К содержанию 13-го выпуска Кратких сообщений Института истории материальной культуры
(Тезисы кандидатской диссертации, защищенной на заседании Ученого совета исторического факультета МГУ 27 мая 1942 г.)
Представленная работа является первой попыткой обобщить все имеющиеся материалы по истории племен, населявших и населяющих Среднее и Нижнее Приобье. Материалы эти еще настолько бедны, что позволяют пока лишь наметить основные этапы истории Приобья.
1. Территория Среднего и Нижнего Приобья расположена частью в полосе тайги, частью в зоне тундры. Такое различие в естественно-географических условиях на севере и на юге этой области способствовало развитию и отличных друг от друга форм материальной культуры у обитавших здесь племен.
[adsense]
2. Наиболее ранние из известных нам памятников таежной полосы относятся к позднему неолиту и энеолиту. Они свидетельствуют, что основными занятиями населения были охота и рыболовство. Обнаружены остатки поселений, расположенных чаще всего на песчаных участках первой надпойменной террасы. По содержащемуся в землянках инвентарю эти поселения с известной осторожностью можно отнести к I тысячелетию до н. э. Дальнейшие работы, надо полагать, позволят уточнить эту датировку и определить хронологические рамки данной культуры.
3. Об уровне общественного развития обитателей поздненеолитических стоянок Приобья можно судить по огромным землянкам (до 600 кв. м), которые при низком уровне развития тогдашней техники могли быть построены лишь силами коллектива; очевидно их следует считать общинными жилищами, характерными для материнского рода.
4. В памятниках I тысячелетия до н. э. мы находим в общих чертах ту же культуру, но уже с более развитой техникой. Каменные орудия встречаются реже. В то же время глиняные сосуды становятся разнообразнее как по форме, так и по орнаменту. Появляются плоскодонные горшки, неглубокие миски. Орнамент становится богаче, и кроме простого гребенчатого применяются иные виды штампа. Жилищем, по крайней мере зимним, остается землянка, но размеры ее заметно сокращаются и уже не превышают 300 кв. м. Сокращение домовой общины, являющейся, надо думать, основной хозяйственной единицей, идет параллельно с развитием техники, позволявшей выполнять теперь те же процессы при меньшем количестве рук.
5. Иные формы имела древняя культура северной части территории Приобья. Последняя стала известна лишь недавно. В 1929 г. нам удалось обнаружить на полуострове Ямале остатки поселений приморских охотников-зверобоев 1. Правда, ямальские памятники относятся к сравнительно позднему времени, но генетически они, несомненно, связаны с более отдаленным прошлым, почему и заслуживают особого внимания.
Поселения на мысе Тиутей-Сале не единичны. По сведениям, которыми мы располагаем, аналогичные, повидимому, памятники встречаются и в других пунктах побережья полуостровов Ямала и Явая, на острове Белом, на Востоке — вплоть до устья Хатанги, а на Запад — по всему побережью Большеземельской и Малоземельской тундры до Канина Носа. Эта своеобразная приморская культура выросла, очевидно, из так называемого «арктического неолита», памятнику которого, относящиеся к середине I тысячелетия до н. э., обнаружены на Печоре, в устье Индиги (Чешская губа) и на Оленьем острове близ Мурманского побережья. Встречаемые в обеих культурах гарпуны для охоты на морского зверя имеют одинаковую форму. Гарпуны эти выполнены из кости с одним или двумя симметрично расположенными шипами, с вкладными лезвиями. В отличие от берингоморских, западные гарпуны обычно имели не втулку, а насед, входивший в костяную трубку на ратовище.
6. Для западной приморско-арктической культуры, как и для восточной, характерны были: развитый морской зверобойный промысел (особенно на моржа), оседлые поселения в землянках, расположенные у самого берега моря, чаще всего на мысах и устьях рек, изобилие костных изделий и глиняная посуда, употребление кожаного каяка, типа эскимосского, применение в охоте на морского зверя костяного гарпуна, местами применение костей кита в строительном деле.
[adsense]
7. Об этнической принадлежности населения Среднего и Нижнего Приобья эпохи позднего неолита можно сказать пока очень мало. Данные антропологических исследований указывают, с одной стороны, на наличие монголоидных черт, являющихся, очевидно, древними для данной территории, а с другой стороны, на то, что значительного отличия между северными и южными группами населения по всей вероятности не было. Как для тех, так и для других прослеживаются древние связи с востоком Сибири. По Г. Прокофьеву, основывающемуся на данных языка, племена арктического побережья были в некоторых отношениях близки палеоазиатам северо-востока Сибири. Монголоидные черты имеет также и череп из погребения под полом землянки на мысу Хаэн-Сале на берегу пролива Малыгина. В таежной полосе связь аборигенов Приобья с Востоком четко прослеживается на основании формы каменных топоров — так называемых «топоров с ушками», считавшихся ранее присущими лишь Восточной Сибири.
8. Во второй половине I тысячелетия до н. э. в культуре племен, обитавших на территории Северо-Западной Сибири, начали появляться элементы до той поры там неизвестные, но хорошо знакомые нам в более южных степных культурах. Вначале они были немногочисленны и лишь к началу нашей эры приобретают более отчетливые черты.
