Археология памятников русских первопроходцев Западно-Сибирской равнины

Как уже говорилось в предыдущей главе, впервые русские начали проникать в Сибирь задолго до похода Ермака. Уже в XI в. они пытались по р. Печоре попасть за Урал. Новгородская знать, а позднее ростовские и московские князья были заинтересованы в сборе дани с территорий, богатых пушниной. Эти контакты нашли отражение во многих русских летописях, начиная с «Повести временных лет», которая отождествляет диковинное людье, проживающее за Югрой и Самоядъю, с нечистыми языцами. Позднее новгородские, московские, вологодско-пермские, устюжские летописцы повествовали о походах дружин в «Югру», «на вогулич», позднее — в «Сибирскую землю». Писали они о военных успехах («избъени быша печеръскеи и югърскии») и поражениях («и много добрых людей, детей боярских и удалых людей избища»), взимании дани («воевали, идучи, добра… взяли много») и уводе аманатов («и поимавше югоръских людей, и жонъ их и дътеи»).

Однако эти проникновения были единичными. В летописях есть сведения примерно о 13 походах русских за Урал в XI — XVI вв., т.е. до экспедиции Ермака. Хотя далеко не все походы были отражены в письменных источниках, по сути, они не определяли ход исторического процесса.

К раннему этапу проникновения отдельных русских дружин в Сибирь (XI — начало XVI в.) относится небольшое количество археологических находок европейского облика. О массовом переселении русских в зауральские земли и об их освоении ими можно говорить лишь с конца XVI — XVII вв.

Характер освоения огромных пространств Сибири русскими и их взаимоотношения с аборигенным населением по-разному оценивались отечественными историками, начиная с XVIII в. К этому времени относятся первые опыты осмысления данного сложного и длительного процесса в истории России. Очевидно, проникновение и освоение русским населением территории Сибири является следствием объективного хода исторического развития в России и в целом в Европе XVI — XVII вв. Безусловно, обращение интересов Российского государства на восток было продиктовано необходимостью иметь широкий рынок сбыта товаров, а главное — стремлением приобрести практически неиссякаемые сырьевые ресурсы. Однако конкретные формы исторической реализации этих объективных процессов были различными. Присоединение Сибири к России включа¬ет и завоевание отдельных районов, и мирное освоение русскими переселенцами сибирских земель, и факты добровольного принятия некоторыми этническими группами русского подданства.

Несмотря на то, что изучение памятников, оставленных русским населением, является самой молодой частью археологии Западно-Сибирской равнины, накопление источников по этой проблеме идет уже более шестидесяти лет. С каждым годом они все более привлекают внимание исследователей и становятся перспективными. Однако возникают и проблемы, которые предстоит решить.

Атрибуция обнаруженных в ходе археологических раскопок артефактов именно как изделий русского изготовления, оказавшихся в Западной Сибири благодаря проникновению сюда русских, чрезвычайно затруднена. В связи с этим необходимо выработать систему доказательств принадлежности отдельных категорий материальной культуры как к русскому, так и к аборигенному населению. Решение этой задачи осложняется недостаточным количеством источников по археологии коренного населения Западно-Сибирской равнины XVI — XVIII вв., отсутствием надежно и узко датированных комплексов в рамках этого хронологического периода и характеристик типологических особенностей инвентаря. Это обстоятельство затрудняет культурно-этническую привязку отдельных категорий находок в поздних памятниках аборигенного населения Западно-Сибирской равнины. То же самое можно сказать и в отношении материалов с памятников, возникших в результате проникновения русского населения. В письменных источниках зафиксированы многочисленные факты полиэтничности населения ряда острогов и форпостов. Поэтому утверждения о русском происхождении отдельных категорий материальной культуры только на том основании, что они обнаружены на памятниках, оставленных русскими служилыми людьми, не бесспорны.

