Александр Великий и его наследие

Завоевание ахеменидской державы Александром и последовавшее за ним образование эллинистических государств — самое значительное событие в истории Ближнего Востока. Это событие в определенном смысле знаменует собой конец древней истории и начало новой эры — эры культуры, обычно называемой эллинизмом. Конечно, сам эллинизм это тоже лишь переходный этап к римскому миру. Эллинизм можно было бы считать явлением собственно греческой истории, но влияние его оказалось настолько широким, что последствия завоевания Ирана Александром приходится рассматривать как часть исторического наследия этой страны. Для Ирана Александр означал конец эпохи могущества и начало эры иноземного владычества и раздробленности. К сожалению, немногое известно о столетиях, отделяющих Александра Великого от возвышения династии Сасанидов; источники, в основном греческие, относящиеся к этому периоду, очень малочисленны. Тем не менее ясно, что в Иране в этот период произошли важные перемены, и наша задача — попытаться проследить их.

Александру посвящено так много исследований, что нет необходимости приводить здесь подробное описание его походов. Следует, однако, отметить основные причины успехов Александра. Еще задолго до своей смерти Филипп задумал поход против ахеменидской державы, и вполне естественно, что его сын осуществил этот план. Армия, которая должна была выступить в поход, состояла из двух основных частей: македонцев и греков, входивших в Коринфский союз. Этот союз, созданный при Филиппе силой оружия, Александр старался всемерно укреплять с тем, чтобы Коринфский союз служил средством контроля над всей Грецией, а война с Персией рассматривалась как дело всех эллинов. Армию Александра можно сравнить с наполеоновской армией, отправившейся на завоевание Египта: и здесь, и там рядом с саперами, топографами и солдатами шли историки, ученые, писатели. Подобно большинству армий древности, за войском следовали обозы, разраставшиеся после каждой победы, одержанной Александром. Боевые подразделения, состоящие из опытных и хорошо обученных воинов, возглавлялись офицерами, прекрасно знавшими военное дело. Македонская фаланга была, очевидно, для того времени лучшей формой боевого организма. Она составляла основу армии Александра, ее главную ударную силу. Тяжеловооруженная пехота македонской фаланги была более подвижной, чем сменившая ее впоследствии плотно сомкнутая фаланга воинов, вооруженных очень длинными копьями. Александр предусмотрел необходимость и выгоду применения кавалерии на равнинах Азии и неуклонно увеличивал число конных воинов своей армии. И все же конники Александра были той частью греко-македонской армии, которая уступала или, по крайней мере, не превосходила персидскую кавалерию. Поэтому во время походов в Восточный Иран Александр, не колеблясь, вербовал конников из местного населения, и, как правило, они служили ему верно.

