Вопрос об археологической культуре киммерийцев

Постепенно развивавшиеся археологические сведения о степных районах Причерноморья вызывали к жизни разные представления об археологических культурах, связанных с киммерийцами. До раскопок В. А. Городцова в бывшем Изюмском и Бахмутском уездах (1901 — 1903 гг.) 1, давших возможность хронологически разграничить погребения с окрашенными и скорченными костяками, существовала склонность всех их называть киммерийскими.

[adsense]

После открытий В. А. Городцова и других ученых положение изменилось. Была установлена последовательность ямной, катакомбной и срубной культур, а также погребений в насыпях курганов и на горизонте. Уже сам Городцов установил близость последних двух типов погребений по керамике и ритуалу к срубной культуре, но считал их результатом новой миграции. К вопросу о киммерийской принадлежности той или иной из этих культур долго не возвращались. Снова он был поднят тем же В. А. Городцовым в 1928 г. 2. В. А. Городцов считал, что киммерийцы населяли Северное Причерноморье до скифов, отсюда их культура — культура начала I тысячелетия до н. э. Им, однако, не были выделены ни поселения, ни погребения, которые можно было бы считать киммерийскими. Этот автор выделил целый ряд бронзовых предметов и некоторые формы лощеной керамики, относящиеся к предскифскому времени на территории Северного Причерноморья, которые он и связывал с культурой киммерийцев. Эти формы представлены отдельными видами плоских тесел, кельтами с овальной втулкой и двумя ушками, листовидными черешковыми кинжалами, крюкастыми серпами, удилами и склепанными из горизонтальных полос котлами на ножке (рис. 73). В. А. Городцов склонен считать киммерийской черную и бурую лощеную керамику, в особенности грушевидно раздутые книзу «корчаги», так как он нашел их под основанием вала большого Бельского городища скифского времени. Конечно, неверно этот исследователь считал киммерийцев организованными в сильное государство и распространял их культуру от устьев Дуная до Киева, Харькова, Полтавы, Валуек и Северо-Западного Кавказа. Железных изделий этого времени он не знал, считая, что на них не обращали внимания при раскопках и они не попадали в музеи.

Рис. 73. Бронзовые вещи Киммерийской культуры, выделенные В. А. Городцовым: 1 — котел, 2 — удила, 3 — серп, 4 — кинжал, 5 — кельт, 6 — тесло

Рис. 73. Бронзовые вещи Киммерийской культуры, выделенные В. А. Городцовым: 1 — котел, 2 — удила, 3 — серп, 4 — кинжал, 5 — кельт, 6 — тесло

Со времени раскопок В. А. Городцова все росло и росло число вещей степных типов, относящихся к поздней бронзе, и все ближе находится им параллелей на западе — в Румынии, Венгрии и Болгарии — и на востоке не только в степном, но и в горном Кавказе. В результате этого появились новые теории, приведшие на западе к представлению об особой роли киммерийцев и их походов в сложении целого ряда культур, в частности гальштатской. Все чаще и чаще выделяют «фрако-киммерийские» бронзовые предметы. Наконец, вместо прежних тенденций видеть в предметах с Кавказа, близких к гальштатским, результаты миграции есть попытка превращать придунайский гальштат в киммерийскую культуру, относя к ней сходные параллели на территории Причерноморья и Кавказа 3. В число таких киммерийских памятников в изобилии попадают вещи исконно кавказской кобанской культуры, в значительной мере относящиеся ко времени до твердо зафиксированных исторически походов киммерийцев на Кавказ и через Кавказ в VIII— VII вв. до н. э. Суждения подобного рода проистекают всякий раз из хронологического и территориального расширения понятия киммерийского начала далеко за пределы того, что дано историческими сведениями. Такое расширение было бы допустимо при наличии в руках этих археологов полного культурного комплекса, а не нескольких групп тожественных или аналогичных предметов.

