Бобров В.В. Основные этапы освоения Обь-Чулымского междуречья // Экономика и общественный строй древних и средневековых племен Западной Сибири. – Новосибирск: Наука, 1989. – С.6-15.
Обь-Чулымское междуречье — составная часть Кузнецко-Салаирской горной области, которая расположена на северо-западе обширной страны гор Южной Сибири. В отличие от открытых пространств Западно-Сибирской равнины со слабопересеченным рельефом и отчетливо выраженной зональной дифференциацией природных условий, физико-географические условия горных территорий мозаичны и пестры, что исключает «…формирование на сколько-нибудь значительных пространствах однотипных широтно-зональных структур» 1. В общем же ландшафты страны гор имеют вертикальное расположение, колебания границ зон в различные палеоклиматические периоды происходили в том же направлении.
Кузнецко-Салаирская область относительно других горных областей характеризуется минимальной площадью высокогорий: большим процентом площадей с горно-лесным ландшафтом: значительным распространением лесостепей и небольшим количеством площадей, соответствующих горно-степному типу 2. Более подробная характеристика будет включать многообразие ландшафтов межгорных котловин, в частности Кузнецкой, низкогорий и предгорий. Мозаичность физико-географических условий горных территорий в голоцене оставалась неизменной. Минимальная перестройка зональных границ не приводила к ее ликвидации. Совершенно иной характер имели палеоландшафтные изменения на территории Западно-Сибирской равнины 3. Своеобразие рассматриваемой территории с физико-географической точки зрения заключается также в том, что она граничит с крупнейшей в мире равниной. а с культурно-исторической в том, что через эту область осуществлялись обмен, связи, миграции двух значительных центров древней истории Сибири — Верхнего Приобья и Среднего Енисея.
Отмеченные особенности, а также наличие сырьевой базы для производства каменных и металлических орудий, наложили отпечаток на процессы и темпы социально-экономического развития древнего населения Обь-Чулымья, на ориентацию хозяйственной деятельности древних социальных организмов, на характер осипший этой территории. История археологического изучения междуречья и, в целом, горной области сравнительно молода, но имеющиеся в настоящее время источники позволяют наметить веночные этапы заселения и использование природных ресурсов рассматриваемого региона.
Первый этап охватывает время господства присваивающих форм хозяйства. Наиболее ранний его период связан с эпохой верхнего палеолита. Современные данные археологии Обь-Чулымья свидетельствуют, что впервые заселение междуречья произошло в верхнем плейстоцене, хотя черты алтайского мустье в индустрии бедаревской культуры в бассейне р. Томи позволяют полагать, что не исключен и более древний возраст освоения этой территории 4. В последнее десятилетие здесь было открыто и частично исследовано более 30 памятников, приуроченных к высоким цокольным террасам и расположенных в отдельных микрорайонах довольно плотно 5. Несмотря на единичность находок костей животных (лошадь, бизон — Бедарево II; лошадь — Шорохово II) 6. нот оснований предполагать, что хозяйство палеолитического населения Обь-Чулымья было иным, чем в Горном Алтае и на Среднем Енисее. Охота на крупных животных ледникового периода, и прежде всего на мамонта, являлась основной жизнеобеспечивающей деятельностью древнейших коллективов. Месторасположение палеолитических памятников по берегам среднего течения р. Томи, горных рек Мрассу и Кондомы объясняется их геоморфологическими условиями. В этих же районах, особенно восточной периферии Кузнецкой котловины, которая характеризуется повышенным рельефом, известны многочисленные находки костей мамонта, бизона и др. животных. Большая часть территории Кузнецкой котловины вряд ли была обитаема в позднем плейстоцене.
На севере горной области, в пределах Ачинско-Мариинской лесостепи, к настоящему времени открыты три стоянки палеолитического возраста; Шестаково VIII, IX 7 и Березовый ручей I 8. На всех найдены кости животных, но определения сделаны материалов последней стоянки. На Березовом ручье I обнаружены остатки зубра, северного оленя, лошади, обломки бивней мамонта 9, что еще раз свидетельствует об однотипности хозяйственной деятельности населения верхнего палеолита Южной Сибири и однородности объектов охоты. Экономический уклад определял подвижной образ жизни населения. Выясняя фациальную принадлежность стоянок среднего течения р. Томи, С. В. Маркин приходит к выводу, что за исключением единичных кладов и мастерских остальные являлись кратковременными стойбищами 10.