Картина борьбы Александра с последним Дарием в европейской литературе уже давно изображается как битва Давида с Голиафом, однако в действительности положение было совсем иным. Широко распространенный в греческих полисах обычай отправлять в изгнание всех нарушителей законов и политических противников способствовал тому, что большое число греков постоянно находилось на чужбине. Многие из этих изгнанников становились наемными солдатами (ситуация, напоминающая французский иностранный легион), и именно они составляли основную ударную силу армий древнего мира. В ахеменидском войске греческих наемников было значительно больше, чем персов, что объясняется и изменениями во внешней политике Ахеменидов: в правление Ксеркса рост территории державы прекратился, наступил сравнительно спокойный мирный период, и военная мощь империи была ослаблена. В войсках Дария III, сражавшихся с Александром в битвах при переправе через реку Граник, при Иссе и при Гаугамеле, греческие наемники играли важную роль. Ратные подвиги греческих гоплитов были общеизвестны и приводили в трепет всю Азию. В источниках, например, рассказывается о том, что во время похода в Египет персидские отряды обращались в бегство при виде египтян, имевших греческое оружие, но стойко сражались с греками, носившими египетское одеяние ¹. Когда Александр двинул свою объединенную македоно-греческую армию против империи Ахеменидов, он действовал не безрассудно, как могло показаться с первого взгляда. Большинство греческих авторов, стремясь превознести доблесть македонского царя, несомненно, значительно преувеличивает численность ахеменидского войска и преуменьшает потери армии Александра. Нереальность цифр, которые приводят историки походов Александра,— факт широко известный; по крайней мере при описании одного сражения он подтверждается поразительным несоответствием между приведенным числом убитых и раненых в армии Александра ². Можно полагать, что в битве при Гранике армия Александра имела значительное численное превосходство, в сражении при Иссе силы сторон были почти равны, а при Гаугамеле Дарий III имел гораздо больше войск, чем Александр. Но во всех этих сражениях неизменно проявлялась разница между дисциплинированной и слаженной военной машиной Александра и плохо управляемыми пестрыми отрядами Дария. То, что Дарий при Гаугамеле бросил в бой колесницы с серпами, было, очевидно, лишь признаком его слабости, актом отчаяния, на который он вынужден был пойти, чтобы любой ценой попытаться остановить грозного завоевателя. Превосходная ахеменидская конница чуть было не решила исход этой битвы в пользу Дария, но его пехота не смогла противостоять македонской фаланге и другим подразделениям армии Александра. Полезно напомнить об этом лишь для того, чтобы внести коррективы в несколько одностороннее освещение походов Александра у греческих авторов. Эти уточнения ничуть не вредят оценке полководческого гения Александра и доблести его талантливых офицеров. Если бы на персидском троне был не Дарий, а кто-нибудь другой, события могли бы развернуться иначе. К сожалению, история страны, как и жизнь каждого человека, полна всевозможных «если».

Можно предположить, что династия Ахеменидов утратила власть над народами, если не реальную или политическую, то, во всяком случае, символическую. Не исключено, что Ахемениды никогда не пользовались у персов такой популярностью, как пришедшие им на смену более поздние династии. Как бы ни было сильно представление об «арийском единстве», оно не может сравниться с позднейшим «иранским национализмом», представлением об единстве иранцев, для которого, как и для всякого национализма, характерна лояльность по отношению к правителю. Законность царской власти могла по-прежнему признаваться, даже без соблюдения верности государству или народу, хотя вторжение Александра сильно поколебало представление о легитимизме, по крайней мере в Восточном Иране. Как бы то ни было, Дарий после бегства с поля боя в сражениях при Иссе и Гаугамеле утратил авторитет у большинства своих подданных, в панике отступал все дальше на восток и в конце концов был убит своими сторонниками. Судя по тому, что сатрап Бактрии Бесс, возглавивший мятеж против Дария, объявил себя его наследником и принял ахеменидское тронное имя Артаксеркс, можно предположить, что Дарий был готов сдаться Александру, а Бесс и его сторонники решительно воспротивились этому намерению.

После смерти Дария Александр сам стал преемником Ахеменидов, царем Азии, и все, кто не признавал его власти, неминуемо попадали в число бунтовщиков, выступающих против законного правителя. Нам известны имена многих знатных персов, перешедших на сторону Александра после битвы при Гаугамеле. Радушный прием, оказанный перебежчикам, и щедрость Александра немало способствовали примирению многих представителей знати с новым режимом. А режим, установленный Александром, был действительно новым, причем не только для народов Востока, но и для греков. Роль главных действующих лиц в попытках сближения эллинского мира с Востоком отводилась грекам и персам. Среди имен врагов Александра, упоминаемых у античных авторов, описывающих его походы, неиранские имена встречаются очень редко, что указывает на преобладание персов в верхушке административного аппарата всей ахеменидской империи, в частности среди сатрапов и военачальников. Поэтому основной своей задачей Александр считал сближение персов и греков, и не удивительно, что мы находим и тех, и других среди вновь назначенных глав сатрапий. Атропат, бывший сатрапом Мидии при Дарии, остался на своем прежнем посту; Фратаферн, сатрап Парфии и Гиркании, сохранявший верность Дарию вплоть до его гибели, получил ту же должность из рук завоевателя. В то же время в качестве сатрапов назначались и македонцы. План сближения двух народов, связываемый обычно с именем Александра, осуществлялся на практике.

