В содержании психоаналитического учения Зигмунда Фрейда (1856-1939 гг.) нашли свое отражение два века с их разными устремленностями и философскими пристрастиями: ХIХ в. с его культом научного знания и объективизма, верой в разум и прогресс и одновременно ХХ в. — с его стремлением к подлинности человеческой субъективности, критическим настроем к традиции (в том числе и к научной), пафосом эмансипации от социального отчуждения. Психоаналитическая философия открывает собой череду последующих специализированных антропологий — т. е. концепций философско-обобщающего характера, которые представляют собой философские рефлексии ученых (как правило, гуманитариев-специалистов) над новыми «гранями» человеческой реальности (типа К. Леви-Строса, М. Фуко, Р. Барта, П. Тейяр де Шардена и др.).
Фрейд является одним из людей, чьи идеи революционизируют, обновляют содержание человеческого сознания. Он создал новое направление в лечении психических расстройств, и это же позволило ему внести новое в понимание человеческой природы. В отношениях с чистыми философами он держался осторожно. С одной стороны, Фрейд сознательно стремился создать психоанализу имидж сугубо научной концепции человека, опирающейся исключительно на клинические факты. Однако, с другой стороны, сам же интенсивно продуцировал генерализующие модели (комплекс Эдипа и Электры, идеи об Эросе и Танатосе) со статусом предельности в отношении интерпретации человеческого существования. По-видимому, он все же имел намерение спроектировать некую общую теорию духа, опирающуюся на «интеллектуальную обработку тщательно проверенных наблюдений» — некое «научное мировоззрение» в позитивистском духе.
Основной смысл учения Фрейда — идея о приоритете бессознательного в человеческом существовании. Это глубинная психическая реальность, которая столь же объективна для человека, как и внешняя, принудительно воздействует на человеческое сознание, определяет многие его поступки. Она проявляется в двух основных инстинктах: самосохранения (Эрос) и стремления к самоуничтожению (Танатос). Взаимодействие и борьба, компромиссы между этими двумя началами и составляют феномен жизни. Подобные инстинкты объясняют собой развитие живого и общества.
С позиций главенства бессознательного пересмотрены и представления о человеческой личности. Финальная причина человеческой психики — «оно» (либидо). Фрейд характеризует его как «темную и недоступную сферу», «хаос, котел, полный бурлящих возбуждений». Это энергетический источник человеческой активности. Бессознательное невозможно определить иначе как через противополагание его по качествам сознанию, в нем нет: общей воли, логических законов, временного протекания («оно» виртуально бессмертно — впечатления, которые «спустились» в «оно» десятилетия назад, «проявившись» вновь в сознании, переживаемы человеком с той же «свежестью» и интенсивностью, словно бы они появились в первый раз), ценностной и нравственной артикуляции. Бессознательное представлено прежде всего через базовое половое влечение.
Вторая инстанция человеческой личности, производная от «оно,» — наше «я». «Я» является той частью «оно», которая модифицировалась, благодаря близости и влиянию внешнего мира, приспособлена к восприятию раздражения и защите от них, может быть сравнима с корковым слоем, которым окружен комочек живой субстанции.
«Сверх-я» — часть сознания, но часть автономная от «я» и мало-осознаваемая, выполняющая функции самонаблюдения и контроля-сверки реального поведения и предписанного (совесть — контролер и судья). Формируется эта инстанция межпоколенно, т. к. «сверх-я» ребенка строится как копия «сверх-я» родителей. «Сверх-я» погружено вместе с тем и в «оно» поскольку возникает через неосознаваемое копирование ребенком древних моделей поведения: Эдипова комплекса и комплекса Электры. Комплексы Эдипа и Электры — это некие реально произошедшие драматические события «на заре времен» (убийство сыновьями отца-патриарха, главы орды, в которой тот имел исключительное право на всех женщин племени), последствия которых очень серьезны для человеческой истории. Ибо так появляется религия (Отца), а также воспроизводятся некоторые запретные влечения мальчиков (до 3 лет) к своим матерям и аналогичные побуждения девочек к своим отцам.
