Степень морфологической специфичности популяций

Все предшествующее закономерно подводит нас к фундаментальному вопросу человеческой микроэволюции — глубине дифференциации человеческого вида, которая только и может быть адекватно оценена не в синхронном, а в диахронном плане. Вопрос этот стоит на грани таксономии и учения о микроэволюции, одинаково важен поэтому как для эволюционного филогенетического подхода к динамике Homo sapiens, так и для выяснения генеалогических отношений расовых комплексов.

[adsense]

До недавнего времени единственным способом оценки взаимных расстояний между популяциями и группами популяций было определение этих расстояний «на глазок». Антропологическая литература заполнена выводами о близости тех или иных расовых групп между собой, основанными на морфофизиологических, а чаще всего на морфологических данных. На базе представлений о неодинаковой близости друг к другу популяции и расы объединяются в более высокие таксономические категории. Не составляют исключения и так называемые большие расы, для которых выдвинуты многочисленные и прямо противоположные гипотезы их объединения.

Какова эвристическая ценность такого подхода? Не отрицая интуитивных оценок, лежащих в его основании, особенно когда они производятся высококвалифицированными исследователями, следует все же считать его предварительным. Пока не достигнуто полной договоренности ни по одному сколько-нибудь крупному таксономическому вопросу, и, очевидно, достижение такой договоренности возможно только при переходе на новый методический уровень.

Переход на этот уровень дает пока меньшую информацию, так как она концентрируется в основном вокруг оценки фенетической, а не генетической близости. Но зато она выражается в количественных единицах и поэтому позволяет отойти от субъективизма. Речь идет о многообразных способах суммарного сопоставления по многим признакам, построенных в соответствии с современным уровнем статистической техники с учетом их разной изменчивости и физиологической корреляции между ними. Получаемые с помощью этих способов фенетические расстояния есть количественная мера дифференциации популяций.

Наибольшее распространение в краниологии получил способ, разработанный Л. Пенрозом. Сейчас уже можно насчитать десятки работ, в которых он использован для анализа. Частично такое внимание к этому способу объясняется тем, что он дает возможность судить отдельно о сходстве по размерам и форме, в основном же — тем, что он, сохраняя все главные преимущества других способов, не требует необозримой статистической работы. С помощью способа Л. Пенроза осуществлено исследование, посвященное динамике фенетических расстояний ¹.

Результаты этого исследования продемонстрировали неодинаковую величину фенетических расстояний в разные эпохи истории человечества и закономерный характер их изменений. На уровне разновременных синхронных срезов от эпохи бронзы до средневековья были вычислены фенетические расстояния между отдельными западноевропейскими популяциями. Оказалось, что они закономерно уменьшаются по мере приближения к современной эпохе, наступает как бы сближение популяций между собой. Это существенный аргумент в пользу исключительной роли смешения в последние столетия и идущей параллельной с ним консолидации.

Однако при вдумчивом отношении к этому наблюдению видно, что ему нельзя придавать всеобщее значение и экстраполировать его с населения Европы на весь земной шар. Мы помним более или менее незакономерные колебания размаха межгрупповой изменчивости в разные эпохи. Панойкуменное уменьшение фенетических расстояний, если бы оно действительно имело место, должно было бы автоматически подвести к сужению видовой изменчивости и уменьшению разнообразия как раз по
тем признакам, по которым вычисляются фенетические расстояния.

Именно эти признаки представлены в табл. 2. Коль скоро такого сужения не наблюдается, полученные выводы для динамики фенетических признаков в Западной Европе, надо полагать, имеют локальное значение и не могут быть распространены за ее географические границы. На других территориях, по-видимому, могло иметь место не ослабление, а усиление уровня дифференциации. Доказательство этому имеется, во всяком случае, для территории Азии, где шло не уменьшение, а увеличение фенетических расстояний в ходе расогенетического процесса ².

В пользу такой локальной неоднородности уровня дифференциации популяций свидетельствуют и фенетические расстояния, полученные для одного синхронного среза. Речь идет о краниологических материалах в основном XVTII—XIX вв., относящихся к народам Восточно-Европейской равнины и Кавказа. И в том и другом случае выбрано по 13 групп ³.

В первом случае это группы, представляющие непосредственных предков современного русского населения, во втором каждая группа представляет отдельный народ или самостоятельное этнографическое подразделение.

Фенетические расстояния вычислялись с помощью формулы Л. Пенроза.

В каждой группе с известными натяжками можно видеть популяцию, так как на Кавказе в качестве генетического барьера выступает этнический фактор, на Восточно-Европейской равнине — географический.

Фенетические расстояния между всеми кавказскими популяциями решительно больше по величине и по форме, чем между восточноевропейскими. Для формулы Л. Пенроза, как и для других итоговых формул многомерного анализа, нет пока удовлетворительной системы сценки ошибок, но и без нее ясно, что масштаб различий дает полную возможность говорить о разном уровне дифференциации двух сопоставляемых совокупностей популяций. Раз видовая дифференциация неодинакова в синхронном срезе, следовательно, она не идет однонаправленно и в диахронном плане, интеграция и дезинтеграция сменяли друг друга в зависимости от социально-экономических и культурно-исторических причин.

Как следует относиться в свете этих наблюдений и вытекающих из них соображений к существующим точкам зрения на нейтральный характер исходных предковых комплексов для многих расовых типов?

Во-первых, все такие точки зрения нуждаются в дополнительной аргументации, основанной уже не на визуальной, а на более точной оценке морфологических критериев. Во-вторых, нейтральность по признакам основного комплекса, который только и сохранился в процессе развития вида, могла сопровождаться резкой специализацией по иным признакам, также складывавшимся в географические комплексы, стертые затем последующими этапами расообразования. В-третьих, наконец, отдельные маркирующие расу признаки и даже их сочетания достигают сильного развития на фоне нейтрального в целом комплекса, начиная с самых ранних этапов расообразования.

Каков общий вывод из всего сказанного? Похоже на то, что глубина видовой дифференциации не усиливалась в ходе человеческой истории, что усиление или ослабление дифференциации имело место лишь в пределах отдельных территорий и ограниченных отрезков времени, интегративные и дезинтегрирующие процессы, следовательно, в каких-то пределах уравновешивали друг друга. Во всяком случае, палеоантропологическая история человеческого вида не дает обратных примеров, свидетельствуя о локальности проявления разных уровней дифференциации.

При этом я сознательно оставляю в стороне многолетнюю дискуссию об истолковании морфологических особенностей верхнепалеолитических людей, так как они не поддаются пока однозначной оценке, которая была бы свободна от субъективной окраски и давления общих и более или менее умозрительных взглядов.