Троицкая Т.Н. Карасукская эпоха в Новосибирском Приобье

Троицкая Т. Н. Карасукская эпоха в Новосибирском Приобье // Древняя Сибирь. Бронзовый и железный век Сибири. Новосибирск, 1974, с. 32—46.

Новосибирский вариант карасукской культуры, или ирменская культура, как его называет ряд авторов, неоднократно привлекал внимание исследователей, которые высказали о нем различные точки зрения, основанные главным образом на материале поселения Ирмень II 1. В настоящее время работами археологической экспедиции Новосибирского педагогического института и краеведческого музея открыты новые памятники, что дает возможность подробнее осветить вопрос о данной культуре.

Приводим краткое описание поселений и могильников поздней бронзы Новосибирского Приобья.

[adsense]

Красный Яр 1. Поселение и расположенный рядом с ним могильник. Раскопки велись в 1959—1961 гг. Расположено на мысу на левом берегу р. Уени (левый приток Оби, протекающий в ее пойме), у впадения в нее рч. Чучки, близ с. Красный Яр Колыванского района. В андроновское время здесь находилось небольшое поселение, в карасукскую эпоху всю северную половину мыса занимало поселение площадью 2 га, а южную — могильник. В I тыс. н. э. вся территория мыса была занята курганами. Нами раскопано 494 м2 поселения. Толщина культурного слоя (темной супеси) достигала 30—40 см. Материк представлял собой песок или глину. Там, где под культурным слоем лежала глина, нижняя часть супеси носила суглинистый характер, эти слои не имели хронологического различия, андроновская и карасукская керамика залегали вместе на одинаковой глубине, но обломки андроновской керамики были много мельче и не подбирались в целые сосуды. Видимо, остатки андроновского поселения были полностью уничтожены жителями карасукского времени.

Раскопаны остатки двух землянок. От первой сохранился южный угол со следами очага, обложенного камнями, возле которого были найдены два сосуда в обломках и бабка с черточками в виде глаз и рта в ее верхней части. От второй землянки сохранился участок в 36 м2 с двумя очагами. Один из них имел хозяйственное назначение. Близ него найдена масса обломков керамики и костей. Второй очаг был постоянным и, видимо, культовым. Находок рядом с ним почти не найдено, а земля под ним сильно прокалена. На западном склоне находился зольник. На поселении найдены обломки не менее чем 185 сосудов поздней бронзы, обломки костей домашних животных, костяные изделия, кремневые орудия, несколько бронзовых украшений и обломок зернотерки.

Могильник расположен в 200—300 м к югу от поселения. Он выявлен при раскопках курганов I тыс. н. э. Обнаружено четыре захоронения на уровне материка или чуть глубже его. Три из них расположены в один ряд и, видимо, связаны с одним сооружением. Хорошо сохранился лишь один скелет, лежащий на правом боку в скорченном положении головой на северо-запад.

Красный Яр 2. Поселение. Расположено там же, в пределах современного села, на мысу над пляжем. Культурный слой местами выветрился. С 1961 г. здесь заложили траншею, которая дала такой же материал, как и поселение Красный Яр 1.

Чучка 7. Поселение. Расположено в 7—8 км от с. Красный Яр в сторону с. Вьюны, над рч. Чучкой, на краю обрыва. Вся площадь поселения изрыта траншеями для лесопосадок. В его южной части находилось городище VI—VII вв. Собран подъемный материал (обломки не менее чем 45 сосудов карасукского времени).

Черный Мыс 4. Поселение. Расположено в 300 м от дер. Черный Мыс Колыванского района по дороге в каменоломню на крутом левом берегу р. Уени. Культурный слой тонок и содержит мало находок.

Березовый остров. Поселение в одноименном урочище близ дер. Черный Мыс на правом берегу Уени, в пойме Оби, на бывшем острове с курганным могильником I тыс. н. э. Раскопан один курган. В его насыпи и в шурфах рядом с ним собраны обломки карасукских сосудов.

Умна 1. Поселение. Расположено на мысу на окраине с. Умна, у впадения в р. Уень рч. Умнушки. В 1962—1963 гг. раскопано около 220 м2 площади поселения. Вскрыта оставшаяся у обрыва часть землянки (13 X 7 м). Очаг не обнаружен. Выявлен вход в него и широкая приступка, идущая вдоль стенки с входом. Возможно, что это была пристройка типа сеней. Толщина культурного слоя (супеси) 20—30 см, заполнения землянки 50—60 см. Поселение перерезано ямами, современными и относящимися к II тыс. н. э. При раскопках и в осыпи собраны обломки не менее чем 106 сосудов карасукского времени. Найдены костяные изделия, обломки зернотерки и глиняной формы для отливки ножа, растрескавшиеся от огня гальки.

Умна 2. Поселение. Расположено напротив Умны 1, на противоположном берегу рч. Умнушки. Собраны обломки керамики.

Умна 3. Поселение. Расположено в 2 км от села вниз по течению р. Уени на ее крутом левом берегу на месте могильника VII—VIII вв. При раскопках курганов № 4, 5, 6 в насыпях и в шурфах рядом с ними найдены обломки карасукских сосудов. Само поселение обрушилось.

