., что признает и сам автор. Ясский торг, где был найден клад, упомянут в. списке русских городов на территории Молдовы только в конце XIV в. [9] Существование на этом месте города домонгольского времени пока не подтверждено и археологически.
Широкие браслеты галицкой группы обычно датируют первой половиной XIII в., но не исключено, что их продолжали изготовлять и во второй половине столетия. В кладе из Демидова широкий браслет сопровождали
монеты первой половины XIV в., вещевой комплекс из Войнешти включал поздние типы украшений. Стандартизация и схематизация орнаментального убранства галицких наручей, возможно, объясняется не столько локальными особенностями, сколько их более поздней датировкой. Деятельность ремесленных мастерских галицко-волынских городов могла быть достаточно интенсивной и после 1240 г., так как юго-западная Русь попала под власть Золотой Орды несколько позднее, чем северо-восточная. Упадок ремесла, вероятно, наступил не сразу. Только в конце 50-х годов XIII в. независимость Галицко-Волынской Руси была ликвидирована. Оборонительные сооружения ее важнейших городов были уничтожены. После смерти князя Даниила Романовича (1264) Галицко-Волынская Русь утратила свое политическое единство.
II. Серебряный витой браслет с несомкнутыми расширенными концами (рис. 3). Браслет изготовлен путем сложного переплетения четырех проволочных жгутов, каждый из которых сплетен из двух проволок. Щитковые концы браслета образованы треугольными пластинками. Они украшены рядами из крупных шариков зерни, а по краям — тонкой крученой проволочкой. Там, где заканчивается плетение и начинается пластинка, помещены круглые выступы из напаянных друг на друга шариков зерни. От замка, смыкавшего концы браслета, сохранилась одна петля, утрачен и металлический стержень вставлявшийся в петли.
Восемь серебряных браслетов того же типа найдены в составе клада из Войнешти (Яссы) [10]. Автор публикации относит их к украшениям южно¬дунайского (византийского) происхождения. Аналогичные экземпляры обнаружены в Молдове (Оцелени-Хуши), в Трансильвании (Амнаш) и в Банате. На основании татарских монет клад из Оцелени датируется концом XIII в. Сходные браслеты найдены также в Венгрии, в южном Крыму и к югу от Дуная в Болгарии Германии и Сливени). Болгарские экземпляры датируются XIII — XIV вв. [11]
В Литву, под Каунас, браслеты могли попасть непосредственно с Волыни (сначала по правым притокам Припяти, затем по Ясельде и левому притоку Немана Зельвянке). Через Галицко-Волынскую Русь шел Балтийско-Черноморский речной путь (Днестр — Сан — Висла или Днестр — Серет— Западный Буг — Висла). По притоку Западного Буга — Нареву — можно было проникнуть в бассейн Немана.
Молдавские монеты, по всей вероятности, проникли в Литву аналогичным путем. Они не являются редкостью в литовских кладах, хотя, правда, присутствуют в небольших количествах. Четыре монеты из Шанчайского клада принадлежат к числу известных монет Петра Мушата [12].
Лицевая сторона. В точечном ободке голова быка, между рогами которого — звезда. С одной стороны головы — розетка (возможен вариант), с другой — полумесяц.
Легенда +SIM [13] PQTRI * WOIWO.
Оборотная сторона. Гербовый щит, разделенный продольно на две части: справа три прямоугольные балки, слева лилии, лилии также с трех сторон щита.
Легенда +SI MOLDAVINSIS.
Слитки, найденные в кладе, Г. Б. Федоров относит к литовским [14] (рис. 4, 5). Один из слитков — целая гривна, а четыре — 1/2: гривны. Все слитки имеют трехгранную форму, горбатую спинку, поверхность их пористая. Вес и размер слитков следующий: 189,5 г, длина 10,72 см; 95,43 г, длина 6,5 см; 94,91 г, длина 6,4 см; 93,2 г, длина 6,4 см; 91,03 г, длина 6,6 см. Подобные слитки в нумизматической литературе классифицируются как новгородские. Н. Бауэр датирует их XIV — началом XV в. [15]
Наибольший интерес для нас представляют монеты с надписью «печать», и прежде всего потому, что впервые найдены в столь компактной массе. На одной стороне монет изображен наконечник копья, к которому примыкает крест. Многообразие вариантов крестов на монетах Шанчайского клада подтверждает, что с наконечником копья соседствует крест, а не меч [16] или листок растения [17], как предполагали некоторые исследователи. Другая сторона монет полностью занята русским словом «печать». Буквы надписи расположены в круг, как привило, по часовой стрелке. Только на отдельных экземплярах надпись читается в обратную сторону.
