Яценко С.А. К реконструкции плечевой одежды Сарматии

К содержанию журнала «Советская археология» (1987, №3).

Предлагаемая статья посвящена реконструкции силуэта и системы декора женской плечевой одежды сарматского времени в пределах I в. до н. э.— III в. н. э. ¹ Античные авторы ничего не сообщают о женской одежде Сарматии. Изображения женщин в негреческих одеяниях крайне редки и, по-видимому, почти всегда представляют не простых смертных. Основными источниками информации являются погребальные комплексы, содержащие бисерно-бляшечные обшивки, и некоторые памятники изобразительного искусства.

Ни одного предмета женской плечевой одежды удовлетворительной сохранности до настоящего времени не обнаружено. Это не позволяет восстановить ее крой; возможна лишь реконструкция силуэта. Полностью это удалось проследить лишь в погребении I в. н. э. у слободы Сватова-Лучка [1, с. 137]. Во многих могильниках такие обычные элементы женского костюма, как бисерные и бляшечные обшивки и даже фибулы, зафиксированы у меньшинства погребенных, поэтому трудно судить, насколько были распространены среди населения реконструированные на их основе предметы плечевой одежды.

В середине 20-х годов П. С. Рыков выделил два типа женского сарматского платья, различавшихся, по его мнению, шириной и способом застегивания ворота [2, с. 20]. В работе 1936 г. Рыков упоминает лишь «длинные одежды женщин» и плащи [3, с. 95]. На материале отдельного сарматского могильника им дана детальная характеристика бисерно-бусинных обшивок рукавов, пояса, обуви, ожерелий, ножен мечей [2, с. 11—12]. В диссертации К. Ф. Смирнова (1946 г.) говорится о широких и свободных одеждах сарматок, отмечается близость ряда элементов мужского и женского костюма и дается перечень зон бисерно-бляшечной обшивки [4, с. 279—281]. По мнению М. А. Миллера, основная одежда женщин-сарматок состояла из длинной рубахи с прямым разрезом ворота, который скалывался фибулой. Рукава у запястья обшивались бисером [5, с. 32]. Весьма убедительна реконструкция костюмного комплекса в погр. 3 кург. Соколова Могила, предложенная Г. Т. Ковпаненко и А. К. Елкиной [6, с. 169—174]. Представляют большой интерес наблюдения Е. М. Алексеевой о порядке расположения бус разных цветов в низках из грунтового некрополя Танаиса [7, с. 11]. По мнению М. Г. Мешковой, в прохоровское время бусы нашивались в основном на рукава и низ штанов [8, с. 44]. Высказывалось предположение, что бисерные украшения костюма сарматов могли подчеркивать особый статус погребенных [9, с. 79].

В существующей литературе упоминаются лишь два вида женской плечевой одежды сарматов — платья («длинные рубахи») и плащи. Между тем этнография кочевых народов дает нам гораздо более богатый перечень: кофты, куртки, шубы, жилеты, рубахи и др. [см., например, 10, табл. 57, 60-62, 90, 93, 98; И, табл. 26-44; 12].

Отдельные элементы декора интерпретируются исследователями с большой осторожностью. Так, кольцевые низки бисера вокруг запястий обычно описываются как «браслеты или обшивки края рукавов»; аналогичные низки вокруг щиколоток — как «браслеты или обшивки шаровар или обуви». Реконструкции отдельных видов одежды, за исключением упомянутых работ К. Ф. Смирнова и Г. Т. Ковпаненко, в литературе не аргументируются.

Остановимся на сравнительной характеристике плечевой женской одежды скифов, синдов и меотов. Скифские материалы описывались в работах М. И. Ростовцева [13, с. 72] и П. К. Степанова [14, с. 25—27], рассмотревших изображения V—III вв. до н. э.

Нижняя Плечевая одежда у сарматов выявлена лишь на одном мужском изображении II—I вв. до н. э. [15, с. 102, рис. 3, 1]. Известна она и у синдов. Это выглядывающая из-под платья нательная рубаха с узким горизонтальным воротом [16, табл. 26(3); 17, с. 197, рис. 14].