Человек в своем поведении вынужден руководствоваться принципами удовольствия и реальности. «Принцип удовольствия» — это внутренне присущая каждому человеку программа функционирования психических процессов, в соответствии с которой бессознательные влечения автоматически направляются в русло получения максимального удовольствия. «Принцип реальности» — защитные механизмы, формируемые сознательно «я» с целью считаться с непреложными требованиями внешнего окружения. Но последний эффективен лишь по отношению к внешней реальности и дает сбой в отношении глубинных конфликтов. Отсюда — «бегство в болезнь», в «заповедную пущу» субъективных фантазий и самообольщения. Лишь осознав свои бессознательные влечения с помощью процедур психоанализа, человек может мобилизовать все силы для решения своих проблем.
Дальнейшее развитие философского содержания в психоанализе мы можем найти в творчестве Карла Густава Юнга (1875-1961 гг.). Основным постулатом своей концепции сам Юнг считает положение о двойственности человеческой природы, обусловленной двумя ее базисными ориентациями: экстравертной либо интровертной. Одни люди предпочитают внешний мир, другие внутренний.
Юнг критиковал биологизаторские тенденции в интерпретации бессознательного у Фрейда и заявил о бескачественности психической «энергии», лежащей в основание бессознательного. Бессознательное само по себе, таким образом, этически и ценностно нейтрально. Более того, по мнению Юнга, оно даже «не биологично» — во фрейдовском смысле. Напротив, то, что объединяет людей, делает их родом, не может быть ничем другим как сугубо человеческим, а таковым является только духовное. Человек тем и отличается от животных, что его активность образуют, даже на бессознательном уровне, не столько биологические инстинкты, сколько уже антропологические, духовные импульсы. Последние исходят из коллективного бессознательного — духовно-антропологического начала в человеке.
Коллективное бессознательное, полагает Юнг, является огромным духовным наследием, возрождающимся в каждой индивидуальной структуре мозга. Сознание же, наоборот, является эфемерным явлением, осуществляющим все сиюминутные приспособления и ориентации, отчего его работу можно сравнить с ориентацией в пространстве. Бессознательное содержит источник сил, приводящих душу в движение, а формы или категории, которые все это регулируют, — архетипы, формы проявления инстинктов и, одновременно, мифологические мотивы («тень», «мудрец», «магическая личность», «опасности для души и тела»). Архетипы — высшие формирующие и регулирующие принципы психической жизни. Самые влиятельные идеи человечества сводимы к архетипам: религиозные представления, научные, философские и моральные понятия. Их можно рассматривать как варианты архетипов, принявших свою нынешнюю форму в результате использования сознания, ибо функция сознания заключается не только в том, чтобы воспринимать и узнавать через ворота разума мир внешнего, но и в том, чтобы творчески переводить мир внутреннего во внешнее.
Если Фрейд и Юнг были философствующими психоаналитиками, то многие их ученики стали целенаправленно развивать собственно философскую сторону психоанализа, соотнося основные психоаналитические идеи с другими ключевыми положениями наиболее влиятельных философских школ XX веха: марксизма, экзистенциализма, философской антропологии. Видное место среди этих последователей Фрейда, чье творчество подучило название «неофрейдизма», занимает Эрих Фромм (1900-1980 гг.). Свою философию он называл «гуманистическим психоанализом» или «нормативным гуманизмом».
Фромм полагал аномальным положение человека в строе сущего. Для животных характерна гармония их существования с природой. Появление же у человека самосознания, разума и воображения выключило его из «предустановленной гармонии». Наличие самосознания и разума обусловливает чуждость человека окружающему миру, ибо он видит бессмысленность мира и ограниченность своего существования. Вместе с тем через тело он «привязан» к данному месту и данному времени. Человек, таким образом, — двойственное существо: тело заставляет его быть живым, его самосознание заставляет искать смысл.
Отсюда другое ключевое положение Фромма о проблемности как способе человеческого существования. Человек пребывает в постоянном и неустранимом неравновесном состоянии. Он не может жить просто воспроизводя видовые формы: он должен жить сам. Раздвоенность человеческого существования порождает проблемы или «экзистенциальные дихотомии», чье постоянно возобновляемое «протекание — разрешение» и составляет смысл, способ человеческого бытия.
Фромм выделяет три экзистенциальных дихотомии:
— между жизнью и смертью (между стремлением быть живым и осознанием непреложности конца);
— между универсумом потенциальных возможностей каждого человека и кратковременностью, случайностью отпущенного срока для самореализации;
— между одиночеством, как адекватным для самосознания состоянием, и солидаризмом, как непременным условием человеческого счастья.
