К содержанию 21-го выпуска Кратких сообщений ИИМК
Коренные изменения в жизни нашей Родины произошли после победы Великой Октябрьской социалистической революции. Она разбудила многомиллионные массы России и вызвала к творчеству могучие силы освобожденных народов. Это нашло свое ярчайшее отражение в том расцвете культуры и науки, которым ознаменованы были уже первые годы жизни Советской страны. Археологическая наука пережила свое подлинное возрождение. Оно прежде всего выразилось в том, что ясно определились задачи археологического исследования. До Октября лишь немногие передовые русские археологи видели в своей деятельности работу историка и стремились анализировать прошлое, воссоздавая его по вещественным памятникам. Однако, большинство исследователей оставалось в плену идеалистического мировоззрения.
Советские археологи поставили своей задачей историческое изучение прошлого народов СССР по археологическим памятникам. В основу их исследований легло марксистско-ленинское учение об обществе, его развитии и роли в нем материального производства. Большую помощь, особенно в разработке этногонических проблем, оказало новое учение о языке, созданное академиком Н. Я. Марром.
[adsense]
Придавая важное значение задачам исторического исследования, советские археологи не замыкаются в кругу своих специфических материалов, но стремятся к всестороннему изучению вопросов путем привлечения на ряду с археологическими и других источников — языковых, этнографических, собственно исторических и антропологических. Соответственно организуется и экспедиционная работа. Совершенно необходимо уловить даже самые мелкие детали, которые могут помочь при реконструкции истории хозяйственных, социальных и бытовых форм. Методические приемы позволяют исследовать добытый материал с возможно большей глубиной при помощи геологии, почвоведения, палеоботаники, палеоантропологии и других отраслей знания.
Главным центром археологических исследований в первые же годы после Революции явилась созданная по указанию В. И. Ленина Государственная Академия истории материальной культуры (ныне Институт истории материальной культуры им. Н. Я. Марра Академии Наук СССР).
Значительную роль в успехах советской археологии с самого начала играет разветвленная сеть музеев — этих центров исследовательской работы в самых отдаленных уголках нашей необъятной страны. Благодаря их деятельности достоянием науки стали многотысячные коллекции древностей, собранных энтузиастами — любителями родной истории.
Последнее время перед Великой Отечественной войной и особенно послевоенные годы характеризуются развертыванием широкой сети научно-исследовательских археологических центров. Академии Союзных Республик, филиалы и базы Академии Наук СССР и научно-исследовательские институты языка, литературы и истории, возникшие в большинстве национальных областей и даже районов, включают в свои планы работу до археологии.
Большое развитие получило и высшее археологическое образование. Если до Октября археология преподавалась в университетах лишь в качестве необязательного предмета и специальное археологическое образование можно было получить только в так называемых археологических институтах, то в советских университетах археологические дисциплины стали органической частью программы исторических факультетов. Каждый историк вооружается необходимым запасом знаний по археологии, а специализирующиеся по археологии получают широкое историческое образование. Это окончательно кладет предел замкнутости, вещеведческой ограниченности археологов старого типа. Советский археолог по самой системе своего образования прежде всего историк, призванный решать исторические вопросы путем всестороннего исследования специфического археологического материала. Все эти сдвиги нашли свое выражение и в размахе экспедиционной деятельности советских археологов. За 30 лет археологи изучили большинство районов территории СССР, постепенно ликвидируя обширные белые пятна на археологической карте.
Значителен размах и советских археологических изданий. Достаточно указать на такие серии, как «Сообщения» и «Известия» б. Академии истории материальной культуры, ее журнал «Проблемы истории докапиталистических обществ», «Труды Секции археологии РАНИОН», серийные издания «Советская археология», «Краткие сообщения Института истории материальной культуры АН СССР», «Материалы и исследования по археологии СССР», журнал «Вестник древней истории», «Труды Государственного исторического музея», издания Грузинской, Армянской, Украинской и Белорусской академий наук и филиалов Академии Наук СССР, а также ряд изданий местных научно-исследовательских институтов, университетов и музеев. Издаются в СССР и монографии, подытоживающие достижения в отдельных областях археологии.