Полубродячие верхнепалеолитические коллективы Притомья, осваивая данную территорию, эксплуатируя для производства каменных орудий местную сырьевую базу, создали своеобразную материальную культуру, которая по ряду компонентов отличается от культур сопредельных регионов и органически входит в южносибирскую культурную область как территориально, так и по сходству черт каменного инвентаря 11.
Есть основания полагать, что в раннеголоценовое время степень освоенности Кузнецко-Салаирской горной области, и в частности Обь-Чулымья, была более низкой, чем в плейстоцене. Смена одного геологического периода другим — плестоцена голоценом — на огромной территории Евразии привела к тотальным изменениям ландшафта и климата, изменениям в составе животного и растительного мира. Формирование новых экологических условий требовало от первобытных коллективов всесторонних усилий адаптационного характера. Изменение биомассы территорий, видового состава фауны и т. д. вело к хозяйственной переориентации и созданию новой материальной культуры. Исторически сложившийся опыт поколений, поиск новых форм и приемов хозяйственной деятельности, совершенствование старых и изобретение новых орудий на новой технической основе позволили первобытным социальным организмам не только выжить, но и совершить качественный поступательный шаг в историческом развитии.
В эпоху мезолита генезис материальной культуры и технологии производства орудий идет вместе с освоением незаселенных территорий, а охота на быстроногих животных и водоплавающих птиц приводит к большой подвижности населения. Эти факторы наряду с другими стимулировали и определяли общий облик культуры. Известные в настоящее время в Западной Сибири мезолитические памятники объединяет не только микролитический характер каменной индустрии, но и типолого-морфологические особенности орудий, топографические закономерности расположения стоянок. На этой основе в сибирской археологии решается вопрос о существовании в раннем голоцене отчетливо выраженной общности 12.
Обращает на себя внимание географическая локализация мезолитических памятников, которая, на наш взгляд, прежде всего связана с сырьевыми источниками, необходимыми для производства орудий. Это районы Зауралья, отчасти Среднего Прииртышья, Северный Казахстан, Алтай и Обь-Чулымье 13. Что касается памятников на юге Барабинской лесостепи, то их месторасположение, видимо, имеет иное объяснение 14. Сырьевые ресурсы — фактор, в различной степени на различных хронологических этапах истории влияющий на освоение новых территорий, на хозяйственную специализацию, направленность культурных связей и обмена. Это особенно существенно в культурно-историческом рашитии древнего населения Западной Сибири — территории с достаточно жесткой географической приуроченностью каменного и рудного сырья.
Известные в настоящее время мезолитические памятники І) Берчикуль I и Березовый ручей III в Ачинско-Мариинской лесостепи 15 по типолого-морфологической характеристике инвентаря составляют единство с раннеголоценовыми памятниками Западном Сибири и Северного Казахстана. К сожалению, кости не сохранились на исследованных стоянках, но трасологическое изучение орудий стоянки Б-Берчикуль I позволило выявить значительный процент мясных ножей среди других категорий изделий, разнообразие орудий по обработке дерева, скребков по шкурам. На этом основании можно констатировать, что охота была ведущей отраслью хозяйственной деятельности мезолитического населения Обь-Чулымья. Орудия по дереву — строгальные ножи, скобели, резцы — могли использовать для изготовления приспособлений пассивной охоты. Сходство материальной культуры мезолитических памятников Западной Сибири отражает общие культурно-исторические процессы хозяйственной адаптации в новых экологических условиях.
Заключительный период первого этапа освоения Обь-Чулымского междуречья связан с неолитом. Это время нового уровня развития производительных сил эпохи камня, основанного на более совершенной технологии и на использовании новых минералов в изготовлении орудий. Это время расцвета социально-экономического развития обществ эпохи камня, но и время его предела, когда основанная на каменном сырье техническая оснащенность исчерпывает возможности роста эксплуатации природных ресурсов. Не случайно именно в эпоху неолита происходит становление и распространение производящих форм хозяйства. На территории Западной Сибири сохранялись старые формы экономики, но произошла хозяйственная специализация, что нашло отражение в формировании обществ охотников или рыболовов, и как промежуточный тип — обществ, сочетающих в равной степени охоту и рыболовство 16.
