Черных Е.Н. О терминах «металлургический центр, «очаг металлургии» и других

К содержанию журнала «Советская археология» (1967, №1)

Термины «металлургический центр», «очаг металлообработки», «центр бронзовой индустрии» и др. в последние десятилетия все чаще стали появляться на страницах советской археологической литературы не только в работах, касающихся истории металлургии, но и в произведениях общеисторических (главным образом посвященных эпохе раннего металла). Однако употребление этих терминов носит самый произвольный характер. Один и тот же район, где исследователи обнаруживают прямые или косвенные доказательства собственной металлургии или лишь только металлообработки, именуется «центром металлургии», «очагом металлургии» или «центром металлообработки». Часто одним и тем же понятием определяются абсолютно несоизмеримые ни по размерам, ни по значению районы производства металла и его обработки. При этом не делается никаких различий между собственно металлообработкой и всем комплексом металлургического производства.

Обратимся к примерам.

А. А. Иессен употреблял одни и те же термины, такие, как «центр металлургии», «очаг металлургии», «центр металлообработки», в совершенно различных смыслах. В работе 1935 г. он называл небольшой район р. Чорох в Западном Закавказье «крупным центром» и «очагом металлургии». В этой же работе он говорит о наличии на Кавказе нескольких «металлургических центров» ¹. В 1951 г. он выделяет в Прикубанье «очаг металлургии и металлообработки» ². Можно было думать, что под очагом или центром металлургии А. А. Иессен понимает относительно мелкий район металлургического производства, входящий в состав крупной геолого-географической области с богатой рудной базой. Однако в 1948 г. А. А. Иессен «очагом металлургии» называл весь Урал с Приуральем, где, по его мнению, во II—I тысячелетиях до н. э. процветала металлургия и металлообработка, связываемая им с различными археологическими культурами ³. Но вместе с тем в этой же работе он говорит о наличии на Урале ряда более мелких очагов.

Б. Г. Тихонов употребляет термин «металлургический центр» уже в смысле очень крупного историко-географического подразделения. Он выделяет для территории СССР три основных древних металлургических центра: Кавказ, Урал, Алтай ⁴. О. Н. Бадер сужает понятие «металлургического центра» (в исследовании турбинского бронзового инвентаря) до территории Западного Приуралья ⁵. И уже совсем узким является «металлургический центр» в понимании Е. Е. Кузьминой. Она называет Еленовский микрорайон на Южном Урале «крупным металлургическим центром андроновской культуры» ⁶. Здесь мы видим, что автор ограничивает это понятие не только географически, но и хронологически. В. П. Шилов подразумевает под «очагом металлургии и металлообработки», по-видимому, иное. Он констатирует наличие металлургического очага в Нижнем Поволжье практически на основанпи находок Калиновских литейных форм и, обращаясь к типологии бронзового инвентаря, считает, что этот очаг функционировал довольно долго, базируясь на сырье различных рудных районов ⁷, хотя доказательств завоза этого сырья как будто не имеется. С. С. Черников выделяет в своих исследованиях восточноказахстанский «металлургический центр» ⁸, автор настоящей статьи объединял в «металлургический очаг» эпохи поздней бронзы такие обширные территории, как Южный Урал и Казахстан, заселенные андроновскими племенами ⁹. Б. А. Литвинский говорит о фергано-ташкентском «очаге бронзовой индустрии» ¹⁰. М. Ф. Косарев выделяет «центр металлургии» на безрудной средней Оби, где встречаются литейные формы сейминско-турбинских типов ¹¹. Подобные примеры можно умножить. Все они будут иллюстрировать высказанную уже мысль: нечеткость и неопределенность понятий, вкладываемых различными авторами в эту терминологию, и, как следствие этого — удивительный разнобой в применении этих терминов.

Настоящая статья представляет собой попытку привести все бытующие сейчас термины в некую систему, дать конкретное определение каждому из них.

Общеизвестно, что терминология обязана исходить из существа определяемых явлений.

Поэтому, прежде чем переходить к определениям, необходимо коснуться в самой краткой форме некоторых общих аспектов развития древней металлургии.

