Бобров В.В., Умеренкова О.В. Новые источники постандроновского времени из Кузнецкой котловины (по результатам раскопок поселения Танай-4 в 1999 г.) // Проблемы археологии, этнографии, антропологии Сибири и сопредельных территорий. Новосибирск: ИАиЭ СО РАН, 1999. Том V. С. 263-268.
Изучение эпохи поздней бронзы в западно-сибириском регионе актуализировало решение проблемы культурно-хронологической принадлежности памятников, содержащих материалы, прежде всего керамику андроноидного облика. Оно нашло отражение в исследованиях, связанных с археологическими памятниками Зауралья, Среднего Прииртышья и Верхнего Приобья. В настоящее время достаточно отчетливо обозначилась общая тенденция развития культур в постандроновский период для всех территорий: от андроновской к амдроноидным, от них к культурам финальной бронзы и переходному времени к раннему железу. Более сложный характер культурогенеза в рамках данной тенденции, прослеживается в верхнеобском регионе. Во второй половине 80-х годов в южной его части была выделена корчажкннская культура (по Ю.Ф. Кирюшину и А.Б. Шамшину) или быстровский этап ирменской культуры (Матвеев, 1985, 1986). Раннее идентичные им источники многочисленных памятников исследователи относили к еловской культуре. Целесообразность выделения андроноидного образования достаточно хорошо обоснована (Кирюшин, Шамшин, 1987: Шамшин, 1988).
Дискуссия по проблеме культурно-хронологической принадлежности этого типа памятников в те годы практически завершилась, но целый ряд вопросов остался до сих пор нерешенным. В частности, одним из
них является изучение материальной культуры андроноидного населения южной части территории верхнеобского бассейна. Среди многочисленных исследованных памятников корчажкинской культуры Барнаульского Приобья (их материалы послужили основанием выделения культуры) практически нет ни одного, который бы содержал остатки жилых сооружений — достаточно важного компонента материалыюй культуры. Несколько лучше эти объекты представлены в памятниках Новосибирского Приобья, но их материалы нуждаются в критическом анализе. Мы коснулись этого частного вопроса еще и потому, что находки на полу жилищ, в расположенных здесь же хозяйственных ямах и других объектах дают в более «чистом» виде материальный комплекс характеризующий культуру, данные для реконструкции хозяйственной деятельности и социальной организации. Исследование памятников, содержащих остатки жилищ имеет принципиальное значение.
Одним из таких памятников является поселение Танай-4, которое относится к корчажкинской культуре. На визуальном уровне уже проявлялась его пространственно-планировочная структура. Они расположены в ряд в 30 м от берегового склона озера, т.е. поселок представлял собой комплекс жилищ, сооружений, расположенных по линии С-Ю, и площадью перед ними. В течении нескольких лет Кузбасская археологическая экспедиция ведет исследование этого уникального памятника эпохи поздней бронзы. Полученные данные значительно расширяют историко-археологические знания об этом периоде, о корчажкинской культуре и, в частности, о поселке. Каждый год полевых исследований дает неординарные материалы и сведения о сооружениях. Уникальные данные получены и в результате раскопок поселения в 1999 году.
Раскоп, размерами 20 х 22 м, включал полностью западину, предпоследнюю с юга в ряду сооружений, и прилегающую площадь. В ходе полевых работ было зафиксировано 1 жилище (№6), которое визуально не наблюдалось на хорошо задернованной поверхности и обозначилось только при вскрытии культурного слоя. Жилище имело подпрямоугольную форму 8 х 5,5 м, с явно выраженным входом с восточной стороны и системой столбовых ямок. Материалы и предметный комплекс позволяют отнести его к корчажкинской культуре. Были доисследованы 2 ямы хозяйственного назначения и начато исследование еще двух, уходящих в южные стенки раскопа. На месте западины обнаружено сооружение (№7), которое вероятно имеет производственный характер. Материалы и данные о его конструктивных особенностях, полученные в ходе его исследования, представляют значительный научный интерес. Сооружение было подпрямоугольной формы, размерами приблизительно 18 х 9,5 м, длинной осью ориентированное по линии запад-восток (рис. 1-1). Как и жилища, исследованные в предшествующие годы, оно сторонами ориентировано по странам света. Выраженного входа зафиксировано не было. Достаточно четко прослеживалась система столбовых ямок два ряда внутри сооружения параллельно его длинным сторонам (ориентация восток-запад) и по периметру конструкции. Еще один ряд столбовых ямок проходил поперек сооружения (ориентация север-юг), разделяя его на две неравных части. С западной стороны, за границей котлована, была обнаружена площадка, находившаяся на небольшом возвышении относительно уровня пола (до 0,1 м) и примыкала к западной стенке, практически по всей её длине. Максимальная ширина площадки — 1,35 м, длина — около 8 м. Южная граница; не прослеживалась. Вдоль границы площадки, с западной стороны. были обнаружены остатки дерева (но направлению север-юг), в том числе горелого, которые располагались выше уровня пола на 0,15-0,3 м. Общая протяженность около 2.3 м. Принадлежность дерева к конструкции сооружения пока остается невыясненной. Вероятнее всего, что эта площадка являлась какой-то особой частью сооружения.