Наиболее распространенным типом плечевой одежды в Скифии являлось платье. Оно всегда подпоясано, длина его одинакова — до пят, ворот горизонтальный и, как правило, широкий, рукава доходят до запястий и сужаются книзу. Края платья украшены крайне редко. На ритоне из Мерджан [18, табл. 331] кайма обшивки в виде точечных наколов про¬ходит вдоль края рукавов и подола.

Не ранее рубежа н. э. появляются изображения более коротких платьев, подол которых доходит до колен или середины голени (рис. 1, а—г). Изображения платьев этого типа выявлены в Крыму и на поселениях в округе Ольвии. Время их бытования— I в. до н. э.— первая половина III в. н. э. Хотя все они расширяются книзу от уровня груди или бедер, пояс специально не выявлен. Часть персонажей в описанных платьях, возможно, представляет скифские божества [19 , с. 229; 20, с. 82—83, рис. 76], но на некоторых надгробиях, как, например, на надгробии из с. Марьино, могли изображаться реально жившие женщины [21, с. 6].

Плащ изображен на меотском изваянии IV—III вв. до н. э. из ст. Преградной [22, с. 198, 200]. Широкая распашная одежда с очень длинными рукавами, по-видимому, без воротника, представлена на бляшках из курганов Чертомлык, Солоха, Мордвиновский (рис. 1, д) [23, с. 174, рис. 9]. Она носилась внакидку и, видимо, представляла собой род шубы, украшенной по бокам опушкой [14, с. 28].

По мнению Б. Н. Гракова, на богине с одного из наверший из Александропольского кургана изображена юбка [24, с. 28]. Считать ее одетой в кафтан [14, с. 26] не позволяют изображения обнаженных грудей [24, табл. XII, а]. Одежда богини на подвесках из Толстой Могилы первоначально была определена Б. Н. Мозолевским как распашная кофта [25, с. 307]. Позже С. С. Бессонова интерпретировала ее как юбку в сочетании с двумя перекрещивающимися на голом теле лентами [26, с. 23]. Однако у персонажа, изображенного на подвесках, прекрасно видна короткая, до середины грудной клетки, кофта с длинными рукавами. Ее борта, ворот и подол украшены полосами отделки (рис. 1, е).

У саков зафиксирована облегающая кофта-безрукавка в сочетании с юбкой до пят [27, с. 582]. Рассмотрим материалы погребальных комплексов.

Длина подола. Выявление достоверных обшивок края подола затрудняется частичным смещением украшений после распада скреплявшей их органической основы и недостаточно подробными характеристиками находок в полевой документации. Специально длина подола, обшитого по краю тонкой золотой «пластинкой», замерялась Е. П. Трифильевым. Она составляла 20 см ниже колен [1, с. 137].

К достоверным обшивкам подола можно относить лишь находки единого, сплошного ряда украшений, пересекающего обе берцовые кости. Все они относятся к костякам взрослых ². В стенной зоне Восточной Европы известно 11 таких комплексов, датируемых I в. до н. э.— III в. н. э. (табл. 1).

В большинстве погребений обшивка края подола достигает середины берцовых костей (рис. 2, а), в двух случаях линия подола проходит ниже (рис. 2, б). Известен и более короткий подол — до колен (рис. 2, в). Платья такой же длины изображены на «женщинах, исполняющих ритуальный танец», из склепа № 8 Неаполя Скифского. Они заканчиваются каймой длинной бахромы [28, с. 173, рис. 83]. Обычно подол обшивался в один ряд, лишь в погребениях из могильников Юго-Западного Крыма известна обшивка в два и три ряда [29, с. 2, 6; 30, с. 6; 31. с. 17, рис. 77]. Судя по этнографическим данным, кайма обшивки вряд ли от¬стояла от края подола более чем на 2—3 см.

Важно отметить, что хронологические рамки погребений с обшивкой подола от середины голеней и выше совпадают со временем бытования изображений таких платьев. В основном совпадают и ареалы известных находок.

Ширина подола. Численно преобладают обшивки, незначительно выходящие за пределы берцовых костей и равные, видимо, половине окружности подола. Особенно четко видна граница подола в погр. 232 в Заветном, где его ширина составляет 30 см [32, табл. 39]. В погребении 244 того же могильника линия подола выходит наружу только с правой стороны и слегка загибается под костями в обратном направлении [33, табл. 36, 7]. Не выходит за пределы берцовых костей линия обшивки в двух комплексах: в погребениях 52 в Золотой Балке и 96 в могильнике Бельбек IV [29, с. 6; 34. табл. 25, 1, с. 55—56]. Выявленные обшивки свидетельствуют о том, что подол был довольно узким. Это противоречит общепринятой точке зрения о широких одеждах [4, с. 280], основанной на высказывании Тацита, характеризующем одежду сарматов как свободную и развевающуюся (Germ., 17).

Во всех случаях подол, видимо, обшивался полукольцом спереди. Как правило, низка была многоцветной, состояла из бус и бисера 2—8 видов (табл. 1). В тех погребениях, где подол обшивался золотыми бляшками, пластинами и пронизками, они представлены одним типом [1, с. 138; 32, с. 27, табл. 39; 33, с. 3, табл. 36, 1].

Боковые разрезы подола. В погребении III в. н. э. кург. 10 могильника Высочино I хорошо сохранилась un situ сплошная обшивка очень низкого подола и двух разрезов по бокам платья, доходящих до бедер [35, с. 26, рис. 77] (рис. 3, г). В Соколовой Могиле короткие разрезы верхнего одеяния обшивались орнаментальным поясом из разнотипных бляшек, при этом левый разрез украшался гораздо богаче [6, с. 169, 172, 173]. Разрез слева от тазовых костей до края низкого подола в погр. 8 кург. 55 Калиновского могильника, видимо, обшивали более 2000 бисерин глубокого и белого цвета [36, с. 403]. Разрезы такого типа известны не только у сармато-аланок. В погребении 10 Беглицкого некрополя, так же как и в Калиновке, разрез проходил только с левой стороны [37, с. 23, табл. 8].

Рукава. Следует исключить все случаи, когда обшивку их края нельзя уверенно отличить от бусинных браслетов. Достоверными являются лишь обшивки в линию четким полукольцом, а также в несколько плот¬но расположенных рядов бисером, все обшивки из бляшек и кольцевые, которые шире запястья.

Длина рукавов. В большинстве случаев они доходили до запястья, хотя известны и другие варианты. Так, самые короткие рукава выявлены в Сватовой-Лучке: судя по тлену, они опускались всего на 10 см ниже плеч, крап их был обшит рядом однотипных бляшек [1, с. 137, 138]. Короткими были рукава одежды из погр. 1 могилы 94 в Золотой Банке: обшивка полукольцом проходила с наружной стороны по середине лукавых костей [34, с. 86, рис. 39, 3]. Кольцевая обшивка той же длины известна в кург. 10 могильника Тузлуки [38]. Рукава одежды из погр. кург. 57 II Бережновского могильника почти достигают запястий, при этом их край идет под углом к линии руки [39, с. 57, рис. 20, 2]. Известны два случая, когда рукава были гораздо длиннее и частично закрывали пальцы рук [40, с. 113; 41, с. 10, фото 28].

Ширина рукавов сильно колеблется ³. Ширина обшитого бляшками рукава в погр. 65 в Заветном составляла около 6 см, т. е. он очень плотно охватывал кисть [42, с. 18, рис. 10]. Близки по ширине рукава одежды из погр. 20 кург. 3 у хут. Алитуб («Крестовый») [43, с. 62, фото 8,6]. Наиболее удобной была ширина рукава около 10 см [6; 39, с. 19, рис. 10; 40. с. 113]. В среднесарматское время известны одеяния и с более широкими рукавами — 13—17 см и более [34, с. 87, рис. 39, 3\ 44, рис. 47; 45, с. 20 рис. 36].

В ряде случаев удается проследить обшивки разрезов рукавов с тыльной стороны. В Соколовой Могиле и в одном из погребений могильника Бельбек I они украшались бусами [6, с. 169; 46, с. 36].

Плотность нашивки украшений на рукав была очень различной. Известны случаи, когда бляшки нашивались практически без промежутков, создавая иллюзию сплошной металлической полосы. В погр. В-10 у с. Кано в Поволжье бронзовые треугольные бляшки располагались по 38 штук на каждом рукаве, налегая друг на друга краями [4, с. 42, 46]. Обычно бляшки крепились много реже. Так, например, в могиле 232 в Заветном на каждом рукаве располагались полукольцом всего по четыре бляшки в виде кружочков, соединенных перемычкой [32, с. 27]. Часто встречаются случаи обшивки рукава 4—6 бляшками [47, с. 28, 38; 48, с. 103; 49]. Иногда в жреческих погребениях среднесарматского времени количество бляшек на рукаве доходит до 200—210 штук [6; 41, с. 10].

В ряде погребений средне- и позднесарматского времени прослеживается следующая закономерность: количество украшений и их ценность на одном рукаве, обычно левом, гораздо выше, чем на другом [6, с. 169; 29, с. 4; 48, с. 102; 50, с. 20]. Возможно, это связано с большей функциональной нагрузкой правой руки.

Известна обшивка нижней части рукавов в несколько рядов. Многоярусные обшивки обычно состоят из бус [29, с. 5; 44, с. 66; 48, с. 102; 49, с. 20; 51, с. 145; 52, с. 35]. В Соколовой Могиле и в кургане у хут. Песчаный рукава обшивались золотыми бляшками [6, с. 169; 41, с. 10]. Интересно сочетание ряда металлических бляшек с бусинными низками [4, с. 69; 43, с. 62], где последние могли, судя по размерам, относиться и к браслетам.

Хотя орнаментальная зона по краю рукавов бывает довольно широкой, до 8—10 см, как в погр. у хут. Песчаный [41, фото 28], наличие обшлагов доказать пока невозможно; не исключено, что многоярусные обшивки делались просто на отворотах рукавов.

Рукава обшивались как сплошным кольцом, так и полукольцом с наружной стороны, и пока трудно выяснить, какой способ преобладал.

Ворот платья. К нему довольно уверенно можно отнести кольцевые обшивки длиной около 50—60 см из бисера и обшивки из бляшек, которые не могли принадлежать ожерелью. В случаях, когда ворот обшивался бляшками, его кольцо фиксируется в отчетах схематично, неясен его диаметр и расстояние между бляшками. Судя по имеющимся чертежам, ворот обычно был довольно узким. Например, в кург. 57 II Бережновского могильника кольцо горизонтального ворота было настолько узким, что в него голова должна была проходить с трудом [39, рис. 20, 2].

Форма ворота. Уже говорилось, что в большинстве случаев он горизонтальный и довольно узкий. По данным М. И. Вязьмитиной, бусинная обшивка ворота одежды из могилы 94 в Золотой Балке имела вид прямоугольной оторочки; ширина ее составляла около 20 см [34, с. 86, рис. 39, 3]. В кургане 1 у р. Еруслан разрез ворота одежды, обшитый треугольными серебряными бляшками, проходил по левой стороне груди до низа грудной клетки; он скалывался серебряной фибулой. Бляшки были нашиты на сохранившуюся по краю ворота кожу [40, с. 113].

Ворот одежды из Бережновского могильника был обшит в несколько рядов голубым бисером, темно-синими бусами, 25 золотыми бляшками трех типов и 9 золотыми пронизками [39, рис. 20, 2]. Большой интерес представляет уникальный по сохранности комплекс погр. 295 в Танаисе, относящийся уже к гуннскому времени. В этот период большинство населения города, видимо, составляли сармато-аланы, сохранившие основные элементы более раннего погребального обряда [53, с. 87]. Удалось проследить два ряда золотых украшений ворота, диаметр которого, по наблюдениям Л. Н. Гречановой, составлял около 30 см [54, с. 24] (рис. 3, б). Идентичный набор бляшек у шеи выявлен в одном из аланских погребений в Западной Европе (55, с. 189, рис. 69]. Важно отметить, что, когда ворот обшивался у шеи, фибулы и другие застежки на груди отсутствовали. Нет и обшивок вертикального разреза. Это может свидетельствовать о том, что такой ворот был глухим.

Интересно расположенпе золотых бляшек на шее костяка в погр. у хут. Алитуб. Большинство из 26 бляшек располагалось дугой вокруг затылка и украшало ворот с широким разрезом или нижний край голов¬ного убора [43, фото 8, б].

Вертикальная линия обшивки одежды вдоль позвоночника. В сарматское время фиксируется редко. Обычно она прослеживается от верхней части грудной клетки почти до тазовых костей. В Соколовой Могиле она была частично нарушена упавшим перекрытием и, по-видимому, состояла из чередующихся золотых бляшек трех типов [6, с. 171, рис. 2]; такая обшивка отмечена в двух погребениях Мавзолея Неаполя Скифского [52, с. 39, табл. XXVII, XXIX]. Известна она и в скифских погребениях V—IV вв. до н. э. [25, с. 204. рис. 135; 50, рис. 54] ⁴.

Описанные обшивки украшали реальный разрез нераспашной одежды или, что вполне вероятно, имитировали его.
Линии обшивки одежды поперек позвоночника в центре грудной клетки. Один из наиболее ранних примеров — это погребение VI— V вв. до н. э. в кург. 3 могильника Бес-Оба. В верхней части груди погребенной располагалось 95 полусферических бляшек из электра. Точно определить систему нашивки не удалось [57, с. 67]. В погребении прохоровской культуры в кург. XIII в Старых Киишках бусы с внутренней позолотой образовывали на груди серповидный узор [58, с. 134]. С рубежа нашей эры в ряде погребений хорошо документирован один ряд обшивки [1, с. 138; 32, рпс. 39, 40, 7; 59, с. 5, табл. VIII, 7; 60, с. 8]. Так, в могиле 232 в Заветном прямоугольнике ажурные золотые бляшки образовывали строгую линию с промежутками в 2 см [32, рис. 39, 40, 7]. В погребении 176 могильника Бельбек IV ряд состоял из бус трех пород камня [60, с. 8], в остальных случаях использовались бляшки. Два ряда украшений поперек груди зафиксированы лишь в могиле 230 в Заветном [32, с. 24]. Наиболее эффектны были трехрядные обшивки, известные в I — начале II в. н. э. В могиле 8 в Заветном средний ряд образовали умбоновидные бляшки, по краям — два ряда пронизок; всего — 145 золотых украшений [42, с. 5, рис. 9] (рис. 3, в). В Соколовой Могиле два ряда таких же пронизок окаймляли ряд крестовидных бляшек с разноцветной эмалью, имеющих аналогии в Сватовой-Лучке [6, с. 171, 172, рис. 2, 3].

Не исключено, что в ряде случаев обшивки поперек груди в одну — три линии украшали кольцом поясок, стягивающий платье под грудью, как на многих скифских изображениях [14, с. 26—31].

Лишь у сарматов встречены украшения плечевой одежды женщин-воительниц. Известно свидетельство Геродота о том, что савроматки, ездившие, как и мужчины, на охоту и в военные походы, носили одинаковую с мужчинами одежду [61, с. 147]. По данным Геродота, скифы поняли, что амазонки — женщины, лишь после того, как рассмотрели их трупы [61, с. 143]. Правительница саков Заринея была опознана как женщина только тогда, когда ее удалось сбить с лошади [62, с. 77]. Флавий Вописк Сиракузский сообщает, что в конце III в. н. э. против римлян на стороне готов сражались женщины, одетые в мужскую одежду. А. М. Хазанов, по-видимому, справедливо считал их сарматками [63, с. 85]. Женщины, участвовавшие в битве в мужской одежде, упоминаются в одном из текстов осетинских нартовских сказаний [64, с. 46]. По мнению В. И. Абаева, общие для мужского и женского костюма осетинские названия бешмета и шубы имеют скифо-сарматское происхождение [65, с. 53].

В большинстве погребений воительниц никаких следов украшений костюма не обнаружено. В кургане «Крестовый» выявлены золотые бляшки, которыми были обшиты ворот и рукава [43, с. 62]. В погребениях воительниц известны и описанные выше боковые разрезы подола, обшитые бусами. К ним можно уверенно отнести комплекс III в. н. э. в кург. 10 могильника Высочино I. где рядом с покойной найдены меч и кинжал [35, с. 26, рис. 77]. Такие разрезы были удобны для верховой езды. Этим же целям служили и одежды с разрезами из Калиновки и Соколовой Могилы. Исследованные материалы свидетельствуют о том, что костюм воительниц-сарматок отнюдь не был единообразным у всех племенных групп и в течение всего рассматриваемого времени.

Большинство описанных нами деталей костюма скорее всего принадлежало к нераспашной одежде типа платья. Его силуэт и система отделки обладают общими чертами на всей территории восточно-европейских степей. Чаще всего оно имело узкий подол, не доходивший до пят при¬мерно на 30 см, рукава до запястий диаметром около 10 см и подпоясывалось на талии или под грудью.

Несомненно, существовали и другие типы плечевой одежды. Так, весьма убедительной представляется реконструкция верхней широкой распашной одежды в Соколовой Могиле, которая, вероятно, скалывалась на груди серебряной пряжкой; она имела рукава шириной около 19 см, обшитые бляшками трех типов, и очень низкий подол с двумя богато декорированными разрезами по бокам [6, с. 169, 172, 173]. По облику она близка к одеянию скифской богини на бляшках из курганов Морд- виновского, Чертомлыка, Куль-Обы.

Если фибулы использовались для крепления предметов одежды еще в возрасте до одного года [66, с. 28; 67, с. 265, 266], то достоверные бисерно-бляшечные обшивки пока известны начиная с подросткового возраста.

Никаких признаков того, что бисерно-бляшечные обшивки отражают особый статус погребенных, обнаружить не удалось: одни и те же элементы обшивок зафиксированы и в богатых и в очень бедных инвентарем погребениях. Их редкость объясняется, по-видимому, тем, что у большинства женщин украшения плечевой одежды делались из органических материалов (вышивка, аппликация, тиснение по коже), которые не сохранились. Отсюда вытекает и другой важный вывод: сословные и имущественные различия заключались не в форме предметов одежды, системе декора, а в материале украшений и, возможно, в цветовой гамме.

На огромной территории Сарматии на протяжении всего рассматриваемого периода не удается выявить двух предметов плечевой одежды, декорированных абсолютно одинаково. Это объясняется как индивидуальными вкусами той или иной мастерицы, так и, до известной степени, случайным составом украшений, имевшихся в момент пошива одежды.

ЛИТЕРАТУРА

1. Трифилъев Е. П. Археологическая экскурсия в Купянский уезд Харьковской гу¬бернии летом 1901 г. // Тр. XII АС. М., 1905.
2. Рыков П. С. Сусловский курганный могильник. Саратов, 1925.
3. Рыков П. С. Очерки по истории Нижнего Поволжья по археологическим данным. Саратов, 1930.
4. Смирнов К. Ф. Сарматские курганные погребения в степях Поволжья и Южного Приуралья I в. до н. э.^- IV в. н. э.- Канд. дис.: МГУ, 1946. Гос. библиотека им.
В. И. Ленина, ДК 46/1225, ф. 8-75/1120.
5. Миллер М. А. Остатки сарматского поселения у ст. Нижне-Гниловской//Памятни¬ки древности на Дону. Вып. 1. Ростов н/Д, 1940.
6. Ковпаненко Г. Т. Сарматское погребение в Соколовой Могиле (предварительная публикация) // Скифия и Кавказ. Киев: Наук, думка, 1980′.
7. Алексеева Е. М. Античные бусы Северного Причерноморья. Вып. 1.//САИ. 1975. Вып. Г1-12.
8. Мошкова М. Г. Памятники прохоровской культуры//САИ. 1963. Вып. Д1-10.
9. Балонов Ф.Р. Колесный транспорт сарматской эпохи//Археология Южной Сиби¬ри. 1980. Вып. II.
10. Ядамсурэн У. Народный костюм МНР. Улан-Батор, 1967.
11. Казахская национальная одежда. Алма-Ата: Жалын, 1976.
12. Goldman В. Origin of the Persian Robe // Iranica antiqua, 1964. V. IV, № 2.
13. Ростовцев М. И. Эллинство и иранство на юге России. Пг.: Огни, 1918.
14. Степанов П. К. История русской одежды. Вып. 1. Пг., 1915.
15. Дворниченко В. В., Федоров-Давыдов Г. А. Серебряные фалары из сарматского погребения могильника Кривая Лука IX Астраханской области // КСИА. 1981. Вып. 168.
174

16. Иванова А. П. Скульптура и живопись Боспора. Киев: Изд-во АН УССР, 1961.
17. Сокольский Н. И. Вопросы синдской скульптуры // Художественная культура и археология античного мира. М.: Наука, 1976.
18. Артамонов М. И. Сокровища скифских курганов в собрании Государственного Эр¬митажа. Прага — Ленинград: Артия — Сов. художник, 1966.
19. Попова Е. А. Рельеф с городища «Чайка»//СА. 1974. № 4.
20. Гайдукевич В. Ф. Илурат // МИА. 1958. № 85.
21. Шульц П. Н. Надгробный рельеф из с. Марьино//Сообщения Херсонесского му¬зея. 1963. Вып. 3.
22. Шульц П. Н., Навротский Н. И. Прикубанские изваяния скифского времени //СА. 1973. № 4.
23. Онайко Н. А. Антропоморфные изображения в меото-скифской торевтике//Худо¬жественная культура и археология античного мира. М.: Наука, 1976.
24. Граков Б. Н. Скифы. Научно-популярный очерк. М.: Изд-во МГУ, 1971.
25. Мозолевский Б. Н. Товста Могила. Киев: Наук, думка, 1979.
26. Бессонова С. С. «Серьги» с изображением Владычицы зверей из скифских погре¬бений IV в. до н. э. // Новые памятники древней и средневековой художественной культуры. Киев: Наук, думка, 1982.
27. Винник Д. Ф., Лесниченко Н. С., Санаров А. В. Новый жертвенный комплекс Иссык-Куля // АО — 1976. М., 1977.
28. Высотская Т. Н. Неаполь — столица государства поздних скифов. Киев: Наук, думка, 1979.
29. Гущина И. II. Отчет о работе Крымской экспедиции ГИМ в 1972 г. //Архив ИА АН УССР, 1972/63, № 6178-6180.
30. Гущина И. И. Отчет о работе Крымской экспедиции ГИМ, о раскопках могильника Бельбек III. расположенного у отделения совхоза Софьи Перовской — «Заря сво¬боды», в 1967 г. // Архив ИА АН УССР, 1967/44. № 4788-4790.
31. Лобода И. И., Высотская Т. Н. Отчет Альмпнского отряда за 1974 г. // Архив ИА АН УССР, 1974/333, № 6879-6881.
32. Богданова Н. А. Отчет об археологических исследованиях 1962 г. могильника пер¬вых веков н. э., расположенного у с. Заветное Крымской области // Архив ИА АН УССР, 1962/45, № 3974-3976.
33. Богданова Н. А. Отчет об археологических раскопках могильника у с. Заветное в 1963 г. и охранных раскопках могильника IV в. н. э. у пос. Озерный, Бахчиса¬райского района Крымской области // Архив ИА АН УССР, 1963/48, № 4247.
34. Вязъмитина М. И. Золотобалковский могильник. Киев: Наук, думка, 1972.
35. Лукьяшко С. И. Отчет о работе Приморского отряда Азово-Донецкой экспедиции 1976 г. //Архив ИА АН СССР, р-1, № 6108.
36. Шилов В. П. Калиновский курганный МОГИЛЬНИК//МИА. 1959. № 60.
37. Каменецкий И. С. Отчет о работах археологической экспедиции Таганрогского му¬зея в 1958 г. // Архив ИА АН СССР, р-1, № 2494.
38. Беспалый Е. И. Отчет о работе Манычского отряда Азово-Донецкой экспедиции в 1980 г. Архив АКМ.
39. Синицын И. В. Древние памятники в низовьях Еруслана (по раскопкам 1954— 1955 гг.) //МИА. 1960. № 78.
40. Рыков П. С. Археологические раскопки и разведки в Нижнем Поволжье и Ураль¬ском крае летом 1925 г. (предварительный отчет) // Известия краеведческого Института изучения Нижневолжской области при СГУ. Т. I. Саратов, 1926.
41. Ждановский А. М. Исследования кургана и поселения «Батарея» в Тбилисском районе Краснодарского края в 1979 г. // Архив ИА АН СССР, р-1, № 7909.
42. Богданова Н. А. Отчет о работах археологической экспедиции Бахчисарайского историко-археологического музея на могильнике I—III вв. и. э. в районе с. Завет¬ное Бахчисарайского района // Архив ИА АН УССР. 1955/25. № 2432.
43. Шилов В. П. Отчет о работах Южно-Донской экспедиции в 1962 г. // Архив ИА АН СССР, р-1, № 2727.
44. Дворниченко В. В., Малиновская Н. В., Федоров-Давыдов Г. А. Раскопки курганов в урочпще Кривая Лука в 1973 г. // Древности Астраханского края. М.: Наука, 1977.
45. Богданова Н. А. Отчет об археологических исследованиях могильника I—III вв. н. э. в районе с. Заветное Бахчисарайского района // Архив ИА АН УССР, 1956/
13. з, Д» 2694.
46. Печенкин Я. Раскопки в окрестностях г. Севастополя//ИТУАК. 1905. Вып. 38.
47. Каменецкий И. С. Отчет Нижне-Донской археологической экспедиции за 1972 г. // Архив музея-заповедника «Танаис».
48. Корпусова В. А. Некрополь Золотое (К этнокультурной истории европейского Боспора). Киев: Наук, думка, 1983.
49. Державин В. Л. Отчет о работе Александровского отряда Ставропольской экспеди¬ции в зоне строительства третьей очереди Ставропольского оросительного канала, Александровского р-на Ставропольского края. 1980 г. //Архив ИА АН СССР, р-1, № 8713 б.
50. Чалый В. В. Отчет о раскопках курганного некрополя Танаиса в 1975 г.//Архив ИА АН СССР, р-1, № 5751.
31. Артеменко И. И., Левченко Б. М. Сарматское погребение у с. Баштечки Черкас¬ской области // СА. 1983. № 2.
32. Шульц П. Н. Мавзолей Неаполя Скифского. М.: Изд-во АН СССР, 1953.
53. Щелов Д. Б. Волго-Донские степи в гуннское время // Вопросы древней и средне¬вековой археологии Восточной Европы. М.: Наука, 1978.
54. Гречанова Jl. Н. Отчет о спасательных работах Танаисской новостроечной архео¬логической экспедиции в 1981 г.//Архив музея-заповедника «Танаис».
55. Sulimirsky Т. The Sarmatians. L., 1970.
56. Лесков А. М. Отчет о раскопках курганов в районе аула Уляп Красногвардейско¬го р-на, грунтового могильника «Фарс» близ ст. Новосвободной Майкопского р-на Краснодарского края. 1982 г. // Архив ИА АН СССР, р-1, № 8672.
57. Кадырбаев М. К., К урманкулов Ж. К. Погребение жрицы, обнаруженное в Актю- бинской области // КСИА. 1978. Вып. 154.
58. Садыкова М. X. Сарматы на территории Башкирии. Канд. дис.: ИА АН СССР, 1965 И Архив ИА АН СССР, р-2, № 2007.
59. Богданова Н. А. Отчет об археологических исследованиях 1958 г. могильника пер¬вых веков н. э. в районе с. Заветное Архив1 ИА АН УССР, 1958/13 и, Лг 3252.
60. Гущина И. И. Отчет о работе Крымского отряда археологической экспедиции ГИМ в 1975 г. // Архив ИА АН УССР, 1975/17, № 7810-7812.
61. Доватур А. //., Каллистов Д. П., Шишова И. А. Народы нашей страны в «Исто¬рии» Геродота. М.: Наука, 1982.
62. Пъянков И. В. Средняя Азия в известиях античного историка Ктесия. Душанбе: Допиш, 1975.
63. Хаэанов А. М. Очерки военного дела сарматов. М.: Наука, 1971.
64. Кузнецов В. А. Нартский эпос и некоторые вопросы истории осетинского народа. Орджоникидзе: Ир, 1980.
65. Абаев В. И. Осетинский язык и фольклор. Т. I. М.- JL: Изд-во АН СССР, 1949
66. Шелов Д. Б. Некрополь Танаиса (раскопки 1955-1958 гг.) //МИА. 1961. № 98.
67. Кропоткин В. В. Золотая подвеска из Рыжевки//СА. 1972. № 1.

S. A. Yatsenko RECONSTRUCTION OF SARMATIAN WOMENSWEAR Summary

Sewn-on bead and plate ornaments are sometimes found in situ in burials dated between the 1st century В. C. and the 3rd century A. D. Such finds make it possible to reconstruct the women shoulder dress and its decorative patterns worn by the Sarmato- Alans and late Scythians. The identified types of dress and decoration patterns can be traced to different social status. Women warriors among the Sarmatians wore shoulder dress of various kinds, that fact most probably explained by tribal distinctions. In some cases women dress looked much like that of men. Common women dress decorated with sewn-on plates were also found. In all probability, common womenswear was de¬corated with perishable organic material. Status distinctions were made evident in the materials used for decorations and, possibly, in their colour. There are no noticeable age distinctions.