Блаватский В.Д. Мраморный трон из Пантикапея

К содержанию журнала Советская археология (1957, №2)

При раскопках Пантикапея в 1956 г. был найден мраморный трон (рис. 1—3). Еще в древности его использовали не по назначению, а в качестве строительного материала при сооружении фундамента одного из зданий IV в. н. э. В силу этого о первоначальном местонахождении трона мы можем высказать только догадки; скорее всего он некогда находился в одном из общественных зданий, расположенных где-то поблизости на северном или восточном склонах Митридатовой горы.

ТроН высечен из белого мрамора, поверхность которого покрыта теплой серовато-желтоватой, чуть золотистой патиной. Местами, особенно по краям блока, имеются довольно значительные старые сбои. Очертания блока следующие: нижняя и верхняя поверхности ровные, расположены горизонтально, боковые поверхности вертикальные, а передняя и задняя сильно изогнуты и круто спускаются вниз; поэтому площадь основания значительно больше верхней площади, что придает тяжелому блоку исключительную устойчивость. Самая нижняя часть передней стороны срезана таким образом, что край ее как бы немного нависает. Поверхность среза оставлена грубообработанной остроконечным теслом.

В дошедшем до нас состоянии высота трона равна 0,43 м, ширина 0,56 м, а длина, достигающая внизу 0,75 м, вверху тянется не более, чем на 0,48 м. Нужно особо отметить, что грубо обработанная поверхность среза на передней стороне трона, несомненно, была заглублена в землю; высота этой части блока около 0,09 м. В силу этого трон возвышался над поверхностью пола того помещения, где он первоначально находился, всего на 0,32 м. Эта высота сравнительно небольшая[ref]Отметим, что высота скамей в приенском театре была несколько более: 0,39—0,40 м (Th. Wiеgапd und Н. Sсhгadег. Priene. Berlin, 1904, стр. 239).[/ref], на 0,10—0,12 м ниже обычных для нашего времени стульев; такое устройство трона вполне закономерно при условии, что на нем сидели, подкладывая подушку, как это нам известно по рисункам на краснофигурных вазах[ref]G. Perrot et Ch. Chipiez. Histoire de l’art dans l’antiquite, т. X. Paris, 1914, стр. 559, рис. 319.[/ref].

На боковых ребрах блока обозначены рельефно выступающие ножки трона. Над передней и задней поверхностями трона они поднимаются примерно на 0,01 м, над боковыми на 0,02—0,025 м. Поверхность этих ножек на боковых сторонах совершенно гладкая, а на передней и задней сторонах оживлена продольными желобками.

Рис. 1. Мраморный трон, заложенный в фундамент IV в. н. з. (вид с юго-запада)

Служившая сидением верхняя поверхность трона совершенно гладкая. С передней стороны ее обрамляет чуть ребристый валик 0,072 м шириной и около 0,017 м высотой. Этот валик заходит и на верхнюю часть передней стороны блока. Поверхность валика очень сильно обтерта, вероятно, от долговременного пользования. Схожие валики были на боковых сторонах. Валик, находившийся под левой рукой сидевшего на троне, почти полностью сбит, а валик, расположенный под правой рукой, уцелел; высота последнего около 0,02 м, ширина — 0,065 м. Поверхность описываемого валика сильно обтерта, все же у передней стороны сидения можно заметить небольшой выступ (вероятно, остатки ручки кресла). На аналогичном месте, на другой стороне, находится большой сбой. Спинка трона не сохранилась; она сломана до основания.

Большие сбои тянутся вдоль нижнего края задней стороны трона.

Пантикапейский трон, подобно другим мраморным тронам или креслам, повторяет в переработанном виде форму обычной деревянной мебели, хорошо известной по многочисненным изображениям на вазах и надгробных рельефах, где нередко встречаются стулья и кресла с изогнутыми широко расставленными ножками[ref]E. Sagliо. Cathedra. CM. Ch. Daremberg et E. Saglio. Dictionnaire. I, 2. Paris, 1879, стр. 970 и £л.; Th. Schreiber. Kulturhistorische Bilderatlas. 1, Altertum. Leipzig, 1885, табл. LXXXI1—LXXXIV; V. Сhapоt. Sella. Cm. Ch. Darem-berg et E. Sagliо. Ук. соч. IV, 2, стр. 1179 и сл.; Н. Мuzik und Fr. Perschi rilea. Kunst und Leben in Altertum. Wien — Leipzig, 1909, стр. 159 и сл.; G. Richter. Ancient Furniture. Oxford, 1926, стр. 45 и сл.[/ref].

Монументальная мраморная мебель, иногда украшавшаяся богатой скульптурной отделкой[ref]G. Richter. Ук. соч., стр. 119 и сл., рис. 276 и сл.[/ref], в греческом мире обычно применялись в общественных зданиях, в частности в театрах, в качестве кресел[ref]Всеобщая история архитектуры, т. II, кн. 1. М., 1949, стр. 255 и табл. 105, рис. 2—3; J. Dагm. Die Baukunst der Griechen. Leipzig, 1910, стр. 463, рис. 417; Th. Wiegand und H. Schrader. Ук. соч., стр. 242 и сл., рис. 240.[/ref] для почетных зрителей, преимущественно жрецов[ref]О. Jahn und А. Мiсhаеlis. Arx Athenarum a Pausania descripta. Bonnae, 1901, стр. 90 и сл.[/ref], а также кресел агонофетов[ref]J. Stuart et N. Revett. Les antiquites d’Athenes. т. III. Paris, 1812, стр. 62 и сл., стр. 67; табл. XV, рис. 3 и 6. См. также: С. Sеllmап. Two Athenian marble thrones. JHS, LXV1I, 1947, стр. 27 и сл., табл. VI с, IX Ь.[/ref]. Для кого предназначался и в каком здании стоял трон, найденный в Пантикапее, сказать с уверенностью трудно.

Рис. 3. Мраморный трон (вид сбоку)

Рис. 4. Мраморные кресла в театре Диониса в Афинах

Возможно, что это почетное кресло, некогда находившееся в театре, наличие которого в Пантикапее можно считать засвидетельствованным Полиэном[ref]Роlуаеn, V, 44, 1.[/ref] с довольно большой степенью вероятности[ref]Неудачная попытка В. В. Шкорпила обнаружить пантикапейский театр при раскопках 1910 г. на юго-восточном склоне Митридатовой горы не может служить достаточным основанием для опровержения этого предположения (см. В. В. Шкорпил. Отчет о раскопках в г. Керчи и ст. Таманской в 1910 году. ИАК, вып. 47, 1913, стр. 44 и сл.). Помимо места, исследованного В. В. Шкорпилом на склонах Митридатовой горы, имеется еще целый ряд необследованных мест, которые по топографическим условиям вполне могли быть местоположением античного театра.[/ref]. Правда, форма трона с далеко выступающими ножками задней стороны на первый взгляд противоречит такому предположению, особенно если сравнить ее с более рациональной, т. е. менее загромождающей проход, формой кресел театра Диониса в Афинах (рис. 4)[ref]Всеобщая история архитектуры, т. II, кн. 1, табл. 105, рис. 2.[/ref]. Однако совершенно такое же устройство с сильно выступающими ножками на задней стороне имеют кресла театра в Прйене[ref]М. Sсhеdе. Die Ruinen von Priene. Berlin und Leipzig, 1934, стр. 73 и сл., рис. 85—86.[/ref]. Вполне допустимо предположение, что наш трон некогда стоял в театре Пантикапея и служил одним из почетных кресел, предназначенных для жреца или какого-либо магистрата, может быть, даже архонта[ref]Попутно отметим находку в Рамнунтском театре мраморного кресла, судя по надписи предназначенного архонту. (См. J. М. Cook. Archaeology in Grece, 1947—1948, JHS, LXVII, 1947, стр. 36.) Разумеется, этот магистрат отнюдь не играл такой роли, как архонты Боспора.[/ref].

Впрочем, возможно и другое предположение, что трон служил креслом агонофета, наличие которых на Боспоре засвидетельствовано уже во времена Перисада I[ref]IOSPE, II, № 345.[/ref].

Точная датировка рассматриваемого памятника сопряжена с некоторыми трудностями. Несомненно, что между изготовлением трона и днем, когда он был заложен в фундамент IV в. н. э., прошел очень большой, по всей видимости, многовековый промежуток времени. Недаром форма нашего трона так сильно отличается от обычной формы кресел с вертикальными точеными ножками, изображения которых постоянно встречаются на боспорских надгробных рельефах и в росписях пантикапейских склепов времени сарматизации[ref]G. Kieseritzky und С. Watzinger. Griechische Grabreliefs aus Siidrussland. Berlin, 1909; М. Ростовцев. Античная декоративная живопись на юге России. СПб., 1913—1914, табл. LI, LXV, LXXV, LXXXV1II—XCI и XCIV.[/ref]. Преобладающее число аналогичных по типу изображений кресел на памятниках искусства Средиземноморья приходится на классический и отчасти эллинистический периоды. Весьма показательна и техника исполнения нашего трона: малозаглаженная поверхность его несколько напоминает по обработке поверхность скульптур, в частности фона рельефов IV в. до н. э. и близких к ним по времени.

Все сказанное побуждает нас склониться к предположению, что пантикапейский трон, вероятно, относится к IV в. до н. э. (или, может быть, к первым десятилетиям III в. до н. э.), то есть ко времени наиболее оживленных отношений Боспора с Афинами.

К содержанию журнала Советская археология (1957, №2)