Сибирь, наряду с русским Севером, является одним из очагов русского деревянного зодчества. Изучение этого сложного и многогранного явления русской культуры основано в основном на материалах церковной и оборонительной архитектуры. Однако многочисленные «рядовые» жилые, хозяйственные, производственные постройки часто остаются вне поля зрения архитекторов по причине их полного или сильного разрушения. Применение полевых и реконструктивных археологических методов позволяет восполнить недостающую информацию по этому вопросу. Опыт подобных работ накоплен сотрудниками Института археологии и этнографии СО РАН при создании Музея русского деревянного зодчества Сибири. Большой интерес представляет изучение не только известных по письменным источникам форпостов, острогов и городов, но и ранних слоев простых деревень, основанных в XVII — XVIII вв. Удачный опыт подобных исследований провели омские археологи в 1998 г. на поселении Бергамак I (бывший Бергамакский острог) и в 1999 -2000 гг. — на поселении Изюк-1 (русское поселение, основанное в 1648 г.).

Интерес вызывает археологическое изучение роли русских в обеспечении социального заказа аборигенного населения Сибири отдельными предметами материальной культуры. Так, в некоторых городах Западной Сибири зафиксировано наличие специальных мастерских по производству металлических предметов по заказам и образцам местного населения. Отдельные предметы этого круга могли изготавливаться и в других регионах (например, в Средней Азии). Русские в данном случае выступали в качестве посредников, доставлявших эти изделия из центров производства к потребителям. Большой интерес представляют также пути и формы развития некоторых русских промыслов (например, гончарного), оказавшихся вследствие переселения ремесленников в условиях этнокультурной изоляции.

Решение многих научных задач по изучению истории сибирских аборигенов также невозможно без привлечения источников по археологии русского населения Сибири. Например, одна из таких задач -выяснение степени влияния русской идеологии и куль¬туры на сибирских аборигенов XVII — XIX вв. Решение вопросов по проблеме христианизации аборигенов также невозможно без привлечения источников по русской археологии. Не менее значимым представляется и вопросов об обратном влиянии куль¬туры аборигенного населения на русскую культуру. Значение археологических источников в данном случае заключается еще и в их объективности, что выгодно отличает их от большинства письменных источников.

Какие-либо реставрационные работы в таких западносибирских городах, как Тобольск, Томск и др., невозможны без проведения предварительных квалифицированных археологических исследований. То же самое можно сказать и по поводу реконструкции многих разрушенных церквей Сибири.

К настоящему времени в Сибири уже проведены исследования на многих объектах, оставленных первыми русскими землепроходцами. Это раскопки А.П. Окладникова на острове Фаддея и древнего Зашиверска, исследования Мангазеи, Казымского, Илимского, Албазинского острогов. Работы на этих памятниках проводились в 1940 — 1970-е гг. В пер¬вой половине 1980-х гг. к источникам по русской археологии Сибири добавились материалы исследований С.П. Пархимович Лозьвинского городка и поселения на Карачинском острове близ г. Тобольска.

В настоящее время археологические исследования на русских археологических объектах Западно-Сибирской равнины проводятся практически ежегодно, однако они не сложились еще в отдельную, специальную область археологии. В основном это сборы подъемного материала или охранные работы со сравнительно небольшими раскопами на площади различных острогов и в центральных («исторических») частях старейших западносибирских городов.

ПАМЯТНИКИ РУССКОЙ АРХЕОЛОГИИ ЛЕСОСТЕПНОЙ ЗОНЫ ОБЬ-ИРТЫШСКОГО МЕЖДУРЕЧЬЯ

В западносибирской лесостепи к моменту появления там русского населения проживали в основном сибирские татары. Характер их взаимоотношений с пришлым русским населением не был однородным, но в целом для них была характерна терпимость по отношению к новому населению. Это исходило, с одной стороны, из хозяйственно¬культурных различий (пришлое население и аборигены занимали различные хозяйственно-экологические ниши), а с другой — из традиционно мирного отношения русских к иноверцам, поскольку вся предыдущая история многонациональной России складывалась из контактов подобного рода. Н.А. Томилов отмечает, что с конца XVI — XVII вв. ведут начало межэтнические браки аборигенного населения (прежде всего сибирских татар) с русскими женщинами и наоборот. Для XVII в. это было уже обычным явлением.