Батурино 1. Поселение, огражденное еле заметным валом. Расположено на левом берегу Уени между селами Юрт-Акбалык Колыванского района и Батурино Томской области, на самой границе областей. В 1964 г. собраны обломки карасукской керамики.

Батурино 3. Расположено на левом берегу Оби, чуть выше впадения в нее Уени, на самом юге Томской области, близ с. Батурино около будки бакенщика 2. В 1964 г. нами собран подъемный материал — обломки неолитических и карасукских сосудов.

Камень 2. Поселение. Расположено у с. Камень Болотнинского района на правом берегу Оби, близ малого Каменского озера. В 1958 г. вскрыто 104 м2 площади поселения. Культурный слой (супесь) мало насыщен и очень тонок (15—20 см). Как и в Красном Яре 1, нижняя часть слоя окрашена в желтоватый цвет. Именно в нем и обнаружены находки (обломки не менее чем 45 сосудов).

Улыбинское поселение. Расположено близ Озерского отделения Улыбинского совхоза Искитимского района. Распахано. В 1963 г. собран подъемный материал: обломки 30 сосудов, бронзовый нож и костяной наконечник стрелы.

Ирмень 1. Поселение. Расположено у с. Верх-Ирмень Ордынского района на левом берегу р. Ирмени, у ее устья. Затоплено Обским морем. В 1953 г. исследовано М. П. Грязновым 3. Содержало материал андроновского и карасукского времени. Раскопаны две землянки.

Ордынское 1. Могильник и расположенное рядом поселение. Могильник раскапывался в 1954 г. М. П. Грязновым. Материал не опубликован. Расположен на левом берегу р. Орда (сейчас Ордынский залив), у ее впадения в Обь. Нашей экспедицией при раскопках поздних курганов выявлено несколько полуобрушившихся карасукских могил. Скелеты лежали в один ряд на уровне материка, один в скорченном положении на правом боку, другой вытянут, головами на северо-запад и северо-восток. В отмели залива в 50—100 м от курганного могильника найдены скопления обломков карасукских сосудов. Видимо, тут находилось поселение, полностью разрушенное морем.

Новостройка
. Поселение в настоящее время затоплено. Разведано М. П. Грязновым. Подобраны обломки карасукекой керамики 4.

Кирза. Село Ордынского района. Случайная находка бронзового кинжала.

Усть-Алеус 2. Поселение у с. Усть-Алеус Ордынского района, на правом берегу устья р. Алеус. Разведано в 1966 г. В. Я. Есиным. В обрыве видны разрезы землянок. Собран подъемный материал: обломки керамики, бронзовое копье, костяные изделия.

Усть-Алеус 4. Могильник. Разведан В. Я. Есиным. Расположен в 2—3 км к югу от села на берегу Обского моря. Полностью разрушен водой. Населением в обрыве собраны человеческие кости, обломки керамики, костяные наконечники стрел, ожерелье из зубов марала.

Каменка. Поселение. Затоплено. Разведано М. П. Грязновым. Подобраны обломки карасукской керамики 5.

Завьялово. Поселение, переходное от карасукской к большереченской культуре. Расположено у с. Завьялова Искитимского района, на правом берегу Обского моря, на острове в устье р. Каракан. В настоящее время полностью разрушено. В 1963 г. нами собраны обломки 234 сосудов. Комплекс хорошо датируется VII—VI вв. до н. э. бронзовым втульчатым двухперым наконечником стрелы с одним шипом, а также костяными бляшками. Керамика делится на три группы. Первая (65%) является дальнейшим развитием карасукской керамики. Вторая группа с разнообразным фигурным штампом связана с влиянием лесных племен, третья характерна для большереченской культуры. В целом поселение имеет больше черт последней.

Помимо этих памятников, на Оми известно еще семь памятников, открытых в конце XIX в., в 20-х годах нашего века и в 1966 г. разведкой нашей экспедиции. Это поселения у сел Абрамово, Осинцево, Красноярка, у устья р. Урез, два поселения и могильник у с. Преображенка. Материал из памятников Новосибирского Приобья представляет собой единое целое и может быть рассмотрен вместе.

Рис. 1. Находки из поселений и могильников. 1 — Кирза; 2, 11, 13, 18—20, 22 — Усть-Алеус; 3, 21 — Улыбино; 4, 5 — Ирмень (по М. П. Грязнову); 6 — Ордынское 1; 7—10, 14—17 — Красный Яр 1; 12—Умна 1 (1—8 — бронза, 9—11, 14—19 — кость, 12—13 — глина).

Рис. 1. Находки из поселений и могильников. 1 — Кирза; 2, 11, 13, 18—20, 22 — Усть-Алеус; 3, 21 — Улыбино; 4, 5 — Ирмень (по М. П. Грязнову); 6 — Ордынское 1; 7—10, 14—17 — Красный Яр 1; 12—Умна 1 (1—8 — бронза, 9—11, 14—19 — кость, 12—13 — глина).