В результате развития археологических исследований уже восстановлены многие страницы бесписьменного периода в истории СССР, и многие вопросы, недостаточно освещенные письменными источниками, нашли свое разрешение благодаря археологическим раскопкам. Это сделало возможным создание обобщающих работ по древней истории нашей Родины. Первым опытом явились два тома «Истории СССР», изданные перед войной Институтом истории материальной культуры им. Н. Я. Марра.
Открытия советской археологии настолько велики и разносторонни, что необходимы специальные обзоры по различным ее отраслям. В данном очерке отмечается лишь то, что имеет принципиальное значение и показывает теоретический уровень нашей дисциплины, являющейся частью ленинско-сталинской исторической науки.
Уже неоднократно писалось о достижениях в изучении древнего каменного века на территории СССР. Многочисленные раскопки открыли сотни палеолитических местонахождений вместо единичных, известных в старой России. Расширился и хронологический диапазон нашего знания палеолита Восточной Европы и Северной Азии. Не только в Крыму, но и на Севере — в Прикамье, а также в Средней Азии обнаружены среднепалеолитические стоянки и остатки неандертальцев. На Кавказе впервые удалось обнаружить нижнепалеолитические местонахождения ашельского возраста. Разъяснились и вопросы перехода от палеолита к неолитической эпохе.
Весь этот огромный материал подвергся тщательному изучению, и в результате создана история палеолитического человека. Вопреки многочисленным попыткам западноевропейских ученых опровергнуть материалистическое учение Энгельса о первобытном обществе, советские археологи обнаружили в материалах по палеолиту неоспоримые доказательства наличия древнейших стадий первобытно-общинного строя у людей нижне- и средне- палеолитических эпох. Важнейшим достижением явилось открытие сложения родового строя, его древнейшей матриархальной ступени в эпоху верхнего палеолита и объяснение этим крупнейшим общественно-историческим переворотом самой трансформации неандертальцев в современный вид человека. Этим прежде всего были опровергнуты идеалистические концепции буржуазных археологов и этнологов, отрицающих древность матриархата по сравнению с патриархальным строем, в котором они хотели видеть исконный для человечества прототип буржуазных общественных установлений. Одновременно получила новое материалистическое объяснение история самого человека. Это было особенно необходимо, так как противники эволюционной теории именно здесь пытались найти «неопровержимые доказательства» против дарвинизма.
Исследования по неолиту, основанные на раскопках сотен неолитических стоянок и могильников в самых различных областях СССР, также стремятся дать историю неолитического населения нашей страны. Не только установлены стадии этой истории — выделены ранненеолитические памятники свидерского и тарденуазского типов, но получили культурно-историческое определение и памятники развитого неолита, еще недавно рассматривавшиеся суммарно. Удалось установить хронологию неолита и в связи с этим выделить на Севере большую серию стоянок так называемого «лесного неолита», где неолитический быт населения явился пережитком, удерживавшимся в III и II тысячелетиях до н. э., когда на Юге уже господствовала бронза. Такое выяснение неравномерности развития отдельных районов Восточной Европы и Северной Азии способствует более конкретному, не схематическому изображению их древнейшей истории. Вместе с тем многочисленные исследования в различных областях СССР дали возможность выделить местные неолитические культуры, показать их внутреннее развитие, взаимоотношения и смены одной культуры другой и дать историко-материалистическое объяснение этим процессам.
Самое представление об археологических культурах как разносторонних комплексах археологических фактов, отображающих состояние древних обществ и изменяющихся в силу их развития, резко противоположно буржуазно-идеалистическим построениям, для которых именно характерен уход от анализа внутренних причин развития, замена их внешними факторами заимствований, миграции и поглощений одной культуры другой. Самые определения «культурных кругов» или «культур» покоятся там на вырванных из комплекса отдельных признаках и оставляют широкие возможности для антиисторических построений расселения фантастических народов-культуротворцев. Подобные построения откровенно служат империалистическим интересам буржуазии. Советские археологи, критически анализируя эти теории, уже неоднократно имели случай показать всю их антинаучность. Так, были подвергнуты уничтожающей критике построения индогерманистов в отношении древнейшей истории Европы эпохи неолита и энеолита.
Работы советских археологов по энеолитическим культурам так называемой крашеной керамики, отличающиеся глубиной анализа археологических фактов, создают прочный фундамент для разгрома индогерманистоких теорий. Проведенные с высокой тщательностью исследования поселений трипольской культуры на Украине показали во всем многообразии жизнь раннеземледельческого населения юго-запада СССР. Анализ хозяйства и памятников общественного устройства привел к открытию внутренних причин развития Триполья, прошедшего сложный путь от первобытного состояния матриархальных земледельческих общин до развития форм отцовского рода. Произведенный советскими археологами анализ внутренних причин развития так называемых культур крашеной керамики Южной Европы позволил сделать заключения, диаметрально противоположные построениям индогерманистов, видевших одни только столкновения, вытеснения и поглощения одних племен другими и тем самым перенесших в далекое прошлое человеконенавистнические идеи о «прогрессе», якобы издревле основанном на волчьих законах экспансии.
Не менее существенны достижения советских археологов и в изучении бронзового века СССР. Анализ общественно-экономического состояния древних племен, оставивших нам памятники в степях Причерноморья, показал движущие силы тех изменений, которые нашли свое выражение в последовательной смене так называемой ямной, катакомбной и срубной культуры. Оставлено прежнее, явно заимствованное из арсенала зарубежной археологии объяснение этой смены одними миграционными волнами все новых и новых «носителей культур». Вместо этого удалось установить сложные внутренние изменения в хозяйстве, обществе и культуре, осложненные расселением в силу конкретных причин тех или иных усиливавшихся племен или их союзов.
Те же закономерности обнаружили археологи, исследовавшие совершенно неизвестные в дореволюционное время культуры бронзового века Сибири, Средней Азии и Кавказа и решавшие спорный вопрос о взаимоотношении культур реликтового лесного неолита с так называемой фатьяновской культурой в Волго-Окском междуречье.
В круг вопросов, изучаемых советскими археологами но памятникам бронзового века, уже много лет входят вопросы происхождения древних племен и их взаимоотношения с позднейшими насельниками территории СССР. Здесь так же ярко проявляется принципиальное отличие путей исследования советских ученых от чисто умозрительных в большинстве своем построений буржуазных специалистов. Советские археологи, следуя принципу комплексного изучения источников, строят свои этногенетические исследования в тесном сотрудничестве с палеоантропологами. И те и другие взаимно проверяют друг друга и исходят прежде всего из анализа общественной структуры древних племен и ее исторических изменений. В этих условиях материалы для палеоэтнографической карты СССР оказываются вполне обоснованными для каждого этапа в истории бронзового века.
Проблема происхождения древневосточного государства как наиболее ранней формы классового господства возникла перед советскими археологами, сделавшими выдающиеся открытия в Грузии, Армении и Азербайджане. Исследования огромных курганов II тысячелетия до н. э. в Триалети, содержавших изделия высокого мастерства из золота, серебра и бронзы, показали основы развития племен Закавказья, приведшие к созданию сильного древневосточного государства Урарту. Истории самого Урартийского царства советские археологи также уделили много труда, обратив при раскопках особое внимание на памятники сельского и городского хозяйства, ирригацию и изменения в планировке поселений, превращавшихся в древневосточные города. Тем самым круг источников настолько расширился, что стало возможным монографическое исследование истории Урарту. При этом в последнее время благодаря раскопкам крепости Тайшебаини (холм Кармир-Блур) получили новое освещение судьбы Урартийского царства и роль скифских племен в его падении. Успешные раскопки в Кура-Араксинском междуречье доставили за последнее время обильный материал для решения ряда вопросов, связанных с мидийской проблемой.