С начальных этапов освоения лесостепного Обь-Иртышья и Приобья были многообразны и хозяйственно-торговые связи сибирских татар и русских. Они включали различные формы: аренду русскими татарских пашенных земель, лугов, озер, лесов и др.; совместное пользование покосами, лесами, рыбными угодьями; устройство в ряде мест общей поско¬тины, соответственно общего выпаса скота; заказы друг другу на выполнение ряда работ (например, русским заказывали кузнечные работы, а татарам -изготовление лыж, лодок и т. п.); совместные занятия извозом и торговлей; продаже татарами русским заготовленного древесного сырья, дегтя, сена, а русскими — промышленных и ремесленных изделий, хлеба.

Во второй половине XVII в. установилась сухопутная связь Тары с Томском через Барабинскую степь. В начале XVIII в. на территории Барабинской лесостепи и Приобья было поставлено несколько укрепленных пунктов — форпостов и острогов. В них располагались небольшие гарнизоны русских служилых людей, которые обеспечивали охрану дорог и местного населения, а также перевозку срочных пакетов. Основная часть этих памятников русского освоения лесостепной зоны Западной Сибири еще ждет своих исследователей. Некоторые из них уже осмотрены археологами, а на отдельных памятниках даже произведены предварительные раскопки.

Устъ-Тартасский форпост располагался у слияния рек Омь и Тартас, на территории Барабинской лесостепи. Он был основан в 1722 г. Первоначально в форпосте проживала небольшая группа русских служилых людей и только в летнее время. Позднее, во второй половине XVIII в., там были размещены переведенцы Тарского уезда. В Усть-Тартасском форпосте, согласно ведомости Каннской судной конторы 1760 г., проживало уже 257 человек. В настоящее время на месте форпоста имеются слабо выраженные рельефные признаки существования здесь наземных построек. Край террасы, на котором расположен форпост, интенсивно разрушается при разливах рек. Это обстоятельство позволяет производить здесь сборы подъемного материала (в основном керамики). Были обнаружены фрагменты неорнаментированной посуды четырех типов: корчаг, банок, мисок и тарелок. Вся посуда была плоскодонной; при ее изготовлении уже использовался гончарный круг. Однако посуда не вытягивалась на круге (как это делают многие современные гончары), а изготовлена методом ручной лепки, путем ленточного налепа. Круг же использовался лишь для заглаживания поверхностей сосудов.

ПАМЯТНИКИ РУССКОЙ АРХЕОЛОГИИ ЛЕСОСТЕПНОГО И ЮЖНОТАЕЖНОГО ПРИОБЬЯ

Чаусский острог был заложен 29 июня 1713 г. томским дворянином Д. Лаврентьевым. Укрепления сооружали в шести верстах от устья р. Чаус, на месте недавно заведенной деревни Анисимовой. Строительство острога продолжалось чуть более двух месяцев (окончено 4 сентября того же года). Появление Чаусского острога было обусловлено русско-джунгарским противостоянием на юге Западной Сибири в первой половине XVIII в. Чаусский острог занимал не только важное стратегическое, но и транспортное положение, находясь на пути из Тобольска в Иркутск. В настоящее время место закладки Чаусского острога, согласно исследованиям К. П. Зайцева, локализуется на центральной площадке с. Чаус Колыванского района Новосибирской области. Сохранилось несколько описаний этого острога, однако не уцелел ни один чертеж.

Согласно первому описанию (1714 г.), Чаусский острог «рубленый в две стены с преградами и покрыт весь тесом, а по углам… построены четыре башни да в стенах две башни с проезжими дорогами и с запускными решетками, а мерою… тот острог длина 50 сажен (106,68 м) поперек 30 сажен (64,08 м). А около того острога с полуденной и с западной, северной сторон выкопан глубокий ров… а подле рва устроены рогатки, а от Чауса реки северной стороны к западу поставлены надолбы до Большого (Подкаменного) озера».

С самого начала Чаусский острог строился как крупный административный пункт. Не случайно при его закладке стены были выполнены в технике, характерной для города, — «тарасами». Они представляли собой систему деревянных крепостных стен, при которой две параллельные стены через определенные промежутки соединялись врубленными в них поперечными стенками, образуя клети. По верхнему ярусу рубленых стен, вероятно, была сооружена односторонняя, крытая тесом галерея. Спустя 40 лет после возведения Чаусского острога, его укрепления были отремонтированы.

При обследовании береговой осыпи в районе закладки Чаусского острога были обнаружены многочисленные фрагменты керамической посуды, изделия, связанные с различными промыслами: глиняный подтрапециевидный ткацкий груз, рыболовное сетевое грузило, железный проушный топор. К сожалению, неизвестна судьба пяти артиллерийских орудий, которыми был вооружен гарнизон острога.

Утрата Чаусским острогом во второй половине XVIII в. военного значения и постепенное ветшание его укреплений были причинами расформирования гарнизона и оставления острога.

Недавно в Приобье археологами обнаружен еще один уникальный памятник русского освоения Западно-Сибирской равнины — Умревинский острог. О его существовании давно знали историки по письменным источникам, но найти точное место расположения острога долгое время не удавалось.

Умревинский острог был поставлен в 1703 г. на р. Умрева (несколько выше устья) для охраны русских поселений на южной границе Томского уезда от набегов калмыков. В район Умревинского острога сразу же переселили несколько крестьянских семейств из расположенного к северо-востоку Сосновского ведомства. Одновременно сюда двину¬лись вольные колонисты: гулящие люди из различных районов Сибири и Европейской России. По данным Н.А. Миненко, в 1703 г. «на устье речки Умревы» жило всего 9 семей крестьян и 2 семьи оброчных людей, а к 1707 г. в остроге и его ведомстве насчитывалось уже 167 человек мужского пола (51 семья и 29 неженатых одиночек). Основателем ост¬рога был томский «сын боярский» Алексей Кругликов. Впоследствии он еще дважды был приказчиком этого острога и проводил первую перепись населения вновь образованного Умревинского «стана» (волости). Местность оказалась пригодной для землепашества, и в 1706 г. томский «сын боярский» И. Старков, назначенный приказчиком этого острога, населил его крестьянами. И очень скоро здесь сложился крупный очаг русского хлебопашества. В 1709 г. приказчиком Умревинского острога был назначен томский дворянин Иван Тихонов Великосельский. Первые приказчики Умревинского острога были выдающимися людьми. С их именами связаны и победы русского оружия в сражениях с киргизами, и строительство острогов. Первыми русскими фамилиями, проживавшими в остроге, были Лебедевы, Боровские, Савины, Печкины и Елгины.

В начале XVIII в. Умревинский острог представлял собой четырехугольник, обнесенный деревянным частоколом с тремя башнями. Здесь размещался двор приказчика, «государевы» амбары и Трехсвятительская церковь. Все остальное жилое и хозяйственное строение находилось вне острога, в слободе, которая в 1727 г. насчитывала 40 — 50 дворов.

Умревинский острог существовал несколько десятилетий, а во второй половине XVIII в. был заброшен, а его расположение было забыто. Лишь в 1999 г. А.В. Шаповалов, проведя пешую разведку по побережью р. Оби от пос. Ташара до устья р. Умрева смог обнаружить остатки сооружений острога, точно зафиксировать их расположение и снять подробный план. Повторим, что это большая удача археологов, поскольку ранее исследователи неоднократно предпринимали попытки найти следы острога, но они не увенчались успехом.

