Социальная структура по археологическим данным

К содержанию книги «Эпоха викингов в Северной Европе и на Руси» | К следующей главе

Новая общественная структура в письменных источниках фиксируется лишь в XI в., уже в сложившемся виде. Динамику ее формирования в IX-X вв. можно представить только на основе археологических данных. Соотношение этих данных для разных скандинавских стран будет различным. В Норвегии (а именно исландско-норвежские письменные памятники составляют основной фонд древнесеверных исторических источников) наиболее детально изучен процесс сельского расселения (Olsen 1928; Petersen 1933-1936; Hagen 1953; Mollerop 1957; Ronneseth 1966). Изданы материалы норвежского «вика», Каупанга-Скирингссаля (Blindheim, Tollness 1972), однако сам этот центр значительно менее репрезентативен, чем шведская Бирка или датский Хедебю. Всемирно известные «королевские курганы» с погребениями в кораблях (Усеберг, Гок- стад, Туне) (Bragger 1917-1927; Nicolaysen 1882; Shetelig 1917) дают важный материал для истории королевской династии Вестфольдингов (Bragger 1916). Массовые норвежские погребения изучены значительно менее систематично (Shetelig 1912). В последние десятилетия, в связи с тысячелетним юбилеем со времени основания (997-1997), широкие исследования и публикации выполнены по материалам «Нидароса» поздней эпохи викингов — современного Трондхейма, «сакральной столицы» средневековой Норвегии, «Города Олава Святого» (Lunde 1977; Christofersen 1987; Christofersen e. a. 1989). Таким образом, норвежские памятники позволяют детально проследить формирование усадебной системы, характеризующей положение бондов и в IX-XI вв. сравнительно стабильной, дают яркие, во многом уникальные данные о погребальном обряде высшей знати «ранней эпохи викингов» и позволяют исследовать становление «королевского города» (как и более раннего, архаического «города старшего типа», вика), однако эти данные необходимо рассматривать в более широком контексте.

[adsense]

Рис. 30. Ансамбль некрополя скандинавов эпохи викингов Погребения по обряду кремации в Бирке (Швеция). Взаимная сопряженность археологических признаков — материальных характеристик погребальных комплексов, выявляющая группировку погребений по типам обряда. Связи признаков устанавливаются по коэффициенту

Рис. 30. Ансамбль некрополя скандинавов эпохи викингов
Погребения по обряду кремации в Бирке (Швеция). Взаимная сопряженность археологических признаков — материальных характеристик погребальных комплексов, выявляющая группировку погребений по типам обряда. Связи признаков устанавливаются по коэффициенту

Такой контекст для эпохи викингов создают прежде всего материалы крупнейшего в Скандинавии могильника эпохи викингов, городских и пригородных кладбищ и курганных полей шведского торгового центра IX-X вв. Бирки (Arbman 1943). Их анализ на фоне всей совокупности древностей Швеции (Stenberger 1964) позволяет выделить некоторые общие закономерности развития погребального обряда и стоящих за ним социальных изменений (Лебедев 1977б; Graslund 1980).

Рис. 31. Погребения типа А. Разрез и план кургана, погребальный инвентарь

Рис. 31. Погребения типа А. Разрез и план кургана, погребальный инвентарь

Заполняя наиболее проблематичный отрезок времени; IX — первую половину X вв., материалы Бирки выступают основой для систематики более поздних и сложных для интерпретации памятников Швеции: рунических камней XI в., топонимии, королевских усадеб и таких «королевских городов», как Сигтуна конца Х-ХII вв. (Hóenstrand 1988; Larsson 1990; Tesch 1989; Johnsson, Maimer 1990).

Древности Дании, систематизированные в сводной работе И. Брёндстеда, стали в 1980-1990-х гг. объектом новаторских исследований датского археолога К. Рандсборга, результат которых — реконструкция социально-экономических аспектов процесса образования Датского государства; выход державы датских конунгов конца X в. на европейскую политическую арену во многом предопределил завершение «переходной», от варварской эпохи к Средневековью, скандинавской эпохи викингов (Brandsted 1963; Randsborg 1980,1981,1991).

Массовые социально-политические процессы Скандинавии эпохи викингов, изменения общественной структуры, производные от базисных социально-экономических, наиболее детально могут быть восстановлены по изменениям системы взаимосвязанных типов и вариантов погребального обряда, скандинавского «ансамбля некрополя». В монографии 1985 года автором этих строк были подведены итоги такого рода исследования, основанного на материалах Бирки, шведских могильников «вендельского периода» (действовавших и в течение эпохи викингов), норвежских погребений в ладье (на основе фундаментальной сводной работы М. Мюллера-Вилле), ряда датских погребальных памятников (Лебедев 1970,1974,1977,1982, 1985; Arbman 1943; Arne 1914, 1931, 1934; Muller-Wille 1970; Vendeltid 1980).

Типы погребального ритуала, восстановленные по материальным остаткам «археологических комплексов», отражают эволюцию определенных социальных норм, конституирующих те или иные общественные группы (Лебедев 1977в: 24-31) (рис. 30).

Рис. 32. Погребения типа В. План и разрез кургана, погребальный инвентарь

Рис. 32. Погребения типа В. План и разрез кургана, погребальный инвентарь

Ансамбль некрополя скандинавов эпохи викингов объединяет несколько разновидностей более или менее массовых (статистически характеризуемых) вариантов и типов обряда; кремации — типа А (в урне); В (в ладье); С (без урны, на кострище); ингумации — типа D1 (в грунтовой могиле, в гробу); в погребальных камерах (типы D2, Е, F); в ладье (производный от вендельского обряда Vt тип Bg и подкурганные погребения ranaNt). Каждый тип и вариант обряда характеризуется особым набором признаков, относящихся к виду погребения (кремация-ингумация), способу захоронения (в урне, гробу, камере и т. д.), конструкции погребального сооружения (размеры и структура насыпи, грунтовой могилы), составу и размещению погребального инвентаря (рис. 31-34).

Материальные признаки (артефакты), наблюдаемые археологами, есть не что иное, как результат целенаправленных действий («ступеней ритуала»). Состав, последовательность и количество этих действий (и признаков) позволяет, во-первых, связать типологически родственные варианты обряда в цепочки типов; во-вторых, определить тенденции их развития (усложнение или упрощение ритуала); в-третьих, выделить хронологические пласты, отражающие изменение социальных норм в раннюю, среднюю и позднюю эпоху викингов (табл. 5; рис. 35).

За пределами рассматриваемой совокупности погребальных памятников остаются «королевские курганы» Норвегии, сосредоточенные главным образом на юге страны и связанные единым ритуалом в особую типологическую группу «погребений в корабле» типа Sg. Эти комплексы следует рассмотреть каждый в отдельности (рис. 36).