Характер расположения креста по отношению к копью дает возможность весь монетный материал клада разделить на две группы [18]. Они не одинаковы по числу монет: первая группа включает монеты, где крест расположен справа от копья,— 78 экз.; вторая — монеты с крестом слева — 10 экз. Незначительное изменение изображения не влечет за собой каких-либо существенных изменений вида и не меняет общего характера данного монетного типа. Не вызывает сомнения, что чеканка монет производилась в одном центре.
В результате штемпельного разбора выявлено 37 вариантов монет с надписью «печать». М. Гумовскому было известно только пять разновидностей [19], А. Ильину [20] — четыре.
Многообразие штемпелей, казалось бы, должно свидетельствовать о большом количестве выпущенных монет данного типа и о длительном обращении последних. Но немногочисленность их находок, а также отсутствие в известных нам кладах совместно с другими типами литовских монет делает это предположение маловероятным.
Можно допустить, что в производстве штемпелей участвовало одновременно значительное количество мастеров. Однако, во-первых, в Литовском великом княжестве указанного времени в силу недостаточно развитой
экономики вряд ли могло возникнуть настолько крупное производство, чтобы в нем работало два десятка мастеров-резчиков, во-вторых, несмотря на кажущееся разнообразие штемпелей, они очень близки по технике изготовлення. Особенно сходство проявляется в изображении копья с крестом, т. е. в рисунке лицевой стороны. Более разнообразна трактовка надписи «печать». Вряд ли штемпели оборотной стороны резал один человек.
Как показал детальный анализ соотношения осей лицевой и оборотной сторон, при чеканке исследуемых монет использовались не сопряженные штемпели. Это значит, что штемпель лицевой стороны — нижний — был закреплен неподвижно, а верхний штемпель накладывался на монетную заготовку и по нему производился удар. Ударить по верхнему штемпелю могли не один раз. Это хорошо заметно на монетах № 21—22, где слово «печать» оттиснуто дважды. Верхний штемпель изнашивался быстрее, поэтому естественно, что штемпелей оборотной стороны больше (первая группа — 20 штемпелей лицевой стороны, 27 — оборотной: вторая группа — 7 штемпелей лицевой стороны, 9 — оборотной). Нижний штемпель существовал не намного дольше. По-видимому, штемпели были низкого качества, они недолго находились в работе, разрушались, их необходимо было часто менять.
Самую большую группу монет Шанчайского клада (22 экз.), объединенных общим штемпелем и лицевой и оборотной сторон, составляют № 49—70. На этих монетах слово «печать» практически не читается: оно состоит из четырех букв, расположенных в виде креста. По крайней мере об одном из резчиков можно сказать, что он был или неграмотен, или не знал русского языка.
К сожалению, пока имеется единственный клад монет с надписью «печать», можно делать только отдельные замечания о способе их чеканки. На наш взгляд, некоторая примитивность монетного изображения, нечеткость в написании слова «печать», весовая неоднородность свидетельствуют о недостаточно развитом чекане. Следовательно, многообразие штемпелей в данном случае, вероятно, может свидетельствовать о низкой технике монетного производства.
Из-за малочисленности известных монет с надписью «печать» до сего времени не ставился вопрос об их весовой норме. В настоящее время зафиксирован вес 92 экз. монет с надписью «печать» (87 монет Шанчайского клада, три монеты из коллекции отдела нумизматики Государственного Эрмитажа [21], две монеты из собрания Е. Гуттен-Чапского [22]):
Графическое изображение весов известной нам группы монет (рис. 6) наглядно свидетельствует, что явного преимущества монет какого-то определенного веса не наблюдается. Вес большей части монет колеблется в пределах 1,06—1,30 г. Можно отметить, что понижение или повышение веса не вызывает изменения штемпеля. Например, вес монет № 49—70, объединенных общими штемпелями лицевой и оборотной сторон, колеблется от 1,05 до 1,44 г; 28—29 — от 0,99 до 1,27 г и т. д. Весовой график также показывает, что хотя колебания веса монет довольно ощутимые, резкого изменения веса не происходит. Скорее это «ползучее», связанное со способом чеканки al marco, понижение монетной нормы [23], исходной величиной которой мог быть вес 1,28—1,30 г.
По вопросу о времени и месте чеканки, а также о принадлежности монет с надписью «печать» литовским князьям, в литературе не существует единого мнения. Большинство исследователей считают их самыми ранними литовскими монетами, однако по поводу правителя, чеканившего их, существуют разногласия: называют имя то Альгирдаса [24], то Кестутиса [25]. Действительно, есть основания рассматривать монеты с надписью «печать» как самые ранние литовские монеты: архаичная форма, более высокий вес по сравнению с другими типами литовских монет этого периода (по Федорову, литовские монеты II, III, IV типов соответственно имеют средний вес 0,3; 0,397; 0,422 г) [26]. Однако наиболее важным аргументом служит сопровождающий их в находках материал.
Литовским монетам в кладах сопутствуют обычно серебряные гривны, пражские гроши, польские монеты XIV—XV вв., венгерские, силезские, молдавские монеты этого же времени, татарские и русские монеты XV в. В одном кладе литовские монеты найдены с монетами ливонских магистров и монетами города Ревеля, в одном — с монетами дерптского епископа. В комплексе с монетами данного типа обычно встречаются серебряные слитки, а в Шанчайском кладе — наиболее ранний материал — браслеты XIII—XIV вв. Показательно, что монеты с надписью «печать» не найдены с пражскими грошами, столь обычными в соседстве со всеми остальными типами литовских монет. Наплыв пражских грошей в Литовское великое княжество, где они становятся общей для всего княжества монетой, наблюдается в конце первого — во втором десятилетии XV в.
Следовательно, верхней границей эмиссии монет с надписью «печать» является конец первого десятилетия XV в. Ранее этого рубежа монеты могли чеканить Витаутас, Ягайла, Альгирдас, Кестутис. Однако изображение на монете заставляет исключить два последних имени. Использование креста как одного из компонентов монетного изображения вряд ли можно рассматривать в качестве декоративного момента, как считает, например, H. Н. Щекатихин [27]. Наличие креста свидетельствует, что монета чеканена не языческим князем, а христианским правителем [28].
Как известно, Литовское великое княжество было последним языческим государством в Европе. Христианизация Литвы произошла лишь в 1387 г., а в области Жемайтии — даже в 1413 г. [29] Кестутис был ярым противником христианизации своего государства, сам умер язычником и похоронен по языческому обряду [30]. О крещении в православие Альгирдаса источники передают разноречивые сведения [31]. По всей вероятности, Альгирдас, несмотря на то, что правил русскими землями, также не принял христианства [32].
Если предположить, что данные монеты чеканил Кестутис, то необъяснима русская надпись «печать» на оборотной стороне монет. Ведь в его управлении находилась западная окраина Литовского княжества: Жемайтия, Тракай, Каунас, Гродненская область, Подляшье [33], а великим князем он стал лишь на несколько месяцев. Наоборот, Альгирдас был хозяином в восточной части княжества, князем Витебским и Литовским великим князем. В случае чеканки монет с надписью «печать» Альгирдасом ареал их должен охватывать русские земли княжества, находки же сосредоточены на территории Литвы.
Если принять условие, что монеты чеканены после 1387 г., остаются два правителя, которые могли их выпускать. Однако Ягайла в это время предстает перед нами уже в качестве польского короля. На польских монетных дворах, прежде всего — краковском, в этот период чеканили совершенно отличные от наших виды монет [34].
По нашему мнению, монеты с надписью «печать» принадлежат великому князю Витаутасу. Витаутас был трижды крещен [35], и употребление креста на его монетах не может быть случайным, так же как и изображение копья. Копье считают национальным литовским оружием [36], и на печатях Витаутаса изображение человека с копьем (пешего или всадника) — явление частое. На самой ранней печати Витаутаса 1379 г. изображен пеший воин с копьем в правой руке [37]. Особенно известна большая печать Витаутаса 1404 г. [38]. На ней фигурируют в щите, разделенном на четыре части, следующие изображения: 1 — геральдический крест; 2 — литовский всадник («погонь») влево, отличающийся тем, что, как пишет Ф. Пьекосиньский [39], рыцарь держит не меч, а длинное копье; 3 — вооруженный рыцарь с копьем в левой руке, щитом в правой; 4 — медведь влево.
Пеший рыцарь, сжимающий копье в правой руке, изображен на одном из гербовых щитов большой печати Витаутаса 1407—1430 гг. [40] Копье с крестом в данном случае не является официальным гербом Литовского княжества. Вряд ли это старинный родовой знак Витаутаса. Родовым знаком можно считать известные «колюмны» — ворота, столбы, помещенные на литовских монетах иного типа. Подобный знак имеется на надгробии Товтивила — Конрада Кестутовича, брата Витаутаса, убитого под Вильнюсом в 1390 г. Н. П. Лихачев не без оснований видит в гербе «колюмны» увековечение с изменениями одного из старинных родовых знаков [41]. «Колюмны» помещал Витаутас, по-видимому, на монетах последующей более многочисленной эмиссии.
На литовских монетах третьего типа, кроме «колюмн», можно видеть также и всадника с занесенным мечем — «погонь». Это изображение исследователи считают официальным литовским гербом [42]. Очевидно, к моменту выпуска монет с надписью «печать» всадник еще не стал официальным гербом Литовского княжества или же не помещался на монетах по каким-то соображениям.
Известно, что на «малых» печатях некоторые литовские князья изображали свои знаки — родовые или личные [43]. Можно думать, что копье с крестом — какой-то личный знак Витаутаса, впоследствии замененный государственным гербом. Появление на литовских монетах русской надписи «печать» не удивительно. Литовские князья употребляли печати двух типов: с надписью на латинском языке западноевропейского типа и с надписью на русском языке [44]. Однако в данном случае возможен факт заимствования и, до известной степени, копирования аналогичных по времени русских монет.
Выпуск монет с надписью «печать» был кратковременным. Об этом свидетельствует малое число их находок, сосредоточенность последних исключительно в юго-восточной части Литвы, отсутствие в погребениях. Согласно имеющимся данным, монеты с надписью «печать» найдены: 1 — г. Каунас (район Шанчай) — 87 монет вместе со слитками, русскими браслетами XIII в.; 2 — г. Каунас — 1 монета [45]; 3 — Шавры, Лидский р-н, Гродненская обл., — 1 монета [46]; 4 — Чёбишкис, р-н Укмерге — 1 монета [47]; 5 — Пиевагалей, р-н Алитуса — 7 монет [48] (с обломком серебряного слитка); 6 — Скрайщённс, р-н Алитуса — 16 монет [49]. Кроме того, имеются публикации отдельных монет, вернее, прорисовки, без указания места находки.
Исходя из ареала монет с надписью «печать», можно предположить, что центром их чеканки был город Каунас. Каунас относился к городам, входившим во владения отца Витаутаса — Кестутиса. В период, предшествующий объявлению Витаутаса великим князем, крестоносцы помогли ему укрепиться в Каунасе, вокруг которого были возведены ими деревянные укрепления. Известно, что Риттерсвердер — укрепление около Каунаса — Витаутас сделал своеобразным семейным центром: в конце 1391 г. он начинает собирать сюда своих родственников, живших в качестве заложников в разных городах Пруссии [50]. В 1392 г., как известно, Витаутас получил наследственные земли отца, а также всю Литву с титулом Великого Литовского князя. Однако имеются документы, в которых Витаутас назван королем до официального принятия им титула великого князя, например в акте 1390 г. [51] На печати, привешенной к документу, также титул короля.