Неолит Западной Сибири до сих пор изучен слабо, особенно ею ранние этапы. Не исключение и территория Обь-Чулымского
междуречья, где распространены памятники кузнецко-алтайской неолитической культуры. Известные в настоящее время могильники Яйский, Кузнецкий, Васьковский, Трекинский, Лебеди I, II содержат сопроводительный инвентарь явно охотничьего облика: наконечники стрел, дротиков, крупных размеров кинжалы, ножи и т. д. В погребениях найдено огромное количество различных зубов животных, которыми украшали головные уборы, одежду, обувь. Более 90% из них принадлежат лосю и медведю. Виды других животных представлены бобром, волком, лисой, маралом. При исследовании могильника Лебеди II удалось установить, что население, хоронившее здесь сородичей, на головной убор у висков нашивало по шесть зубов-окраек медведя, т. е. на украшение двух уборов необходимо было не менее трех медведей.
Об охотничьем укладе неолитического населения Обь-Чулымья свидетельствует и мелкая пластика. В погребениях Трекино, Лебеди II, Яя 17 найдены костяные фигурки водоплавающих птиц, а в Васьковском могильнике — изображения голов лося и медведя 18. По мнению первооткрывателей культуры, А. П. Окладникова и В. И. Молодина, к ней принадлежат Турочакская писаница на Алтае и некоторые изображения на петроглифах у д. Писаной на р. Томи 19. Ведущее место среди воспроизводимых на камне образов принадлежит лосю.
Таким образом, и материальная, и духовная культура кузнецко-алтайского неолитического населения подчинена основной отрасли хозяйства — охоте. Однако нельзя считать, что рыболовство было не развито, свидетельством тому находки роговых острог в погребениях, челнока для плетения сетей с гравированным изображением рыбы в могильнике Лебеди II 20.
В Ачинско-Мариинском районе, особенно в его южной, предгорно-таежной зоне, расположен ряд неолитических поселений — Б-Берчикуль IV, V, Утинская мастерская 21. По типолого-морфологической характеристике изделия поселений отличаются от инвентаря могильников, и отличие это вряд ли можно принять за обычное, которое существует между разными типами однокультурных памятников. К сожалению, нет достоверных данных о хозяйственной деятельности населения, оставившего эти объекты, но приуроченность их к крупному озеру позволяет предполагать охотничье-рыболовческий уклад.
Второй этап совпадает с появлением в Обь-Чулымье производящих форм хозяйства. С этого момента и до современных аборигенных народов в Кузнецко-Салаирской горной области с разной степенью активности, во взаимосвязи или параллельно сосуществуя, развиваются традиционные формы охотничье-рыболовческого комплекса и формы хозяйствования, основанные на скотоводческо-земледельческом укладе. До сих пор данных для анализа экономики этого периода недостаточно. Можно лишь судить об общей тенденции, основываясь на материалах Западной Сибири и, в частности, лесостепного Алтая. Что же касается появлении скотоводства в энеолитическое время, то об этом свидетельствуют материалы афанасьевских памятников Горного Алтая и Хакасско-Минусинской котловины 22. А вот о существовании земледелия и это время аргументов пока очень мало 23. Вне сомнения, что в процессе перехода от неолита к палеометаллу и в период ранней бронзы появившиеся на значительных территориях производящие отрасли хозяйства не являлись доминирующими в первобытной экономике. Шел длительный процесс приспособления пастушеского и земледельческого хозяйства к палеоклиматическим и палеоландшафтным условиям Сибири.
Хрхеологические памятники второй половины III — первой половины II тыс. до н. э. найдены в долинах рек Горной Шории и Кузнецкого Алатау, в Кузнецкой котловине и Ачинско-Мариинской лесостепи. Довольно широкое освоение пространств на этом этапе продиктовано внедрением производящих форм хозяйства и производством орудий из металла. С точки зрения историко-культурных процессов Обь-Чулымье мало чем отличается от других районов Западной Сибири. Можно лишь отметить большее разнообразие памятников с керамикой различного типа. В самусьско-сейминское время практически всю территорию Кузнецкой котловины занимало население крохалевской культуры. И хотя нет свидетельств о хозяйстве этих племен, вряд ли оно кардинально отличалось от многоотраслевого хозяйства на производящей и присваивающей основе кротовского и елунинского населения 24. Немногочисленные остеологические находки и остатки производственных орудий на памятниках крохалевской культуры Новосибирского Приобья также указывают на существование скотоводства, охоты и рыболовства 25.
Наиболее сложной до настоящего времени является культурно-хронологическая дифференциация материалов доандроновского времени в Ачинско-Мариинской лесостепи. Не останавливаясь на этой проблематике, отметим, что на этой территории в самусьско-сейминскую эпоху, видимо, существовал или локальный вариант крохалевской культуры, или самостоятельная культура, с населением которой контактировали окуневцы, проникавшие в Мариинскую лесостепь (наиболее западные памятники с Окуневской керамикой поселения Инголь и Тамбарское водохранилище). О скотоводческо-охотничье-рыболовческом хозяйстве населении окуневской культуры неоднократно писали исследователи 26.
Таким образом, второй этап освоения Обь-Чулымского междурсчья характеризует общественная индифференцированность форм хозяйствования. Экономика социальных организмов базировалась на многоотраслевом укладе, сочетающем присваивающий и производящий виды хозяйства.
Третий этап отличает существование в Обь-Чулымье обществ, основанных на производящей экономике, а в некоторых случаях одновременно с обществами, сохраняющими многоотраслевой уклад. Первый период связан с мощной миграционной волной анд- роновского (федоровского) населения на восток вплоть до Среднего Енисея. Современное состояние изученности андроновских памятников позволяет отметить, что в Кузнецкой котловине известны пока только могильники — Ур-Бедари, Титово, Васьково V, Танай I, а в Ачинско-Мариинской лесостепи поселения — Песчаное, Тамбарское водохранилище, Березовый ручей, Ашпыл, Объюл — и могильники — Михайловский, Большепичугинский, Ашпыльский, Кадат IX. Поселения, как и на других территориях восточного ареала культуры, имеют только культуросодержащий слой. Отсутствие на поселениях долговременных жилищ, добавим также — остатков бронзолитейного производства,— явилось поводом считать, что у восточных андроновцев-федоровцев был довольно подвижный образ жизни 27.
Ни у кого из исследователей не вызывает сомнения скотоводческий характер экономики андроновцев Барабы, Верхней Оби, Среднего Енисея. Такое же хозяйство было и у андроновцев Обь-Чулымья. Сведений о составе стада для данной территории пока мало. Известны три случая помещения в могилу жертвенных кусков мяса барана. Даже если в составе стада андроновцев-федоровцев преобладал крупный рогатый скот, то, как полагает М. Ф. Косарев, его содержание на подножном корму на зимних пастбищах было возможно, потому что зимы были малоснежны вследствие засушливости климата 28. Если это так, тогда правомерно поставить вопрос о начале формирования кочевого уклада в андроновское время. Однако, думаем, что даже в одной среде андроновского населения юга Западной Сибири ведение скотоводческого хозяйства могло иметь или разные формы, или некоторое своеобразие.
Второй период третьего этапа включает эпоху поздней бронзы и раннего железа. Характеризует его существование в Обь-Чулымье обществ, базирующихся на комплексном производящем хозяйстве — пастушеском скотоводстве и земледелии. С позиции культурно-исторических процессов на данной территории эпоха поздней бронзы была сложной. В Кузнецкой котловине известны памятники ирменской и еловской культур, в Ачинско-Мариинской лесостепи, кроме названных, — лугавской, молчановской, носителей керамики с крестово-штамповой орнаментацией. Таежное северное население последних двух культур эпизодически проникало через узкую лесостепь в южносибирскую тайгу. Почти всю территорию Обь-Чулымья в эпоху поздней бронзы населяли племена ирменской культуры, в ареал которых, в отличие от андроновской, входило среднее течение р. Томи. Восточная граница их расселения проходила в правобережье р. Урюп вплоть до Большого Озера.
О пастушеско-земледельческом характере хозяйства ирменского населения неоднократно писали в специальной литературе 29. Хозяйство ирменцев Обь-Чулымья вряд ли принципиально отличилось от других районов распространения культуры. Можно только допускать мысль, что на рассматриваемой территории был несколько выше удельный вес охоты. Например, в насыпях курганов могильника Танай II, как свидетельство поминальной гризны, наряду с костями коровы и лошади встречались кости косули и лося 30.
В Ачинско-Мариинской лесостепи, которая являлась зоной контакта ирменского и лугавского населения, видимо, какое-то время сохранялась та же хозяйственная ориентация. Однако в процессе смешения с лугавцами, которое носило мирный характер, экономическая основа ирменцев могла измениться. Лугавцы, освоившие предгорные районы Саян и Кузнецкого Алатау, занимались в основном охотой, а по мере проникновения в открытые пространства Хакасско-Минусинской котловины овладели скотоводством. Не исключено, что в однокультурной среде лугавского населения произошла хозяйственная дифференциация. Но на Тамбарском поселении, вероятно, в силу взаимодействия ирменцев с лугавцами, мы видим охотничье-скотоводческий характер производственной деятельности.
К рубежу II—I тыс. до н. э. в ареале андроновской и ирменской культур распространяется еловское население, обитавшее в основном в районах Томско-Нарымского Приобья. Каковы степень и характер их проникновения на юг, судить трудно. В настоящее время известны единичные еловские поселения и могильники в Новосибирском Приобье 31, могильник этой культуры в Кузнецкой котловине Танай I и Дворниковское поселение в Ачинско-Мариинской лесостепи. Обращено внимание, что памятники еловской культуры в лесостепной зоне тяготеют к лесным массивам. О характере хозяйственной деятельности еловцев высказаны противоречивые мнения. Прав В. А. Посредников, считающий, что на разных территориях оно было неоднозначно 32. В лесостепной контактной зоне у еловцев, как повсеместно в Западной Сибири у других племен, складывается многоотраслевое хозяйстве охота, скотоводство и рыболовство.
В эпоху раннего железа продолжает развиваться пастушеско-земледельческое хозяйство. Территорию Кузнецкой котловины, включая среднее течение р. Томи, занимали племена большереченской культуры. Учитывая существование здесь памятников переходного от бронзы к железу времени, не исключено, что на этой территории шло формирование культуры. Ачинско-Марнинскую лесостепь с конца VI в. до н. э. активно осваивало население тагарской культуры. Исследованные поселения этих культур с долговременными жилищами, с остатками производственных орудий явно свидетельствуют о высоком уровне развития пастушеско-земледельческого хозяйства 33.
Четвертый этап хронологически соответствует времени от эпохи раннего средневековья до освоения Сибири русским населением. Основное содержание его заключается в становлении кочевого уклада на территории Южной Сибири и Центральной Азии, в экономическом и политическом воздействии основанных на нем обществ на некочевые этнокультурные образования.
Таковы основные этапы хозяйственного освоения Обь-Чулымского междуречья, соответствующие общим тенденциям историко-культурного развития древних обществ Западной Сибири.
Notes:
- Михайлов Н. И. Природа Сибири: Географические проблемы. М., 1976. С. 89—91. ↩
- Самойлова Г. С. Типы ландшафтов гор Южной Сибири. М.: Изд-во МГУ. 1973. ↩
- Косарев М. Ф. Бронзовый век Западной Сибири. М., 1981. С. 20—21; он же. Западная Сибирь в древности. М., 1984. С. 32—47. ↩
- Маркин С. В. Палеолитические памятники бассейна р. Томи. Новосибирск. 1986. С. 163. ↩
- Маркин С. В. Палеолитические памятники… С. 4—5. ↩
- Маркин С. В. Палеолитические памятники… С. 26. 61. ↩
- Кулемзнн А. М. Шестаковскин археологический комплекс // Археология Южной Сибири. Кемерово. 1980. С. 88—89, 103. ↩
- Курочкин Г. Н., Мелентьев А. Н. Открытие верхнего палеолита на территории КАТЭКа. Проблемы археологии и этнографии Сибири: Тезисы докладов. Иркутск. 1982. С. 21—23. ↩
- Курочкин Г. Н., Мелентьев А. Н. Открытие верхнего палеолита… С. 22, ↩
- Маркин С. В. Палеолитические памятники… С. 131. ↩
- Маркин С. В. Палеолитические памятники… С. 165. ↩
- Старков В. Ф. Мезолит и неолит лесного Зауралья. М., 1980: Зайберт В. Ф., Потемкина Т. М. К вопросу о мезолите лесостенной части Тоболо- Иртышского междуречья//СА. 1981. №’3. С. 107—129; Бобров В. В. Стоянка каменного века на оз. Большой Берчикуль // Историческая этнография: Проблемы археологии и этнографии. Л., 1983. Вып. 2. С. 170—176. ↩
- Старков В. Ф. Мезолит и неолит… С. 34—36; Сериков Ю. Б. Мезолит Среднего Зауралья; Автореф. днсс. … канд. нет. наук. Л., 1984. 18 с.; Ге- нинг В. Ф., Петрнн В. Т., Косинская Л. Л. Первые поселения эпохи палеолита и мезолита в Западной Сибири // Из истории Сибири. Томск, 1973. Вып. 5. С. 36—46; Зайберт В. Ф. Неолит Северного Казахстана: Автореф. днсс. … канд. ист. наук. М., 1979; Зайберт В. Ф., Потемкина Т. М. К вопросу о мезолите… С. 107-129. ↩
- Молодин В. И. Проблемы мезолита и неолита лесостепной зоны Обь-Иртышского междуречья // Археологня Южной Сибири. Кемерово, 1985. С. 3—5. ↩
- Бобров В. В. Стоянка каменного века… С. 170—176. ↩
- Косарев М. Ф. Западная Сибирь в древности. С. 51—52 н др. ↩
- Матющенко В. И. Яйский неолитический могильннк // Труды ТГУ. Томск, 1963. Т. 165. С. 97—103. ↩
- Бородкин Ю. М. Произведения изобразительного искусства из неолитических погребений Васьковского могильннка // Известия лаборатории археологических исследований. Кемерово, 1976. Вып. 7. С. 99—101. ↩
- Окладников А. П., Молодин В. И. Турочакская писаница // Древние культуры Алтая и Западной Сибири. Новосибирск, 1978. С. 18—21. ↩
- Бобров В. В. Работы в Красноярском крае и Кемеровской области // АО. 1981. М 1983. 186—187. ↩
- Бобров В. В. К вопросу о позднем неолите в Ачинско-Марнннской лесостепи // Проблемы археологии и этнографии Сибири и Центральной Азии: Тезисы докладов. Иркутск, 1980. С. 39^40; он же. Неолитические памятники Ачннско-Мариинской лесостепи // Проблемы исследования каменного века Евразии: Тезисы докладов. Красноярск, 1984. С. 169—162. ↩
- Цыб С. В. Афанасьевская культура Алтая: Автореф. дис. … канд. ист. наук. Кемерово, 1984. С. 16—17; Кирюшин Ю. Ф. Итоги и перспективы изучения памятников энеолита и бронзы Алтая // Проблемы древних культур Сибири. Новосибирск, 1985. С. 47; История Сибири. Л., 1968. Т. 1. С. 161. ↩
- Косарев М. Ф. Западная Сибирь в древности. С. 56—57. ↩
- Молодин В. И. Эпоха неолита и бронзы лесостепного Обь-Иртышья. Новосибирск, 1977. С. 64—65; Бараба в эпоху бронзы. Новосибирск, 1985. С. 73; Кирюшин Ю. Ф. Итоги и перспективы… С. 47. ↩
- Троицкая Т. Н., Молодин В. И., Соболев В. И. Археологическая карта Новосибирской области. Новосибирск, 1980. С. 137. ↩
- Максименков Г. А. Окуневская культура и ее соседи на Оби. История’ Сибири. Л., 1968. Т. 1. С. 166—167; он же. Окуневская культура: Автореф. дисс. … д-ра ист. наук. Новосибирск, 1975. С. 35—36; Вадецкая Э. Б. Археологические памятники в степях Среднего Енисея. Л., 1986. С. 33—34. ↩
- Молодин В. И. Бараба в эпоху бронзы. С. 114; Кирюшин Ю. Ф. Итоги и перспективы… С. 51. ↩
- Косарев М. Ф. Западная Сибирь в древности. С. 54. ↩
- Грязнов М. П. История древних племен Верхней Оби // МИА. 1956. № 48. С. 74 и др.; Троицкая Т. Н. Карасукская эпоха в Новосибирском Прнобье // Бронзовый и железный век Сибири. Новосибирск, 1974. С. 45; Матющенко В. И. Трсвняя история населения лесного и лесостепного Приобья. Томск, 1974. Вып. 12. Ч. 4; Из истории Сибири; Сидоров Е. А. О земледелии ирменской культуры. Налеоэкономика Сибири. Новосибирск, 1986. С. 54—64. ↩
- Определения сделаны с. и. с. ЛОИА АН СССР Н. М. Ермоловой. Автор глубоко признателен ей за проделанную работу. ↩
- Троицкая Т. Н., Молодин В. И., Соболев В. И. Археологическая карта… С. 143. ↩
- Посредников В. А. Хозяйство еловского населения Приобья // Из история Сибири. Томск, 1975. Вып. 16. С. 3—16. ↩
- Троицкая Т. Н. Развитие скотоводства у племен Новосибирского Приобья в 1 тыс. до н. э.— V в. н. э. // Из истории Сибири. Томск, 1976. Вып. 21. О 155—164; Могильников В. А. Некоторые аспекты хозяйства племен лесостепи Западной Сибири эпохи раннего железа. Там же. С. 175—186. Эрдниев У. Э. Городище Маяк. Кемерово, 1960; Мартынов А. И. Лесостепная татарская культура. Новосибирск, 1979. С. 92—106. ↩