Приведем описание современных рельефных признаков Умревинского острога, которое дает в своем отчете А.В. Шаповалов: «Остатки острога представляют собой сооружения на ровной, хорошо задернованной поверхности террасы. Они состоят из системы валов и рвов, огораживающих двор городища в форме четырехугольника 75 х 55 м, вытянутого длинной стороной вдоль р. Обь. Валы представляют собой оплывшие с пологими склонами задернованные сооружения высотой до 0,25 м, шириной до 3 м. По внешнему периметру вала идет ров шириной до 4 м, глубиной до 0,51 м от уровня современной поверхности. В центре северного вала наблюдается провал от створа ворот. Часть западного вала и рва разрушены проходящей по ним полевой дорогой. Значительная часть южного вала также разрушена. По сообщению лесника, несколько лет назад эта часть террасы распахивалась.

На площади двора в северо-восточном углу у подножия вала расположена интенсивно задернованная западина овальной формы глубиной 0,44 м, вероятно, являющаяся остатками какого-то хозяйственного сооружения. В центре двора наблюдается задернованная, поросшая кустарником и деревьями возвышенность подчетырехугольной формы высотой 1,6 м. Вероятно, это остатки фундамента и стен Трехсвятительной церкви, построенной в остроге в 1708 г.
Западнее валов острога на краю обрыва береговой террасы расположены две крупные подчетырехугольные западины (№ 1, 2 на плане) глубиной соответственно 0,95 и 1,2 м. Они, скорее всего, также относятся к острожному комплексу. Это могут быть остатки пристани или амбаров, некогда существовавших на берегу».

Осенью 2002 г. раскопки Умревинского острога были продолжены под руководством А. П. Бородовского. Были обнаружены следы юго-западной сторожевой башни. Под глинистой засыпкой башни было обнаружено погребение ребенка с бронзовым крестиком, а также коллективное захоронение девяти человек непосредственно под входом в башню. У некоторых погребенных были обнаружены нательные кресты, а у одного в области грудной клетки — свинцовая дробина.

Кроме этих довольно неожиданных находок, на Умревинском остроге при раскопках 2002 г. были найдены монеты, ядра, керамика, выявлены отдельные деревянные детали архитектурных конструкций. На площади острога было проведено электромагнитное сканирование, позволившее получить планиграфию укреплений острога. В 2003 г. было торжественно отмечено 300-летие Умревинского острога — первого пункта российской государственности на территории Новосибирской области.

ПАМЯТНИКИ ТАЕЖНОЙ ЗОНЫ ПРИОБЬЯ

Лозьвинский Городок расположен в устье р. Ивдель. Городок исследовался М.Ф. Косаревым (1959 г.), В.А. Обориным (1967 г.), однако основные раскопки на нем провел в начале 1980-х гг. С.Г. Пархимович.

Лозьвинский Городок был основан в 1588 г. До настоящего времени сохранилось только несколько документов по истории городка, остальные сгорели в пожарах. Именно через Лозьвинский Городок шли первые русские отряды для строительства новых сибирских городов. В нем были склады и первая сибирская верфь. Городок являлся также центром сбора ясака и контролировал водный путь из Руси в Сибирь. Однако уже в 1598 г., в связи с изменением военно-политической и экономической ситуации, его гарнизон был переведен на р. Туру для строительства нового города — Верхотурья. Сам городок был частично сожжен по царскому указу «за ненадобностью», а частично по бревнам сплавлен в Пелым. План городка тоже не сохранился.

В ходе раскопок были получены сведения о площади городка (7,5 — 8 га), его планировке, устройстве жилых и оборонительных сооружений. Оборонительная система представляла собой стену из городен, частично засыпанных песком и мелкими камнями, окруженную рвом глубиной до 1,65 м и шириной до 3,5 м. По углам городка стояли башни, нижние этажи которых были жилыми. В ходе работ изучено пять изб. Они располагались рядами в широтном направлении с ориентировкой стен по сторонам света. Выявлены некоторые детали устройства печей. Коллекция находок включает сапожные подковки, скобки, ножи, бердыш, наконечники стрел, свинцовые пули, детали кремневых ружей, замки, рыболовные крючки, кресала, нательные крестики, грузила, шахматная фигурка, серебряные монеты, керамика. Анализ остеологических материалов показал, что среди домашних животных в городке преобладала свинья, затем шел крупный и мелкий рогатый скот.

В 1973 г. В.И. Молодин исследовал Казымский острог (расположен на р. Казым — притоке Оби, в 150 км от устья), создание которого, очевидно, следует связывать с первой половиной XVII в. Его раскопки и тщательные обмеры были связаны с последующим вывозом архитектурных сооружений Казымского острога в г. Новосибирск для Музея под открытым небом. Острог состоял из двух сторожевых башен — северной и южной, а также жилого помещения — казармы. В 1920 — 1930 гг. на площади острога был основан поселок хантов Юильск, который позднее был перенесен на новое место. От этого поселка сохранились лишь фундаменты домов. В ходе раскопок исследовались жилое помещение и южная башня. Были обнаружены многочисленные архитектурные детали, глинобитная печь.

АРХЕОЛОГИЯ РУССКИХ ГОРОДОВ ЗАПАДНО-СИБИРСКОЙ РАВНИНЫ

Первый русский город в Западной Сибири — Тюмень — возник в 1586 г. на месте татарского города Чимги-Тура. Начало было положено строительством острога и Рождественской церкви. Уже в 90-е годы XVI в. на месте острога был построен рубленый город, общая длина стен которого составляла 550 м, а высота достигала 4,2 м. Стены были укреплены восемью башнями высотой до десяти метров. Жилые строения размещались на посаде, который тоже был обнесен стеной (высота более трех метров) с четырьмя башнями. К сожалению, планомерные раскопки на площади первоначальных построек в г. Тюмени не проводились.

Тобольск был основан в 1587 г., когда на берегу Иртыша построили острог. В 1590 г. Тобольский острог получил статус города и стал военно-административным и церковным центром всей Западной Сибири. На протяжении XVII в. город и его укрепления неоднократно горели в пожарах и отстраивались вновь. Сооружение последнего Тобольского кремля относится к 1711 — 1717 гг. Он являлся символом победы России в Полтавской битве и строился при участии пленных шведов. Безусловно, Тобольск — исключительно интересный в историческом отношении город. В нем в разное время жили и творили выдающиеся люди, по праву считающиеся лучшими сынами Отечества (атаман войска Ермака Г. Ильин, первый сибирский энциклопедист С. Ремезов, мятежный протопоп Аввакум, композитор А. Алябьев, писатель П. Ершов, историк П. Словцов, выдающийся химик Д. Менделеев и др.).

Крупномасштабные археологические исследования в г. Тобольске, к сожалению, до сих пор не проводились. Наблюдения при различных строительствах за разрезами культурного слоя в древнейшей части города показывают, что он имеет мощность 3 — 4 м и большую насыщенность артефактами. Летом 2000 г. А. А. Адамов раскопал около 200 м2 на территории Тобольского кремля. В результате было выявлено несколько разновременных слоев: наиболее древние — слои конца XVI — XVII вв. и котлованы двух полуземляночных построек; остатки стен северо-западной квадратной наугольной башни с пристройкой и фундамент крепостных стен, очевидно начала XVIII в.; фундамент здания первой консистории, построенной в 1746 -1748 гг.; фундамент церковной лавки, очевидно XIX в.