Многие обширные провинции прежней ахеменидской державы не попали однако под власть Александра. Так, известно имя Оронта, правившего Арменией при Дарии и сохранившего свое владение и позднее. Хотя Александр назначил в качестве нового сатрапа Армении перса Митрена, управителя Суз, но последний так и не смог, очевидно, занять свой пост. Завоевательные планы Александра связывались прежде всего с его походом в Азию; территории, подчиненные во время этого похода, были очень обширны, а расстояния, пройденные греко-македонской армией, огромны. Всюду, где Александр устанавливал свою власть, он пытался проводить в жизнь выношенную им идею о слиянии греков и персов, или, точнее, эллинов и иранцев. Греко-македонское соперничество не могло не заботить Александра, однако это соперничество не должно было иметь значения для иранцев, которые видели в греках и македонцах представителей одного народа, хотя и раздираемых внутренними распрями.

Идея греко-иранского союза не была, очевидно, в полной мере открытием Александра. Не следует забывать, что греки и раньше служили в персидском войске; после победы в битве при Гаугамеле Александр был готов брать иранцев в свою армию. Связи эллинов с иранцами существовали уже до Александра, но решительные шаги для создания союза двух народов были предприняты им — вспомним хотя бы о его женитьбе на Роксане, дочери согдийского аристократа, и о массовых браках его солдат с иранками в Сузах после возвращения армии из индийского похода.

Для истории Ирана большее значение, чем деятельность самого Александра, имели последствия его завоеваний, институты, учрежденные им и пережившие его. Следует поэтому рассмотреть на первый взгляд малозаметные, но важные перемены в жизни Ирана, а также результаты реформ, проведенных Александром. Начать лучше всего с последних.

Проблема финансов имела большое значение для Александра, однако если бы он даже решился на проведение крупной реформы, у него не хватило бы времени пересмотреть и изменить систему податного обложения. Он ликвидировал некоторые злоупотребления, в частности, вызванные наличием многочисленных посредников между крестьянством, облагавшимся налогами, и казной. Во многих местах были назначены новые сборщики налогов и контролеры, но в основном система налогообложения осталась прежней, существовавшей до Александра.

В некоторых областях он просто ничего не мог изменить, как, например, в Ионии, греческие города которой считались его полноправными союзниками. Эти города продолжали чеканить монету и платить подати, как это было и при ахеменидском владычестве. Высказывалось мнение, что Александр пытался унифицировать монетную систему на всей территории своей державы, взяв за образец аттический стандарт как для золота, так и для серебра, и что он утвердил в качестве золотой единицы статер (вместо прежнего дарика), который равнялся 20 серебряным драхмам, причем соотношение золота и серебра установилось по курсу 10:1, более реальному, нежели традиционное ахеменидское соотношение 13V3: I. Однако ныне представления о реформах Александра в этой области должны быть изменены. Александр не ввел, да и не был в состоянии ввести единую монетную систему в своей державе ³. Старые монетные дворы продолжали функционировать, как и прежде; большинство их находилось в западных областях империи. Царская и государственная казна оставались в том же положении, что и при Ахеменидах; коррупция и хищения чиновников не исчезли и при новом правителе.

Можно заметить определенную направленность нескольких реформ, проведение которых Александр не успел завершить. В нескольких случаях удалось, очевидно, осуществить задуманное им разделение власти в провинциях и сатрапиях между гражданскими, военными и финансовыми должностными лицами, но он не смог последовательно провести эту реформу на территории всей империи. Разделение власти в сатрапиях известно и для ахеменидского времени, так что эту идею нельзя рассматривать как изобретение Александра. Нет достаточно точных данных, позволяющих подвести итоги деятельности Александра по реорганизации провинциального управления,— он слишком рано умер, не успев осуществить многих своих планов.

Нельзя не упомянуть о военачальниках армии Александра, целой когорте молодых офицеров, которыми могла бы гордиться любая армия. По мере успешного продвижения греко-македонцев на Восток старые генералы, служившие при Филиппе, сходили со сцены, уступая место не менее талантливой молодежи, сверстникам Александра. Лучше всего нам известны полководцы, которые позднее прославились как самостоятельные правители, такие, как Птолемей, Антигон и Селевк, но были и многие другие. Эти молодые военачальники являлись достойными сподвижниками блестящего главнокомандующего и сражались рядом с ним во имя единой цели. Однако сразу же после смерти Александра каждый из них стал заботиться лишь о собственной карьере и пытался возвыситься за счет своих прежних товарищей.

Об исторической роли Александра Великого написано очень много. Некоторые авторы прославляют его как защитника греческой свободы и демократии, антиподов восточного деспотизма и тирании. Александр и в самом деле поддерживал демократические фракции греческих полисов в Малой Азии в их борьбе с тиранами, которые, как правило, ориентировались на Персию, но не следует забывать, что для многих греков Александр сам был архидеспотом, истинным врагом греческой демократии. Можно спорить о том, признавал ли Александр демократию для греков, но совершенно ясно, что он не намеревался распространять греческие демократические институты на страны и народы Востока. Поддержку греческой демократии Александром можно объяснять политическими мотивами, но вряд ли следует считать, что Аристотель, учитель Александра, привил своему ученику четкое представление о демократии. Если стараться угодить некоторым авторам, можно выдвигать на первый план противоборство Александра и Востока и трактовать это противоборство как символическую антитезу демократии и тирании.

С именем Александра, скорее, следует прочно связать мысль о слиянии народов в единый мир, что подтверждается, как было уже отмечено, его политикой поощрения смешанных браков и назначением на должности правителей представителей восточной знати. Идея всеобщего людского братства, которую приписывают Александру и которой объясняют его политику, остается весьма неясной; В. Тарн ⁴, приводя доводы в пользу того, что Александр был одержим этой идеей, ставит его далеко впереди своего времени. Невозможно доказать, что не только политика Александра, но также и его идеи оказали настолько сильное влияние на некоторых философов, что он стал считаться первосоздателем представления об идеальном мировом государстве стоиков — представления, занявшего столь важное место в учении Зенона. Несомненно лишь, что масштабы завоеваний Александра поражали не только его современников, но и позднейших философов.

Александр основывал новые города, самым знаменитым из которых стала Александрия в Египте. Население этих городов было смешанным, но в своей основе они оставались греческими городами, в них действовало греческое законодательство, и независимо от того, каковы были намерения Александра, в этих городах вряд ли существовало равноправие греков и местных жителей. В таких городах вырабатывалась общность культуры, с преобладающим влиянием культуры греческой, подобно тому, как западная культура в настоящее время проникает во все уголки земного шара. Известно, что иранских юношей обучали по греческому образцу и что местных жителей охотно брали на военную службу, но эти факты не должны вводить нас в заблуждение: Греция и греческая культура завоевали мир.

Большинство городов, основанных Александром, именовалось Александриями, так что для различения их пользовались старыми местными названиями или же греческими эпитетами. Основная часть городов была построена в Восточном Иране, но число их, приводимое античными авторами, сильно завышено. Представление о том, что в Восточном Иране до Александра вообще не существовало городов, опровергнуто в результате работ советских археологов. Сопротивление народов Восточного Ирана армии Александра было более сильным, чем где-либо, так что основанные здесь греко-македонские города служили, скорее всего, военными укреплениями, предназначенными для контроля коммуникаций, и возводились они, очевидно, на месте прежних крепостей ахеменидских гарнизонов. Основание настоящих греческих полисов потребовало бы много времени, да и вряд ли Александр был действительным создателем всех связываемых с его именем городов.

Эллинизм, имеющий много общего с современным влиянием западной культуры в странах Востока, начался с Александра и продолжал развиваться при его преемниках. Борьба сил нового и старого, традиционного общества в этот период скрыта от нас завесой времени, но несомненно, что смерть Александра в 323 г. до н. э. должна была привести эти силы в движение.