Бронзовые изделия редки. Ножи пластинчатые, с прямой или слегка выгнутой спинкой (рис. 1,4); нож из Улыбинского поселения завершается кольцом (3). Аналогии им известны в это время в соседних районах: в Еловском поселении 6, в инских памятниках 7, на Большой Речке 8. Они являются местным изделием, о чем говорит обломок формы, найденной в Умне 1 (12). Оригинален нож с костяной ручкой из Красного Яра 1 (10). Лезвие его не сохранилось. Оно вставлялось в сквозное отверстие на рукояти и шло под углом к ней. Вторая такая же ручка неизвестного происхождения хранится в Новосибирском краеведческом музее. Подобные ножи, но с кремневыми вкладышами, известны в более раннее время (у с. Вельтыры в афанасьевском могильнике и среди глазковских находок 9). Обращает на себя внимание бронзовый коленчатый однолезвийный кинжал, найденный у с. Кирза (1). Нижний конец его обломан, длина сохранившейся части 29 см. Он имеет кольчатое навершие и рукоять с шестью шишечками. Аналогичен ему кинжал из Тувы, хранящийся в Эрмитаже (инв, № 222).

Бронзовое копье, найденное у с. Усть-Алеус, имеет втулку, проходящую через все перо (2). Такие копья известны с X по IV в. до н. э. 10 и потому не могут точно датировать предмет.

Бронзовые украшения немногочисленны. В Красном Яре 1 найдены гвоздевидная подвеска и пронизь, одетая на изогнутую четырехугольную в сечении проволоку (7, 8). В осыпи под карасукской могилой (Ордынское 1) обнаружены круглая бляшка с петелькой с обратной стороны (6) и обломок многовиткового проволочного кольца, сильно разрушившегося. В Ирмени 1 найден широкий пластинчатый браслет с несомкнутыми концами (13). Весь набор украшений обычен для Верхнего Приобья и Обь-Чулымского междуречья 11.

Бронза в Новосибирском Приобье была распространена слабо. Найден лишь один обломок формы для литья ножа. В Среднем Приобье, где еще в эпоху ранней бронзы существовало высокоразвитое бронзолитейное дело, сохраняются старые традиции 12. Значительное количество бронзовых предметов известно и в инских памятниках.

Костяные изделия встречаются постоянно. Иногда это слегка подправленные осколки, а иногда тщательно изготовленные предметы (см. рис. 1, 9—11, 14—22). У сел Красный Яр и Усть-Алеус найдены костяные накладки луков, служившие для закрепления тетивы. Там же и в Улыбинском поселении найдены изящные костяные наконечники стрел. У Усть-Алеуса найден наконечник гарпуна. Часты различные проколки. М. П. Грязнов указывает на наличие в Ирмени 1 трепал для растительных волокон, изготовленных из челюстей коров 13.

Прочие изделия. Встречаются кремневые наконечники стрел и скребки. У с. Усть-Алеус найдено ожерелье из зубов марала. Там же подобрано крупное орнаментированное пряслице. Позже в большереченских погребениях встречаются пряслица меньших размеров. В Ирмени 1 пряслице тоже было крупным 14. Возможно, это являлось характерным для данного периода.

Керамика (рис. 2, 3). В нашем распоряжении имеются 63 целых и обломки не менее чем от 419 сосудов. По своему типу они объединяются в три группы: плоскодонные горшки с прямым или слегка отогнутым ленчиком, четко профилированными плечиками и стенками (80—90%); кувшинообразные сосуды с узким горлом и плоским дном и небольшие круглодонные мисочки (по 5—10%). Крупные сосуды изготовлены ленточной техникой, мелкие выбивались из комка. Сосуды с воротничками встречаются редко.

Рис. 2. Сосуды. 1—4, 6—8 — Красный Яр; 9 — Ордынское; 5, 10, 12 — Умна; 11 — Чучка 7; 13 — Батурино; 14 — Улыбино; 15—16 — Камень 2.

Рис. 2. Сосуды. 1—4, 6—8 — Красный Яр; 9 — Ордынское; 5, 10, 12 — Умна; 11 — Чучка 7;
13 — Батурино; 14 — Улыбино; 15—16 — Камень 2.

Подавляющее большинство сосудов орнаментировано. Нами составлены три таблицы основных типов орнамента и сделано сравнение их с первой группой завьяловской керамики (рис. 4—6). В них включены лишь те памятники, где были найдены обломки не менее чем 10 сосудов. Как видно, здесь резко преобладал резной орнамент. Часть сосудов орнаментирована гребенчатым штампом (в Камне 2 — 35% сосудов, в Ордынском 1 и Чучке 7 — более 10% , в остальных памятниках — менее 10%). На трех сосудах Умны 1 вместе с резными линиями встречены оттиски крестового штампа. Орнамент расположен двумя различными зонами: на венчике и верхней трети тулова.

На краю венчика почти всегда (90—70%) прочерчена прямая линия. Реже встречаются гладкая полоса, елочка, ряды наклонных линий, сетки. Лишь в Камне 2 и Чучке 7 резная линия и гладкая полоса встречаются одинаково часто. Венчики сосудов орнаментированы геометрическими фигурами: заштрихованными треугольниками и гладкими ромбами между ними (Красный Яр 1) или заштрихованными треугольниками (Умна 1, Улыбино). Часто углы фигур подчеркнуты черточками или ямками (кроме Камня 2): В Камне 2 и Чучке 7 преобладают ряды наклонных линий и косая сетка. В единичных случаях встречены вертикальные елочки, узоры из заштрихованных лент, заштрихованные ромбы, сочетания ямок.