Помимо изучения архитектурных деталей построек на площади кремля, при археологических обследованиях различных земляных работ на территории Тобольска были обнаружены чрезвычайно интересные по своим источниковедческим возможностям изразцы. Они были объединены в отдельный тип «тобольских» терракотовых изразцов. Мангазея. Одна из наиболее ярких страниц русского освоения севера Западной Сибири связана с первым русским городом за полярным кругом — Мангазеей. Ее начали строить в марте 1601 г. На площадке, ограниченной Ратиловским логом, р. Осетровкой (Мангазейкой) и р. Таз отрядом казаков под командованием князя М. Шаховского и Д. Хрипунова был построен острог. В начале XVII в. небольшой острог довольно быстро преобразился в крупный по тем временам город, площадью около 4 тыс. м2, с башнями высотой до 12 м и стенами высотой до 10 м. На посаде Мангазеи в период расцвета этого города проживало до 2 тыс. человек промышленников и ремесленников. Сбор ясака и добыча пушнины были главными, но не единственными занятиями жителей «златокипящей» Мангазеи. Торговые связи города далеко выходили за пределы России и поражали своими масштабами. Однако к концу XVII в. оскудение пушных промыслов и перемещение путей колонизации Сибири привело к тому, что Мангазея оказалась в стороне от основных путей развития Сибири, в слабо заселенном русскими и труднодоступном районе. Все это сделало экономически невыгодным содержание здесь большого заполярного города, и Мангазея пришла в запустение.

Первое обследование города археологами было произведено в 1946 г. В.Н. Чернецовым и В.И. Мошинской. Они подробно описали современные рельефные признаки следов города, составили их план, произвели сбор подъемного материала. Благодаря наблюдениям за составом археологических находок, В .Н. Чернецов первым пришел к выводу, что Мангазея была не просто военно-торговым форпостом, а являлась крупным ремесленным центром.

В период с 1968 по 1973 гг. состоялись крупные археологические исследования города, предпринятые Арктическим и Антарктическим НИИ с привлечением сотрудников Института археологии. Были исследованы постройки городской крепости и видимые сооружения посада. Собраны тысячи разнообразных предметов из дерева, бересты, кожи, стекла, кости, металлов. Найдено также большое количество корабельных досок, деталей и предметов оснащения судов. На основе полученных материалов сделаны графические реконструкции города и парусного судна допетровской эпохи.

В 1998 г. археологические исследования Мангазеи были продолжены. Были собраны монеты, бусы, керамика и другие изделия. В 2000 г. был заложен новый раскоп, где выявлены остатки постройки гостиного двора. Возобновление и продолжение исследований Мангазеи имеет исключительное значение для реконструкции жизни первых русских поселенцев в заполярной Западной Сибири.

Томск. «Первая очередь» Томской крепости строилась в 1604 г.по приказу Бориса Годунова. В 1609 г. к северной городской стене был прирублен острог. В дальнейшем город продолжал строиться, и к концу XVII в. Томск представлял из себя деревянную крепость, обнесенную частоколом с семью башнями. Это был довольно крупный город. В 1635 г. в Томске насчитывалось около 2 тыс. жителей. Город сыграл выдающуюся роль в истории освоения русскими Сибири.

Первые археологические исследования на площади Томской крепости провел в 1968 г. В.И. Матющенко. Он выявил остатки жилого комплекса, принадлежавшего русскому населению, и погребение XV — XVI вв., оставленное, очевидно, томскими татарами. Исследования возобновились только в 1980-е гг. М.В. Фролов и М.П. Черная с 1983 по 1986 гг. раскопали площадь в 510 м .

В ходе раскопок были выявлены остатки следующих сооружений:

1) здания пороховой и денежной казны (первое каменное здание Томска);
2) срубной деревянной постройки;
3) деревянного настила из плах;
4) крепостной стены.

В них обнаружено большое количество находок. Это керамика (посуда и изразцы), изделия из металла (подковки для сапог, нательные кресты, скобы, топор, молоток, серп, ножи, ножницы, гвозди), кости и рога (наконечники стрел, гребни, шахматная фигурка, иглы), стекла, фарфора, камня (точильные бруски, грузило и др.), ювелирные предметы и монеты. В ходе раскопок обнаружено значительное количество костей коров, свиней, лошадей и северных оленей.
В 1990-е гг. исследования Томской крепости были продолжены. В настоящее время архитекторами-реставраторами совместно с археологами разрабатывается проект воссоздания фрагмента деревянной Томской крепости (Спасской башни с фрагментом крепостной стены) на мысе Воскресенской горы и организации на этой основе памятника-музея «Томская крепость».