Здесь мы подходим к другой эпохе, для освещения которой важнейшую роль сыграла работа по изучению античных и эллинистических древностей.
Дореволюционная русская археология имела, может быть, особенно большие успехи в изучении памятников античной культуры в Причерноморье. Ольвия, Херсонес, Пантикапей, Танаис и развалины ряда других городов дали огромный вещевой и эпиграфический материал для истории Черноморского района античного мира. Однако внимание прежних исследователей в области истории было сосредоточено главным образом на внешнеполитических вопросах, а в области археологии больше всего трактовались проблемы искусства, архитектуры и фортификации. За советский период произошли решительные перемены. Внутренняя жизнь античных городов Северного Причерноморья и особенно классовая борьба стали в центре работы историков южнорусской античности. Открытие общественных движений — ожесточенной классовой борьбы и восстаний рабов на Боспоре, тесно связанных с кризисом античного рабовладельческого строя, явилось крупнейшим достижением советских историков-антиковедов. Тесно связаны с этим археологические работы, направленные на изучение экономики античных городов Причерноморья, их сельского хозяйства, производства и экспорта хлеба, вина и масла, их рыбных промыслов и различных городских ремесел. Проблема отношений античных городов и местного населения заняла в связи с этим особое место. Отсюда интерес к процессам возникновения в непосредственной близости от античных городов центров местной рабовладельческой государственности. Изучение этого вопроса имеет выдающееся теоретическое значение, позволяя проследить возникновение рабовладения и рабовладельческих классов в «варварской» среде. В настоящее время, благодаря раскопкам мощного центра скифского царства в Крыму — Неаполиса близ Симферополя, эта проблема конкретно разрешается в хозяйственном, политическом и в историко-культурном плане.
То же можно сказать и об изучении эллинизма на территории СССР. Раньше эта проблема ставилась только применительно к городам Северного Причерноморья. Теперь же она решается на новом, гораздо более обширном материале. Вопрос о происхождении древнегрузинского и древнеармянского царств, вопрос о древней Албании получил в связи с этим новое освещение благодаря работам советских археологов. Изучение остатков храма в Гарни позволило ярко представить не только силу эллинистических идей в культуре Закавказья эпохи Тиридата I, но и показать своеобразие этой эпохи, когда наряду с эллинистическими были действенными местные древневосточные, урартийские традиции. С еще большей силой это подтвердили исследования древнегрузинской столицы и обнаруженные в Армази-Мцхета саркофаги древнегрузинских царей, цариц и петиахшей и их греко-арамейские эпитафии. Их изучение значительно подвинуло вперед исследование формирования древнегрузинской государственности и доказало высоту древней культуры грузинского народа.
Той же теоретически важной проблеме сложения местных рабовладельческих государств посвящен и ряд работ по археологии Средней Азии. Исследования древнепарфянской Нессы, индо-буддийских кушанских памятников Термеза и особенно древнего Хорезма показывают, как в условиях Средней Азии возникали рабовладельческие государства, принимавшие в силу местных особенностей то формы, близкие к эллинистической монархии, то своеобразные формы «среднеазиатского полиса».
Племена, населявшие в ту эпоху современную территорию СССР, подверглись успешному изучению. В одних случаях советские археологи собирали материалы по ранее не освещенным сторонам жизни, как это имеет место в отношении скифов, городища которых за последнее время были особенно тщательно изучены; в других быстрое накопление новых данных позволило уточнить вопросы хронологии и территориального распространения. Примером здесь могут служить памятники дьяковские и ананьинские на Оке, Волге и Каме. Но особенно многочисленны новые открытия памятников не известных ранее племен Урала, Западной Сибири, Саяно-Алтайского нагорья, Прибайкалья и далекой Якутии.