Если учесть, что в средние века монеты были одним из действенных способов показать политическую самостоятельность, то вполне допустимо, что монеты с надписью «печать» Витаутас выпустил в Каунасе еще до официального объявления его великим князем.
Наряду с анализом монетного изображения или ареала монет при решении вопросов хронологии наиболее существенным моментом является их метрологическое исследование и аналогии. При тесных контактах Литовского великого княжества с соседями, уже имеющими в обращении монету, не исключается заимствование весовой нормы, а может быть, и монетного типа.
М. Гумовский сделал предположение, что монеты с надписью «печать» составляют 1/2 пражского гроша [52]. С этим нельзя согласиться, так как становление пражских грошей в качестве денег в Литовском великом княжестве произошло, вероятно, позднее их кратковременной эмиссии. В соотношение с пражским грошем могут входить два другие типа ранних литовских монет, которые встречаются вместе с чешскими монетами в кладах, но никак не монеты с надписью «печать».
При чеканке первых собственных монет литовские князья с наибольшей вероятностью могли ориентироваться на Польшу или Немецкий Орден. Однако монеты с надписью «печать» ни по типу, ни по весу не похожи на монеты названных государств [53]. В Золотой Орде, у восточного соседа Литовского княжества, монетная норма, более или менее близкая первым литовским монетам — 1,4—1,42 г, была установлена только реформой Тохтамыша в 1380 г. [54]
В период, предшествующий появлению собственной монеты, денежное обращение Литовского великого княжества, как и в русских княжествах, обслуживалось слитками различного типа и веса. Допустимо, что и возникшая монета Литовского княжества была подобна русской. Возобновление чекана на Руси относят к 70-м — 80-м годам XIV в. [55]; на первых монетах некоторых русских княжеств помещалось слово «печать».
История денежной чеканки в русских удельных княжествах не изучена по-настоящему. Однако на основании имеющихся данных можно сделать вывод, что не монеты Москвы, Нижнего Новгорода или Твери послужили образцом для первых, литовских монет. Гораздо ближе им весовая норма рязанских монет, чеканенных по типу джучидских в 80-х годах XIV в. [56]
А. А. Ильин среди ранних рязанских монет выделяет группу с надписью «печать князя» [57]. Вес экземпляров, известных А. А. Ильину,— 1,07—1,32 г. В настоящее время доказано, что данные монеты принадлежат, правда, не самому Рязанскому княжеству, а его удельному княжеству Пронскому [58].
Альгирдас и Кестутис по времени своего правления не могли чеканить аналогичные монеты. Остается отнести первый литовский чекан только ко времени Витаутаса. Летописный материал, которым располагают историки, к сожалению, не дает оснований говорить о тесных торговых связях между Рязанскими землями и княжеством Витаутаса. Летописи сообщают, в основном, о военных действиях с обеих сторон. Слабый отзвук в письменных источниках получают притязания великих литовских князей, и прежде всего Витаутаса, на господство в Рязани и их постоянное соперничество с Москвой [59]. Только от более позднего времени имеется интересный документ, отмечающий тесные связи Литвы с Рязанским и Пронским княжествами. Это — договоры о подданстве Витаугасу князей Рязанского и Пронского 1430 г., в которых они подтверждают литовскому князю свою верность и послушание [60]. Вероятно, аналогичный документ был и предшествовал известному нам. А если между княжествами существовали более тесные взаимоотношения, чем о них можно судить по дошедшим до настоящего времени документам, то наше предположение о влиянии русских монет на ранний литовский чекан приобретает большую долю вероятности (рис. 7—11).
Итак, из сказанного выше о монетах с надписью «печать» вырисовывается следующая картина: чеканены они после 1387 г., т. е. после крещения Литвы. До сих пор этот тип монет не обнаружен в погребениях, находки крайне редки, ареал охватывает район Каунаса — Алитуса. На наш взгляд, налицо весьма эпизодическая эмиссия монет, не получивших широкого распространения в обращении на всей территории княжества. В связи с этим возможно и заимствование для них весовой нормы монет русских княжеств и русской надписи «печать», помещаемой на монетах возникшего вновь идентичного по времени русского чекана. На обратной стороне монет помещен не государственный герб, как на более массовом типе литовских монет, а личный знак князя Витаутаса, выпустившего данные монеты.