Археологическое изучение русских памятников в Западной Сибири, помимо чисто научных аспектов, имеет и исключительное воспитательное значение. Русские активно осваивают Сибирь уже более 400 лет. В настоящее время подавляющее большинство населения Сибири принадлежит именно этому этносу. Здесь сложились своеобразные черты русской культуры, отличающиеся от восточноевропейских, и в то же время получили оригинальное развитие исконные русские традиции. Для многих миллионов русских именно Сибирь является Родиной. В то же время освоение Сибири русскими практически никак не отражено в мемориальной сфере, а ведь это подвиг народа! Многие археологические памятники, связанные с ранними этапами русского освоения Сибири (в том числе и Западной) расположены в легкодоступных местах, на виду у многих людей, которые, порой, и не подозревают, что скрывает земля под их ногами. А жаль… На местах первых поселений, крепостей, форпостов и острогов можно было бы поставить монументы или просто памятные знаки безвестным казакам, тяжелой службой, заботами и трудами которых прирастало могущество России.

Выводы

Археологическое исследование памятников русского освоения Западно-Сибирской равнины пока еще только начинается и не сложилось в самостоятельную археологическую дисциплину. Тем не менее, отдельные места проживания русских первопроходцев исследовались археологическими методами, что принесло очень интересные результаты. К сожалению, пока мало известны погребальные памятники первых русских поселенцев Западной Сибири. В целом, ««русская» археология Западно-Сибирской равнины представляет собой чрезвычайно перспективное направление развития археологической науки в данном регионе.

Рекомендуемая литература

Русские старожилы: Мат-лы III Сиб. симпоз. «Культурное наследие народов Западной Сибири». — Тобольск; Омск, 2000.
Белов М.И., Овсянников О.В., Старков В.Ф. Мангазея. Материальная культура русских полярных мореходов и землепроходцев 16-17 вв. — М., 1981.
Миненко Н.А. По старому Московскому тракту. — Новосибирск, 1990.
Молодин В.И., Бородовский А.П., Троицкая Т.Н. Археологические памятники Колыванского района Новосибирской области. — Новосибирск, 1996.
Молодин В.И., Добжанский В.Н. Археологическое исследование Казымского острога // Древние культуры Алтая и Западной Сибири. — Новосибирск, 1978.-С. 191-202.
Молодин В.И., Новиков А.В. Перспективы археологического изучения памятников русского освоения Сибири // Русские первопроходцы на Дальнем Востоке в XVII — XIX веках (историко-археологические исследования): Сб. науч. тр. — Владивосток, 1994. — Т. 1. — С. 30 — 38.
Новиков А.В. Традиционное гончарство русского населения лесостепи Западной Сибири в конце XIX — первой половине XX в. (вопросы технологии по этнографическим материалам) // Этнографо-археологические комплексы. Проблемы культуры и социума. — Новосибирск, 1999. — Т. 4. — С. 52-76.
Резун Д.Я., Васильевский Р.С. Летопись сибирских городов. — Новосибирск, 1989.
Черная М. П. Томская крепость XVII века по археологическим данным // Русские первопроходцы на Дальнем Востоке в XVII — XIX веках (историко-археологические исследования): Сб. науч. тр.-Владивосток, 1994.- Т. 1.-С. 85 — 104.

ostrogi

В этот день:

Дни смерти
1984 Умер Андрей Васильевич Куза — советский археолог, историк, источниковед, специалист по древнерусским городам.
1992 Умер Николас Платон — греческий археолог. Открыл минойский дворец в Закросе. Предложил хронологию базирующуюся на изучении архитектурных комплексов (дворцов) Крита.
1994 Умер Сайрус Лонгуэрт Ланделл — американский ботаник и археолог. В декабре 1932 года Ланделл с воздуха обнаружил древний город Майя, впоследствии названный им Калакмулем, «городом двух соседних пирамид».

Рубрики

Свежие записи

Счетчики

Яндекс.Метрика

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Археология © 2014