Бобров В.В., Жаронкин В.Н. Новые материалы из раскопок поселения Танай-4А // Проблемы археологии, этнографии, антропологии Сибири и сопредельных территорий. Новосибирск: ИАиЭ СО РАН, 1998. Том IV. С. 187-190.
В 1998 г Кузбасская археологическая экспедиция продолжила исследование поселения Танай 4а, расположенного на западном берегу оз. Танай в Тогучинском районе Новосибирской области. В предшествующие годы на поселении исследовано 1278 кв.м., выявлено и раскопано 22 жилища. Исключительное значение данного памятника для решения фундаментальных проблем археологии голоценового периода очевидно (Бобров, 1997; 1998). Основная задача — полное его исследование.
В этом году полевые работы были проведены на северной, южной и западной периферии поселения. Всего было вскрыто 408 кв.м, и исследовано полностью или частично 9 жилищ. Культурный слой представлен темносерой супесью мощностью от 0,05 м до 0,5 м. Над некоторыми котлованами ранних жилых сооружений стратиграфия усложнена зольниками, относящимися к корчажкинской культуре. Культурный слой содержал материалы разных историко-хронологических периодов, среди которых преобладают находки эпохи бронзы.
В позднем комплексе предметов выделим впервые обнаруженные на поселении фрагменты кулайской керамики, орнаментированные «уточкой» и отступающей гребенкой. К эпохе раннего железа относится также поясная бляха из бронзы, выполненная в технике плоского литья, в виде стилизованных грифонов в геральдической позе. Крепление бляшки осуществлялось за счет треугольных петелек на оборотной стороне (рис. 2). Вероятно, генетические корни этой пряжки восходят к пазырыкским деревянным сбруйным украшениям, аналогичным найденным в кургане 1 могильника Ак-Алаха I (Полосьмак, 1994, с. 50-51) и других памятниках Горного Алтая.
Комплекс эпохи бронзы составляют материалы ирменской, корчажкинской, самусьской и крохалевской культур, преимущественно представленные фрагментами керамики. Керамика ирменской и корчажкинской культур достаточно традиционна и не содержит необычных орнаментах сюжетов или изменений в декоратовной композиции. Только можно отметить увеличенное количество корчажкинской ритуальной посуды относительно бытовой, украшенной в геометрическом стиле. Среди материалов развитой бронзы интерес представляет плоскодонный сосуд сплошь орнаментированный оттисками гребенчатого штампа, включая дно. Композицию составляют горизонтальная елочка, разделенная в зоне тулова поясом из чередующихся участков, заполненных вертикальными оттисками и диагональными. По венчику помещен ряд жемчужин. Внутренняя и внешняя поверхность сосуда обработана зубчатым шпателем. Сосуды с такой орнаментальной композицией нехарактерны для культур самусьско-сейминского круга Западной Сибири (рис. 1-1). Крохалевскую культуру характеризуют 13 фрагментов керамики с псевдотекстильным орнаментом. Интерес представляет фрагмент венчика от толстостенного сосуда баночной формы, найденный в заполнении жилища 24. Он орнаментирован двумя горизонтальными рядами оттисков отступающей гребенки. Ниже их расположен ряд крупных наколов подтреугольной формы. Далее оттиски гребенки образуют диагональные ряды. По обрезу венчика нанесен зигзаг из глубоких вдавлений. Сосуд можно датировать эпохой ранней бронзы (рис. 1-2).
Наиболее значительную часть коллекции составляют материалы, так называемой, большемысской культуры. В её основе — посуда яйцевидной формы, орнаментированная гребенчатой и гладкой качалкой. Кроме керамики, найдено большое количество орудия и изделий из камня, рога и кости. Среди них преобладают абразивы разных форм и размеров из крупно- и мелкозернистого песчаника, скребки с округлым рабочим краем. О сохранении пластинчатой идустрии свидетельствуют находки ножевидных пластин и 2 монофронтальных призматических нуклеуса. Из костяных орудий в слое обнаружены проколка из кости (была воткнута вертикально в погребенную почву), шлифованное лощило из фрагмента расколотой повдоль трубчатой кости и обломки шлифованных изделий. Особый интерес представляет, так называемый, «клад». Это уже четвертая аналогичная находка на этом памятнике. Он находился около жилища № 22 на уровне древней поверхности и состоял из трех топоров овальной формы из тщательно оббитой гальки со следами шлифовки и крупнозернистого абразива. Планиграфически находки, относящиеся к большемысской культуре, распределены равномерно по всей площади раскопа, за исключением северо-западной части.
Полностью или частично было исследовано девять конструкций. В северном секторе раскопа это сооружения 22, 25 и 28. В отличии от собственно большемысских жилищ, они имеют меньший диаметр, незначительную углубленность в материк и большой очаг, занимающий до 1/6 площади жилища. Преобладающими находками являются деревообрабатывающие орудия при незначительном количестве большемысской керамики. Весьма специфичными являются сооружения, изученные в западном секторе раскопа. На этом поселении впервые зафиксированы подквадратные конструкции, ориентированные углами по странам света со «входом» (?) с северо-восточной стороны. Площадь их около 12 кв.м. Отсутствие в них очагов, незначительное количество керамики позволяют предполагать, что они имели хозяйственную функцию. Среди инвентаря в этих сооружениях преобладают каменные заготовки топоров, абразивы. В сооружении 27 в большом количестве обнаружены кости животных. Они залегали на дне конструкции в виде слоя мощностью до 10 см. Какой-либо выборочности в остеологическом материале не прослеживается. Среди костей найден каменный наконечник стрелы. На этих периферийных участках впервые удалось проследить планиграфию древнего поселка. В отличии от центральной жилой зоны, где жилища располагались без какой-либо видимой системы, на этих участках прослеживается «уличная» планировка. В северном и западном секторах раскопа жилища располагались в два (?) ряда по линии СЗ-ЮВ.
На южном секторе раскопа, практически на дне лога, заболачиваемом из-за подпора грунтовых вод, было исследовано еще две конструкции. В одной из них (жилище № 24) найдены миниатюрные скребки на отщепах с округлым рабичим краем и изделия из кости: трепало из лопатки животного с шлифованным рабочим краем (рис. 1-4), кинжаловидное орудие (?) и орудие из расколотой длинной кости с оформленным шлифовкой лезвием. Вторая конструкция предсталяла собой легкую наземную постройку с очагом без каких-либо находок, кроме колотых костей животных. Об их культурной принадлежности говорить сложно из-за ограниченного количества находок и отсутствия керамики, но они позволяют сделать одно немаловажное заключение. Эти сооружения могли существовать в низине только в засушливый период, который вероятно связан с эпохой неолита.
Таким образом, поселение Танай 4а является на данный момент наиболее полно изученным поселением, давшим в количественном и качественном отношении представительный комплекс источников, который позволяет уточнить периодизацию развития культур эпохи бронзы Кузнецкой котловины, дать характеристику материальной культуры ранних этапов голоцена и подойти к решению такой фундаментальной проблемы западносибирской археологии, как хронология и культурная принадлежность памятников неолита-энеолита большемысской культуры, дающим значимые материалы для уточнения датировки и реконструкции ХКТ культуры в целом.
Примечания
Бобров В.В. Исследования поселения Танай-4а и некоторые проблемы западносибирской археологии // Проблемы археологии, этнографии и антропологии Сибири и сопредельных территорий. — Новосибирск, 1997.
Бобров В.В. Проблемы неолита юга Западной Сибири // Сибирь в панораме тысячелетий. — Новосибирск, 1998.
Полосьмак Н.В. «Стерегущие золото грифы». — Новосибирск, 1974.