В настоящее время затруднительно дать точную хронологию всех известных типов ранних литовских монет и датировать их относительно друг друга. Во всяком случае материал, сопровождающий монеты с надписью «печать» в кладовом комплексе, позволяет считать их самими ранними из литовских монет. Отсутствие указанных выше монет в кладах с двумя другими наиболее распространенными типами свидетельствует, что было проведено официальное изменение типа и весовой нормы монет. В результате старые деньги — монеты с надписью «печать» — изъяли из обращения. Монетную реформу провел тот же Витаутас: как известно, монетная реформа не обязательно должна совпадать со сменой князей [61].
Обнаружение новых кладов, а также накопление материала за счет более тщательного изучения коллекций музеев страны будет способствовать установлению периодизации ранних литовских монет.
Приложение
V. P. Darkévitch et N. A. Soboléva -SUR LA DATATION DES MONNAIES LITUANIENNES PORTANT L’INSCRIPTION «ПЕЧАТЬ* («CACHET») (D’APRES LES MATÉRIAUX DU TRÉSOR DE CHANTCHAÏ)
Résumé
Le système monétaire du Grand principauté de Lituanie depuis les XIV—XVe9 sièc¬les jusqu’à nos jours est peu connu vu la pauvreté du matériel numismatique. De ce fait toutes la trouvaille d’un ensemble des monnaies anciennes lituaniennes comblent les lacunes de nos connaissances concernant l’histoire économique de cet Etat. L’article fait l’analyse d’un trésor des monnaies lituaniennes munies de l’inscription «печать» et des parures en argent mis au jour dans une banlieue de la ville de Eaunas au début des trentièmes années et conservé au Musée des beaux arts Ciurlionis de Kaunas. L’époque de l’enrouissement du trésor est la fin du XIVe — la première décennie du XVe siècles Les monnaies à l’inscription en caractères russes «печать» et à l’image d’une lance à croix sont battues sous le grand prince Vitautas. L’époque de leur battage n’était que courte (à 1387), la ville de Kaunas était le centre du battage. Il est probable que leur norme de poids fût empruntée dans les principautés russes. Le matériel accompagnant les monnaies à l’inscription «печать» dans l’ensemble du trésor donnent lieu à les con¬sidérer comme les plus anciennes des monnaies lituaniennes.
1. М. Gumowski. Numizmatyka litewska wiekow srednich. Krakow, 1920.
2. P. Karazija. 1930m. Vilniaus lobis, Vilnius, 1932; Aluonos Skleriq ir Kruminiq lo- biai. Kaunas, 1941.
3. А. А. Ильин. Классификация русских удельных монет. Монеты Великого княжества Литовского. Л., 1940, стр. 14—20; H. Н. Щекатихин. Топография кладов с литовскими монетами на территории Древнего Литовского государства. Л., 1933— 1934, рукопись (хранится в Архиве ЛОИА); Г. Б. Федоров. Классификация литовских слитков и монет. КСИИМК, XIX, 1949, стр. 114—115; его же. Топография кладов с литовскими слитками и монетами, там же, стр. 64—75; его же. Lobiq su Lietuvos lydiniais ir monetomis topografija. Lietuvos istorijos instituto darbai, I. Vilnius, 1951, стр. 181, 228; A. Tautavicius. Papildomi duomenys apie naujus sidabro lydiniq ii XIV a. II puses — XV a. pradzios lietuvos monetu radinius lietuvos TSR teritorijoje. Тр. АН ЛитССР, сер. A, I (18), 1965, стр. 67—84; В. H. Pябцевич. К вопросу о денежном обращении западнорусских земель в XIV—XV вв. Нумизматика и сфрагистика, 2, Киев, 1965, стр. 121—134; Н. А. Соболева. К проблеме обращения пражских грошей в русских землях в XIV—XV вв. ВМГУ, 2, 1967, стр. 49—61; ее же. О чеканке монет Ольгердовичами в русских землях. НЭ, VIII, 1970, стр. 81—87; eе же. Grosze praskie w Wielkiem ksiçstwie Litewskiem. Wiadomosci numizmatyczne, XIV, 1970, 2, стр. 107—117; H. Ф. Котляр. Клад монет Владимира Ольгердовича. НЭ, VIII, 1970, стр. 88—100.
4. G. В. Fedorovas. ЬоЫц su lietuvos lydiniais ir monetomis topografija, стр. 205, № 30; стр. 118, № 29.
5. Б. A. Рыбаков. Ремесло древней Руси. М., 1948, стр. 265, 269.
6. М. Грушевський. Молотовське cpiöno. Записки Наукового товариства им, Шевченка, XXV, Львов, 1898.
7. О. Ратич. Древньорусьi археолопчнi пам’ятки на територii захiдних областей УРСР. Кшв, 1957, стр. 44, табл. XI, 23; Я. Пастернак. Старий Галич. Кракiв — Львiв, 1944, табл. XV, 2.
8. Д. Теодору. Раннефеодальный клад украшений, найденный в Войнешти (Яссы). Dacia. V. Bucarest, 1961, стр. 507—510, рис. 4, 5; М. М. Popescu. Podoabe medievale în Târile Romane. Bucureçti, 1970, No. 77, 78, рис. 38—40.
9. Д. Теодору. Ук. соч., стр. 519.
10. Д. Теодору. Ук. соч., стр. 504—507, рис. 2 и 3.
11. М. М. Pорesсu. Ук. соч., No. 85, рис. 35
12. D. A. Sturdza. Übersicht der Münzen u. Medaillen des Fürstenthums Romanien. NZ IV. Wien, 1875. № 7, стр. 55; E. Fischer. Beitrag zur Münzkunde des Fürstentums Moldau. Czernowitz, 1901, 10, bap.
13. SIM, SI — сокращение слова SIGNUM (знак, печать).
14. G. В. Fedоrоvas. Ук. соч., стр. 205.
15. N. Вauеr. Die Silber- und Goldbarren des russischen Mittelalters. NZ, 62 (Wien), 1929, стр. 68, табл. 6, № 139.
10. J. Tyszkiewicz. Skorowidz monet litewskich. Warszawa, 1875, стр. 28.
17. А. К. Киркор. Монетное дело в Литве. «Древности», II, М., 1870, стр. 95.
18. См. приложение: таблицы разбора монет клада по штемпелям.
19. М. Gumowski. Ук. соч., стр. 42.
20. А. А. Ильин. Ук. соч., стр. 15.
21. А. А. Ильин. Ук. соч., стр. 15. В собрании отдела нумизматики Гос. Эрмитажа хранятся также девять монет того же самого типа, однако по характеру рисунка и по весу, приблизительно в два раза меньшему, они отличаются от монет Шанчайского клада Девять монет связаны между собой штемпелями лицевой и оборотной сторон (три штемпеля лицевой и два — оборотной). Трудно сказать что-либо конкретное об этих монетах из-за их малочисленности. К тому же неизвестны ни место их находки, ни происхождение в коллекции.
22. E. Hutten-Czapski. Catalogue de la collection des médailles et monnaies polonaises I, St-Pet.— Paris, 1871, No. 146, 2552.
23. В. Л. Янин. О метрологических закономерностях в развитии русских монетных норм XIV—XVII вв. Археографический Ежегодник за 1957 г., М., 1958, стр. 18.
24. H. Н Щекатихин. Ук. соч., стр. 77; A. Tautavicius. Ук. соч., стр. 84.
25. А. А. Ильин. Ук. соч., стр. 15.
26. Г. Б. Федоров. Классификация, стр. 115.
27. H. Н. Щекатихин. Ук. соч, стр. 62.
28. На этот момент обращал внимание и М. Гумовский, правда, он имел в виду другпе монеты (Numizmatyka litewska…, стр. 37).