Прежде всего — что вкладывается в понятия «металлургия» и «металлообработка», в чем их различия?

Под «металлургией» я понимаю весь комплекс производственных операций с металлом. Этот комплекс имеет своим началом выплавку металла из руды и заканчивается изготовлением изделий из выплавленного металла. Если же на месте удается зафиксировать только изготовление инвентаря из привозного металла, то мы можем говорить лпшь о «местной металлообработке».

Следовательно, «металлообработка» входит составной частью в понятие «металлургия», но может существовать и самостоятельно.

Металлургия и металлообработка в каждой географической зоне развиваются обычно под активным воздействием какой-нибудь области или центра, характеризующихся сочетанием рудных богатств и достаточно развитой местной металлургии. Каждая такая область или центр распространяет свое влияние, как правило, на окружающие земли. Это влияние выражается прежде всего в распространении металла своего производства в виде готовых изделий или слитков. И в том и в другом случае следствием такого воздействия является употребление населением других районов готовых импортных изделий или изготовление им собственных форм, сходных с импортными.

Причина всех этих явлений достаточно проста: население, обитающее на землях, богатых рудой, разрабатывающее месторождения и выплавляющее металл, оказывается по отношению к племенам, лишенным этих богатств, естественным монополистом, получающим возможность намного опередить последних в хозяйственном отношении, а поэтому и активно влиять на них и диктовать им свои вкусы.

Направление влияния (особенно на заре истории металлургии) преимущественно диктовалось культурным родством между отдельными группами населения. Географическая близость их имела тогда в большинстве случаев второстепенное значение.

Местная обработка металла (переработка импортных орудий или изготовление собственных изделий из привозных слитков) являлась почти всегда важнейшим следствием такого воздействия. Если же в данном районе имелась рудная база, то еще более важным следствием таких контактов являлось возникновение собственной металлургии. Эти принципиальные положения показывают, что важнейшим и исходным для нас должно быть понятие горнометаллургической области или центра. Различия между ними невелики, они касаются в основном масштабов и будут освещены ниже. Думается, что их должны определять следующие черты:

1. Наличие достаточно богатых и многочисленных выходов на поверхность металлических руд, доступных для разработки древним металлургам и располагающихся в одном крупном геолого-географическом районе. Большинство или часть из них подвергается разработке, т. е. возникает и развивается горное дело.

2. Начало их эксплуатации определяет нижнюю хронологическую границу деятельности этой области пли центра. Точное датирование горных выработок, однако, весьма сложно. Очень часто последующие горные выработки полностью уничтожают более древние, так что строгая датировка и установление нижней хронологической границы «центра металлургии» в ряде случаев невозможны. Однако косвенным и в ряде случаев единственным и важнейшим указанием на дату разработок будет являться соответствие набора примесей к исследованной местной, определенным образом датированной меди — геохимии руд месторождений центра или области.

3. Металлургия является одним из занятий местных племен. Местная металлургия предполагает обязательное наличие датированных и культурно определенных остатков металлургического производства — шлаков и медных плавилен. Эти находки обычно являются прямыми доказательствами металлургического производства в конкретном районе.

4. Изделия каждой такой области или центра имеют некоторое территориальное распространение, определяющее ареал его влияния. Границы этого влияния не являются чем-то постоянным и изменяются с течением времени.

5. Так как геолого-географический район с богатой сырьевой базой является постоянным, то необязательным условием будет заселение этой области (центра) и разработка его рудных месторождений единокультурным населением.
Эти пять пунктов позволяют, как мне кажется, более четко представить, что же следует называть горнометаллургической областью. На основании этого определения можно назвать некоторые конкретные примеры больших горнюметаллургических областей на территории СССР. Таковыми будут, по-видимому: Кавказ, Урал с Приуральем, Казахстан, Саяно-Алтай, Средняя Азия и, может быть, Забайкалье.