Причем само состояние проблемности — нормальное, а не экстраординарное человеческое состояние. «Заблуждение думать, — говорил Фромм, — что человек когда-то сможет решить свои проблемы и достичь «беспроблемного состояния», напротив, симптомом его «живого», нормального состояния и является проблемность».
Людвиг Андреас Фейербах (1804-1872 гг.) — последний крупный представитель классической школы немецкой философии и первый представитель направления философская антропология. Фейербах гуманизировал онтологию, т. е. повернул ее к интересам и потребностям человека, явился автором антропологического принципа в философии. Обязанность философа — помочь людям стать счастливыми. Но для этого ему надо рассмотреть человека не в изоляции от окружающего его мира, а в связи с ним. Человек есть часть природы, или, как говорит Фейербах словами Лейбница, — зеркало вселенной. Причем при истолковании человеческой природы он ищет целостную точку зрения на человека. Эта точка зрения оформляется понятийно в категориях: «родовая сущность человечества», «сущность человеческого рода», «сущность человека» и т. п. Подобные понятия выражают наличие у всех человеческих существ совокупности некоторых способностей и свойств, которые и делают человека человеком, определяют его поведение и культуру. По мнению Фейербаха, это прежде всего базисные психофизиологические и биологические особенности человеческой природы. К примеру: сильные эгоистические желания, любовь, страх, радость, ощущения, мышление, способность к фантазии, потребность в общении. Из них «стремление к счастью» — это основное, первоначальное стремление всего того, что живет и любит.
Важное место в его антропологии занимает категория любви. Любовь — не только эмоция или половое чувство, это и важнейшая онтологическая характеристика человеческой сущности, подтверждающая объективность нашего бытия. Как говорил Фейербах, любовь — подлинное онтологическое доказательство наличности предмета вне нашей головы. Любовь как страсть есть кульминация потребностей, познавательный критерий, «признак бытия». Одновременно именно любовь легла в основание фейербаховского понимания человеческой родовой сущности. Ведь, несмотря на наличие у человека неких врожденных биологических и психологических свойств, не они делают человека существом духовным в отличие от животных. Человек в одиночку — еще не человек, а скорее возможность человека. Полная реализация «родовой сущности» приходит тогда, когда один человек встречает другого человека, противоположного пола. Именно когда «я» входит в единение с «ты», в акте познавательной, эмоциональной, чувственной любви, человек и обретает свою истинную природу, всеобщую человеческую сущность. Человеческое тело и любовь являются, по Фейербаху, одновременно и раскрытием родовой сущности человека и основанием для формирования человеческих форм культуры и духовности.
Философская антропология в Германии уже ХХ в. была основана Максом Шелером (1874-1928 гг.). Другие философы этого направления в первой половине ХХ вв.: Эрнст Кассирер (1874-1945 гг.), Хельмут Плеснер (1892 — 1985 гг.) и Арнольд Гелен (1904 — 1976 гг.).
В работе «Человек и история» (1926 г.) Шелер поставил задачу создания новой универсальной философской науки — философской антропологии. Это фундаментальная дисциплина о человеческой природе и ее структуре, о связи человека со сферами природы (неорганической, с миром растений и животных) и с обоснованием всех вещей, о его метафизическом происхождении и о его физическом, психологическом и духовном началах в мире. Только такая антропология может дать конечное философское обоснование и вместе с тем определить и уточнить цели исследования всех гуманитарных дисциплин. Предполагалось, что философская антропология будет выполнять роль интегратора гуманитарного знания. Известно, что гуманитарные дисциплины обладают своим предметом, в который входит существенный «человеческий аспект». Каждая из этих дисциплин имеет дело со своим «идеальным типом» человека: так, социология имеет дело с «социологическим человеком», политэкономия» — с «экономическим человеком» и т. п. При этом отсутствует полнозначная междисциплинарная коммуникация. Отсюда следует роль философской антропологии в планируемом большом синтезе знаний о человеке — роль парадигмального ядра, которая осуществляется через выработку общего понятия человека.
Философы-антропологи утверждали, что закономерно-естественное существование человеческого рода в контексте окру-жающей среды порождает новое измерение естественной реальности. Отсюда следует, что и для человека значима прежде всего та часть объективного мира, которая сопряжена с человеческим родом в его биологической и культурной ипостасях. Это «ближняя реальность», сфера человека, имеют качественно отличное от прочего живого содержание. Эту «родовую сферу” существования человека в подобном ее положении «окружают» качественно различные «слои» существования. Плеснер выделяет «горизонтальные» и «вертикальные» направления этих слоев. Горизонтальные слои возникают через человеческие деяния и переживания, представляющие собой объективации его субъективности — в науке, искусстве, языке и т.п. В горизонтальном слое существования человеческий род есть одновременно и «субъект», и «объект» культуры. Вертикальные слои существования определяются естественным существованием человека как организма в ряду других биологических организмов. Это тоже «родовые» слои существования, но те, которые связывают человека, его поведение с предшествующими способами существования. Кассирер же считал, что «родовая сфера» человечества продуцируется им же самим, добавляя как бы новое, символическое, измерение в саму реальность. Значения человеческой реальности, таким образом, создаются самим же человеком (как родом) — коллективным бессознательным «мы». Это особо подчеркивал Плеснер, указывая на то, что именно «сфера мы» есть предпосылка конституции действительности.
Человек как субъект новой реальности сам реализует и творит ее, исходя из общеантропологического основания. Он живет отличным от всех других известных живых существ образом. Так, Гелен считал подобным основанием разумную, планирующую деятельность. По Кассиреру таким антропологическим основанием является способность к идеальному опосредствованию в отношении с реальными физическими вещами — способность создавать их значения (выявляя аспект значимого для человека в вещах), символы. У Плеснера — это способность человека к самососредоточенности, а через нее к идеальному выключению «я» из наличного пространственно-временного континуума во вневременную сферу самосознания (ничто), где только он и получает возможность самоосмысления и самосозидания (радикального авторства своего живого существования). Затем же, вернувшись из погруженности в мир самосознания (это та пауза вневременного бытия духа, которая и отличает нас от животных) в тотальную конвергенцию окружающей среды и собственной плоти, он сможет стать субъектом своего переживания, своих восприятий и своих действий, своей инициативы.
Экзистенциализм сформировался в Западной Европе в период между двумя мировыми войнами. Он опирается на антрополого-персоналистскую традицию, которая берет свое начало от Сократа. В свои предшественники сами же экзистенциалисты зачисляют Б. Паскаля, С. Кьеркегора, Н.Бердяева и Э.Гуссерля. Непосредственными родоначальниками экзистенциализма являются немецкие философы Мартин Хайдеггер (1888-1976 гг.), Карл Ясперс (1883 — 1969 гг.), французские философы и писатели Жан Поль Сартр (1905-1980 гг.), Габриель Марсель (1889-1973 гг.), Альбер Камю (1913-1960 гг.), хотя и не все из них согласились бы с подобным ярлыком. Различают религиозный и светский экзистенциализм, однако большинство экзистенциалистов все же разделяют светские установки.
Экзистенциализм характеризуется в отечественной литературе как философское выражение глубоких потрясений, постигших западноевропейскую цивилизацию в современную эпоху. У поколения западной интеллигенции, пережившей первую мировую войну, обманчивую стабилизацию 20-30-х гг. ХХ в., опыт тоталитарных диктатур, эта философия вызвала интерес прежде всего потому, что она обратилась к проблеме кризисных ситуаций, в которые зачастую попадает человек в период жестоких исторических испытаний. Экзистенциализм был даже назван «философией кризиса».
Экзистенциалисты утверждают: человек не определяется никаким единым общим определением — ни природой, ни обществом, ни собственной «сущностью человека», ибо такой сущности, по их мнению, не существует. Имеет значение только его существование. Основная установка экзистенциализма — существование предшествует сущности. Это означает, что человек сначала существует, появляется в мире, действует в нем, а уж потом определяется как личность, приписывая себе какую-нибудь «сущность».
В немецком языке термин «существование» обозначается словом Dasein (аутентичный перевод «вот-бытие» или «здесь-и-теперь- бытие»). Вводя этот термин, Хайдеггер хотел подчеркнуть, что человека можно рассматривать как каждый раз уникальное («вот») и историческое существо, пребывающее «здесь и теперь» в этих конкретных пространстве и времени. Мир и человек — это не автономно-индифферентные друг по отношению к другу сущности. Это две половинки одного целого, идущие друг к другу, раскрывающиеся друг другу. Мир — это своего рода встречная субъективность, потенциально человеческое, освояемое впоследствии, будущее человека, его судьба. Мир, реальность — человекоразмерны, где человеческое — не только и не столько сознание, но скорее эмоционально-волевая -сознательная целостность всеобщего и необходимого порядка, т.е. присутствует у всех людей. Ее Хайдеггер называет «экзистенцией» или «как-то себя понимающей озабоченностью».
Задача философии определялась у экзистенциалистов как анализ наличного бытия человека, застигнутого «здесь и теперь», в непроизвольной сиюминутности переживаний. Его параметры определяются конечностью человека, его положением в мире и коммуникацией (общением) с другими людьми. Человек — это временное, конечное существо, предназначенное к смерти. Представление о смерти как самоочевидной, абсолютной границе любых человеческих начинаний занимает в экзистенциализме такое же место, как и в религии, хотя большинство представителей этой философии не предлагают человеку никакой потусторонней перспективы. Экзистенциалисты считают, что человек не должен убегать от сознания своей смертности, а потому высоко ценить все то, что напоминает индивиду о суетности его практических начинаний. Этот мотив ярко выражен в учении о «пограничных ситуациях» Ясперса. Пограничные ситуации — предельные жизненные обстоятельства, в которые время от времени попадает человек: тяжелая болезнь, смерть близких, экстремальные случаи. Пограничные ситуации «встряхивают» человека, заставляют его очнуться от зачарованности повседневностью. Происходит временное «крушение шифра», прозрение условности и фальшивости социальных порядков, норм и привычек повседневности. Человек, перед лицом угрозы смерти начинает видеть все происходящее с ним в новом, отстраненном свете — он видит, что живет не по своей воле и замыслам, а по случаю, который при ближайшем рассмотрении оказывается социальной необходимостью. Смерть — крайняя возможность экзистенции, предельная возможность прямой невозможности. Лишь когда человек серьезно примеряет мысль о смертности людей к себе, не просто будет размышлять или представлять свое умирание, или мир без себя, а жизненно испытает угрозу умирания, лишь тогда он начинает чувствовать себя как целое, вскоре завершающееся. Лишь когда в ужасе, в отчаянии, либо в зловеще спокойной констатации, человек убеждается в случайности своего прихода в мир, он лихорадочно пытается самоопределиться: так кто же пришел в этот мир и скоро уйдет из него? Предчувствие своей смерти сплавляет воедино прежде разрозненные фрагменты и факты человеческого проживания. Сознание собственной смертности ослабляет суггестию повседневности, публичности, внешнего мира. Прежние заманки жизни блекнут. Ярко-кричащие, броские массовые идеалы и ценности уже не захватывают как прежде целиком человеческое внимание. Его действиями, как оказывается, руководят незримые и стихийные силы общества, называемые в экзистенциализме неопределенным местоимением man. Человека ужасает его собственная и окружающая фальшь, то, что он считал святым и ценным, оказывается условным, относительным и функциональным. Человек начинает переживать новые состояния, слышать нечто новое внутри себя. Он начинает ощущать себя виновным, слышать зов совести. Причем люди — вполне благополучные, примерные граждане, не совершившие ничего предосудительного. И это не симптом психического заболевания. Это пробуждение, задействование основоустройства человеческого существования. Перед ним возникает ситуация выбора: либо что-то сделать для изменения своей жизни, отказаться от прошлого, ненастоящего, не своего, создать свой жизненный проект, либо вернуться к комфортному, бездумно-счастливому существованию под сенью man и отсутствия сомнений.
Человек есть заброшенный проект, он никем не создан, не сотворен. Он появляется в мире по воле случая, и ему не на что опереться. Бога нет, Бог умер. Ни христианская мораль, ни любая другая светская мораль не укажут человеку, как ему действовать. «В мире нет знамений». Мы не можем опираться ни на какие предписания, которые бы оправдывали наши поступки. Человек сам их формирует в ходе своей деятельности и общения. Выбирая те или иные ценности и идеалы, делая те или иные поступки, индивид формирует себя как личность. Ничто не определяет и не может определить характер его выбора. Как выражается Сартр, «человек сам себя выбирает, и он обречен на свободу». Фундаментальная характеристика «человеческого существования — его свобода. Человек — это свобода. Экзистенциалисты подчеркивают, что человек свободен совершенно независимо от реальных возможностей осуществления его целей. Свобода человека сохраняется в любой обстановке и выражается в возможности выбирать, делать выбор, хотя бы в сознании. Нам не дано изменить окружающий мир, но в наших силах изменить собственное отношение к миру таким образом, чтобы автономизироваться и создать внутри себя свою самодостаточную реальность.