Иногда суждение о принадлежности той или иной культуры киммерийцам и в наши дни строится на произвольном отказе от северопричерноморской и даже крымской локализации киммерийцев, несмотря на прочность этого положения в греческой письменной традиции, на том якобы основании, что более ранние переднеазиатские источники знают киммерийцев только в Закавказье и в Передней Азии. Греки-де в этом случае переносили свои чисто мифические представления о местах жительства киммерийцев на крайнем севере в суровые, с их точки зрения, причерноморские земли СССР. Так поступил Л. А. Ельницкий 4. Он вообще склонен лишать большую часть античной письменной традиции о скифах и киммерийцах северопричерноморских корней и связей, считая ее перенесенной отчасти с Кавказа, отчасти из Малой Азии. Так, например, все данные Геродота о расположении племен на север и восток от Скифии он переносит на Кавказ. Отсюда приписывание киммерийцам кобанской культуры, время расцвета которой якобы совпадает с «экспансией» киммерийцев к югу и юго-западу — в пределы Урарту, Ассирии и Малой Азии в VIII и VII вв. до н. э. Между тем каковы бы ни были споры археологов о датировке могильников кобанского типа, их общие хронологические рамки от конца II тысячелетия до н. э. до начала сарматского времени в основном теперь не вызывают сомнений. Для такого построения, кстати, ничем археологически не подтвержденного, потребовалось не только изъять киммерийцев, вопреки Геродоту и другим источникам, из приазовских и крымских степей, но еще и допустить, что племена на Кавказе остались, а имя их там бесследно исчезло. Мы останавливаемся на этой гипотезе потому, что указанные тенденции односторонней гиперкритики лежат в основе всех популярных работ Л. А. Ельницкого, посвященных любой теме о скифах, киммерийцах и Северном Причерноморье.

Два других авторитетных исследователя, В. Д. Блаватский и М. И. Артамонов, критически подходя к сообщениям Геродота и других античных писателей, локализуют киммерийцев: первый на Керченском полуострове и частично на Тамани, а второй — в Причерноморье вообще, на Керченском полуострове и особенно в Прикубанье 5. М. И. Артамонов предполагает, что катакомбная культура дожила до самого предскифского времени, по крайней мере в Прикубанье. Киммерийской же в его представлении является и культура больших кубанских курганов, дожившая, по его мнению, почти до самого конца VII в. до н. э. В Прикубанье М. И. Артамонов видит центр формирования киммерийцев и плацдарм экспансии их во всех направлениях, особенно в Переднюю Азию. Позднее А. А. Иессен убедительно доказал неправильность мнения о доживаний больших кубанских курганов бронзового века до начала скифо-меотской эпохи и датировал окончание культуры этих курганов серединой II тысячелетия до н. э. Само существование собственно катакомбной культуры на Северо-Западном Кавказе лишь предположение, поскольку там есть своя особая прикубанская культура, лишь кое в чем повлиявшая на катакомбную и пополнившая ее племена своим антропологическим типом. Таким образом, рассматривать всю территорию Прикубанья как прародину киммерийцев оказывается неправомерным, и мысль М. И. Артамонова не может быть в этой части принята.

В. А. Городцов выделил, как говорилось, группу предметов из Северного Причерноморья, относящихся к концу бронзового и началу железного веков, то есть ко времени существования киммерийцев. Его понимание этой культуры было сочувственно принято советскими учеными и не повлекло решительных возражений, хотя с самого начала неполнота археологического комплекса была очевидна. Среди северокавказских материалов А. А. Иессен выделил кельт с ушками и двулезвийный нож с плоским раскованным перекрестием или с упорцем под черешком, рассматривая их как признаки проникновения на Кавказ степных причерноморских форм. Несколько иначе он подошел к вопросу о крюкастых серпах и наконечниках копий с коротким листовидным пером и цельнолитой, довольно длинной втулкой. Он показал распространение их в Семиградье, Северном Причерноморье и в Прикубанье и отметил, не определяя места происхождения таких форм, самостоятельное развитие их на каждой из этих территорий, что не мешало их взаимному проникновению. А. А. Иессен в отличие от В. А. Городцова не рассматривал проникновение указанных форм на Кавказ как доказательство нахождения там киммерийской культуры 6.

Иначе смотрит на это Е. И. Крупнов 7. Он полностью принял определение культуры по В. А. Городцову и расширил круг распространения соответствующих степных вещей, включив в него восточную часть Северного Кавказа. Он добавляет ряд кельтов, двулезвийных кинжалов, или ножей «срубного» типа с плоским перекрестием, и «киммерийского» с упорцем под черешком, несколько десятков бронзовых серпов и копья. Касаясь серпов и копий, Е. И. Крупнов готов согласиться с параллельным местным их развитием, но больше видит здесь степное влияние из Причерноморья. Касаясь тесел с выступами по бокам, этот автор признает их закавказское происхождение. Некоторое дополнительное развитие этих форм на Северном Кавказе едва ли можно подкреплять, как он считал, влиянием степи, так как тесла с выступами становятся характерными для степи не в эпоху бронзы, а в эпоху железа, уже в самом конце предскифского периода. Плоские же тесла без закраин обычны для культур Заволжья и потому не могут служить свидетельством киммерийского влияния. Совершенно правильно рассматриваются бронзовые удила и псалии как материал для установления связей Кавказа со степью. Техника клепаных «киммерийских» котлов и кубков с зооморфными ручками также трактуется как свидетельство связи со степью. Это, конечно, так, но с середины II тысячелетия до н. э. такая техника распространена от Италии и всего Средиземноморья до глубин Передней Азии. Черно- и буролощеная керамика также распространена и, в частности, в VIII — VII вв. до н. э. в виде грушевидных А острореберных «корчаг» от культур гальштата на Западе до Северного Кавказа. Совершенно так же, как по отношению к серпам н копьям, здесь приходится видеть не конвергентное появление, а развитие этой формы, являющееся результатом «моды», возникшей скорее всего в гальштате. Сходство здесь не менее, чем сходство серпов и копий. Е. И. Крупнов видел во всех сведенных им явлениях реальное доказательство пребывания киммерийцев «на всем Северо-Западном Кавказе», а не только культурное соприкосновение и проникновение нескольких форм вещей.

[adsense]

Комплекс вещей, рассматриваемых как «киммерийская» культура на Кавказе, кроме серпов, копий и корчаг, пышно развивавшихся на месте, невелик по количеству и слишком неполон по составу, чтобы определять его как культуру: здесь нет данных ни о могилах, ни о поселениях, ни о достаточном количестве оружия, ни об украшениях, ни об утвари — словом, ни о чем, что составляет сколько-нибудь полное понятие археологической культуры. К тому же в рассматриваемых вещественных группах наблюдается очень большой хронологический разнобой: ножи срубного типа хотя и являются прототипами «киммерийских» с упорцем, но относятся ко времени от середины II тысячелетия до его конца, а, скажем, грушевидные «корчаги» — к последним двум-трем векам рассматриваемого времени. Пребывание киммерийцев на Кавказе в течение какого-то промежутка времени несомненно. Но это пребывание относится лишь к VIII в. до н. э. и только к его второй половине, когда они уже угрожали северным границам закавказской территории Урарту и находились, конечно, не на Северо-Западном Кавказе, а гораздо южнее. До этого времени, как мы видели по греческим древнейшим историческим данным, их походы устремлялись через Фракию и Боспор. Конечно, и тогда набеги могли быть, но только на соседние территории Северного Кавказа. Распространение немногих указанных выше групп вещей так называемого киммерийского комплекса в течение почти 1000 лет следует относить по преимуществу за счет культурных взаимосвязей населения Украины, Крыма и Предкавказья. Влияние, идущее с Северного Кавказа, может быть, было более сильным, как это уже довольно давно показал А. А. Иессен 8. По его данным, северокавказский экспорт и влияние на территорию Северного Причерноморья определились еще в начале II тысячелетия до н. э., но были невелики. Они значительно расширились в первой половине I тысячелетия до н. э., причем в экспорт входили вещи и прикубанского и кобанского происхождения. В VIII — VII вв. до н. э. в Северное Причерноморье стали в значительном количестве проникать формы северокавказских удил и уздечных наборов определенного типа, бронзовых и железных наконечников стрел, бронзовых и железных кинжалов, отдельные бронзовые северокавказские топоры и даже закавказского происхождения бронзовые удила, связанные с общими урарто-ассирийскими образцами. Граница этого влияния достигла Киева, Любен, Полтавы, Воронежа 9. Примечательно, что в эпоху сильной экспансии киммерийцев через Кавказ, то есть в VIII и VII вв. до н. э., удила и псалии северокавказского типа широко и быстро распространились с Кавказа в степь.

Итак, мы встретились с двумя направлениями в определении принадлежности киммерийцам той или иной культуры. Первое заключается в том, что киммерийцам в связи с их походами приписываются культуры или группы вещей гальштатского облика. Второе, принципиально более верное направление принадлежит В. А. Городцову; оно заключается в выделении группы степных северопричерноморских вещей, относящихся ко времени от рубежа II—I тысячелетий до н. э. и до VII в. до н. э. включительно. Это связано с тем, что киммерийцы появились на исторической сцене Переднего Востока в конце VIII в. до н. э., за одно-два поколения до скифов, с которыми они во второй половине VII в. до н. э. то боролись, то действовали сообща. Скифы появились несколько раньше, чем говорят источники VIII и VII вв. до н.э. Однако киммерийцы, по исторической традиции, все же предшественники какой-то части скифов на будущей скифской территории северопричерноморских степей. Может быть, к ним относится и традиция о походах амазонок через Дунай, вплоть до Аттики и Трои. Поэтому, следуя общепринятому делению, мы будем называть киммерийской эпохой время от рубежа II и I тысячелетий до н. э. до начала собственно скифской эпохи, то есть до второй половины VII в. до н. э. Однако, указывая на принципиальную правильность подхода В. А. Городцова к вопросу об определении киммерийской культуры, мы уже отметили неполноту этого комплекса для выделения такой культуры. Поэтому попытаемся определить, какая культура в полном виде соответствует понятию киммерийской на ее определяемой по греческим источникам северопричерноморской, приазовской и крымской степной прародине.

Notes:

  1. В. А. Городцов. Результаты археологических исследований в Изюмском уезде Харьковской губернии, 1901 г. «Труды XII археологического съезда», т. I. М., 1905, стр. 174 — 340; его же. Результаты археологических исследований в Бахмутском уезде Екатеринославской губернии, 1903 г. «Труды XIII археологического съезда», т. I. М., 1907, стр. 211 — 365.
  2. В. А. Городцов. К вопросу о киммерийской культуре. «Труды секции археологии РАНИОН», т. II. М., 1928, стр. 46 — 60.
  3. T. Hanсar. Hallstatt und der Ostraum. (Ein Beitrag zur Klдrung des Kimmerier Problems). Сб. «Гаврил Кацаров», т. I. София, 1950, стр. 265 — 274.
  4. Л. А. Ельницкий. Киммерийцы и киммерийская культура. ВДИ, 1949, № 3, стр. 14 — 26.
  5. В. Д. Блаватский. Киммерийский вопрос и Пантикапей. ВМУ, 1948, № 8, стр. 9 — 18; М. И. Артамонов. К вопросу о происхождении скифов, стр. 43— 47; его же. Третий Разменный курган у ст. Костромской. СА, т. X. М.—Л., 1948, стр. 161 — 182; А. А. Иессен. К хронологии «больших кубанских курганов». СА, т. XII. М.—Л., 1950, стр. 157 — 200.
  6. А. А. Иессен. Прикубанский очаг металлургии и металлообработки в конце медно-бронзового века. МИА, № 23. М.—Л., 1951, стр. 75 — 124.
  7. Е. И. Крупнов. Киммерийцы на Северном Кавказе. МИА, № 68. М., 1958, стр. 176 — 195.
  8. А. А. Иессен. Прикубанский очаг…, стр. 122 — 123.
  9. А. А. Иессен. К вопросу о памятниках VIII— VII вв. до н. э. на юге Европейской части СССР. СА, т. XVIII. М., 1953, стр. 49—110; Е. И. Крупнов. Жемталинский клад. М., 1952, стр. 19, табл. V, 4.

В этот день:

Дни смерти
1870 Умер Поль-Эмиль Ботта — французский дипломат, археолог, натуралист, путешественник, один из первых исследователей Ниневии, Вавилона.
1970 Умер Валерий Николаевич Чернецов - — советский этнограф и археолог, специалист по угорским народам.
2001 Умер Хельге Маркус Ингстад — норвежский путешественник, археолог и писатель. Известен открытием в 1960-х годах поселения викингов в Л'Анс-о-Медоузе, в Ньюфаундленде, датированного XI веком, что доказывало посещение европейцами Америки за четыре века до Христофора Колумба.

Рубрики

Свежие записи

Счетчики

Яндекс.Метрика

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Археология © 2014