В 5 м от юго-восточного угла сооружения был зафиксирован зольник диаметром около 1,1 м, мощностью до 0,4 м. Судя по расположению столбовых ямок и их профилю, расстоянию между ними можно предположить, что данное сооружение было каркасно-столбового типа и имело кровлю в виде усеченной пирамиды.
Практически но центру сооружения, на дне, был обнаружен очаг круглой в клане формы, мощностью до 0,14 м. Кроме указанных конструктивных данных сооружение имело еще ряд особенностей (хозяйственные ямы, ровики), которые будут даны ниже после характеристики материалов, свидетельствующих о культурной принадлежности и функциональном назначении объекта.
Материал, полученный в ходе раскопок, представлен фрагментами керамики, обломками костей животных, каменными и костяными изделиями. Культурный слой содержал разновременные фрагменты керамики. Самый ранний керамический комплекс содержит небольшое количество фрагментов большемысской керамики. Обнаружено несколько мелких фрагментов керамики, орнаментальная композиция которых позволяет отнести их к эпохе ранней бронзы (крохалевская культура).
Основной керамический комплекс, представленный на поселении в этом году, относится к эпохе поздней бронзы (корчажкинекая и ирменская культуры). Но на полу и в ямах сооружения находки относились только к одной культуре. В общей сложности здесь было найдено 11 развалов сосудов. Комплекс дополняют многочисленные фрагменты от толстостенных сосудов (дно или придонная часть, венчики), орнаментация которых позволяет отнести данную керамику к корчажкинской культуре. Сосуды разные по форме и размерам от сильно профилированных небольших сосудов (диаметром 0,08 м) до слабопрофилмропанных крупных. Следует отметить, что все развалы сосудов (за исключением одного — рис.1 2), обнаруженные при исследовании сооружения, были зафиксированы на дне ям, расположенных вдоль стенок котлована. Особый интерес представляют 2 крупных сосуда (диаметром до 0,45 м), обнаруженных, в яме подпрямоугольной формы с ровно закругленными краями у северной стенки сооружения (рис.1 3,4,5). Фрагменты одного сосуда были зафиксированы у западной стенки ямы, фрагменты другого у восточной. Примечателен тот факт, что несколько фрагментов от одного из сосудов были обнаружены на дне в соседней яме и 2 фрагмента венчика в 7 м северо-восточнее в заполнении котлована. При сборке ямы над развалами сосудов были зафиксированы в большом количестве обломки костей животных и мелких фрагментов корчажкинской керамики. Ещё один развал от сильно профилированного небольшого сосуда был найден на дне небольшой ямы у южной стенки сооружемия. На южном окончании описанной выше площадки у западной стенки сооружения, которая, по всей видимости, являлась наземной пристройкой, находилось небольшое углубление, в котором был обнаружен развал сосуда и крупные кости животных.
Рис.1. Поселение Танай-4. 1 — план сооружения 7; 2 — сосуд; 3,4,5 — сосуды из ям сооружения 7.
Находки орудий немногочисленны. В заполнении сооружения были найдены 2 бронзовых шила, 5 костяных наконечников и 2 заготовки, обломок остроги. Каменный инвентарь представлен обломком терочки, грузилом, 3 крупнозернистыми абразивами. В заполнении ям сооружения были обнаружены 5 заготовок костяных наконечников стрел, 1 псалий, обломок терки. В большом количестве, по сравнению с предыдущими годами исследований, были зафиксированы остатки бронзолитейного производства. Шлак, в том числе и с медными окислами, (87 фр.) и. предположительно, небольшие куски руды, были найдены на уровне древней поверхности и в ямах сооружения (предстоит еще исследовать химический состав эти материалов, чтобы сделать окончательные выводы). Помимо этого, при выборке заполнения котлована были обнаружены 3 обломка литейных форм, 1 обломок льячки, фрагменты глиняной обмазки и обожженной керамический массы. В одной из ям был обнаружен маленький сосудик с совершенно плоским дном. По сохранившимся фрагментам, можно восстановить перпендикулярные стенки. Речь идет, скорее всего, о тигле, тем более, что тут же был найден фрагмент шлака круглый в форме, плоский, совпадающий по форме и размерам с придонной частью.
Планиграфия самого сооружения заслуживает особого внимания. Помимо ям от каркасно-столбовой системы и хозяйственного назначения были зафиксированы остатки конструкций, позволяющие определить производственный характер сооружения. Прежде всего, речь идет о ямах, заполненных древесным углем, перекаленными камнями и просто со следами прокала. Интерес представляют ямы у северной стенки сооружения в форме выгнутых ровиков, расположенных в определенной системе, ориентированных длинной осью по линии восток-запад. Ямы-ровики сужались ближе ко дну и около каждой были зафиксированы столбовые ямки. По дну и стенке одной из них были зафиксированы следы горения. Во время выборки другой ямы, на дне, были обнаружены следы древесного угля. Средние размеры ям — 0.3-0,4 х 1,5 м, глубина — 0.38 м. В заполнении встречались фрагменты керамики, обломки костей животных, шлак и, предположительно, руда.