Рис. 33. Погребения типа С. Разрез и план кургана, погребальный инвентарь (справа внизу — разрез и план безынвентарного погребения)

Рис. 33. Погребения типа С. Разрез и план кургана, погребальный инвентарь (справа внизу — разрез и план безынвентарного погребения)

Гуннарсхауг (или Сторхауген) в Рогаланде, самое раннее из погребений типа Sg (VIII в.). Под курганом высотой 6 м, диаметром 40 м, в яме длиной более 20 м находился корабль, ориентированный с севера на юг. Вокруг корабля— защитная каменная кладка. В средней части судна устроена погребальная камера; среди разнообразных вещей — богатое оружие.

Грёнхауг (там же, поблизости) — разграбленный курган аналогичной конструкции: оба, видимо, связаны с династией местных конунгов, одному из которых, противнику Харальда Прекрасноволосого, народная молва и приписывает «курган Гуннара», Гуннарсхауг (Miiller-Wille 1970: 67—79).

Усеберг в Вестфольде (дата по С14 760 ± 60). Курган высотой 6 м, диаметром 44 м; корабль в основании насыпи перекрыт защитной каменной кладкой. В средней части судна — погребальная камера с захоронением двух женщин (около 30 и около 60 лет). Погребение сопровождали захоронения 14 лошадей, четырех собак и быка. Исключительно богатый сопроводительный инвентарь включает деревянные резные кровати, кухонную утварь, сундуки и бадьи, постели, украшения, ручной ткацкий станок, украшенные резьбой сани и четырехколесную повозку. Этот курган приписывают Асе, дочери конунга фюлька Агдир, Харальда Рыжебородого, жене конунга Вестфольда Гудреда Великолепного, матери конунга Хальвдана Черного, бабке Харальда Прекрасноволосого.

Рис. 34. Погребения типа D, (христианские ингумации). Таблица взаимной сопряженности признаков по коэффициенту Q, план могилы, погребальный инвентарь

Рис. 34. Погребения типа D, (христианские ингумации). Таблица взаимной сопряженности признаков по коэффициенту Q, план могилы, погребальный инвентарь

Гокстад в Вестфольде, середина — вторая половина IX в. Курган высотой 5 м, диаметром до 50 м скрывал яму, в которой находился корабль длиной 20 м, ориентированный с севера на юг. В средней части — погребальная камера, в древности разграбленная. По бортам висело 32 щита, вдоль бортов — костяки 12 лошадей и шести собак. Сохранившийся в камере скелет высокого мужчины (рост 178 см), страдавшего хроническим суставным ревматизмом, идентифицируют с конунгом Олавом Гейрстадальфом, сводным братом и соправителем Хальвдана Черного (по Снорри, он был высокого роста и умер от «болезни ноги» — Сага об Инглингах, 49).

Туне в Остфольде, середина X в. Глиняная насыпь высотой 4 м и диаметром 80 м перекрывала установленный в основании корабль, ориентированный с северо-северо-востока на юго-юго-запад. Погребальная камера помещалась на корме, здесь находились скелеты человека и лошади; могила разграбленная.

Ладбю (Дания). Единственное известное за пределами Норвегии погребение типа Sg — курган X в. — представляет собою позднюю модификацию норвежского погребального обряда (Thorvildsen 1957).

Таблица 5. Связи типов обряда по структуре ритуала (система действий при совершении погребения).

Таблица 5. Связи типов обряда по структуре ритуала (система действий при совершении погребения).

Рис. 35. Ансамбль некрополя скандинавов эпохи викингов 1 — структурные отношения. Граф связи типов погребального ритуала (исходные данные см. в табл. 3). 2 — хронологические отношения. Тенденции развития структурно взаимосвязанных типов ритуала: N — изменения абсолютной сложности ритуала (по числу ступеней, см. табл. 3); R — изменение относительной сложности ритуала (по соотношению N к минимальному числу ступеней, возможному при данном способе погребения — кремации или ингумации); 3 — топографические отношения типов ритуала в Бирке. Социальная топография могильника: а — общинное кладбище (средняя часть курганного поля Хемланден); б, в — «кладбища викингов» (курганные поля к югу и юго-востоку от укрепленного Борга); г — «аристократическое»(?) кладбище на территории Борга; д — ранний дружинно-хрисгианскнй могильник (севернее Борга); е, ж — городские кладбища X в. с погребениями дружинников (грунтовые могильники в северной и южной часта Хемландена). В круговых диаграммах показаны количественные соотношения типов обряда в пределах каждой из выделенных частей могильника.

Рис. 35. Ансамбль некрополя скандинавов эпохи викингов
1 — структурные отношения. Граф связи типов погребального ритуала (исходные данные см. в табл. 3). 2 — хронологические отношения. Тенденции развития структурно взаимосвязанных типов ритуала: N — изменения абсолютной сложности ритуала (по числу ступеней, см. табл. 3); R — изменение относительной сложности ритуала (по соотношению N к минимальному числу ступеней, возможному при данном способе погребения — кремации или ингумации); 3 — топографические отношения типов ритуала в Бирке. Социальная топография могильника: а — общинное кладбище (средняя часть курганного поля Хемланден); б, в — «кладбища викингов» (курганные поля к югу и юго-востоку от укрепленного Борга); г — «аристократическое»(?) кладбище на территории Борга; д — ранний дружинно-хрисгианскнй могильник (севернее Борга); е, ж — городские кладбища X в. с погребениями дружинников (грунтовые могильники в северной и южной часта Хемландена).
В круговых диаграммах показаны количественные соотношения типов обряда в пределах каждой из выделенных частей могильника.

Королевские ингумации в кораблях маркируют статус высшего слоя раннефеодальной иерархии, использовавшей при этом вендельскую традицию Средней Швеции и, вероятно, аналогичные эталоны Восточной Англии (Саттон-Ху). Причем, как и ингумации вендельских династий «малых конунгов», обряд типа Sg, вероятно, альтернативен распространившемуся в эпоху викингов и трудно документируемому обычаю погребения «морских конунгов» — путем сожжения на корабле, отпущенном в открытое море. Многократно описанный в сагах и эпических сказаниях, живописный и впечатляющий погребальный обряд «вождей дружин» викингов, вероятно, был проявлением одной из высших социальных норм эпохи (Хлевов 2002: 102-108). Однако этой норме корабли в «королевских курганах» Норвегии идеологически — противостоят; пламени в открытом море, отправляющему в небытие корабль морского конунга, в норвежском обряде типа Sg противополагается монументальный курган, находясь в котором покойный конунг на боевом корабле господствует над земною сушей страны так же, как стремился господствовать над нею при жизни, так как с «курганных времен» каждый одальбонд посмертно владычествует из фамильного кургана над своим одалем. Самая энергичная из династий, норвежские Вестфольдинги утверждали это господство, выстраивая и подчиняя себе иерархию раннефеодальной власти, по крайней мере с конца IX в., но в то же время и совершенно аналогичные процессы становления новой иерархии проходили в других скандинавских странах.

Основной слой этой, прегосударственной, социальной иерархии эпохи викингов в Швеции наиболее выразительно представлен ритуалом камерных погребений, в Бирке образовавших сложную иерархию типов F-E-D2 (рис. 38-40). В этом обряде континентально-германские традиции (эпизодически документируемые и в предыдущих столетиях скандинавского железного века вплоть до эпохи Великого переселения народов) объединены с некоторыми вендельскими элементами и, сравнительно новыми в погребальном ритуале, дружинно-торговы¬ми атрибутами сожжений в ладье.

Сотня с лишним (по подсчетам А. Греслунд 111 человек) камерных могил Бирки документирует существование новой господствующей группы, иерархически организованной, вооруженной, контролирующей важнейшие функции шведского вика. Аналогичная ситуация — в Хедебю: здесь открыто сравнительно обособленное кладбище с десятком камерных могил (выделяющихся на общем фоне «ансамбля некрополя» достаточно многочисленных и разнообразных могильников Хедебю). Письменные источники позволяют связать эти камерные могилы с дружиной шведских конунгов-викингов, утвердившихся в «вике на Шлей» в начале X в.; к этому времени относится и уникальная так называемая «ладейно-камерная могила» (Bootkammergrab), объединяющая черты нового дружинного обряда с ритуалом старой вендельской племенной знати (рис. 40); камерные могилы, аналогичные камерам Бирки, сравнительно немногочисленны в Швеции, датские варианты этого обряда относятся в основном к средней и поздней эпохе викингов; синхронные шведским камеры «восточноскандинавского происхождения» представлены в основных торговых центрах Древней Руси, на Пути из Варяг в Греки и Волжском пути: в Ладоге, Пскове, Тимерево под Ярославлем, Гнездове под Смоленском, Шестовицах под Черниговом, в некрополях Киева (Апег 1952:61-115; Jankuhn 1963:141- 144; Graslund 1980: 46).

Рис. 36. Юго-Восточная Норвегия (Вестфольд) — ядро раннегосударственной территории Важнейшие памятники IX в. (по Л. Лецисвичу): а — торгово-ремесленное поселение; б - королевские курганы (в том числе с погребениями типа Sg)

Рис. 36. Юго-Восточная Норвегия (Вестфольд) — ядро раннегосударственной территории
Важнейшие памятники IX в. (по Л. Лецисвичу): а — торгово-ремесленное поселение; б — королевские курганы (в том числе с погребениями типа Sg)

Камерные погребения эпохи викингов, прежде всего в Бирке, должны быть отождествлены с общественным слоем, обозначенным в источниках IX в. (современных зарождению ритуала) как primores (potentes, principes, fidelibus — «могущественные», «знатные», «верные» [конунгу]) в Бирке времен Ансгара, с теми, кто составлял совет при короле, congregatio, consilium (Vita Anskarii, 10,15, 24); функции эти при конунге свеев выполняла, в системе социальных норм эпохи викингов, «старшая дружина» (Губанов 2001:86-89; Хлевов 2002: 131-139, 301-302). Именно на этом основании автор этих строк в 1985 г. связал камерные могилы Бирки с общественным слоем, обозначенным латинской лексикой, для которой эквивалентом в скандинавской социальной терминологии может быть прежде всего grid, hird — «королевская дружина» (Лебедев 1985: 81). Эта атрибуция не вызвала принципиальных возражений и у скандинавских исследователей могильника Бирки, при разногласиях в оценке конкретной роли и реакции именно этой среды на проповедь Ансгара, с которой связывается появление первых образцов «камерных могил» IX в. (Лебедев 19776: 151—156; Graslund 1980: 79-80). Последний аспект остается дискуссионным (Holmquist-Olausson, Gotherstrom 1998: 105-108; Михайлов 2002: 63-67). Однако ведущая социальная позиция и безусловная иерархичность «камерных могил» не вызывают особых сомнений в их значимости как индикатора зарождающегося господствующего класса (Jansson 1985; 139; Михайлов 1996; 52-60).

Рис. 37. Камерные погребения Бирки (Швеция) а — таблица сопряженности признаков; б — типы конструкции погребальных камер

Рис. 37. Камерные погребения Бирки (Швеция)
а — таблица сопряженности признаков; б — типы конструкции погребальных камер

Рис. 38. Типы обряда камерных погребений D2, Е. F. Схематические разрезы погребений, сопровождающий инвентарь

Рис. 38. Типы обряда камерных погребений D2, Е. F. Схематические разрезы погребений, сопровождающий инвентарь

Погребальный обряд камерных могил, хотя и обнаруживает общее типологическое сходство с «княжескими погребениями» и погребальными камерами свейской знати предшествующих столетий, в целом, достаточно устойчивым набором своеобразных черт (деталей конструкции, набора мужского вооружения и женских украшений), ближе не к этим, ранним скандинавским камерным погребениям, а к аналогичным могилам VII-VIII вв. (начала IX в.) Северной Германии (прежде всего Вестфалии, где находился Корвейский монастырь Ансгара). Скандинавские археологи именно в вестфальском обряде видят первоисточник обряда камерных могил Бирки (Graslund 1980:45-46). Связь ранних камерных могил (как и ингумаций в гробах типа D,) с деятельностью миссии Ансгара и общим контекстом отношений скандинавов Бирки с Дорестадом и другими христианскими центрами державы Каролингов весьма вероятна, как, впрочем, и быстрое развитие нового ритуала в новых условиях в качестве «социального индикатора» ведущего общественного слоя в «вике на Мелар».

Отождествляя этотслой с negotiatores Римберта (биографом и, вероятно, спутником Ансгара в 850-х гг.), то есть, по преимуществу, со шведским купечеством Бирки (merchants, по терминологии Грёслунд) (Graslund 1980:46), следует иметь в виду, что организаторы наиболее значимой для Бирки «восточной торговли», представшие перед западными миссионерами в стабильной «домашней обстановке» своего главного центра, в процессе реализации своей активности на Восточном пути норманнов выступали перед восточными (в том числе булгарскими, хазарскими, арабскими контрагентами) в качестве «русов», «ар-рус». торгово-корпоративный характер которых был неразрывно соединен с военно-дружинным; деятельность, облик, обычаи этих «русов» описаны непосредственными наблюдателями (прежде всего, Ибн-Фадланом в 922 г. на Волге) именно в период бытования наиболее сложившегося и распространенного в торговых центрах Восточного пути, прежде всего в Бирке, обряда шведских камерных могил (Ибн-Фадлан, 2096,210а, 21 Об; /Ковалевский/, перевод 78-83, комментарий 130-153). В характеристике «русов» восточных источников вполне определенно отмечен и сам этот погребальный обряд (Лебедев 1978:24).

Рис. 39. Иерархия камерных погребений Бирки Вверху: хронологическое распределение типов; справа: таблица взаимосвязи признаков; слева: граф связи типов по сопряженности признаков S

Рис. 39. Иерархия камерных погребений Бирки
Вверху: хронологическое распределение типов; справа: таблица взаимосвязи признаков; слева: граф связи типов по сопряженности признаков S

Рис. 40. Ладейио-камериая могила в Хедебю (Дания) а — разрез и увеличенный план погребения; б — план участка дружинного могильника с камерными погребениями, перекрытыми городской застройкой X в.; в — схематический план поселения в IX в. (I — место могильника скамерными погребениями; 2,4 — территория поселения; 3,5 — городские могильники; 6 - укрепление (по данным Г. Янкуна)

Рис. 40. Ладейио-камериая могила в Хедебю (Дания)
а — разрез и увеличенный план погребения; б — план участка дружинного могильника с камерными погребениями, перекрытыми городской застройкой X в.; в — схематический план поселения в IX в. (I — место могильника скамерными погребениями; 2,4 — территория поселения; 3,5 — городские могильники; 6 — укрепление (по данным Г. Янкуна)

В Бирке эти погребения, особенно — поздних «развитых» форм (типа F), отличаются особой насыщенностью «восточным», прежде всего — древнерусским компонентом (Славяне и скандинавы 1986; 254-255, 279). Если рассматривать «социальную группу людей камерных могил» Бирки как своего рода кристаллизующее звено перехода «общегосударственной» структуры военного ополчения — rup специализированное и элитарное «придворное» объединение grid, естественно пользующееся преимуществами жизни в богатых и обеспеченных городских усадьбах Бирки (напротив расположенной за проливом на соседнем озере королевской усадьбы Адельсё), то резонно предположить и фазу более обширного бытования и активности этого «военно-торгового слоя» элиты общества викингов, предшествующего консолидации его в королевской дружине. Конец IX — первая половина X столетия — время возможной наибольшей активности и самостоятельности этого слоя, когда термин «русь, русы» мог использоваться в максимально широком спектре значений; в том числе и таких, которые закрепились за воинам и купцами, посредниками в движении арабского серебра и прочих ценностей с Востока на Север, консолидированным и и сосредоточенными наиболее выразительным образом в Бирке. Появление камерных могил на Востоке Европы, в Ладоге, Ярославском Поволжье, Гнездовском могильнике на Днепре, под Черниговом (Шестовицы), в великокняжеском Киеве указывает на постепенное втягивание и этих восточноевропейских «русов», при начальной достаточной их самостоятельности, в состав великокняжеской дружины (социально — равноценной «гриди» северных конунгов). Собственно в Швеции процесс этот принял более определенные формы, видимо, уже после упадка Бирки в 980-х гг. («после 989 года»), когда в значительной мере утратившая или отстраненная от выгод «восточной торговли» верхушка этих «свейских русов» получила дополнительные стимулы консолидироваться вокруг собственного, свейского конунга. Фазы этой консолидации, когда вокруг конунга свеев появляются «лучшие в руси», выделяется командный состав «брюти руси», запечатлели, очевидно, уппландские рунические надписи Адельсё. В Киевской Руси примерно того же времени превращение «руса» в «русина» завершается во втором десятилетии XI в.

Предшествующие поколения военно-торговых конгрегаций, условно «русы Бирки» конца IX — первой половины X в. (строго говоря, до 980-х гг.), могли составлять более амбивалентную социальную среду, «сливки» движения викингов, лишь поднимающиеся к предстоящей в конце X — первой половине XI в. консолидации, в данном случае вокруг конунга Свеарики. Организация «дружинного типа», объединявшая этот социальный слой, могла сохранять определенную независимость от конунга и в то же время опираться на более прочную, по сравнению с дружинами викингов, хозяйственную и политическую базу, прежде всего в самой Бирке и Уппланде.

[adsense]

Наряду с обрядами, представляющими королевские династии, племенную знать, раннефеодальный слой и широкие общественные группы, культивирующие либо традиционные для Свеаланда языческие кремации (сожжения с захоронением в урне, типа А, по подсчетам Грёслу нд представлены в Бирке в 311 комплексах из 490 общего количества кремаций), либо христианский ритуал типа Dj, с ингумациями в гробу (обряд, в данном случае, северогерманско-фризского происхождения), в эпоху викингов распространяются сравнительно массовые обычаи подкурганного сожжения в ладье типа В (исследовано свыше 200 погребений) и типа Nt (ингумация мужчин с оружием в ладье; изучено свыше 80 курганов в Норвегии) (табл. 6). Динамика развития обоих обрядов, типа Nt в Норвегии и типа В в Швеции, тождественна; , резкий рост числа могил в начале эпохи ви¬кингов; число комплексов IX в. равно, если не превышает, количеству могил X в.; в XI в. ; эти обряды исчезают (см. рис. 26). Хронология, характер ритуала, концентрация в районах особой активности викингов позволяют связать эти ритуалы с дружинами викингов как особой социальной средой (Лебедев 1974: 181-185).

Погребения в ладье (кремации или ингумации) известны в пределах всей основной зоны активности викингов в Западной Европе, по крайней мере в «базовом» радиусе RII( (1500-1600 км от берегов Скандинавии). Они открыты во Франции (Иль де Груа, островок у южного побережья Бретани, где был предан огню корабль «морского конунга» с боевыми щитами по бортам), в Англии (на о. Мэн, в Саффолке, Норфолке, Эргайле, Монмуте, Эссексе), Исландии (пять погребений), Финляндии (свыше полутора десятков, вендельского периода и эпохи викингов), на Руси (Miiller-Wille 1974:199—204). Наибольшая концентрация погребений в ладье собственно в Скандинавии—Средняя Швеция, Викен (юго-восточное побережье) и западное побережье Норвегии, в Дании этот обряд широкого распространения не получил, но представлен (Miiller-Wille 1977: 265-268).

Таблица 6. Норвежские трупоположения в ладье типа Nt, распределения признаков (по данным М. Мюллера-Вилле)

Таблица 6. Норвежские трупоположения в ладье типа Nt, распределения признаков (по данным М. Мюллера-Вилле)

В Бирке, независимо от того, как в конечном счете определить то или иное количество могил с этим обрядом типа В (опираясь на количество заклепок, более 50 или менее, что само по себе не слишком надежный критерий — см. Graslund 1980: 56-57, ср. Miiller-Wille 1977:253), безусловна их концентрация на обособленных могильниках «южнее и юго-восточнее Борга». Вместе с ладьевидными каменными кладками, ориентированными на сакральную скалу городища Бирки (топографически, как и в Хельгё, господствовавшего над собственно городским поселением, «полукруглый вал» которого прорезал основной, общинный городской могильник), эти небольшие курганы с «кораблями мертвых», преданными огню, доминируют в составе данной части обособленного некрополя к югу от Борга. Возможно, такая топография указывает на периодическое присутствие в Бирке дружин свейских викингов, не получивших стабильного статуса в городской общине, но пользовавшихся правом «мирного торга» и временного пребывания (как Гуннар из Хлидаренди, сбывавший в аналогичной ситуации «вика на Шлей» свою добычу «викинга на Востоке» — Njals saga, XXXI). Такое допущение не противоречит и остальным характеристикам статуса викингов. Как и в ряде других подобных торговых пунктов, портовых городов, перевалочных центров на торговых путях, равно как в районах активной военной экспансии, наиболее характерный именно для эпохи викингов языческий погребальный обряд выступает как наиболее вероятный «социальный индикатор» дружин викингов. 

Память об этой связи сохранилась в «Хеймскрингле»: описывая смерть первого из названных по имени «морских конунгов», saekonungr Хаки, Снорри повествует: «Он велел нагрузить свою боевую ладью мертвецами и оружием и пустить ее в море. Он велел затем закрепить кормило, поднять парус и развести на ладье костер из смолистых дров. Ветер дул с берега. Хаки был при смерти или уже мертв, когда его положили на костер. Пылающая ладья поплыла в море, и долго жила слава о смерти Хаки» (Сага об Инглингах, 23). Торжественный и мрачный ритуал погребения «морских конунгов», предводителей викингов, очень близок документированному археологически. «Хеймскрингла» донесла до нас, отнеся его, правда, к эпическим временам, некий фрагмент системы ценностей викингов как самостоятельной общественной группы.

Эта общественная группа в Швеции, как и в остальных скандинавских странах, имела в течение эпохи викингов неустойчивый и меняющийся характер. В Швеции общую направленность эволюции социального статуса этой группы можно проследить и по сочетанию таких видов памятников, как погребальные сооружения (и виды обряда) и соотносимые с ними камни с руническими надписями.

Сожжения в ладье, и не только в Бирке, сохраняют устойчивую связь с «ладьевидными выкладками» {нем. Schiffsetzungen). Традиция, восходящая к скандинавскому неолиту и ранней эпохе бронзы, концентрируется в позднем бронзовом веке в наибо¬лее «мореходных» областях Скандинавии — Готланд, Сконе, Аланды, в раннем железном веке и до вендельского периода представлена на морских побережьях и достаточно устойчива (распространяясь в Ютландию и на датские острова) в эпоху викингов (Capelle 1986:6-11). В эпоху викингов в ряде случаев можно констатировать связь этих «камен¬ных ладей» с воздвигнутыми в X-XI вв. руническими камнями (Larsson 1990: 74-81). Характерным для Уппланда является преобладание в текстах надписей — эпитафий на рунических камнях, сообщений о восточных походах над сообщениями о походах на Запад. В Аттундаланде оно выражается в отношении 6,1% к 1,1% (из 481 рунических камней), в Тиундаланде — 2,6% к 0,9% (из 422), в Фьярдрундаланде — 3% к 1,6% (из 167), Сёдерманланде — 9,6% к 4,8% (из 389 надписей), только в Вестманланде число участников западных и восточных походов оказывается равным (11,5%: 11,5%, т. е. по три надписи из общего числа 26 рунических камней), а в целом по стране из 1694 рунических надписей 92 (5,4%) сообщают о походах на Восток и 36 (2,1%) о походах на Запад (Larsson 1990: 58-60).

Наиболее известная из эпиграфических серий шведских надписей связана с «похо-дом Ингвара» 1040-х гг.: концентрируясь по всему периметру долины озера Мелар, эти поминальные камни обрисовывают сложившуюся воинскую организацию, не только вполне способную к дальним заморским экспедициям, но и весьма перспективную как социально-политическая опора местной королевской власти (Jakobsson 1988:102-103, Larsson 1990: 106-109). В рунических надписях Швеции проступает и эволюция социальной терминологии: drengr, ))aegn, styrimadr представлены в этой эпиграфике и как социальные группы, и как ступени своего рода социальной лестницы (Larsson 1990:92).

Связь этих процессов социальной «сепарации» и стратификации в Швеции и Древней Руси проявилась и в бытовании термина «русь» в шведской лексике уппландских камней, вплоть до того, что М. Ларссон считает возможным отождествить «Хокуна» в тексте U 16 с «Якуном», предводителем варяжского войска Ярослава Мудрого в событиях 1024 г. (и пріде Якунъ с Варягы, и бя Якунъ сь ляпъ и луда бя у него золотомь истъкана—ПВЛ 1926: 144), так что «лучший из бондов в руси Хокуна» рассматривается как участник междоусобной борьбы братьев Ярослава и Мстислава Владимировичей и вполне мог быть квалифицирован как «русин» Русской Правды (Larsson 1990: 118). Как и «камни Ингвара» (соотносимые с варяжским контингентом войск Владимира Ярославина 1043 г. — Мельникова 1976), эти и другие уппландские тексты, упоминающие «Гарды», Хольмгард и другие «восточные» (древнерусские) реалии, указывают на серьезное воздействие древнерусских политических и экономических центров на развитие по крайней мере ближайшей к Руси, из скандинавских стран, Швеции Олава Шетконунга и его преемников. Впрочем, следует учесть и тесную связь в это время с киевским «домом Рюриковичей» норвежских конунгов, по крайней мере со времен Олава Трюггвасона (995-1000 гг.).

Вывод о том, что военная организация, стоявшая за «экспедицией Ингвара» и подобными киевско-шведскими военно-политическими мероприятиями (систематичный характер организованных морских походов киевских князей на Константинополь и т. д.), становилась фундаментальной основой укрепляющейся шведской монархии, представляется все более обоснованным (Лебе¬дев 1985: 256-264; Larsson 1990: 134-135).

Тенденция к выделению военной организации, со временем консолидирующейся вокруг конунга, достаточно рано и более определенно выявляется в Дании. Сравнительно скромные погребения с оружием IX в. в X в. сменяются «курганами воителей», с погребальными камерами, верховым конем, набором оружия. Эти могилы сосредоточиваются вокруг Еллинга, резиденции конунга Горма Старого. С погребальными памятниками корреспондирует содержание надписей и топографическое распределение рунических камней в Дании и Сконе. Ранние надписи обычно оставлены в память о «фелаги» (товарище по походу викингов) его наследником. Эти типичные для IX века отношения сменяются в течение X столетия, особенно со времени конунга Харальда Гормсона, воздвигшего в память объединения и крещения Дании знаменитый камень с надписями и изображением Христа в Еллинге, «камнями после-еллингского типа», отображающими дифференцированную феодальную иерархию (Rands- bog 1981а: 110). К. Рандсборг расценивает их как памятники нового господствующего слоя, организованного в виде вассальной иерархии вокруг «еллингской династии», возглавившей раннефеодальное Датское государство (Randsborg 1980:127-129).

Значительно полнее, нежели в сфере погребального ритуала, исследована деятельность этого слоя в области социальной и политической организации (Randsborg 1980: 66-102). В Дании впервые были выявлены и изучены сельские поселения особого типа, связанные с выделением раннефеодальной верхушки.

В западной Ютландии, на поселении Форбассе, раскопаны постройки V в. обычного сельского облика. В эпоху викингов жизнь здесь возобновилась, появились характерные длинные дома и полуземлянки. Во второй половине — конце X в. облик поселения резко меняется: выделяются три огромные «магнатские усадьбы» с просторными, огражденными заборами дворами (120 х 200 м), в центре которых большие комфортабельные дома «треллеборгского типа» (парадная зала с открытым очагом — посередине, и жилые комнаты — в торцах). В самой крупной из усадеб близ главного дома находились мастерские кузнецов и ювелиров, по периметру дворов — хозяйственные и жилые постройки.

Размеры и структура «магнатских усадеб» характеризуют новый слой крупных земельных собственников, распоряжающихся значительными ресурсами, помощниками и слугами. В 70 км севернее Форбассе открыта подобная же группа усадеб в Омгорд (также сменившая обычное сельское поселение IX в.). Подобная же усадьба исследована в Сэддинге (западная Ютландия). В Хёрнииге (восточная Ютландия) в магнатской усадьбе была построена церковь на месте сровненного с землею языческого кургана; находившаяся под насыпью погребальная камера знатной женщины (матери конунга Харальда) была бережно сохранена, собственно над нею и было построено здание первоначальной деревянной «ставкирки» (Randsborg 1981b: 263-271).

Рис. 41. Дания в эпоху викингов. Структура раннегосударственной территории (по данным К. Рандсборга, с дополнениями по Г. Янкуну) 1 — города (civitates) с тяготеющей к ним условно выделенной территорией; 2 — Еллинг, резиденция конунгов еллингской династии; 3 — королевские крепости («лагеря викингов»); 4 — рунические камни еллингского типа; 5 — «Ратный путь» Haervej; б — вал Danevirke

Рис. 41. Дания в эпоху викингов. Структура раннегосударственной территории (по данным К. Рандсборга, с дополнениями по Г. Янкуну)
1 — города (civitates) с тяготеющей к ним условно выделенной территорией; 2 — Еллинг, резиденция конунгов еллингской династии; 3 — королевские крепости («лагеря викингов»); 4 — рунические камни еллингского типа; 5 — «Ратный путь» Haervej; б — вал Danevirke

С «магнатскими усадьбами» связаны (или возникли на их основе) так называемые «лагеря викингов», точнее, королевские крепости Аггерсборг, Треллеборг. Как и «могилы воителей X в.», магнатские усадьбы тяготеют к Еллингу, политическому центру Датской державы. Опираясь на формирующийся раннефеодальный господствующий слой, конунги еллингской династии приступили к созданию новой административной структуры, центрами которой стали возникшие в позднюю эпоху викингов датские города, заключительную фазу этого процесса демонстрирует построенный в Сконе королевский датский город Лунд (рис. 41).

Первые протогородские центры, Хедебю и Рибе в южной Ютландии, возникли в VIII в.; в IX в. их развитие продолжается, при этом Хедебю выдвигается на первое место. Клаус Рандсборг подчеркивает значение для этого времени прежде всего «восточной торговли». Хедебю, с выходом на Балтику и через Бирку — на торговые пути Руси, сохранял в это время растущий статус важнейшего из городов Дании, несмотря на свое уязвимое, пограничное положение. Положение изменилось в течение X века, с определенным упадком «восточной торговли», активной экспансией викингов на Западе, глубокими структурными преобразованиями внутри страны (проявившимися в появлении «магнатских усадеб»). Однако именно эти преобразования создают базу для укрепления королевской и подкрепляющей ее церковной власти (Randsborg 1991; 181- 185). Рибе, Оденсе на острове Фюн и затем Орхус в северо-восточной Ютландии представляют собой городские центры «второго ранга» по сравнению с Хедебю, но во всех этих городах во второй половине X в. были основаны первые епископаты.

Пути, связавшие города Дании между собою, скрещивались в Еллинге; через него же проходил «Ратный путь» (Hervegr), он же «Бычий путь» (Oxvegr), центральная магистраль, соединявшая юг и север страны и завершавшаяся в Выборге — старинном тинговом и культовом языческом центре на севере Ютландии. В первом десятилетии XI в. датские конунги основали Роскильде в Зеландии и Лунд в Сконе. Хедебю, Орхус и Лунд становятся основными центрами, чье высшее положение в урбанистической иерархии подкрепляют Рибе, Виборг, Оденсе и Роскильде.
Для конца эпохи викингов, используя сведения Адама Бременского, Рандсборг выделил городские функциональные характеристики 18 центров (табл. 7).

Полного набора функций, суммированных Рандсборгом, нет ни у одного из датских поселений. Четырьмя из пяти признаков располагают 6 центров; Хедебю-Шлезвиг, Орхус, Виборг, Оденсе, Роскильде, Лунд. По три признака у Рибе и Ольборга, два — у Рингстед, по одному — у 9 пунктов. Последние — видимо, королевские усадьбы, где эпизодически производилась чеканка монеты. Группа таких усадеб, известных по топониму «Хусбю», дополняет картину административной структуры еллингского государства.

Важным элементом этой структуры были так называемые «лагеря викингов», круглые крепости, построенные по единому образцу и одновременно (рис. 42-45); Аггерсборг в северной Ютландии, Фюркат — в северо-восточной, Треллеборг — на западе Зеландии; вал Ноннебакен в Оденсе свидетельствует, что и этот город был когда-то «круглой крепостью»; видимо, та же ситуация — в Орхусе. Все они контролировали узлы важных путей.

Таблица 7. Городские функции датских поселений XI в. (по Рандсборгу)

Таблица 7. Городские функции датских поселений XI в. (по Рандсборгу)

Сложилась историографическая традиция связывать «лагеря» с походами Свейна и Кнуда 1003-1015 гг. Установлено, однако, что все крепости построены при Харальде Гормсене во второй половине X в., ни одна из них не функционировала после 1000 г. Расположенные по периметру основной области еллингского королевства, они обеспечивали его безопасность и контроль над окраинными провинциями и торговыми путями. Крепости располагали мастерскими, кладовыми, они были центрами ремесла, торговли, таможнями, а может быть, и монетными дворами, играя роль экономического регулятора провинции и в то же время — выкачивая из нее продукцию, отчуждаемую в пользу центральной власти.

Построенные по строгому плану, с небывалой геометрической четкостью застройки, архитектурными средствами они выражали мощь этой власти. Ворота — на все четыре стороны света, готовые послать королевскую рать навстречу любому врагу или непокорным; дома «треллеборгского типа», с ладьевидно изогнутыми стенами, наружными галереями, высокими кровлями, были самыми внушительными постройками своего времени.

Рис. 42. Королевские крепости («лагеря викингов») в Дании А — Треллеборг, В — Оденсе, С — Аггерсборг, D — Фгоркат (по О. Ольсену)

Рис. 42. Королевские крепости («лагеря викингов») в Дании
А — Треллеборг, В — Оденсе, С — Аггерсборг, D — Фгоркат (по О. Ольсену)

Вал Даневирке («Деяние датчан»), заложенный еще в VIII в., усиленный в начале IX в. и реконструированный в 955-968 гг. (по дендродатам), и круглые «королевские крепости» образовали единую оборонительную систему, завершившую важный этап государственного строительства, когда при Харальде Синезубом Дания обретает статус раннефеодального христианского государства. Детальное изучение Датского вала (Andersen, Madsen, Voss 1976,1: 101-105, II: Fig. 102) позволяет соотнести этапы строительства этой грандиозной фортификации с этапами формирования Датского государства с середины VIII до начала XIII вв. и определить место и значение в этом процессе, собственно «эпохи викингов», заполняющих эту эпоху событий и действующих лиц, прежде всего датских конунгов IX-XI вв.

Датский вал, общей протяженностью около 12 км с востока на запад, был сооружен в несколько приемов в самой узкой, южной части полуострова Ютландия, образующего «ютландский засов» между Северным и Балтийским морями, там, где с востока в побережье Ютладского полуострова глубоко врезается узкий фьорд Шлей, а с запада — залив реки Эйдер; примерно 40-километровая полоса суши между заливами с востока и запада сокращается еще в три раза долинами рек Треене и ее притока Рейдер, входящими в речную систему Эйдера (Eid — ‘‘перешеек, волок). По моренному гребню посреди перешейка с юга на север проходил «Ратный путь», Haervejen (нем. Heerweg), главная государственная магистраль средневековой Дании. Столь же важное значение имел волок с востока на запад, из Шлей (от залива HeddebyerNoor) до бассейна Эйдера, по крайней мере, до долины р. Рейдер.

Первоначальный вал Danevirke I соединял Готторпский залив фьорда Шлей с изолированной озерной оконечностью фьорда (озеро Даневирке) и долину Рейдера пяти-километровой насыпью, сооруженной, судя по дендродатам, в 737 г. Вал достигал высоты 2 м, при ширине до 10 м, с бермой шириною 2 м и 1,5 м глубиною рвом. С внешней стороны вал был укреплен деревянной обшивкой из стоек и забранных в них плах, над нею поднималось деревянное «забрало», защитная стена высотою около 1 м, увеличивая общую высоту фронта обороны до 3 м (отуровня бермы). Общей протяженностью свыше 6,5 км (5 км от озера до речной доли¬ны Рейдера), вал обеспечивал контроль над перекрестком сухопутных трасс (Ратного пути и волока), а следовательно, и над соединенными вдоль него водными коммуникациями.

Вал Danevirke II дендродатами не располагает; это так называемый «Краткий вал» Кограбен (Korte Kovirke), самая южная из фортификаций, 6,5-километровая насыпь, соединившая южную оконечность фьорда Шлей (т. н. «Соленая вода», Selke noor) с началом долины Рейдера (в нескольких сотнях метров от основной насыпи «Главного вала» начальной фазы). Конструктивно Ковирке представлял собою усиленный вариант первоначального Датского вала, правда с резко заглубленным, остроугольным в сечении рвом глубиною до 3 м. Наиболее вероятное время сооружения этой линии — «эпоха конунга Готтрика (Готфреда)», готовившегося в начале 800-х гг. (до 810 г.) к войне с франками Карла Великого.

Вал Danevirke III, завершающий оформление фортификации Датского вала, достигал общей протяженности порядка 14 км. Он соединил «Полукруглый вал» вика Хайтабу (Хедебю) более чем трехкилометровым «Связующим валом» (Forbindendesvolden) с озером Даневирке. Одновременно был обновлен Главный вал (Hovedvolden), достигший сначала ширины 13 м при высоте 3 м, а при последующих перестройках — ширины 20 (30) м и высоты 4 (б) м. Деревянный палисад (бруствер, забрало) проходил по гребню этого мощного вала, берма шириною до б м отделяла сравнительно неглубокий ров. Составной частью Главного вала становится крепость Тюраборг, близ восточного торца насыпи вала над озером; дополнительный двойной вал служил дамбой и защитою обоих озерных берегов, обеспечивая контроль над подходом к крепости своды, собственно крепостные валы защищали прямоугольную площадку 20 х 60 м. Продолжением Главного вала стал «Кривой вал», (Krumvolden), протяженностью около 5 км, постепенно переходивший в дамбу долины Рейдера.

Рис. 43. Крепость Фгоркат (реконструкция)

Рис. 43. Крепость Фгоркат (реконструкция)

Начало строительства вала Даневирке, таким образом, предшествует эпохе викингов более чем на полстолетия (737-793). Очевидно, оно синхронно началу активной торговли Севера с Западной Европой, проявляющемуся в распространении серебра раннего англосаксонского чекана, т. н. sceatta (возможно, первоисточник др.-сев. skattr, в значении ‘ценности). Распространение этого наиболее раннего средства денежного обращения Средневековья в Скандинавии исследовал Ю. Калльмер (Callmer 1984). По его заключению, «скейты» 740- х гг. проникают на Рейн, в Фрисландию и Ютландию, достигая Хельгё в Средней Швеции и Эрвика в Норвегии (в районе Трондхейм-фьорда), то есть фактически оконтуривая всю исходную заселенную зону Скандинавии эпохи викингов (Callmer 1984: 37, fig. 20). Распространение «скейтов» связано не только с торговой активностью фризов, но даже с первыми попытками англосаксонских миссионеров принести в Скандинавию христианство. Прежде всего, эти попытки опирались на успешную экспансию фризских купцов, оседающих в это время на берегу Шлей. Волок от ранних торговых поселений на территории Хайтабу к западному побережью Ютландии (строго говоря, в Северную Фрисландию, Nordfriesland вдоль североморской окраины Ютландского полуострова), видимо, и был обеспечен защитой первоначального «Датского вала».

Начало эпохи викингов ознаменовано здесь активностью датского конунга Годрека. Известно, что он разгромил славянский торговый центр Рерик в земле ободритов на берегу Балтийского моря и переселил оттуда купцов в Хедебю. Вал Кограбен, максимально продвинутый на юг, означал установление полного контроля датчан над «ютландским засовом» между Северным морем и Балтикой, а следовательно, и торговлей фризского Дорестада и Хедебю. Карл Великий противопоставил этой датской экспансии новую крепость франков Эзесфельд у Итценхоэ (809 г.), известны боевые столкновения франков с датчанами в 815 и 817 гг. (Andersen, Madsen, Voss 1976,1: 102).

Рис. 44. Треллеборг, остров Зеландия, Дания

Рис. 44. Треллеборг, остров Зеландия, Дания. С высоты птичьего полета открывается вид на круглый в плане военный лагерь, вну три которого находились длинные дома со слегка изогнутыми стенами. За внешним валом находятся тринадцать длинных домов аналогичной планировки, но меньшего размера, и два дома, расположенные параллельно друг другу. На юго-западе построены внешние защитные сооружения. Возможно, этот лагерь предназначался для армий датских королей. Около 1 ООО г.

Рис. 45. Крепость Аггерсборг (реконструкция), Дания, X в.

Рис. 45. Крепость Аггерсборг (реконструкция), Дания, X в.

Датский вал Годрека (Готтфрида) оказался недостаточным при столкновениях датчан с немцами, создававшими германскую Империю Оттонов, в 934-м, а затем 974 и 983 гг., о которых сообщают саксонские хронисты Видукинд Корвейский и Титмар Мерзебургский. В ходе этих столкновений конунг Харальд Синезубый, очевидно, и воздвигает Главный вал Даневирке (до 968 г.), однако давление Оттонов (Отто I, Генриха I, Отто II) вынудило датского конунга в 973 г. признать себя имперским вассалом (герцогом) и получить свое королевство на правах ленного имперского владения, маркграфства, «Датской марки»; название Danmark с этого времени (934-983) навсегда закрепилось за страною датчан (Andersen, Madsen, Voss 1976,1:80, 103).

Харальд Гормсен, прозванный Синезубым (Harald Blatand), однако, не смирился со своим положением германского вассала; крепость Тюраборг, названная в честь матери конунга Тюры, обновление Главного вала и строительство «королевских крепостей» Треллеборга, Аггерсборга, Фюрката и других, в сочетании с официальным крещением Харальда и «всех датчан», о котором торжественно сообщает надпись Еллингского рунического камня, позволили вернуть Дании фактическую независимость.

Преемники Харальда, Свен Вилобородый (Svend Tveskaeg) и Кнуд Могучий (Knud den Stores) в 990-х — 1010-х гг. превращают свое королевство в одну из могущественных держав Европы, Северную Империю: в 1017-1042 гг. Датская держава включала собственно Данию, Англию и Норвегию (1025-1035). Несмотря на быстрый распад этой «Северной эфемериды», опираясь на созданную военно-административную систему и пограничную фортификацию, датские короли в XII в. успешно включились в крестоносную экспансию немецких рыцарей с 1147 г. В ходе этой экспансии датские короли подчинили себе немецких рыцарей и включили в состав своего государства завоеванные крестоносцами земли ободритов (пограничный со Шлезвиг-Голштейном Мекленбург в 1200-1233 гг.), Ливонию и Эстонию в 1219—1346 гг. В середине XIV в., после завершения Крестовых походов на Балтике (1348 г.) и Великой Чумы (от которой больше других стран пострадала Норвегия), датская королевская власть с 1380-1389 гг. до начала XVI в. доминировала в Скандинавской унии северных государств — Дании, Швеции и Норвегии (в XIV-XV столетиях фактически подчиненных датской королевской власти, от которой Норвегия избавилась только в 1814 г., перейдя под власть Швеции и добившись окончательной независимости лишь в 1905 г.; шведский король Густав Ваза расторг унию шведов с датчанами в 1521 г.). Именно Дания в итоге эпохи викингов вошла в Европу наиболее могущественным и организованным феодально-христианским государством (Химмельструп 1996:9).

Фундамент этого государства закладывался, безусловно, в дохристианские времена. Древняя резиденция датских конунгов, Дейре в Зеландии, еще в X в. функционировала как языческое святилище. Те же функции первоначально выполнял Еллинг, фактическая столица Дании X в. (рис. 46). Курган конунга Горма и его жены Тюры входил в состав монументального комплекса, оформлявшего языческое святилище (после принятия христианства при Харальде скрытое под второй земляной насыпью). Ядро первоначальных государственных территорий и в Дании, и в Швеции, и в Норвегии насыщено топонимами с именем Одина (рис. 47). И это — еще одно свидетельство длительного, на протяжении всей эпохи викингов, вызревания политического, социального, экономического потенциала сил, во главе которых на рубеже IX-X вв. встали королевские династии, возводившие свой род через легендарных Инглингов к Одину, верховному богу викингов.

Деятельность этих династий подчинена одним и тем же целям, и пользуются они сходными средствами. Как и в Дании, норвежские конунги основывают в XI в. новые города. Нидарос (Олав Трюггвасон), Осло (Харальд Суровый), Берген (Олав Тихий). В Швеции в то же время были основаны Сигтуна, Скара, Сёдертелье, которые Адам Бременский назвал, как и датские города, civitates (Ковалевский 1977:35). Строятся и крепости: на шведско-норвежской границе Олав Святой основал Сарпсборг, но не идеально круглую, а более примитивную, мысовую, крепость (Сага об Олаве Святом, 61). Разрастается королевский домен, закрепленный административными центрами hnsabu — «королевскими усадьбами». Древнейшие из них — Лейре и Еллинг в Дании, Конунгахелла в Норвегии, Уппсала в Швеции — были не просто родовыми гнездами, но традиционными святилищами, опираясь на которые верхушка правящего класса про¬шла своеобразную эволюцию, от прямых потомков языческих богов до «святых королей» Средневековья.

К содержанию книги «Эпоха викингов в Северной Европе и на Руси» | К следующей главе

В этот день:

Дни смерти
1984 Умер Андрей Васильевич Куза — советский археолог, историк, источниковед, специалист по древнерусским городам.
1992 Умер Николас Платон — греческий археолог. Открыл минойский дворец в Закросе. Предложил хронологию базирующуюся на изучении архитектурных комплексов (дворцов) Крита.
1994 Умер Сайрус Лонгуэрт Ланделл — американский ботаник и археолог. В декабре 1932 года Ланделл с воздуха обнаружил древний город Майя, впоследствии названный им Калакмулем, «городом двух соседних пирамид».

Рубрики

Свежие записи

Счетчики

Яндекс.Метрика

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Археология © 2014