Бобров В.В., Умеренкова О.В. Жилища культуры постандроновского времени Кузнецкой котловины //Археологические изыскания в Западной Сибири: прошлое, настоящее, будущее: сб. науч. гр.: (к юбилею профессора Т.Н. Троицкой) — Новосибирск, 2010, с. 22-29.
В 1985 г. специалистами в области изучения эпохи бронзы, практически на одних и тех же материалах, одновременно была выделена корчажкинская культура [Кирюшин, Шамшин, 1987, с. 137] и быстровский этап ирменской культуры [Матвеев, 1985]. В этом же году В. В. Бобров поставил вопрос о принадлежности постандроноидных комплексов Барнаульско-Бийского Приобья не к еловской, как было принято считать, а к иной археологической культуре [Бобров, 1985, с. 28-36]. С тех пор в современной западносибирской археологии утвердились две точки зрения на атрибуцию материалов постандроновского времени Барнаульско-Бийского и Новосибирского Приобья — самостоятельная археологическая культура и этап ирменской культуры.
Рассматривая материалы корчажкинской культуры или быстровского этапа, специалисты указывают, что их жилища до сих пор неизвестны. Первые жилища корчажкинской культуры были исследованы на поселении Танай-4 (1987 2000 гг.), но до настоящего времени не были опубликованы, кроме кратких статей, подводящих итоги полевого сезона [Бобров, Умеренкова, 1998; 1999; 2000], и обзора в коллективной монографии, посвященной памятникам Тогучинского района [Бобров, Молодин и др., 2000, с. 83].
Поселение Танай-4 расположено на западном берегу оз. Танай в 3,5 км к западу от д. Журавлево и административно находится в Тогучинском районе Новосибирской области (рис. 1). Памятник представляет собой стационарный поселок. Его неординарность заключается в том, что на данный момент это единственный полностью исследованный памятник в бассейне Верхней Оби, который содержит остатки жилищ корчажкинской культуры. За годы полевых работ на памятнике были исследованы жилища, одно сооружение, предположительно, культового характера (№ 5), сооружение производственного характера (№ 7), два сооружения хозяйственного назначения (№ 8 и 9), сооружение легкой наземной конструкции, условно названное сооружением № 10, и площадь между береговым склоном и рядом жилищ. Все визуально наблюдаемые западины жилищ были изучены.
В ходе полевых исследований поселения были выявлены наземные сооружения корчажкинской культуры каркасно-столбового типа нескольких конструкций. Жилища № 2, 4 представляли собой подквадратные сооружения без выраженного входа с определенной системой столбовых ямок по периметру котлована. Жилище № 1 подквадратной формы, размерами приблизительно 6,5×6,5 м, восточная стенка прослеживалась слабо, у ССВ угла зафиксирован ряд столбовых ямок, указывающий на наличие коридорообразного входа до 2 м длиной и 1,2 м шириной. Такая же система столбовых ямок, образующих коридор, служивший входом в жилище с восточной стороны, зафиксирован при исследовании жилища № 3 (рис. 2, 1). Сооружение отличается достаточно большими размерами, чем предыдущие жилища, подквадрагной формы 12,0х11,0 м, с системой столбовых ямок но периметру.
Жилище № 6 подпрямоугольной формы, размерами приблизительно 6Х7 м, глубина котлована составила 0,26 м. С восточной стороны прослеживался коридорообразный вход шириной 1 м, длиной 3 м, расположен по направлению В-3, вплотную к северной стенке. Стенки жилища с западной стороны прослеживаются плохо, выявлена система столбовых ямок.
Отличие от предыдущих конструкций заключалось в том, что за видимой западной границей жилища были зафиксированы пять столбовых ямок. Скорее всего, с западной стороны жилища была сооружена небольшая при¬стройка хозяйственного назначения.
Во всех жилищах были зафиксированы очаги.
Сооружения № 5, 7-10 отличаются от жилых помещений и заслуживают более подробной характеристики.
Сооружение № 5 также подквадратной формы, размерами 14,5×14 м и глубиной — от 0,12 м до 0,20 м, с выраженным входом с восточной стороны (ширина его 1,8 м, длина — 1,4 м, глубина — 0,09 м) и системой столбовых ямок. Основное отличие его от уже исследованных жилищ проявляется в «двухуровневом» характере. В центральной и восточной частях сооружения находилась более углубленная площадка подпрямоугольной формы, размерами 11×10 м и глубиной относительно остальной части пола сооружения 0,3-0,4 м. По центру западной стороны располагалась в виде выступа ниша прямоугольной формы 1,8×3,1 м. Сооружение наземное, каркасно-столбового типа, очевидно, с двускатной кровлей, о чем свидетельствуют столбовые ямки, выявленные по центральной оси сооружения. Пологий вход нарушен более поздней ямой. В ходе работ были выявлены столбовые ямки, а также зафиксированы ямы хозяйственного назначения. Очаг в сооружении зафиксирован не был. Сооружение отличается от предшествующих жилищ поселения Танай-4. Прежде всего различия проявляются в его конструкции (двухуровневое сооружение) и планиграфии. Некоторые факты (отсутствие очага, «захоронение» животного, сосуд на основании рога черепа лося, каменные кладки) не позволяют интерпретировать его как жилище. Скорее всего, можно предполагать культовый характер сооружения, во всяком случае не связанный с бытовой и хозяйственной деятельностью.
Недалеко от этого сооружения, в береговой части поселения на площади 6×6 м, под дерном, на расстоянии 5-10 см друг от друга, были расположены расколотые камни. Здесь же зафиксированы находки шлака, обломки литейных форм, жженые кости, несколько небольших фрагментов керамики. Насыщенность культурного слоя находками невысокая, фрагменты керамики мелкие. На глубине 0,15 м, под слоем, содержавшим камни, был обнаружен зольник мощностью до 30 см, в заполнении которого встречается много колотых камней, кости животных. Его размеры составляли приблизительно 6×4,2 м. На площадке каких-либо ям не зафиксировано. Обнаружено два очага, частично перекрывавшие зольник. Учитывая расстояние от жилищ, находки фрагментов литейных форм и шлака, мощность и размеры зольника, мы можем предположить, что здесь, на краю поселения, осуществлялось производство изделий из бронзы.
Сооружение № 7 располагалось южнее жилища № 6, имело подпрямоугольыую форму размерами приблизительно 18х9,5 м, длинной осыо ориентированное по линии восток-запад. Выраженного входа зафиксировано не было. Практически по центру сооружения, на дне, был зафиксирован очаг круглой в плане формы, мощностью до 0,14 м. За границей котлована, с западной стороны, была зафиксирована площадка, находившаяся на небольшом возвышении относительно уровня пола от 0,04 до 0,07 м. Максимальная ее ширина 1,35 м, длина около 8 м. Южная граница не прослеживалась. При выборке котлована были зафиксированы находки, характерные для металлообработки: большое количество шлака, кусков руды, обломков тиглей, льячек, На площадке зафиксированы три ямы. На южном ее окончании находилось небольшое углубление, в котором были обнаружены развал сосуда и крупные кости животных.
При зачистке на материке зафиксированы следы прокала, проходившие двумя параллельными полосами. В первом случае ширина полос около 0,1 м и длиной 2,8 м, расстояние между полосами около 0,25 м. При выборке ям обнаружены следы сильного горения, а по дну, на глубине 0,2 м, зафиксированы в большом количестве жженые камни. Во втором случае полосы были расположены под углом приблизительно 60°. Ширина полос 0,08-0,1 м, длина 2,1 м. При выборке, на дне, было обнаружено большое количество древесного угля.
В расположении ямок прослеживалась хорошо читаемая система. Одна цепочка из шести ям шла по северной стенке сооружения. Другая цепочка из шести столбовых ямок шла но южной стороне сооружения. Описанные выше ямки северной и южной стенок образовывали систему и располагались напротив друг друга. Цепочка из четырех столбовых ям проходила по центру сооружения, ближе к северной границе. Другая цепочка из четырех ям зафиксирована также но центру, но ближе к южной стенке. Пять ям, которые также можно отнести к столбовым, служили, по всей видимости, для дополнительной конструкции. Помимо общих находок, характерных для металлообработки, здесь прослеживаются и конструктивные особенности — ямы в форме выгнутых ровиков со следами прокала на стенках, заполненные древесным углем, следы прокала в форме полос, ямы, наполненные колотыми камнями, наличие зольника в непосредственной близости от сооружения, большие сосуды, помещенные в ямы. Материалы исследований позволяют вести речь о первоначальном этапе технологии производства — тигельной плавке. В нашем случае находки литейных форм на поселении фрагментарны и, судя по сохранности, использовались как одноразовые. Скорее всего здесь производилась термическая обработка руды и затем осуществлялась выплавка черновой меди. Подобная картина была зафиксирована при исследовании Алексеевского поселения [Кривцова-Гракова, 1947, с. 82]. При раскопках землянок № 6 и № 7 в большом количестве были также найдены фрагменты шлака, тиглей, углистые кучи, ямы, выложенные колотыми пережженными камнями. Особый интерес представляет наличие двух ям на дне землянки № 6 Алексеевского поселения в форме таких же выгнутых ровиков со следами прокала на стенках, заполненных древесным углем.
На юго-запад от сооружения № 7 была зафиксирована часть пятна, уходящая в южную и западную стенки, условно названное сооружение № 8. Размеры его по западной стенке — 2,9 м, по южной 4,5 м при максимальной глубине 0,1 м. Скорее всего конструкция имела подпрямоугольную форму. При дальнейших исследованиях продолжение котлована зафиксировано не было.
На юг от сооружения № 7 была обнаружена часть еще одного сооружения. условно зафиксированного под № 9. Сооружение уходило в южную стенку раскопа. Размеры по южной стенке — 7,1 м, по оси север-юг — 1,4 м, при максимальной южной стенке 0,13 м, у видимой северной границы — 0,07 м. Исследованная часть показала округлую форму сооружения. При дальнейших исследованиях продолжение котлована зафиксировано не было.
Сооружение № 10. С северо-западной и северо-восточной сторон границы сооружения прослеживались достаточно четко, остальные обозначены условно. Соответственно площадь его определить очень трудно. Вероятно, конструкция имела подквадрагную форму, углами ориентированную по странам света. Выраженного входа не было. Прослеживалась система столбовых ямок.
Сооружение № 10, как и сооружение № 7, вероятно, связано с производством металла и металлообработкой. В нем и на прилегающей к нему площади были обнаружены аналогичные следы производственной деятельности ямы, заполненные прокаленными камнями, древесным углем, ямы хозяйственного назначения, внутри которых зафиксированы небольшие очаги, прокалы в виде полос. С юго-западной стороны сооружения № 10 прокал проходил полосой до 3,8 м, шириной до 0,4 м. В заполнении прокала находился древесный уголь. С северо-западной стороны сооружения были зафиксированы следы прокала, проходившие двумя параллельными полосами по направлению север-юг, шириной около 0,1 м и длиной до 2,8 м, расстояние между полосами около 0,3 м с северной стороны и 0,4 м с южной. При выборке зафиксированы следы сильного горения. По дну зафиксированы в большом количестве перекаленные камни.
Открытие этого наземного сооружения корчажкинской культуры каркасно-столбового типа с пирамидальной кровлей существенно пополняет данные о малоизвестном объекте материальной культуры населения андроноидного типа и создает представление о планиграфии поселка. Немаловажное значение имеют наблюдения о производственной функции обнаруженного сооружения — производственные комплексы сконцентрированы на южной периферии поселка.
В целом поселок представлял собой один ряд жилых, производственных и иного назначения сооружений наземного типа, удаленный от склона к воде на расстояние до 30 м. Таким образом, перед домами была достаточно обширная площадь. Численность населения, обитавшего в данном поселке, вероятно, составляла 50-80 человек. Жилища были расположены с северной стороны ряда. Причем они построены близко друг к другу (расстояние между ними немногим более метра). Грунт при чистке пола иногда высыпали между жилищами, но чаще выносили под склон. Все сооружения каркасно-столбовой конструкции с входом в виде тамбура длиной до 2 м и шириной около 1,5 м. Предположительно, кровля домов была двухскатной.
Оценивая в целом сооружения постандроновского времени, следует отметить, что они соответствуют общей домостроительной традиции эпохи бронзы и переходного времени к раннему железу на территории Западной Сибири [Молодин и др., 2001, с. 104-127; 2004, с. 262-264; Борзунов, Кирюшин, Матющенко, 1993, с. 4-45; Матвеев, 1985].