Горнометаллургическая область охватывает, как мы видим, часто обширнейшие пространства в десятки и сотни тысяч квадратных километров, где безрудные зоны чередуются с рудными, чаще всего локализующимися в определенных центрах. Почти всегда каждый такой центр в пределах одной горнометаллургической области отличается от соседнего некоторыми геолого-географическими признаками. Именно в таких центрах и сосредотачивается в большинстве случаев металлургическое производство. Вот почему я и предлагаю выделять понятие горнометаллургический центр. Его отличия от области носят только масштабный характер, несколько центров могут составлять горнометаллургическую область. Основные же признаки его будут теми же, что названы нами для области.

Например, Кавказ должен быть расчленен на два центра: Закавказье и Северный Кавказ. Урал по географическому и геологическому признакам распадется на Приуралье, с его отчетливо выделяемыми медистыми песчаниками, и собственно Урал или, вернее, Зауралье, где имеются месторождения, резко отличные от приуральских. В Саяно-Алтайской области можно выделить четыре центра, четко обособленных друг от друга: Рудный Алтай, Горная Шория, Тува и, возможно, Минусинская котловина. Мне не совсем ясно, возможно ли будет подразделить на центры казахстанскую и среднеазиатскую горнометаллургические области? Однако эта статья, имея своей главной целью попытаться определить основные термины, касающиеся древнейшей металлургии, не ставит себе задачу выявить и тем более охарактеризовать каждую горнометаллургическую область или центр. Предлагаемая здесь карта основных областей и центров древней металлургии меди на территории СССР (рис. 1) публикуется лишь в порядке предварительного опыта.

Конкретная история горнометаллургического центра или области складывается из деятельности металлургов различных эпох и разных археологических культур, сменяющих друг друга и часто не связанных этнически. Своеобразие металлического инвентаря, производимого в данном центре, в основном определяется культурной принадлежностью мастеров, изготовляющих его с помощью технически оригинальных приемов. Следовательно, мы можем выделить еще одно подразделение, назвав его очагом металлургии. Чередующаяся активность металлургических очагов составляет, таким образом, истинную деятельность горнометаллургической области (центра).

Следующие черты можно назвать определяющими для металлургического очага:

1. Наличие собственного металлургического производства.

2. Хронологические и географические границы распространения его продукции входят в аналогичные границы металлургической области (центра).

3. Наличие единокультурного населения.

4. Своеобразие типологического состава металлического инвентаря и технологических приемов его изготовления.

«Очаг металлургии» охватывает меньшую территорию, чем «горнометаллургическая область», а его население, разрабатывающее местные руды, имеет единокультурный характер. Под единокультурным характером населения должно понимать или племенное (этническое) единство или распространение в «очаге металлургии» одной археологической культуры или ее варианта. Кроме того, для «очага металлургии» большое значение имеют типолого-технические признаки.
Очаг металлургии, так же как и металлургический центр, имеет свою зону влияния, полностью входящую в зону господства или влияния горнометаллургического центра. Не представляет особой трудности назвать некоторые примеры очагов металлургии. На Кавказе в эпоху поздней бронзы и раннего железа А. А. Иессен выделил такие подразделения, которые мы с успехом можем назвать этим термином. Так, мы можем назвать прикубанский очаг, колхидский очаг и др. На Урале отчетливо выделяются андроновский очаг, восточноабашевский очаг и др. В Приуралье можно выделить очаг металлургии населения, обитавшего на поселениях гаринско-борского типа, и др. Это влияние, как мы говорили выше, имеет своим важнейшим следствием возникновение металлообработки в районах, лишенных собственных рудных богатств.

В некоторых пунктах этих районов археологи часто фиксируют концентрированные следы металлообрабатывающей деятельности. В таких случаях мы должны выделять четвертое важное подразделение — очаг металлообработки.

Главнейшими чертами очага металлообработки нужно считать: 1) обязательное наличие собственной металлообработки; 2) своеобразие набора типов металлического инвентаря и технологических приемов его изготовления; 3) производственная деятельность очага ограничивается хронологическими и географическими рамками; 4) единокультурность населения.