Рис. 3. Обломки керамики. 1, 2 — Красный Яр; 3 — Ордынское 1; 4 — Умна 1; 5, 6 — Камень 2; 7 — Чучка 7; 8—14 — Завьялово (1—8, 10—14 — глина, 9 — бронза).

Рис. 3. Обломки керамики. 1, 2 — Красный Яр; 3 — Ордынское 1; 4 — Умна 1; 5, 6 — Камень 2; 7 — Чучка 7; 8—14 — Завьялово (1—8, 10—14 — глина, 9 — бронза).

В нижней части венчика или на шейке обычны жемчужины, разделенные черточками, реже ямками и кольцевидными вдавлениями. Один сосуд из Ордынского 1 имел два ряда жемчужин, разделенных оттиском угла пластины (см. рис. 3, 3). Кувшины и мелкие сосуды жемчужин не имели, поэтому мелкая керамика из погребений отличалась от комплексов поселений отсутствием жемчужин. На шейках часто выделывали валики, иногда их число доходило до трех. Верхний валик, расположенный на венчике, обычно гладкий, нижний орнаментирован елочкой. В Красном Яре и Умне 1 валики имелись более чем на 10% сосудов, на остальных памятниках — меньше.

Вторая зона орнамента, расположенная на плечиках и части тулова, обычно отделялась от первой рядами резных линий, валиком, реже елочкой, сеткой, наклонными линиями. Орнамент обычно опускался вниз крупными фестонами, на кувшинах — длинными треугольниками, заштрихованными рядами линий, косой сеткой. Наиболее распространен узор из различных фигур, образованных заштрихованными лентами (особенно в Красном Яре 1 и Умне 1). В Чучке 7 его только 7,5% и совсем нет в Камне 2. На всех поселениях в равной мере встречены узоры из различных сочетаний заштрихованных треугольников, рядов наклонных линий, косой сетки, елочки. Керамика Камня 2 отличалась большим количеством сосудов с рядами горизонтальных линий. В Камне 2 и Чучке 7 часты сочетания круглых и неправильных ямок. Всюду в единичных случаях встречены ряды елочки, разделенные рядами ямок. В Камне 2 их 15%.

Рис. 4. Сравнительная таблица керамики (числитель — количество сосудов, знаменатель — процент)

Рис. 4. Сравнительная таблица керамики (числитель — количество сосудов, знаменатель — процент)

По орнаментации керамика делится на две группы. К первой принадлежат сосуды Красного Яра 1 и Умны 1. Для них в целом характерны геометрические заштрихованные фигуры на венчике и узоры из незаштрихованных лент на тулове, подчеркивание углов, валики на венчике и шейке сосудов. Вторая группа наиболее ярко представлена материалами Камня 2, а также Чучки 7 и Ордынского 1. В орнаментации их венчиков преобладают косая сетка и ряды наклонных линий, реже встречаются геометрические фигуры, подчеркивание их углов. Заштрихованные ленты на тулове отсутствуют или редки. Появляются оттиски угла пластины (Чучка 7, Ордынское 1). При преобладании резного орнамента встречается и гребенчатый штамп. В Ордынском 1 найден сосуд с двумя рядами жемчужин. Первая группа керамики отличается более четким профилем. Во второй группе встречаются сосуды, приближающиеся к баночным.

Таковы материалы памятников Новосибирского Приобья. Они дают возможность осветить некоторые вопросы, связанные г. происхождением культуры, ее датировкой, историческим местом в кругу других памятников поздней бронзы и жизнью их населения.

По вопросу происхождения культуры Новосибирского Приобья имеется ряд высказываний. H. Л. Членова полагает, что ирменская культура сложилась на базе смешения андроновских и лесных элементов 15. М. П. Грязнов считает, что культура местного населения на Оби развивалась на андроновской основе 16. По М. Ф. Косареву, ирменская культура сложилась в результате слияния самодийских племен (еловско-десятовского типа) и кетов — тибето-бирманской группы (карасукская культура Минусинской котловины) 17. Антропологические исследования В. А. Дремова (Еловского могильника, инских памятников и могильника Красный Яр 1) свидетельствуют о наличии у населения двух компонентов: европеоидного (андроновского типа) и монголоидного (лесного) 18.

Рис. 5. Сравнительная таблица основных элементов орнаментации венчиков сосудов (числитель — количество сосудов, знаменатель — их процент).

Рис. 5. Сравнительная таблица основных элементов орнаментации венчиков сосудов (числитель — количество сосудов, знаменатель — их процент).

Рис. 6. Сравнительная таблица основных элементов орнаментации стенок сосудов. Усл. обозн. см. рис. 4.

Рис. 6. Сравнительная таблица основных элементов орнаментации стенок сосудов. Усл. обозн. см. рис. 4.

Различие между андроновской культурой и описанными выше памятниками достаточно велико. Изменился обряд погребения (глубина ям, ориентация погребенных), формы бронзовых изделий. Значительны отличия в керамике: гребенчатый штамп сменился резным, исчезла баночная форма, появились жемчужины. Однако между сосудами этих культур имеются и связи. Ведущая форма керамики в эпоху поздней бронзы — плоскодонные горшки — связана с андроновскими традициями. Это же относится к различным сочетаниям заштрихованных треугольников на венчике, горизонтальных валиков на шейке. Узоры из заштрихованных лент, спускающиеся фестонами с плечиков, восходят к сложным андроновским меандрам.

М. Ф. Косарев не признает влияния андроновской культуры, исходя из ошибочного отрицания ее местной основы в Новосибирском Приобье 19. Однако здесь известен целый ряд памятников андроновской культуры — поселения Шляпово, Ирмень I 20; в Красном Яре 1 найдены мелкие обломки 108 сосудов, могильники Вахрушевскпй (раскопки 1962—1964 гг.), Юрт-Акбалык 11 на р. Уени (1964 г.).

Целый ряд черт связывает керамику Новосибирского Приобья с лесными культурами. В Умне 1 найдены обломки сосудов с крестовым штампом, распространенным в эпоху поздней бронзы в лесной и северной лесостепной полосе 21. Ряды елочек, разделенных ямками, встречающиеся на небольшом количестве сосудов, также характерны для лесной зоны 22. Это же можно сказать о ямках, соединенных между собой, горизонтальных елочках и рядах наклонных линий 23.

Точка зрения М. Ф. Косарева о происхождении ирменских памятников от еловской культуры, датируемой им XII—Х вв., не находит подтверждения в материале. Еловская керамика не предшествует ирменской, а одновременна ей и больше связана с лесным влиянием. Как указывалось выше, поселения Красный Яр 1 и Камень 2 не имеют послойного разделения керамики. Это четко прослежено во время раскопок. Утверждение М. Ф. Косарева о том, что в этих поселениях еловская керамика лежала в нижнем слое под ирменской 24, основано лишь на его концепции смены этих культур. Исследователи Еловского поселения тоже отрицают наличие на нем других хронологических слоев 25. Обломки еловской и ирменской керамики найдены вместе, размеры их одинаковы, и те и другие подбираются в целые сосуды. Все это говорит об их одновременности. В Новосибирском Приобье «еловская» керамика встречается в небольшом количестве в каждом памятнике поздней бронзы и там, где ему предшествовало андроновское поселение (Красный Яр 1), и там, где были следы андроновской керамики (Умна 1, Улыбино). Таким образом, новый материал подтверждает точку зрения H. Л. Членовой.

М. П. Грязнов датирует ирменский материал X—VIII вв., H. Л. Членова полагает, что эта культура складывается лишь в VIII в., М. Ф. Косарев предлагает дату IX—VII вв. Можно установить верхнюю дату рассматриваемых комплексов, сравнивая их с материалом Завьяловского поселения (VII—VI вв.). Первая группа его керамики связана с карасукскими традициями. Сохраняются горшки прежних форм, мисочки, геометрический орнамент, жемчужины. Наряду с этим появляются новые черты. Часть сосудов приближается к баночным, во многих случаях удлиняется венчик, доминирует гребенчатый штамп, жемчужины обычно располагаются в два ряда (вверху и внизу венчика), появляется их разделение углом пластины, редка резная линия на верхней части венчика. Исчезают узоры из заштрихованных лент, валики, подчеркивание углов черточками. Преобладает орнамент в виде горизонтальной елочки, рядов наклонных линий, ямок. Начинает исчезать деление орнамента на две зоны.

Как видно из таблиц, к первой группе завьяловской керамики ближе всего примыкают комплексы Камня 2, Чучки 7 и Ордынского 1 с их «еловскими» элементами (Камень 2, Чучка 7) и двумя рядами жемчужин, разделенных оттиском угла пластины (Ордынское 1). Эти памятники можно датировать VIII—VII вв. Дальше от завьяловской керамики стоят самые ранние комплексы (Красный Яр 1 и Умна 1). Средними в хронологическом отношении являются поселения Улыбино, Батурино 3 и, возможно, Ирмень 1, где, судя по публикации, реже встречаются узоры из заштрихованных лент. Население поздней бронзы прошло длительный путь развития, и его культура не могла складываться, как это утверждает H. Л. Членова, в VIII в.

Нижняя дата памятников не может быть пока точно установлена. Бронзовый инвентарь не дает определенных дат. Судя по связям с андроновской культурой, ранние памятники должны были появиться вслед за ее исчезновением. А эта дата решается исследователями по-разному. Учитывая длительность существования карасукских памятников в Новосибирском Приобье и последние данные о верхней дате андроновской культуры 26, можно считать началом новосибирского круга памятников отрезок времени в пределах XII—X вв., а концом — VIII—VII вв., если не включать в их число близкое им Завьяловское поселение.

Новосибирские памятники поздней бронзы, как это видно из выше изложенного, имеют свои отличительные черты, особенно в керамике (резной орнамент, преобладание в нем геометрических фигур на венчике и узоров из заштрихованных лент на тулове в начале периода и постепенное их вытеснение рядами линий, косой сеткой и елочкой, растущее влияние лесных культур). Этот круг памятников может быть отнесен к локальному варианту карасукской культуры. Он тесно связан с соседними племенами. Они имеют одинаковый набор бронзовых изделий, что может быть вызвано, как полагает А. И. Мартынов, наличием единого для них источника бронзы (Алтай, Салаир).

Наиболее близок к нему верхнеобской вариант культуры 27, керамика которого отличается лишь наличием пастовых узоров, большим количеством сосудов с оттиском гребенчатого штампа и меньшим их количеством с узорами из заштрихованных лент. В конце карасукского периода отличие делается более заметным: в Верхнем Приобье стали чаще встречаться воротничковые сосуды, а в Новосибирском они наблюдались в единичных случаях на протяжении всего времени. Как и здесь, в Верхнем Приобье встречаются лежащие в один ряд скелеты, но головами они ориентированы на юго-запад и лежат в одной глубокой могиле (в Новосибирском Приобье скелеты лежат почти на уровне материка головами на северо-восток и северо-запад).

Значительно сходство с инским локальным вариантом, представленным лишь могильными комплексами 28. Здесь, как и в новосибирских погребениях, встречаются круглодонная и плоскодонная керамика, геометрические фигуры в ее орнаментации, жемчужины, подчеркивание углов, валики, косая сетка, резной орнамент. Могилы обычно располагаются рядами на уровне материка под одной насыпью, но преобладает ориентация на юго-запад, и встречаются могилы из плит.

Близок к новосибирскому материал Еловского поселения, особенно его первая группа керамики с резным геометрическим орнаментом в виде различных сочетаний заштрихованных треугольников, узоров из заштрихованных лент, косой сетки, подчеркиванием углов фигур, жемчужинами и валиками 29. Отличается еловская керамика от новосибирской значительно большим количеством сосудов, связанных с влиянием лесных культур (вторая группа). Ближе всего стоит к еловским памятникам керамика Камня 2. Как видно из археологического и антропологического материала, еловский тип культуры сложился в результате продвижения на север новосибирского населения и слияния его с лесными культурами. В конце эпохи поздней бронзы начинается обратное передвижение племен на юг, что нашло свое наиболее яркое выражение в VII—VI вв. в керамике Завьяловского поселения.

Памятники поздней бронзы на Оми плохо изучены, но все же можно проследить их связи с новосибирскими племенами. Там встречаются плоскодонные горшки и мисочки с геометрическим резным орнаментом. Омская керамика, видимо, стоит ближе к прииртышской и еловской, особенно к ее второй группе лесного типа, чем к новосибирской.

Все эти сопоставления дают возможность очертить территорию распространения новосибирских, или ирменских, памятников. На севере они граничат с еловскими в районе устья Уени, на западе граница проходит восточнее верховья Оми, на востоке — около Обь-Чулымского междуречья, а на юге — в районе г. Камня.

Вся эта группа приобских лесостепных памятников близка между собой и отличается от памятников соседних племен, также относящихся, по мнению ряда исследователей, к карасукекой культуре. Особенно сильно отличие ее от памятников Средней Азии бегазы-дандыбаевского типа 30, которые имеют иной погребальный обряд. Сосуды с поддонами, ногтевой орнамент, защипы, жемчужины на керамике отсутствуют. Некоторую общность в орнаменте сосудов можно отнести за счет контактов населения этих территорий.

Минусинские памятники поздней бронзы стоят ближе к приобским, чем среднеазиатские, но тоже отличаются от них. Об их различии убедительно сказано в работах Н. Л. Членовой и М. П. Грязнова 31. Отличия прослеживаются в бронзовом инвентаре, в отсутствии в Приобье изделий звериного стиля, в керамике, погребальном обряде 32 (на Енисее преобладает вытянутое положение скелетов, могилы неглубокие, с каменными плитами и оградкой). Но надо учитывать, что в Минусинском районе известны в основном могильные комплексы, которые отличаются от материала поселений, а употребление камня связано с наличием больших его запасов. Антропологический тип минусинцев отличается от населения Приобья. Имеются и общие культурные черты этих районов. В керамике (могильный инвентарь) преобладают небольшие круглодонные сосуды с резным геометрическим орнаментом на тулове, но венчик их гладкий. Встречаются ряды неглубоких могил в пристроенных друг к другу оградках.

Общие черты дают возможность считать культуры Енисея и лесостепного Приобья локальными вариантами карасукской культуры. Данное условное объединение этих племен имеет длительную тенденцию и широко вошло в научную и учебную литературу, восходя к 1930 г., когда М. П. Грязнов выделил карасукский этап бронзовой эпохи на Алтае 33. Такое широкое употребление термина было принято С. В. Киселевым 34. После накопления материала оно было взято под сомнение H. Л. Членовой 35 и другими авторами. М. П. Грязнов, учитывая особенности енисейских племен, предложил заменить термин «карасукская культура» более широким понятием «карасукская эпоха», выделив из нее отдельные варианты карасукской культуры 36.

Кажется, такое употребление термина не противоречит понятию об археологической культуре, границы которой могут не совпадать с этническими группами и быть шире их 37. В этом смысле можно употреблять термины и «карасукская эпоха», и «карасукская культура», так как данная культура распространена на единой территории, относится к одному периоду (конец II тыс. — VIII—VII вв.), объединяет племена с одинаковым хозяйством (его основой является скотоводство) и имеет общие культурные черты, выразившиеся в некоторой общности погребального обряда и керамики.

Подобное понятие карасукской культуры аналогично термину «скифская культура», который шире понятия «скифы». Внутри скифской культуры имеются отличия в хозяйстве (скотоводство и земледелие), в погребальном обряде (склепы, каменные ящики и грунтовые могилы), в керамике (гладкая и орнаментированная) и даже в этнической принадлежности ее носителей. При этом термин «скифская культура» не заслоняет различия в этническом и культурном отношении создателей ее отдельных вариантов.

Основным занятием населения Новосибирского Приобья было примитивное пастушеское скотоводство с зимним содержанием скота в жилищах. Именно этим и объясняет М. П. Грязнов наличие огромных землянок в этот период 38. Удельный вес скотоводства в хозяйстве был достаточно большим: количество костей домашних животных достигало 90% и более. Среди фаунистических остатков преобладали кости крупного рогатого скота. О наличии земледелия свидетельствуют обломки зернотерок. Вероятно, оно было мотыжным. Охота, рыбная ловля и собирательство имели подсобное значение.

Ремесло носило домашний характер. Бронзовых изделий найдено больше, чем в андроновских памятниках, появились крупные предметы, но все-таки металла здесь было меньше, чем в соседних районах. Зато широко развивается производство костяных изделий. Население занималось также ткачеством. При помощи трепал женщины обрабатывали растительное волокно, они же пряли и шерсть. Рост значения обмена объясняет увеличившееся количество бронзовых изделий, особенно крупных. Ярким доказательством такого обмена является бронзовый кинжал из Кирзы.

Общественные отношения в карасукскую эпоху были такими же, как и в андроновскую. Видимо, это был патриархальный родовой строй. Жизнь в условиях лесостепной зоны вдали от источников бронзы не давала возможности создать такие запасы, которые могли бы привести к имущественному неравенству.

Есть некоторые сведения о духовной жизни людей. Они почитали огонь. Так, в землянке Красного Яра 1 сохранились остатки постоянно поддерживаемого огня, возле которого не занимались хозяйственными делами. В другой землянке того же поселения у очага обнаружена бабка с резным изображением лица. Видимо, это был рисунок духа, связанного с домашним очагом.

Таким образом, в Новосибирском Приобье в карасукскую эпоху (конец II тыс. — VIII—VII вв.) жили племена, ведущие свое происхождение от андроновской и лесных культур, причем влияние последних постепенно возрастало, вытесняя сохранившиеся андроновские традиции. Эти племена были тесно связаны с населением южной части Обского бассейна. Меньше связей прослеживается у них с карасукскими племенами Минусинской котловины. Преемственность между новосибирским вариантом карасукской культуры и большереченской культурой той территории устанавливается достаточно определенно. 39

Notes:

  1. М. П. Гряз нов. К вопросу о культурах поздней бронзы в Сибири. КСИИМК, 1956, № 64, стр. 27—42; H. Л. Членова. О культурах бронзовой эпохи в лесостепной зоне Западной Сибири. СА, 1955, № 23, стр. 38—57; М. Ф. Косарев. О происхождении ирменской культуры. «Памятники каменного и бронзового веков», М., 1964, стр. 169—175.
  2. А. П. Дульзон. Археологические памятники Томской области. «Тр. ТОКМ», т. V, вып. 24. Томск, 1956, стр. 105.
  3. М. П. Грязнов. К вопросу о культурах поздней бронзы в Сибири, стр. 30—41.
  4. Там же, стр. 34.
  5. Там же.
  6. В. И. Матюшенко, Л. Г. Игольникова. Поселение Еловка — памятник второго этапа бронзового века в Среднем Приобье. «Сибирский археологический сборник. Древняя Сибирь», вып. 2. Новосибирск, 1966, стр. 190, рис. 6, 1.
  7. А. И. Мартынов. Карасукская эпоха в Обь-Чулымском междуречье. Там же, стр. 169, рис. 4, 26, 27.
  8. М. П. Грязнов. История древних племен Верхней Оби. МИА, 1956, № 48, стр. 41, рис. 15, 6.
  9. Э. Новгородова. Ножи карасукского времени из Монголии и Южной Сибири. «Монгольский археологический сборник». М., 1962, стр. 15, рис. 2,2; А. П. Окладников. Неолит и бронзовый век Прибайкалья. МИА, 1955, № 43, стр. 33, 34, рис. 13, 14.
  10. В. Г. Тихонов. Металлические изделия эпохи бронзы. МИА, 1960, № 90, табл. XXV, 7; А. В. Збруева. История населения Прикамья в ананьинскую эпоху. МИА, 1952, № 30, стр. 94, табл. XX, 5.
  11. М. П. Грязнов. История древних племен Верхней Оби, табл. V, 1—25; А. И. Мартынов. Указ. соч., стр. 169, рис. 4.
  12. В. И. Матющенко, Л. Г. Игольникова. Указ. соч., стр. 191.
  13. М. П. Грязнов. К вопросу о культурах поздней бронзы в Сибири, стр. 41, рис. 14, 8—10.
  14. Там же, рис. 14, 6.
  15. H. Л. Членова. О культурах бронзовой эпохи. . . , стр. 55.
  16. М. Н. Грязнов. История древних племен Верхней Оби, стр. 39.
  17. М. Ф. Косарев. Некоторые проблемы древней истории Обь-Иртышья. СА, 1966, № 2, стр. 31.
  18. В. А. Дремов. Новые палеоаптропологические материалы Приобья. Докл. на антропологической секции пленума институтов Археологии и Этнографии. Апрель 1966 г.
  19. М. Ф. Косарев. О происхождении ирменской культуры, стр. 170.
  20. М. П. Грязнов. К вопросу о культурах поздней бронзы в Сибири, стр. 29—32.
  21. М. Ф. Косарев. Десятовское поселение. КСИИМК, 1964, № 97, стр. 84, 86, рис. 28, 29; В. И. Канивец. Канинская пещера. М., 1964, стр. 75, рис. 26; Н. Л. Членова. О культурах бронзовой эпохи, стр. 55, рис. 9; и др.
  22. В. И. Мошинская. Сузгун II — памятник эпохи бронзы. МИА, 1957, № 58, стр. 123, табл. II, 7, 6, 7.
  23. Там же, табл. I, II, III; А. П. Дульзон. Указ. соч., стр. 243, рис. 65, стр. 300, табл. XVIII.
  24. М. Ф. Косарев. Десятовское поселение, стр. 85.
  25. В. И. Матющенко, Л. Г. Игольникова. Указ. соч., стр. 183-191, 194.
  26. К. В. Сальников. Некоторые сведения об эпохе бронзы Южной Башкирии. «Башкирский археологический сборник». Уфа, 1954, стр. 30—46; Он же. История Южного Урала в эпоху бронзы. М., 1963.
  27. М. П. Грязнов. История древних племен Верхней Оби, стр. 35, 36, рис. 12, 13, табл. IV—VI, стр. 43.
  28. А. И. Мартынов. Указ. соч., стр. 167, рис. 3, стр. 172, рис. 6.
  29. В. И. Матющенко, Л. Г. Игольникова. Указ. соч., стр.185—186.
  30. М. П. Грязнов. Памятники карасукского этапа в Центральном Казахстане. СА, 1952, № 16, стр. 129—162; А. X. Маргулан, К. А. Акишев и др. Древняя культура Центрального Казахстана. Алма-Ата, 1966, стр. 160—196.
  31. H. Л. Членова. О культурах бронзовой эяохи. М. П. Грязнов. История древних племен Верхней Оби, стр. 26.
  32. С. В. Киселев. Древняя история Южной Сибири. МИА, 1949, № 9, стр. 62—86; H. Л. Членова. Карасукская культура. «Древняя история Сибири». Макет 1-го тома «Истории Сибири», стр. 263—279.
  33. М. П. Грязно в. Древнне культуры Алтая. Новосибирск, 1930, стр. 5, 6.
  34. С. В. Киселев. Указ. соч., стр. 88—92.
  35. Н. Л. Членова. О культурах бронзовой эпохи. . ., стр. 38—57.
  36. М. П. Грязнов. История древних племен Верхней Оби, стр. 26.
  37. А. П. Смирнов. К вопросу об археологической культуре. СА, 1964, № 4, стр. 3—10; А. С. Амальрик, А. Л. Монгайт. Что такое археология. М., 1959, стр. 24.
  38. М. П. Грязнов. К вопросу о культурах эпохи поздней бронзы, стр. 39; Он же. Землянки бронзового века близ хут. Ляпичева на Дону. КСИИМК, 1953, № 50, стр. 137—148.
  39. Сноска в корректуре. Данная статья была написана в 1967 г. За прошедшее время появились работы Н. П. Членовой, М. Ф. Косарева, В. И. Матющенко и других об еловской и ирменской культурах; прошла дискуссия по вопросу об археологической культуре; автором проведены раскопки новых памятников эпохи поздней бронзы. В свете новых материалов автор несколько перемотрел свои взгляды на вопрос о культурной принадлежности и хронологии описываемых в статье памятников. Их следует отнести к ирменской культуре, являющейся более поздней по сравнению с еловской, и датировать началом I тыс. до н. э.
    Поскольку материал эпохи поздней бронзы Новосибирского Приобья представляет собой определенный научный интерес, автор считает возможным ого публикацию с учетом сказанного в данном примечании.

В этот день:

Дни смерти
1984 Умер Андрей Васильевич Куза — советский археолог, историк, источниковед, специалист по древнерусским городам.
1992 Умер Николас Платон — греческий археолог. Открыл минойский дворец в Закросе. Предложил хронологию базирующуюся на изучении архитектурных комплексов (дворцов) Крита.
1994 Умер Сайрус Лонгуэрт Ланделл — американский ботаник и археолог. В декабре 1932 года Ланделл с воздуха обнаружил древний город Майя, впоследствии названный им Калакмулем, «городом двух соседних пирамид».

Рубрики

Свежие записи

Счетчики

Яндекс.Метрика

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Археология © 2014