Культурную принадлежность поселения маркируют многочисленные находки керамической посуды, которая чаще всего расположена на полу около стенок котлована и в хозяйственных ямах. Это сосуды горшковидного типа, орнаментированные гребенчатым штампом. По декоративно-морфологическим признакам достаточно четко выделяются две группы сосудов: бытовая (рис. 3) и парадная (рис. 2, 2; название условное). По форме, технике нанесения орнамента и орнаментальной композиции она идентична посуде иткульского этапа корчажкинской культуры [Шамшин, 1988].
Список литературы
Бобров В. В. Эпоха поздней бронзы в Обь-Чулымском междуречье // Археология Южной Сибири. Кемерово: КемГУ, 1985. — С. 28-36.
Бобров В. В., Умеренкова О. В. Исследование послеления Танай-4 // Проблемы археологии, этнографии, антропологии Сибири и сопредельных территорий. Новосибирск: Изд-во ИАЭт СО РАН, 1998. — С. 197-201.
Бобров В. В., Умеренкова О. В. Новые источники постандроновского времени из Кузнецкой котловины (по результатам раскопок поселения Танай-4 в 1999 г.) // Проблемы археологии, этнографии, антропологии Сибири и сопредельных территорий. -Новосибирск: Изд-во ИАЭт СО РАН, 1999. — С. 263-268.
Бобров В. В., Умеренкова О. В Результаты полевых исследований поселения Танай-4 в 2000 г. // Проблемы археологии, зтноірафии, антропологии Сибири и со¬предельных территорий. Новосибирск: Изд-во ИАЭт СО РАН, 2000. С. 241-244.
Бобров В. В,, Молодим В. И., Журба Т. А., Колонцов С. В., Кравцов В. М., Кравцов Ю. В., Соболев В. И. Археологические памятники Тогучинского района Новосибирской области. Новосибирск, 2000. — 101 с.
Борзунов В. А., Кирюшин Ю. Ф., Матющенко В. И. Поселения и жилища эпохи камня и бронзы Западной Сибири // Памятники древней культуры Урала и Западной Сибири. Екатеринбург: Наука, 1993. С.4-45.
Кирюшин Ю. Ф., Шамшин А. Б. Корчажкинская культура лесостепного алтайскою Приобья // Археологические исследования на Алтае. — Барнаул: АлтГУ, 1987. С. 137-157.
Кривцова-Гракова О. А. Алексеевское поселение и могильник // Археологический сборник. Труды Государственного исторического музея. Выпуск XVII. — М.: Издание ГИМ. 1947. — С. 59-126.
Матвеев А. В. Жилища ирменской культуры лесостепного Приобья: автореф. дис. … канд. ист. наук. — Новосибирск, 1985.-21 с.
Молодин В. И., Парцингер Г., Гаркуша Ю. Н., Шнеевайсс И., Беккер X., Фассбиндер Й., Чемякина М. А., Гришин А. Е., Новикава О. И., Ефремова Н. С., Манштейн Н. С., Дьяков П. Г., Васильев С. К., Мыльникова Л. Н., Балков Е. В. Археолого-геофизические исследования городища переходного от бронзы к железу времени Чича-1 в Барабинской лесостепи: первые результаты Российско-германской экспедиции // Археология, зтнография и антропология Евразии. Новосибирск: ИАЭт СО РАН, 2001. №3 (7). — С. 104-127.
Молодим В. И., Парцингср Г., Гаркуша Ю. II., Шнеевайсс Й., Гришин А. Е., Новикова О. И., Чемякина М. А., Ефремова Н. С., Марченко Ж. В., Овчаренко А. П., Рыбина Е. В., Мыльникова Л. Н., Васильев С. К., Бенеке Н., Манштейн А. К., Дядьков П. Г., Кулик Н. А. Чича — городище переходного от бронзы к железу времени в Барабинской лесостепи. — Новосибирск; Берлин: ИАЭг СО РАН. Т. 2. 336 с.
Шамшин А. Б. Эпоха поздней бронзы и переходное время в Барнаульско-Бийском Приобье: авгорсф. дис. … канд. ист. наук. Кемерово, 1988. 16 с.
Бобров В.В., Умеренкова О.В. Жилища культуры постандроновского времени Кузнецкой котловины //Археологические изыскания в Западной Сибири: прошлое, настоящее, будущее: сб. науч. гр.: (к юбилею профессора Т.Н. Троицкой) — Новосибирск, 2010, с. 22-29.