Выше нами уже отмечалось видимое деление помещения на две неравные части. В небольшой камере, около восточной «стены» были зафиксированы следы прокала, проходившие двумя параллельными полосами. шириной около 0.1 м и длиной 2.8 м и образующие определенную конструкцию. С восточной и западной сторон располагались столбовые ямки. Одна яма, диаметром 0,4 м была забита камнями в несколько слоев. Северной частью она соединена с ровикообрачной ямой, где были обнаружены фрагменты шлака. Вплотную к восточному окончанию рва была зафиксирована столбовая яма. Расстояние между полосами около 0.25 м. При выборке были обнаружены следы сильного горения. По дну, на глубине 0,25 м, были найдены в большом количестве перекаленные камни. Юго-западнее на 0,8 м были зафиксированы такие же следы прокала, как и в предыдущем случае, но расположенные под углом приблизительно 60°. Ширина «полос» 0.08-0,1 м, длина 2,1 м. При выборке, на дне, было обнаружено большое количество древесного угля. Максимальная глубина 0,28 м. С южной стороны прокала располагалась столбовая ямка. Еще одна отличительная особенность этой камеры заключается в наличии подпрямоугольных ям по обеим сторонам стенок сооружения. В одной из таких ямок у южной стенки был обнаружен костяной псалий очень плохой сохранности. Рядом располагалась яма, заполненная расколотыми камнями. Здесь же, с южной стороны, была зафиксирована яма, где «пучком» лежали одинаково обработанные по размерам трубчатые кости животных (6 экз.) и 5 заготовок костяных наконечников. У северной стенки сооружения такие ямы содержали фрагменты шлака, мелкие кости животных Одна яма была наполнена большими кусками глиняной обмазки. Таким образом, в этой небольшой части конструкции были сконцентрированы материалы, позволяющие предварительно определить производственный характер сооружения.
Аналогичные сооружения, как по конструкции, так и но хозяйственному назначению, восходят к Северному Казахстану. Наиболее ярким представляется Алексеевгкий комплекс. Помимо общих находок, характерных для металлообработки — большого количества шлака, кусков руды, обломков тиглей, льячек, литейных форм, — здесь прослеживаются и аналогии в конструктивных особенностях (ямы в форме ровиков со следами прокала на стенках, заполнение их древесным углем, следы прокала в форме полос, ямы, заполненные расколотыми камнями, зольник в непосредственной близости от сооружения, большие сосуды, помешенные в ямы). Материалы из известных памятников Центрального Казахстана (Кузнецова, Тепловодская, 1994), Рудного Алтая (Гришин, 1980), Хакасии (Сунчугашев, 1993) и др. позволяют вести речь о первоначальном этапе технологии производства тигельной плавке (Григорьев, 1988). В нашем случае находки литейных форм на поселении фрагментарны и судя но сохранности, использовались как одноразовые. Скорее всего, мы можем говорить о термической обработке руды к затем выплавке черновой меди. Небольшой масштаб производства можно объяснить кризисом сырьевой базы и переориентацией на сырье из саянских горно-металлургчеекмх центров (Бобров, Кузьминых, Тенейщвили, 1997). Вполне вероятно, что была попытка активизации местного сырья, базы которого на данный момент нам не известны.
Примечания
Бобров В.В., С. В. Кузьминых, Тснейшвили Т.О. Древняя металлургия Среднего Енисея (луганская культура). Кемерово, 1997. — 98 с.
Григорьев С.А. О методах реконструкции древнего металлургического производства // Хронология и культурная принадлежность памятников каменного и бронзового веков Южной Сибири. ТД. Барнаул. 1988. С.88-90.
Гришин Ю.С. Древняя добыча мели и олова. — М. 1980.
Кирюшин Ю.Ф., Шамшин А.Б. Корчажкинская культура лесостепного алтайского Приобья // Археологические исследования на Алтае. Барнаул 1987. — С.137-158.
Кривцова-Гракова О.А. Алексеевское поселение и могильник // Археологический сборник Вып.XVII. — М., 19-18. С.59-164.
Кузнецова Э.Ф., Тепловодская Т.М. Древняя металлургия и гончарство Центрального Казахстана. Алматы, 1994. С.205
Матвеев А.В. Ирменские поселения лесостепного Приобья.- автореф. дисс. канд.ист.наук. — Новосибирск, 1985. 20 с.
Матвеев А.В. Некоторые итоги и проблемы изучения ирменской культуры // СА. — 1986. — М2. — С.56-69.
Селихманов И.Р. Разгаданные секреты древней бронзы М , 1970. — С. 78.
Сунчугашев Я.И. Памятники горного дела и металлургии древней Хакасии. Абакан, 1993. — С. 110.
Шамшин А.Б. Эпоха поздней бронзы и переходное время в Барнаульско-Бийском Приобье: Автореф. дисс…. канд.ист.наук. Кемерово, 1988.