Для всех этих работ, позволявших с особенной полнотой представить так называемую скифскую эпоху в истории нашей страны, характерен интерес к двум проблемам: к изучению внутренней жизни воссоздаваемых обществ, их хозяйства и социального строя и к вопросам этногенеза. Отсюда ряд важных работ по предскифскому периоду, приведших к выяснению огромного значения этнических и культурных элементов предшествующей эпохи поздней бронзы в формировании скифских, савроматских и сакских племен и их культуры. Не отрицая догматически этнических перемещений, эти работы показали, однако, глубокую связь скифо-сарматских племен с местным населением предшествующих тысячелетий. То же удалось наблюдать и на периферии скифо-сарматского расселения — в Волго-Окском междуречье, на Каме и Урале и в Южной Сибири.
Постановка исследований в таком плане привела к изучению судеб древних племен скифо-сарматской эпохи и значения их культур в последующее время. Этот круг вопросов непосредственно связан с важнейшей проблемой происхождения современных народов, населяющих нашу страну. Здесь невозможно привести все примеры, все результаты работ советских археологов в этом направлении.
Напомню лишь некоторые. Обнаружена связь сарматской культуры и культуры полей погребений с древнейшими славянскими памятниками Поднепровья.
Культура позднедьяковских городищ Волго-Окского междуречья оказалась весьма близкой к раннеславянской культуре северо-востока Руси. Памятники Ананьинской культуры тоже оказались исходными для культуры времени сложения народов Вятско-Камского бассейна. То же удалось наблюдать и в Сибири, изучая этногенез алтайцев и хакасов. Местная тысячелетняя история, а не случайность миграции связывает народы нашей страны с той территорией, которую они населяют.
Не приходится говорить, что такое разрешение вопроса о происхождении племен в корне изменяет всю конструкцию этногонии.
В частности, это окончательно опровергает картину вражды славянских и соседних с ними племен Восточной Европы, которая рисовалась под влиянием узко националистических взглядов.
С этим кругом вопросов в свою очередь тесно связан ряд других, касающихся проблемы происхождения древнейших государств у восточных славян и других обитателей Восточной Европы и Сибири. Археологические исследования в этой области, особенно за последние годы, дали очень много. Разыскания археологов по древнейшей истории Киева, Новгорода и древнерусских городищ Смоленщины, исследования древнейших славянских курганов и селищ позволили определить хронологические рамки процесса сложения классового строя у восточных славян и возникновения древнерусской государственности. То же, в основном, выполнено и для ряда соседей Руси, например для волжских булгар. В Сибири та же проблема была решена в отношении истории каганата алтайских тюрок и государства енисейских кыргыз.
В ходе изучения этих государств, а также государств, возникших в то время в Средней Азии и на Кавказе, были сделаны чрезвычайно ценные наблюдения, расширяющие представления об особенностях классовой борьбы и форм государства в раннее средневековье, особенно там, где не имелось прямого наследия рабовладельческого строя.
Исключительно важную роль играет археологическое изучение памятников древней Руси.
Монографическое изучение истории и быта отдельных восточнославянских племен по памятникам IX—XIV вв. пролило свет на многие темные страницы их истории, географии, хозяйства и общественной структуры. Все это имеет значение и для такого важнейшего вопроса, которым является история древнерусской деревни, весьма скудно отраженная в письменных источниках. Советские археологи могут с гордостью сказать, что только благодаря их работам важнейший вопрос о древности и исконности земледелия у восточных славян был разрешен положительно.
Особенно больших успехов после Октября добились археологи СССР в деле изучения древнерусского города. Киев, Новгород, Псков, Старая Ладога, Старая Рязань, Суздаль и Владимир, а также городки и замки князей, вроде Вышгорода под Киевом, Боголюбова под Владимиром, подверглись детальному изучению и дали обширнейший материал по истории хозяйства, общественной и политической организации, быту и культуре древнерусских горожан и показали всю несостоятельность утверждений об отсталости городской жизни древней Руси. Обширные исследования, развернувшиеся после Великой Отечественной войны в Киеве, Новгороде, Пскове и других городах, дают еще больший материал для детализации истории города домонгольской эпохи.
Значительные материалы удалось собрать и по истории русских городов времени феодальной раздробленности. В этом отношении заслуживают упоминания раскопки в Тверском и Дмитровском кремле, в Коломне, на Пронском городище, в древнем Радонеже и на городищах Деревской пятины Новгорода Великого.
Впервые широкие масштабы приобрело и археологическое изучение Москвы благодаря организации археологических работ на строительстве московского метрополитена. Наблюдения и раскопки, производившиеся изо дня в день в ходе строительства, позволили изучить ряд важнейших участков города. Так, удалось установить систему укреплений Земляного и Белого города, давно уже срытых, и исследовать башни и стены Китай-города.
Чисто археологическим путем был разрешен ряд вопросов по древней топографии Москвы. В частности, выяснено расположение опричного двора Ивана IV. Удалось определить древнее направление ряда улиц, местонахождение выдающихся зданий, церквей, монастырей и бывших прежде за чертой города усадеб. На строительстве был собран многочисленный вещевой материал. Здесь и одежды московской знати XVII и XVIII вв., и оружие, и масса бытовых вещей. Благодаря этим раскопкам впервые стало возможно воспроизведение той повседневной бытовой обстановки, в которой жили различные слои московского населения в XVI—XIX вв.
Все эти данные чрезвычайно расширили фонд источников по истории городской жизни России.
Война поставила перед советскими археологами особые задачи.
С начала освобождения советских городов и сел от вражеской оккупации, Институтом истории материальной культуры АН СССР были организованы обследования разрушенных немецкими вандалами древних памятников и музеев в Истре, Новом Иерусалиме, в Волоколамске и Иосифо-Волоцком монастыре, в принадлежавших Гончаровым и связанных с памятью Пушкина «Яропольцах», в Можайске и Бородине, в Калуге, Туле, Коломне и ряде других мест. Аналогичную работу провели советские археологи на Правобережной Украине и Северном Кавказе, в Крыму, в Новгороде и других освобожденных местах. Эта работа принесла много нового в чисто научном отношении, но особенно важно ее общественно-политическое значение.
[adsense]
После войны работа советских археологов протекает в обстановке постоянной заботы Советского правительства о развитии научных исследований. Многие из тех достижений, которые выше были охарактеризованы, относятся именно к этому послевоенному периоду нового, еще более высокого подъема советской археологической науки. Рост исследовательской работы советских археологов находит свое выражение и в размахе экспедиционной деятельности. Если взять только одно археологическое учреждение — Институт истории материальной культуры Академии Наук СССР, можно привести следующие цифры: уже буквально на другой день после войны, летом 1945 г., ИИМК осуществил 25 археологических экспедиций, охвативших весь Советский Союз. В 1946 г. их число возросло до 31, а в 1947 г. достигло 36. При этом чрезвычайно выросли и объем экспедиций, и их техническая оснащенность.
Однако самым важным является тот факт, что вырос и теоретически окреп значительный отряд археологов, ученых нового типа, воспитанных в советское время, в советских университетах и глубоко преданных своему народу, неустанно трудящихся над исследованием новых и новых страниц истории нашей великой Родины.
Празднуя вместе со всей страной день тридцатилетия Великой Октябрьской социалистической революции, Институт истории материальной культуры им. Н. Я. Марра Академии Наук СССР посвящает этой славной годовщине настоящий выпуск своих «Сообщений». В нем собраны результаты археологических экспедиций, проведенных после Великой Отечественной войны. Они демонстрируют рост советской археологии, вносящей свой вклад в дело изучения прошлого нашей страны на основе учения Маркса — Энгельса — Ленина — Сталина.