Отличие «очага металлообработки» от «очага металлургии», как это следует из названия, заключается лишь в отсутствии в первом собственного первичного металлургического производства (выплавки меди из руд).

Очаги металлообработки, так же как и металлургические очаги, обладают определенными хронологическими и территориальными границами. Границы эти могут изменяться в ходе времени. Каждый очаг металлообработки имеет зону распространения своего инвентаря. Он зависит от определенных металлургических очагов, а соответственно, и от горнометаллургических центров или областей, входя в зону их влияния. Необязательным является сосредоточение металлообрабатывающего производства в какой-либо одной точке. Такое производство чаще всего рассредоточено по многим пунктам территории металлообрабатывающего очага. Нельзя также рассматривать набор типов инвентаря каждого такого очага как нечто застывшее и неизменное. В ходе времени те или иные типы вещей могут претерпевать некоторые изменения.

Доказательствами местной металлообработки могут служить следующие факты:

1. Находки в памятниках той или иной культуры льячек, тиглей, литейных форм, керамических изделий с остатками литья (металлические капли и т. д.). Думается, что об этом же будут свидетельствовать находки слитков и полуфабрикатов.

2. Изготовление местными мастерами изделии, копирующих своими формами привозной инвентарь; это устанавливается обычно лишь при массовом анализе химического состава металла этих культур.

Косвенным, но веским доказательством является концентрация изделий своеобразных типов на ограниченной территории. Этот факт обычно улавливается при типологическом картографировании ¹². О местной металлообработке также косвенно могут свидетельствовать случайные находки литейных форм на территории археологической культуры, в инвентаре которой изделия, отливавшиеся в найденных формах, находят аналогии.

Чаще всего хронологические и территориальные границы очага металлообработки совпадают с аналогичными границами археологической культуры. Однако естественно предположить наличие в археологических культурах, особенно расчленяющихся на ряд локальных вариантов, нескольких «очагов металлообработки». Каждый такой очаг будет обладать специфичностью инвентаря. Такое явление, например, очень хорошо прослеживается в срубной культурной общности, где даже при грубом членении отчетливо выделяется не менее двух таких очагов — западный или так называемый «киммерийский», работавший на западном привозном металле, и восточный, охватывающий бассейны Волги и Дона и базировавшийся на привозной южноуральской и казахстанской меди. В целом типологически состав инвентаря этих очагов достаточно различен.

Хорошими примерами «очагов металлообработки» могут служить нижневолжский очаг полтавкинской культуры, выделенный В. П. Шиловым, и среднеобский очаг, производивший металлический инвентарь сейминско-турбинского типа, описанный М. Ф. Косаревым.

Мне кажется, что конструирование более мелких подразделений — типа «микроочаг», распознавание изделий, сделанных рукой одного мастера или вышедших из одной мастерской, выяснение зоны их распространения может быть проведено только лишь с помощью специальных методов металлографического исследования. Обычные способы визуального изучения предмета, применяемые чаще всего археологами, оказываются уже беспомощными для более тонких наблюдений.

Выделение сверхкрупных зон, включающих в себя ряд металлургических центров и очагов, в особые металлургические провинции, на мой взгляд, вряд ли будет оправданным. Принципиальное сходство продукции отдельных очагов, а иногда и центров металлургии, обусловлено, конечно, в первую очередь не какой-либо особой металлургической общностью, а общностью культурно-хозяйственной. Такое сходство будет скорее помогать нам при выделении больших культурных зон.

Обратим внимание читателя и на то, что определенные археологические культуры не всегда испытывают влияния только одного какого-нибудь металлургического очага или центра. Подчас очень трудно установить истинные границы между сферами влияния двух металлургических центров. Некоторые культуры испытывают влияние сразу двух или трех очагов. Мы часто сталкиваемся и с таким явлением, когда два центра оказывают друг на друга влияние, выражающееся во взаимном проникновении продукции, заимствовании форм и т. д. На это мы обязаны обращать внимание при историко-металлургических исследованиях. Однако эти трудности не могут, я думаю, служить поводом для возражений против предлагаемой здесь схемы, которая может полностью их учитывать.