29. Ю. М. Юргинис. Причины позднего распространения христианства в Литве. XIII Международный конгресс исторических наук. М., 1970, стр. 5.
30. H. Paszkewicz. Jagiellonowie a Moskwa. I, Warszawa, 1933, стр. 358.
31. В. Б. Антонович. Очерк истории Великого княжества Литовского до половины XV столетия. Киев, 1878, стр. 97.
32. H. Рaszkewiсz. Ук. соч., стр. 358.
33 А. Барбашев. Витовт и его политика до Грюнвальдской битвы. СПб., 1885, стр. 19; М. К. Любавский. Очерк истории Литовско-Русского государства до Люблинской унии включительно. М., 1915, стр. 43.
34. St. Kubiak. Monety pierwszych Jagiellonow (1386—1444). Wroclaw—Warszawa — Krakow, 1970, стр. 25.
35. А. Барбашев. Витовт и его политика до Грюнвальдской битвы, стр. 27.
36. М. Gumоwski. Ук. соч., стр. 37.
37. F. Vоssbеrg. Siegel des Mittelalters von Polen, Lithauen, Schlesien, Pommern u. Preussen. Berlin, 1854, табл. 22; H. П. Лихачев. Материалы для истории византийской и русской сфрагистики. 2, Тр. Музея палеографии, II, Л., 1930, стр. 237; М. Semkowicz. Sfragistyka Witolda. Wiadonosci numizmatyczno-archeologiczne, XIII, Krakow, 1931, стр. 66.
38. F. Vоssberg. Ук. соч., табл. 23.
39. F. Piekosinski. Heraldyka polska viekow srednich. Krakow, 1899, стр. 389. Б. В. Кёнe О литовских гербах. Записки Санкт-Петербургского Археологического общества. I, 1849, стр. 227.
40. W. Semкоwiсz. Ук. соч., стр. 81—82.
41. Н. П. Лихачев. Ук. соч., стр. 261.
42. Там же, стр. 236.
43. Там же, стр. 237.
44. Там же, стр. 237.
45. E. Hulten-Czapski. Ук. соч., стр. 14.
46. H. Н. Щекатихин. Ук. соч., Топография, №41; G. В. Fedorovas. Ук. соч., стр. 214, № 7.
47. Там же, стр. 217, № 23; А. Тautaviсius. Ук. соч , стр. 74, № 1.
48. G. В. Fedоrоvas. Ук. соч., стр. 217, № 24; А. Таutaviсius. Ук. соч., стр. 75, № 13.
49. Там же, стр. 77, № 31.
50. А. Барбашев. Витовт и его политика до Грюнвальдской битвы, стр. 60.
51. J. Danilowicz. Skarbiec diplomatow etc. I, Wilno, 1860, № 583.
52. M. Gumоwski. Ук. соч., стр. 44.
53. St. Кubiak. Ук. соч., стр. 220—223; E. Waschinski. Die Münz- und Währungspolitik des Deutschen Ordens in Preussen, ihre historischen Probleme und seltenen Gepräge. Göttingen, 1952, стр. 72—73, 235.
54. Г. A. Федоров-Давыдов. Клады джучидских монет. НЭ, I, 1960, стр. 111..
55. В. Л. Янин. Деньги и денежные системы. Очерки русской культуры XIII— XV веков. I, М., 1969, стр. 333—335.
58. В. Л. Янин. Алтын и его место в русских денежных системах XIV—XV вв. КСИИМК, 66, 1956, стр 28.
57. А. А. Ильин. Ук. соч., стр. 24.
58. П. А. Шорин. Монеты Пронского удельного княжества. ВМГУ, № 6, 1970, стр. 73—74.
59. Д. Иловайский. История Рязанского княжества. М., 1858, стр. 272.
60. Акты, собранные в библиотеках и архивах Российской империи Археографическою экспедицею императорской Академии наук. 1 (1294—1598), СПб., 1836, № 25— 26.
61. В. Л. Янин, С. А. Янина. Начальный период рязанской монетной чеканки. Тр. ГИМ, XXV, НС, I, М., 1955, стр. 112.