Наиболее ранними следами таких связей являются бронзовые котлы, встречающиеся в лесной части Оби и Иртыша. Некоторые из них, например найденный на горе Куйлайке Нарымского округа, должны быть отнесены к минусинскому курганному этапу. Серединой и второй половиной I тысячелетия до н. э. датируются кельт и миниатюрный вотивный клевец, найденный при устье р. Полуя, а также секира и клевец из Березовского района. К началу нашей эры на территории Приобья кроме импорта вещей началось и местное производство предметов, близких к степным того времени. Выразительным свидетельством этого служит появление глиняных сосудов, копирующих скифские котлы и почти целиком вытеснивших ранее существовавшие типы керамики. Такие сосуды были распространены по всей территории Остяко-Вогульского округа.
9. Большой интерес для понимания событий начала нашей эры в Приобье представляет недавно открытый памятник в устье Полуя. Место это, благодаря исключительно удобному положению на высоком песчаном берегу при впадении Полуя в Обь, невдалеке от Обской губы, на границе леса и тундры, было обитаемо и раньше, задолго до нашей эры. Не было оставлено оно и в дальнейшем. В продолжение почти целого тысячелетия устье Полуя являлось то местом поселения — в ананьино-пьяноборское время, то пунктом для жертвоприношений (IV— XV в. н. э.), а иногда и тем и другим. Существовало там когда-то и городище, от которого сохранились следы вала и рва.
10. В фольклоре остяков и вогулов встречается этноним сёпыр-си-пыр-тяпыр, в своих вариантах распространенный также в топонимике, названиях родов и фамилий. Как установлено рядом исследователей, даже не имевших тогда в своем распоряжении современных археологических материалов, этот этноним следует связывать с именем гуннского племени сабиров-себеров или сабир-угров. Второй компонент последнего имени, имеющий параллели среди племенных названий степной полосы, в частности скифского племени иирков, в свою очередь также смыкается с названием обитателей Приобья — юграми. Кроме того, самоназвание остяков «хантэ-хунту» с большой долей вероятия может быть сближено с именем «ханну». Само название «маньси», как известно, совпадает с самоназванием венгров «rnagyar» по языку близких к хантам (остякам) и маньси (вогулам), для предков которых установлена тесная связь с кочевым населением в начале нашей эры. Следует отметить при этом, что и сохранившаяся в мансейском фолькло¬ре древняя коневодческая терминология, совпадающая с венгерской, указывает на свое происхождение из иранских языков (В. Munkacsi) 2.
Появление в Приобье этого нового этнического элемента и последующее скрещение его с аборигенным населением привело к возникновению современных вогулов и остяков. В основном этот процесс протекал в рамках пьяноборского времени.
11. К середине I тысячелетия н. э. этногонические процессы Приобья в основном уже закончились и имели своим следствием возникновение обско-югорских племен, сложившихся в две народности, чрезвычайно близкие между собой по языку и культуре — хантов (остяков) и мансов (вогулов).
В это же время в результате изменений, происшедших в технике (развитие металлургии), расширения межплеменного обмена, а также и непосредственного влияния стадиально более высокого югорского общества на территории Приобья происходит смена матриархального строя патриархальным. Многочисленные укрепленные поселения-городища и находки пластинок от костяных панцырей указывают на то, что военные столкновения в это время становятся более частыми. Вероятно, отражением этой эпохи и являются пляски с мечами во время родовых и племенных обрядов остяков и вогулов, бытовавшие до начала XX в.
12. Развитие обмена способствовало нарастанию новых элементов общественного строя Приобья, во всяком случае в местах, стоявших ближе к торговым путям. Находки на поселениях конца I тысячелетия — «Барсов городок» (Сургутский район) и на месте Искера (близ Тобольска) показывают, что на фоне старых, очень устойчивых культурных традиций появляются новые черты, свидетельствующие о глубоких изменениях в материальной культуре и общественном строе — о развитии скотоводства (по крайней мере в южных частях территории), обработке железа, о торговых сношениях и появлении имущественного неравенства.
Правда, в районах более удаленных развитие югорского общества протекало во много раз медленнее. Там еще во II тысячелетии до н. э. существовали большие коллективные дома, свидетельствующие о сохранности первобытно-общинного уклада.
13. Около X в. н. э. в тундрах Северо-Западной Сибири появляются кочевники-оленеводы самодейцы. Продвигаясь с востока и отчасти с юго-востока на запад, самодейцы ассимилировали аборигенов Арктики, а отчасти и северные группы югров, восприняв одновременно с этим и элементы их культуры, более приспособленной к местным физико-географическим условиям.
Освоение тундры самодейскими племенами закончилось, вероятно, уже в первые века II тысячелетия, но в наиболее отдаленных местах арктического побережья древняя приморская культура, как сказано выше, продолжала существовать и позднее, вплоть до XVI—XVII вв. В первые же века II тысячелетия северные племена югров заимствовали от ненцев оленеводство.
К содержанию 13-го выпуска Кратких сообщений Института истории материальной культуры
Notes: