К содержанию журнала «Советская археология» (1958, №1)
Среди песков Кызыл-Кумов и Кара-Кумов в цветущем оазисе расположены Кара-Калпакская Автономная Советская Социалистическая республика и граничащая с ней Хорезмская область Узбекской ССР, сохранившая имя Хорезма — некогда обширного и могучего государства, большинство земель которого постепенно превратилось в пустыню. Позабыты названия заброшенных крепостей и поселений, затерянных в песках, а те имена, что носят сейчас их развалины, случайны или связаны с народными сказаниями и легендами.
Сведений по истории Хорезма (вплоть до X в.) почти не сохранилось. Вся научная хорезмийская литература была варварски уничтожена во время завоевания страны арабами. Однако величественные развалины городов, бесчисленные следы полей, расчерченных линиями оросительных каналов, и, наконец, дошедшие до нас рукописи замечательных ученых хорезмийцев ал-Бируни, ал-Хорезми и др. свидетельствуют о славном прошлом страны, заставляют исследователей пытаться восстановить потерянные страницы истории, разгадать причины гибели одного из ведущих государств Средней Азии в древности.
Этим вопросом занимались и географы, и геологи, объяснявшие сокращение площади обработанных земель изменением режима рек, климата, засолонением почв, якобы вызванным широким использованием ирригации. Но обнаружить особые природные условия, приведшие к прекращению жизни на такой большой территории, не удалось. Слово осталось за историками, ибо причины крылись не в природных, а в социально-экономических факторах.
Задача воссоздания истории Хорезма была поставлена чл.-корр. АН СССР С. П. Толстовым перед организованной и руководимой им экспедицией еще в 1937 г. Исследования велись за пределами современных населенных районов, в глубине пустыни, где сохранились почти в неприкосновенном виде древнейшие памятники. Экспедиции удалось открыть в песках стоянки первобытного человека, развалины поселений и крепостей, остатки полей и отдельных усадеб землепашцев, занесенные песками караван-сараи, расположенные на древних торговых путях.
Собранные за 20 лет упорного труда, связанного со многими трудностями работы в пустыне, археологические материалы и тщательное изучение отрывочных данных письменных источников позволили исследователям раскрыть многие тайны «летописи мертвых городов», совершить увлекательное путешествие «по следам древнехорезмийской цивилизации» (так и была названа С. П. Толстовым одна из его работ по истории Хорезма).
Известные нам данные по истории Хорезма охватывают огромный период с IV—III тысячелетий до н. э. по XIII—XVII вв. н. э. Конечно, не все этапы ее освещены одинаково полно. Немало осталось еще «белых пятен», многие события необъяснены, а многие объяснения еще основаны на предположениях и догадках.
История Хорезма, по периодизации С. П. Толстова, делится на три больших периода: первобытный, античный и средневековый.
Первобытный период включает неолитическую эпоху (IV—III тысячелетия до н. э.), когда на территории Хорезма обитали охотники и рыболовы, выделывавшие оружие и орудия из кремня и кости, и бронзовый век — время возникновения мотыжного земледелия, пастушеского скотоводства, первых союзов племен.
Античный период (VII—VI вв. до н. э.— IV в. н. э.) — это время зарождения и развития государственности, постройки огромной оросительной системы, блестящего расцвета древнехорезмийской цивилизации. Этот период может быть разделен на несколько этапов. Первый (архаический) этап — появление государственного образования на территории Хорезма и постройка первых крупных оросительных каналов. Второй (кангюйский) этап — расцвет государства, городов, ремесел, искусства, письменности. Третий этап — эпоха больших изменений в жизни народов Средней Азии, связанных с образованием могущественной Кушанской империи, в которую с конца II в. н. э. входил и Хорезм. Четвертый этап — кризис культуры Хорезма античного времени Многие города и поселения пустеют, возникают новые — замкового типа. Рабовладельческий строй — основа прежнего благосостояния государства — рушится. Зарождается новая форма общественных взаимоотношений — феодализм.
Средневековый период также подразделяется на отдельные этапы. Возникает своеобразная афригидская культура (VI—IX вв.), когда начинает складываться новая, феодальная общественная формация. Далее, в XI—XIII вв. феодализм достигает полной силы, вызывая новый подъем жизни городов, ремесел, земледелия, науки. Это время Великих Хорезмшахов. Хорезм становится обширной империей, земли которой простираются от Ферганы до Грузии, от Приаральских степей до Инда.
Разумеется, остановиться на каждом из перечисленных периодов невозможно, В небольшом очерке мы сможем охарактеризовать лишь некоторые вопросы.
Первоначальные обитатели Хорезма
Древнейшее поселение открыто Хорезмской экспедицией в 1939 г. в песках севернее г. Турткуля. Здесь, в окрестностях крепости Джанбас-кала, обнаружена плоская котловина, на дне которой на песке лежали многочисленные кремневые орудия, черепки глиняных сосудов, зола, кости животных и рыб. Район этот стал объектом многолетних исследований. При раскопках выявилось, что в нижней части твердой корки из розовато-серого суглинка, между его прослойками, четко проступали отпечатки неожиданных в пустыне широколистных болотных растений, а ниже в дюнном песке выделилось золистое пятно — контур некогда сгоревшего жилища. Хорошо были видны ямки от столбов, заполненные углем, углистые полосы сгоревшей решетки крышы, крытой по каркасу камышом. Все это дало возможность восстановить план и внешний вид строения, а собранный материал и наблюдения за чередованием слоев позволили воссоздать картину жизни неолитического человека и характер окружающей его природы.
Поселение было расположено на песчаном холме. Дом, остатки которого попали в границы раскопа, огромный, почти овальный (24 X 17 м). Он был сооружен из деревянных жердей, остроконечная его крыша поддерживалась тремя рядами столбов. В доме обитало 100—120 человек. В центре помещения находился неугасимый очаг, вокруг которого собирались все жители — члены родовой общины для решения общинных дел и, вероятно, для выполнения религиозных обрядов. Малые очажки, расположенные вдоль стен, принадлежали отдельным семьям.
Ветер еще не успел развеять следы пожарища, как обитателей поселения постигло новое несчастье. Во время подъема паводковых вод холм был затоплен и на месте стоянки образовалось болото, в которое периодически попадали излишки паводковых вод, отложивших сорокасантиметровый слой озерных отложений. Так, два стихийных бедствия, обрушившихся одно за другим на жителей поселка, принесли археологам удачу. В слое пожарища собраны брошенные обитателями наконечники стрел из кремня, ножи-пластинки, скребки, костяные проколки и шильца, черепки вылепленных от руки круглодонных сосудов, богато украшенных орнаментом.
Жители стоянки занимались охотой и рыболовством. Кости рыб (сома, щуки) и диких животных (кабана, оленя и др.) в изобилии находились в раскопе. Состав фауны свидетельствовал о совершенно ином, чем в настоящее время, ландшафте окрестностей поселения: вокруг простирались соединенные протоками большие озера с густы¬ми лесными зарослями по берегам.
Крепость Джанбас-кала, возле которой обнаружено поселение, расположена вблизи района действия канала Кельтеминар. Его именем и была названа вновь открытая археологическая культура. В последующие годы обнаружены еще 18 пунктов с находками, относящимися к кельтеминарекой культуре; теперь их известно более ста.
Поселения последующего периода, открытые в Хорезме, датируются серединой II тысячелетия до н. э. Находимые там вещи отличаются от кельтеминарских, хотя заметно и сохранение некоторых прежних традиций. В материалах, относящихся к этой новой, сложившейся на территории Хорезма, культуре, названной условно «тазабагъябской», как и в материалах немного более поздних культур, суярганской и амирабадской, наряду с кремневыми орудиями встречаются фрагменты бронзовых.
Для характеристики тазабагъябской культуры большое значение имело открытие могильника, датируемого бронзовым веком. В районе стоянки Кокча-3 были обнаружены следы более ста могил. Кое-где на поверхность выходили черепки развалившихся сосудов, а иногда и целые горшки, когда-то поставленные в головах погребенных. За два сезона раскопок могильника (1954—1955 гг.) собрано много бронзовых украшений (браслеты и подвески), шилья, пастовые бусы, около 70 богато орнаментированных горшков и другие предметы. Находки, собранные на поселении и при раскопках могильника, послужили основанием для характеристики хозяйства таэабагъябцев. Кости домашних животных (овцы, быка, лошади) свидетельствуют о занятии жителей скотоводством. Важным шагом в развитии хозяйства было появление земледелия.
К этой поре относится и первое упоминание Хорезма в письменных источниках. С ним отождествляется страна Хвайризем, названная в древнейших зороастрийских религиозных книгах Авесты. Хвайризем — страна, где многочисленными войсками управляют мужественные вожди, где природой дано все необходимое для скотоводства; это — «обитель благословения и изобилия», где «все дары земли стали произрастать в изобилии».
Теперь в результате тщательных исследований для многих районов Средней Азии установлена последовательность освоения ее плодородных земель и последовательность развития типов оросительных сооружений. Древнейшее земледелие отмечено в двух физико-географических зонах — в дельтах равнинных рек и в предгорьях, где горные ручьи и реки выносят и, затухая, отлагают в долине плодородные наносы. К тому же в предгорьях (например, Копет-дага в Туркмении) распространены некоторые виды дикорастущих злаков — пшеницы, ячменя и др., ставших родоначальниками нашим хлебным растениям. По мнению ученых, земледелие на участках выносов горных рек возникло еще в IV тысячелетии до н. э.
Тазабагъябцы обрабатывали главным образом «каирные земли», т. е. участки речных пойм, низкие берега озер, где почвенные воды обеспечивали необходимую для выращивания культурных растений влажность. Однако уже в эпоху бронзы использовались не только земли вдоль мелеющих, заполненных наносами протоков и дельтовых русел. В районе тазабагъябского поселения Кокча-2 обнаружены остатки своеобразной системы первобытной ирригации. Русло бокового протока было ограничено миниатюрной дамбой, вдоль которой размещены «поля» (размером всего 2×2 м), окаймленные глиняными валиками. Во время наибольшего уровня воды в протоке ее излишки задерживались и пускались непосредственно на поля, в достаточной степени насыщая их влагой. В дальнейшем эта «система» усложнялась. Суярганцы пускали воду на возделанные участки по небольшим (в несколько десятков метров) каналам, что давало возможность более точно распределять ее, а на поля поселений, относимых к амирабадской культуре, вода уже поступала из более крупных русел, и длина отводных каналов, от которых в свою очередь отходило несколько ответвлений, достигала нескольких километров.
К началу VII—VI вв. до н. э. в Хорезме уже полностью сложились оросительные системы, основанные на больших магистральных каналах. Изучая расположение ирригационных сооружений, С. П. Толстов установил, что оросительная система античного времени как бы повторяла конфигурацию древней дельты Аму-Дарьи. Каналы были проложены по старым руслам. «Слагается впечатление,— писал С. П. Толстов,— что люди как бы сознательно восстанавливали исчезающую …древнюю дельту». 1
Результаты изучения архаической ирригации в Хорезме подтвердили мысль Ф. Энгельса, что «вместе с быстро растущим познанием законов природы росли и средства обратного воздействия на природу» 2.
Человек вышел победителем. Земли Хорезма получили в изобилии то, без чего невозможно земледелие при сухом и жарком климате Средней Азии,— получили воду. Земледелие легло в основу хозяйственной жизни государства и в значительной мере определило его государственный строй.
Античный Хорезм — рабовладельческое централизованное государство
В письменных источниках почти нет сведений по истории архаического Хорезма, если не считать относящееся к VI в. до н. э. упоминание греческого историка Гекатея о стране хорасмиев, «состоящей из равнин и гор», или рассказа Ктесия о походах легендарного ассирийского царя Нина, где среди многих племен перечислены и «хоромнийцы». Не достаточно полны и археологические материалы, но они все же позволяют сделать некоторые важные выводы.
Городища того времени сильно отличались от поселений неолитических племен и от более поздних античных крепостей. Они располагались на высоких холмах-останцах (по-местному — на гырах) и были укреплены мощными стенами с прорезанными в них бойницами и с выступающими башнями. При исследовании архаического городища Кюзели-гыр оказалось, что большая часть площади, обнесенной стенами, не застраивалась. Жилые помещения шли вдоль стен и были связаны с ними в одно целое. Такие укрепления получили название «городищ с жилыми стенами». Обширные внутрикрепостные пространства, вероятно, служили своеобразным загоном для скота, защита которого в минуты военной опасности была жизненно необходима.
Городище Кюзели-гыр имеет величественный вид. На расстоянии свыше километра оно возвышается над плоскими такырами и песками Кара-Кумов. По краям крутых склонов — остатки помещений, на поверхности которых встречаются скопления черепков, бронзовые наконечники стрел, а по размытым и развеянным ложбинкам много обломков бронзовых изделий—браслетов, колец, каких-то неопределимых поделок и просто каплевидные, позеленевшие от времени кусочки бронзы — отходы литья. Не редко попадаются куски ошлакованных глиняных тиглей, керамические шлаки — следы медеплавильного и гончарного производства.
Городище находится в зоне древнего канала Чермен-Яб. К нему примыкает густая сеть каналов-ответвлений. Ирригационные сооружения поражают своими размерами. Ширина только боковых каналов достигает 35—40 м. У К. Маркса есть чрезвычайно ценное для истории среднеазиатских народов замечание, что «ирригационные каналы (разрядка К. Маркса), играющие очень важную роль у азиатских народов, средства сообщения и т. п. представляются… делом рук высшего единства — деспотического правительства, вознесшегося над мелкими общинами» 3.
Засвидетельствованная археологическими работами грандиозная оросительная система архаического Хорезма не могла быть сооружена без наличия единой сильной власти. Следовательно, в Хорезме к IV в. до н. э. уже сложилось крепкое государство с централизованной властью, единым правительством, «вознесшимся над мелкими общинами».
Во время правления Кира (558—529 гг. до н. э.) начались вторжения персидских войск на территорию Средней Азии. Устанавливается власть династии Ахеменидов. Сведений об этих временах сохранилось несколько больше. В трудах греческих ученых, а позже римских мы находим некоторые данные о природе Средней Азии, о быте, обычаях и нравах местных племен и фрагментарные заметки о политических событиях.
Очень ценные замечания сохранились в «Истории» Геродота, где автором большое внимание уделено взаимоотношению между ахеменидским Ираном и среднеазиатскими государствами. Если мы просмотрим даты жизни и путешествий Геродота, как они представляются современным исследователям, то посещение Геродотом Персии можно, видимо, отнести к началу правления Артаксеркса I (т. е. спустя 70—80 лет после смерти Кира). Прошли годы блестящего царствования Дария I, шумное время походов Ксеркса, и о последнем периоде деятельности Кира и обстоятельствах его смерти уже сложились многочисленные легенды. По версии, выбранной Геродотом, Кир проигрывает сражение с массагетами и гибнет от рук воинов коварной массагетской царицы Томирис. Эта легенда очень важна, так как Страбон указывал, что в состав ыассагетов входили и хоразмии 4.
По обширной равнине, занятой массагетами, как рассказывает Геродот, течет многоводный Аракс (Аму-Дарья), сорок устьев которого теряются в болотах и топях, а один из рукавов впадает в Каспийское море. На Араксе много островов. Некоторые жители этой страны живут на островах и питаются плодами, другие — у болот и питаются рыбой, третьи — отважные воины Томирис, они знают конный и пеший строй, вооружены копьями и луками. Предметы у них из золота и меди. Эта характеристика подтверждается археологическими материалами. Рассказ о протоке, впадающем в Каспийское море, отождествляется с легендой об Узбое.
Открыты «болотные городища», принадлежавшие, очевидно, племенам рыболовов и охотников, открыты другие памятники кочевых племен, окружавших Хорезмское государство, культура которых была гораздо ниже по своему уровню, гораздо примитивнее, чем у оседлых земледельческих племен, живших в центре оазиса, т. е. у собственно хорезмийцев.
Конечно, огромной империи Кира Хорезм не мог противостоять. Трудно сказать, был ли он покорен армией Кира или вошел в состав империи на основе договора. Точных данных нет. Но к началу царствования другого представителя династии Ахеменидов, Дария I, Хорезм, по свидетельству Геродота, как и другие среднеазиатские государства — Маргиана, Парфия, Бактрия,— уже был подчинен Ирану, входил в одну из сатрапий и платил свою часть обязательной подати.
Внешний облик хорезмийца того времени известен по рельефу, украшавшему гробницу Дария в ущелье Накш-и-Рустем. Среди 28 фигур, изображающих представителей покоренных Дарием народов, помещен и хорезмиец. Он бородат, на нем длинный кафтан без ворота, закругленные полы оторочены мехом или каймой, узкие штаны, шапка- башлык, застегнутая под подбородком; у пояса длинный кинжал-акинак в ножнах. Детали внешнего вида хорезмийцев известны и по небольшим терракотовым статуэткам (несколько более поздним), а также по украшавшим глиняные вьючные фляги рельефам. Среди находок есть фигурка музыканта, одетого в халат, очень похожий на описанный выше; изображение хорезмийца, несущего флягу; конного воина — на нем остроконечная шапка, распахнутый халат, узкие штаны, мягкая остроносая обувь; в руках тонкое копье. На другом рельефе, где показан охотник, сидящий на верблюде, также заметно древко копья. Интересно, что Геродот, перечисляя войска Ксеркса, называет среди них хорезмийцев, вооруженных тростниковым луком и коротким копьем.
В написанной Геродотом истории походов Ксеркса говорится об отряде хорезмийцев, которые, как и парфяне, сражались под предводительством Артабаза. Они участвовали в Фермопильском сражении, затем в числе 60 000 отборного войска провожали бегущего царя до пролива, сражались под Олинфом и Потидеей, были в битве при Платеях, бежали вместе с остатками иранских войск через Фессалию, Македонию и Фракию в Византию, откуда на судах перебрались в Азию, «потерявши много людей, изрубленных фракийцами, изнемогших от голода и усталости».
Последние сведения об участии хорезмийцев в рядах персидских войск относятся уже к 464—461 гг. до н. э. В Египте, в Элефантине, где некогда был помещен гарнизон персов, обнаружены документы, очевидно, из архива местного судебного учреждения. В их числе жалоба Драгомана, сына Харшина, хорезмийца, служащего в гарнизонном отряде. Итак, Хорезм был вовлечен в сферу влияния народов Передней Азии, достигших к тому времени более высокого культурного уровня. Важную роль играло и участие хорезмийцев в походах ахеменидов. Вавилон и Египет с их древнейшей земледельческой культурой, Греция с ее высокоразвитыми ремеслами и искусством и другие страны, где побывали хорезмийцы, не могли не оказать влияния на культуру Хорезма и на многие отрасли его хозяйства, в частности на ремесленное производство.
Тесные связи Хорезма с другими областями Средней Азии в то время хорошо доказываются сходством глиняной посуды — одного из основных археологических материалов.
Цилиндро-конические глиняные бокалы, обнаруженные среди посуды бывших обитателей Кюзели-гыра, находят ближайшие аналогии в посуде на городищах Яз-тепе (Маргиана) и Афрасиабе I — городище древнего Самарканда (Согдиана); много общего в форме чаш, а огромные хозяйственные сосуды — хумы, использовавшиеся (подобно греческим пифосам и урартийским карасам) для хранения запасов продовольствия, делались с характерным дном, похожим на перевернутый усеченный конус. Такие хумы известны и в Хорезме, и в Маргиане и в Бактрии, что говорит нам о культурных или торговых связях племен, населявших эти территории.
Межплеменные связи еще более окрепли в общем стремлении к независимости, в борьбе против завоевателей. Точно определить дату установления независимости Хорезма трудно, но во всяком случае уже в IV в. до н. э. Хорезм выступает как вполне самостоятельное государство, занимающее важное место на карте Средней Азии.
Империя Ахеменидов пала под ударами греческих воинов Александра, походам которого посвящены многие труды античных историков. Однако в них крайне мало сведений о Хорезме, который остался в стороне от политических событий, войн и восстаний, волновавших тогда народы Средней Азии. Только один эпизод — надо сказать очень важный — связан с историей Хорезма. Зимой 329—328 гг. до н. э., во время стоянки македонских войск в Бактрии, ставку Александра посетил хорезмийский царь Фарасман, прибывший во главе полуторатысячного отряда всадников, и предложил македонцам помощь в случае их похода против причерноморских племен. Александр заключил с ним «дружбу и военный союз». Обеспечив таким образом страну от вторжения греков, Фарасман одновременно поддерживал повстанческое движение среднеазиатских народов. Так, по сообщению Страбона, руководитель крупнейшего восстания в Согде — Спитамен бежал в Хорезм. Оставаясь свободным и независимым государством, Хорезм в эпоху нашествия греков, по мнению С. П. Толстова, был опорой, «глубоким тылом» антигреческих движений.
Период с IV в. до н. э. и по I в. н. э. в истории Хорезма носит условное название «кангюйского». Кангюйская проблема едва ли не самая сложная и далеко еще не разрешенная в истории Средней Азии. Кангюй — сильное государство, упоминаемое в китайских летописях, неизвестно западным (греческим и римским) писателям и в восточных (иранских) надписях. В то же время «Хорезм» как название одного из среднеазиатских государств неизвестно китайским хроникам. Анализируя и те и другие тексты, С. П. Толстов пришел к выводу, что под именем «Кангюя» в китайских источниках следует подразумевать Хорезм.
Первые сведения китайцев об этом государстве относятся к концу II в. до н. э. В 129—128 гг. до н. э. в нем побывал Чжань-Кянь, посланный к соседним с кангюйцами племенам юечжий и пробывший в странствии более 13 лет. Кангюй, по словам Чжань-Кяня, — большое государство, имеющее сильное войско. Последующие сведения, попавшие в хроники, также рисуют его самостоятельным государством. Сообщается, что Кангюй «горд и не делает поклонений», приводятся заметки о различных землях, подвластных кангюйцам, и притеснениях, которые терпят от них соседи. Причем военная мощь Кангюя растет и крепнет. Чжань-Кянь сообщал, что численность строевого войска в Кангюе в 128 г. доходила до 90 000, в другой, более поздней летописи (Цяньханьшу), относящейся к 79—39 гг. до н. э., говорится уже о 120 000.
В IV в. до н. э. Хорезм становится крупным рабовладельческим государством. Мы можем говорить об этом безотносительно к разрешению вопросов полного отождествления с Кангюем, основываясь на данных археологии. Ведущей формой хозяйства было земледелие. Сооруженная руками рабов ирригационная система достигает наивысшего развития. Широкое развитие получают ремесла и торговля. На заброшенном к тому времени городище Кюзели-гыр археологами расчищен от песков целый гончарный квартал: остатки помещения мастерской, где формовались сосуды, обжигательные печи, состоявшие из двух ярусов — топки и специальной обжигательной камеры. Найдены ямы, заполненные выжженным гипсом, который примешивался к глине, комочки готового глиняного теста, обломки бракованных при обжиге сосудов, десятки различ¬ных приспособлений и подставок. Все эти находки позволили проследить многие детали производства, носившего характер уже товарного производства. Такой же обширный квартал открыт в крепости Базар-кала.
Сосуды раннекангюйского времени отличаются наилучшим качеством выработки, которого удалось достичь в керамическом ремесле рабовладельческого Хорезма. Глиняные ритоны, украшенные скульптурной головкой коня, кувшины с ручками, оформленными головками львов, и частые находки рельефных налепов на флягах, сцены на которых выполнены с подлинным мастерством, многочисленные находки терракотовых статуэток свидетельствуют о высоком уровне хорезмийского искусства того времени и о высокой технике гончарного ремесла.
Появляются первые памятники хорезмийской письменности. При раскопках Кой-Крылган-калы найдены черепки сосудов с надписями, сделанными иногда мастером — еще до обжига, по сырой глине, а иногда после обжига тушью — очевидно, владельцем сосуда. Из этого можно заключить, что письменность была распространена в довольно широком кругу населения.
Как пример раннекангюйского поселения можно привести упомянутую нами крепость Джанбас-кала, расположенную на северо-востоке земель древнего орошения, на пустынной плоской возвышенности. Крепость сравнительно невелика по площади, но сильно укреплена. Ее оборонительные стены, достигающие 5 м в ширину, сохранились на высоту 9—10 м. По углам вместо башен устроена сложная система бойниц, а въезд в крепость защищен особым предвратным сооружением. Вся площадь крепости занята постройками. От ворот к противоположной стене идет широкая тридцатиметровая улица, по обеим сторонам которой — два обширных квартала, сплошь застроенных помещениями. Каждый квартал включал до 200 различных по величине и назначению комнат, где можно было разместить около 1000 жителей. В конце улицы находилось здание, служившее святилищем, «домом огня»; там, в особом зале, на овальном возвышении горел неугасимый огонь. Здесь же, очевидно, было место общественных собраний и выполнения различных обрядов.
Раскопки другого памятника этого времени, крепости Кой-Крылган-кала, осуществляются Хорезмской экспедицией в течение последних лет. Это своеобразное, круглое в плане сооружение. Оно обнесено стеной с девятью башнями. В центре — круглое здание, опоясанное двумя стенами со стрельчатыми бойницами. Пространство между внешней стеной и центральным зданием занято жилыми комнатами, производствен¬ными помещениями, кладовыми. Диаметр всего комплекса равен 86,5 м.
Во время раскопок собраны обильные материалы: десятки огромных хумов, разнообразная глиняная посуда, столовая и кухонная, служившая для приготовления пищи, кости животных. Очень много найдено глиняных статуэток. Среди них есть изображения животных: головки лошадок, баранов, верблюдов, фигурка ежа. Много изображений людей. Интересна терракота — мать, кормящая маленького младенца,— образ богини-матери, широко распространенный у многих народов. Одним из лучших образцов художественного творчества древних хорезмийцев справедливо следует считать найденную в окрестностях Кой-Крылган-калы реалистически выполненную терракоту — голову старухи.
Период конца I в. до н. э.— III в. н. э., наиболее важный в истории Хорезма античного времени и в развитии его материальной культуры, почта не освещен письменными источниками. Это время господства в Средней Азии и Индии обширного рабовладельческого государства Кушан. Да и о самой империи Кушан, объединившей под своим началом разноплеменные и разноязычные народы, сведения чрезвычайно скупы. Еще не разработана точная хронология событий, не намечены вехи истории отдельных народов, входивших в состав империи.
Важнейшим источником для изучения политической и хозяйственной жизни древних государств служат монеты. Изучение монетных находок на территории Средней Азии позволило установить, что по интенсивности денежного обращения Хорезм в ту пору занимал одно из первых мест, уступая лишь Бактрии и Маргиане, издавна связанным удобными торговыми путями с многими странами. Находки монет позволили определить ориентировочно даты периода зависимости Хорезма от империи Кушан. Во II в монеты одного из основоположников династии, Канишки, и последующих правителей вытесняют из обращения местную монету. Но уже на рубеже II—III вв. хорезмийские цари чеканят свои знаки-тамги на кушанских монетах, а к началу III в. появляются первые монеты с хорезмийскими надписями.
К этой поре относится замечательный комплекс сооружений столицы Хорезма III в. — городище Топрак-кала — памятник, исследованию которого было посвящено несколько лет работы Хорезмской экспедиции. Развалины царского дворца сохранились в северо-западной части городища, застроенного несколькими огромными домами — жилищами больших семейных общин. Дворец был укреплен тремя башнями высотой до 30 м. Главное его здание занимало около 6500 м2. Сотни кубометров грунта пришлось вынуть, чтобы расчистить парадные помещения дворца: огромный «зал царей», вдоль стен которого в нишах помещались скульптурные группы, изображавшие царей Хорезма и их жен и приближенных. В «зале воинов», кроме сидящих царей и окружающих их богов, в нишах стояли фигурки чернокожих воинов, охранявших дворец. Стены «зала оленей» были украшены рельефными изображениями деревьев, обвитых виноградными лозами, а в нижней части — фризом с фигурками оленей. Многоцветная роспись, покрывавшая стены парадных помещений, включала иногда целые сцены: гуляющих среди садов людей; зверей и птиц, таящихся в густых зарослях; сбор фруктов в садах и др. Краски поражают яркостью, а сами изображения — удивительной реалистичностью. Кроме парадных зал, были расчищены бытовые и производственные помещения, дворцовый арсенал с остатками хранившихся там сложных луков и наборами стрел, дворцовые мастерские. Найдены отдельные интересные вещи — низки бус, остатки золоченого поясного набора, посуда, монеты, остатки пищи — кости домашних животных, зерна пшеницы, ячменя, проса, косточки персиков, абрикос, слив, винограда.
Особого внимания заслуживают письменные древнехорезмийские документы из царского архива, часть которых найдена в большом сосуде. Более 120 отчетных документов, написанных на коже или на деревянных дощечках, попало в руки ученых. Однако чтение их из-за недостаточного знания хорезмийского языка и часто из-за плохой сохранности документов заключает в себе много трудностей.
Собранные в Топрак-кале материалы служат ярким свидетельством расцвета культуры, науки и искусства античного Хорезма.
* * *
Менее изученной страницей истории Хорезма следует признать период с IV по VII в. Сведения письменных источников разноречивы и неточны, но археологические материалы позволяют говорить о резком переломе, происшедшем в хозяйстве хорезмийцев и, возможно, в их этническом составе. Особенно это заметно по наиболее массовым находкам гончарных изделий. Керамическое производство значительно ухудшилось, исчезли сосуды, требующие трудоемкой обработки; мастера на сравнительно долгое время вернулись к приемам примитивной ручной лепки. Кризис этот был связан с общим кризисом рабовладельческого строя не только в Хорезме, но и в окружавших его государствах на территории Средней Азии. Видимо, в связи с кризисом рабовладельческой системы и ослаблением государства активизируются кочевники, обитавшие в пограничных с Хорезмом степях.
Раскопками в 1952 г. на городище Куня-Уаз был вскрыт мощный слой пожарища, покрывавший развалины домов, датирующихся по монетам III—IV вв. н. э. Пожар застал население врасплох. Среди обломков обгорелой утвари найдены обуглившиеся останки погибших людей, кусочки от тканей одежды. Можно предположить, что город погиб при нашествии врагов, возможно кочевников. Подобные нападения не были редкостью. Об этом говорят развалины многих городов — памятники этого тяжелого для государства времени. Разрушенные города уже не могли возродиться, и жизнь переходит в сельские поселения — укрепленные крестьянские усадьбы, между которыми возвышались замки-крепости землевладельческой аристократии, немые свидетели бурной эпохи непрерывных военных столкновений и ежечасной готовности жителей к обороне. Расположение замков в головных частях каналов подчеркивает стремление их обитателей подчинить себе многочисленное крестьянское население, что и было осуществлено в последующем столетии, относящемся уже к феодальному периоду истории Хорезма.
Хорезм средневековый
И в средние века вода по-прежнему остается самой большой драгоценностью для жителей оазиса. Не пойдет она по руслам каналов и арыков к полям — уровень грунтовых вод снизится, обработанный участок покроется легкой корочкой высохших суглин¬ков и ила, которая со временем превратится в мощный такырный щит, как паркет, ров¬ный и блестящий на солнце, и побегут по нему волны песка, образующие высокие (20— 30 м высоты) холмы-барханы.
Ежегодно Хорезмская экспедиция проводит несколько авиаразведок. С высоты птичьего полета особенно четко видны выступающие между песками линии сухих русел, иногда широких, иногда узких. По путям, намеченным разведкой, в пески уходят отряды археологов; там, где можно, они прорываются на автомашинах, а где пески особенно тяжелы — на верблюдах. За годы работы экспедиции составлены точные карты многих районов земель древнего орошения, изучены приемы, которыми пользовались строители-ирригаторы.
Археологическая карта раскрывает существо многих событий, о которых сохранились лишь смутные воспоминания, подтверждает известные исторические сведения письменных источников. По этим картам, как по листам древней рукописи, читается сложная история средневекового Хорезма.
Уже в IV—VI вв. происходит первое резкое сокращение сети каналов; протяженность их уменьшается; отмирают многие боковые русла, да и сами каналы преобразуются. Издавна искусственное орошение Хорезма было связано с паводками — четырьмя естественными подъемами воды в Аму-Дарье. Излишек паводковых вод выводился каналами на поля. Каналы были широчайшие и неглубокие, они напоминали русла естественных протоков вышедшей из берегов реки. Сооружение их требовало огромного количества рабочих рук; еще большее число рабочих требовалось на их ежегодную очистку и ремонт, а процент полезного действия был очень мал. Ширина каналов вызывала большое испарение воды, ответвления были, как правило, только по одной стороне магистрали, и во время паводка воды не успевали пройти на поля и уходили в сброс, в русла протоков. В III—IV вв. одновременно с сокращением ирригации возникает новый, более совершенный ее тип. Каналы становятся узкими (10—15 м вместо 35—45 м) и глубокими. Распределительная и оросительная сеть выводится теперь с двух сторон. Глубина каналов вызывает предположение о существовании уже тогда примитивных подъемных сооружений — «журавлей»-шадуфов и, позже, чигирей.
Сокращение обрабатываемых земель и появление новой, требующей относительно меньшей затраты рабочей силы ирригационной техники, по мнению С. П. Толстова, связаны с окончательным «разрушением трех условий древней ирригационной культуры — общины, рабства, централизованной деспотии» 5.
В VI—VII ЕВ. земледелие в Хорезме не претерпевает особых изменений, но VIII и IX вв. знаменуются новым катастрофическим сокращением поливных земель. Культурная зона в районе древнейших и крупнейших каналов Кельтеминар и Чермен-Яб превращается в пустыню. Много развалин замков и усадеб земледельцев находят археологи. Это последствия завоевания арабов, уничтожения ими хорезмийской культуры, а также последствия широких народных антифеодальных движений. Два столетия потребовалось, чтобы хоть немного восстановить разрушенное междоусобицами и войнами хозяйство.
Лишь с X в. начинается быстрый подъем всей экономики страны, связанный с крупными политическими событиями. Возвышается династия ургенчских эмиров, которые принимают на себя древний титул хорезмшахов.
Экономическому подъему сопутствует расцвет хорезмийской науки. Хорезмшах Маммуна II организует в столице государства Ургенче своего рода «академию», привлекая к работе крупнейших ученых того времени — хорезмийца ал-Бируни, согдийца ибн-Сину (Авиценна) и др.
Хорезмийская наука уже имела глубокие традиции. К началу IX в. отнооится деятельность выдающегося ученого хорезмийца Мухаммеда ибн-Муса-ал-Хорезми, основателя так называемой арабской математики, астронома, географа и историка. От названия одного из трактатов ал-Хорезми «Алджебр вал мукаббала» («учение о перестановках, отношениях и решениях») произошло слово «алгебра». Через арабов хорезмийская (как ее правильнее называть) математическая наука стала достоянием всего культурного мира.
Мы мало знаем о развитии наук в античном Хорезме. Но, изучая памятники материальной культуры — архитектуру крепостей, их фортификационные сооружения, каналы, проведение которых невозможно без сложной нивелировки, росписи на стенах дворцов, разнообразный набор гончарных изделий, конструкции обжигательных печей и целого ряда иных памятников,— можно утверждать, что и точные науки и естественные были уже тогда высокоразвитыми и послужили основой для написания трудов средневековых ученых.
Но вернемся к картам земель древнего орошения. Мы видим, что XII—XIII вв.- период нового расширения поливных земель. И хотя площадь обработанной территории и не достигает величины культурных зон античного времени, повсюду видны следы обширных работ. Восстанавливается мертвый канал Чермен-Яб, на 70 км уходящий в глубь пустыни; оживают большие участки и других каналов.
Меняется вид поселений. Исчезают грозные замки аристократии. Вдоль каналов строятся неукрепленные крестьянские усадьбы. Все это говорит о больших изменениях, происшедших в общественном укладе — возникает и крепнет феодальная монархия Великих Хорезмшахов, растет количество городов, необыкновенно расширяется внешняя торговля, ремесленное производство.
Арабский путешественник, автор многотомного географического «словаря» Якут замечает: «…не думаю, чтобы в мире были где обширные земли шире хорезмских и более населенные, при том, что жители приучены к трудной жизни и к довольству не¬многим…». Вместе с тем он добавляет: «…решение судьбы принудило их к терпению в несчастье».
Новое несчастье обрушилось на хорезмийцев в XIII в. На страну хлынули монгольские полчища. Второй удар последовал в XIV в.— это походы Тимура. После разорения монголами Хорезм фактически уже не мог оправиться, и многие районы оазиса долгое время были пустыней, а некоторые и до наших дней занесены песками.
Среди исследованных экспедицией средневековых памятников, свидетельствующих о расцвете Хорезма в эпоху Великих Хорезмшахов, выделяется замок Кават-кала у сухого русла канала Гавхорэ и крепость Шах-Сенем, раскопки которой начаты в 1952 г. Крепость, построенная на высоком холме еще в IV—III вв. до н. э., продолжала существовать, перестраиваясь и видоизменяясь, до монгольского нашествия. Стены ее поднимаются на 15 ж над окружающей местностью. В XII — начале XIII вв. это был цветущий город. К югу от него был расположен большой парк; прекрасно сохранились его угло¬вые павильоны и центральное здание. Вокруг группировались крестьянские усадьбы. К северу находились поля, заметные еще и сейчас. Неподалеку были устроены мастерские по изготовлению стеклянных изделий.
Широко были поставлены экспедицией раскопки средневековой столицы Хорезма — Ургенча, дважды разрушавшегося Чингисханом и Тимуром; но вскрыты в основном еще только поздние, поверхностные слои города. У «южных ворот» начиналась главная магистральная улица города. Обширный городской квартал XV—XVII вв. состоял из отдельных домов, бесчисленных лавочек и мастерских ремесленников. На одном из углов помещалась чайхана, во внутреннем ее помещении найдено много чайников и «денежная касса» хозяина — мешочек с мелкими монетами. На этой же улице помеща¬лись мастерские кузнецов, баня, столовые (ашхана), возле которых устанавливались котлы для варки пищи и рыбожарки.
Крохотные жилища бедняков резко отличались от пышно украшенных домов богатых жителей.
На других участках раскапывался древний минарет и портал здания караван-сарая. При раскопках города найдено много разнообразных вещей: чашки весов, каменные котлы, покрытые глазурью глиняные сосуды, мелкие бронзовые сосудики, резные алебастровые плиты, большое количество мелких монет. Интересно отметить многочисленные находки китайских фарфоровых изделий с клеймами фирм или благожелательными надписями, составленными из иероглифов. Находки эти указывают на постоян¬ные связи Ургенча с Китаем.
В числе средневековых памятников следует отметить несколько караван-сараев, обследованных экспедицией. Караван-сараи разбросаны в Средней Азии повсюду, вплоть до самых отдаленных уголков пустыни. Они строились на торговых путях и служили временным приютом купцам и караванщикам. Здание обычно состояло из неболь¬ших изолированных помещений для ночлега и окружало обширный внутренний двор, предназначенный для вьючных животных.
В 1952 г. велись раскопки караван-сарая Талайхан-ата, затерянного в Заунгуэских Кара-Кумах, на левом берегу сухого русла Узбоя, у караванной дороги, функционировавшей с IX и, вероятно, до начала XV в. Прежде всего археологов привлекла сложная система водоснабжения. Колодец, очевидно, находился далеко, судя по тому, что современный колодец находится в 13 км от здания, а расход воды был велик. Поэтому строителями Талайхан-аты были учтены и возможности использования дождевых вод. «Водопровод» начинался в 80 м от здания, на такыре, служившем площадкой водосбора. Оттуда были проложены два желоба, которые подходили к глубокой цистерне, вместимостью около полутораста кубометров. При сооружении всей системы были учтены малейшие отклонения рельефа, взят технически наиболее правильный уклон.
Во внутренний двор вел широкий коридор, стены которого, выложенные из ракушечника, были исчерчены многочисленными надписями и рисунками знаков (тамги). Надписи арабские и в большинстве случаев содержат имена посетителей караван-сарая. Они разновре<ленны и сделаны различными шрифтами. Наиболее ранняя датируется 1078 г. Это своеобразная «книга посетителей» еще не прочитана полностью, и «записи» в ней могут оказаться очень интересными для историков. Широкое изучение памятников Древнего Хорезма стало возможным только теперь. С момента установления Советской власти в Средней Азии по-настоящему оценены чудесные произведения местных зодчих, мастеров-ремесленников, имена которых не сохранила история. Да и сама история среднеазиатских народов мало привлекала внимание буржуазных ученых. Трудно назвать даже приблизительно цифру археологических памятников, известных теперь на территории Хорезмского оазиса. А сколько их еще скрыто в песках пустынь, в соседних районах пустынного побережья Каспия, в диких уголках предгорий... Они еще ждут своих исследователей. Литература
1. С. П. Толстов. Древний Хорезм. М., 1948; его же. По следам древнехорезмий-
ской цивилизации. М., 1948; его же. Основные вопросы древней истории Средней Азии. ВДИ, 1938, № 1, стр. 176; его же. Монеты шахов Древнего Хорезма и древнехорезмийский алфавит. ВДИ, 1938, № 4, стр. 120; его же. Древнехорезмий- ские памятники Кара-Калпакии. ВДИ, 1939, № 3, стр. 172; его же. Древности Верхнего Хорезма. ВДИ, 1941, № 1, стр. 155; его же. Новые материалы но исто¬рии культуры древнего Хорезма. ВДИ, 1946, № 1, стр. 60; его же. Итоги работ Хорезмской археолого-этнографической экспедиции АН СССР в 1953 г. ВДИ, 1955, № 3, стр. 192; его же. К истории хорезмийских сиявушидов. ИАН СССР; сер. истории и философии, 1945, т. II, № 4, стр. 275; его же. Хорезмская архео- лого-этнографическая экспедиция АН СССР 1947 г. ИАН СССР, сер. истории и философий, 1948, т. V, № 2, стр. 182; его же. Хорезмская археолого-этнографи- ческая экспедиция АН СССР 1948 г. ИАН СССР, сер. истории и философии, 1949, т. VI, № 3, стр. 246; его же. Хорезмская археолого-этнографическая экспедиция АН СССР 1949 г. ИАН СССР, сер. истории и философии, 1950, т. VII, № 6, стр. 514 О раскопках экспедиции за последние годы см. работы С. П. Толстова в журнале «Советское востоковедение», 1955, № 6, стр. 89—111; «Советская археология», 1958, № 1, стр. 106.
2. Труды Хорезмской экспедиции, т. I, М., 1952.
К содержанию журнала «Советская археология» (1958, №1)
Notes: