Сельское хозяйство и промыслы

К оглавлению книги «Античные государства Северного Причерноморья» | Читать дальше

В античном обществе сельское хозяйство было основой экономики. В нем было занято подавляющее большинство населения. Об уровне развития сельского хозяйства и об организации сельскохозяйственного производства в античных государствах Северного Причерноморья мы можем судить по письменным и археологическим источникам. Греки, переселившись в Северное Причерноморье, использовали здесь привычные им методы обработки почвы и орудия труда. У них издавна существовала система двуполья. В Херсонесе, отведенная под пашню земля была разделена на две равные части (Блаватский В. Д., 1953б, с. 71; Стржелецкий С. Ф., 1961, с. 65). Поля периодически оставляли под паром, меняли культуры, сеяли яровые и озимые. Вероятно, к Северному Причерноморью так же, как и к другим понтийским странам можно отнести замечание Феофраста (VIII, 4, 6), что яровая пшеница там отличается твердостью, а озимая — мягкостью и легковесностью, и что «тамошние жители производят, по-видимому, посев всех хлебов в два срока зимой и весной, когда сеются бобовые». Для повышения урожайности почвы применяли искусственное орошение, террасирование и удобрение. Так у с. Айвазовское, был открыт оросительный канал. На клерах херсонесской хоры, расположенных даже на пологих склонах, почвенный слой укреплялся с помощью подпорных стен, образующих террасы. На Боспоре террасы обнаружены вблизи поселения у с. Семеновки. Для удобрения почвы применяли навоз. Землю перед посевом вспахивали с помощью деревянного рала, которое, вероятно, тянула упряжка волов. Изображение рала имеется на пантикапейской монете III—II вв. до н. э. (табл. LV, 2). Железные наральники, укреплявшиеся на полозе найдены во многих центрах Северного Причерноморья (Стржелецкий С. Ф., 1961, с. 85; Кругликова И. Т., 1959б, с. 137; Сокольский Н. И., 1963в, с. 189, рис. 7, 1). (табл. LV, 1, 4—7, 9). Все эти наральники выкованы из брусков длиной от 24 до 36 см, внизу они уплощены и расширяются в виде лопаточки с острыми краями, вверху сужаются и загибаются в виде шипа для прикрепления к деревянной основе. В 1978 г. в Танаисе был найден наральник другого типа, выкованный в виде плоского листа, заостряющегося внизу с загнутыми боковинами для обхвата острия деревянного рала. Его длина 17 см, наибольшая ширина 8,5 см (табл. LV, 8).

[adsense]

Таблица LV. Железные сельскохозяйственные инструменты Наральники: 1 — пос. Пансков, IV в. до н. э.; 2 — изображение рала на пантикапейской монете, конец III в. до н. э.; 3 — Горгиппия, II в. до н. э.; 4, 5 — хут. Рассвет, I в. до н. э.; 6 — «Чайка», 1 в.; 7 — пос. Семеновка, III в.; 8— Танаис, III в.; 9 — Батарейка I, IV в. Мотыги: 10—Херсонес, IV в. до н. э.; 11 — Папское IV в. до н. э.; 12 — Горгиппия. III—II вв. до н. э.; 13, 14 — хут. Рассвет, I в. до н. э.; 15 — станция Пашковская, I II вв.; 16 — Ново-Отрадное, III в.; 17 — поселение Семеновка, III в.; 18 — Харакс, IV в. Серпы и косы: 19 — Никоний, VI—V вв. до н. э.; 20 — Киммерик, V в. до н. э.; 21 — Никоний, VI—V вв. до н. э.; 22, 23 — пос. Панское, IV в. до н. э.; 24 — станица Елизаветинская, 11 в. до н. э.; 25 — Танаис. III в.; 26 — Илурат, III в.; 27, 28 — пос. Семеновка, III в.; 29 — Танаис, III в.; 30 — Батарейка II, III в.; 31 — Горгиппия, III в.; 32 -- Харакс, IV в. Составитель И. Т. Кругликова

Таблица LV. Железные сельскохозяйственные инструменты
Наральники: 1 — пос. Пансков, IV в. до н. э.; 2 — изображение рала на пантикапейской монете, конец III в. до н. э.;
3 — Горгиппия, II в. до н. э.; 4, 5 — хут. Рассвет, I в. до н. э.; 6 — «Чайка», 1 в.; 7 — пос. Семеновка, III в.; 8— Танаис, III в.; 9 — Батарейка I, IV в. Мотыги: 10—Херсонес, IV в. до н. э.; 11 — Папское IV в. до н. э.; 12 — Горгиппия. III—II вв. до н. э.; 13, 14 — хут. Рассвет, I в. до н. э.; 15 — станция Пашковская, I II вв.; 16 — Ново-Отрадное, III в.; 17 — поселение Семеновка, III в.; 18 — Харакс, IV в. Серпы и косы: 19 — Никоний, VI—V вв. до н. э.; 20 — Киммерик, V в. до н. э.; 21 — Никоний, VI—V вв. до н. э.; 22, 23 — пос. Панское, IV в. до н. э.; 24 — станица Елизаветинская, 11 в. до н. э.; 25 — Танаис. III в.; 26 — Илурат, III в.; 27, 28 — пос. Семеновка, III в.; 29 — Танаис, III в.; 30 — Батарейка II, III в.; 31 — Горгиппия, III в.; 32 — Харакс, IV в. Составитель И. Т. Кругликова

Мы не знаем, были ли в Северном Причерноморье специальные приспособления для переворачивания пластов земли при вспахивании паров, хотя в Греции они известны. Для разбивания комков земли после пахоты пользовались колотушами и мотыгами различных размеров и форм (табл. LV, 10—18). Двусторонние мотыги обнаружены на о. Березань и в Ольвии (Лапин В. В., 1966, с. 125); мотыга IV в. до н. э. с широкой режущей частью и длинной втулкой найдена на усадьбе Панское I (табл. LV, 11). Мотыги другого типа — с заостряющимся в виде треугольника лезвием и утяжеленной верхней частью найдены в Горгиппии в слое III— II вв. до н. э. и у хут. Рассвет (I в. до н. э,— I в. н. э.) (табл. LV, 12, 13). У с. Ново-Отрадное и в Горгиппии в помещениях III в. встречены массивные мотыги шириной до 30 см с утяжеленной верхней частью и округлым лезвием (табл. LV, 16). Одновременно употреблялись и узкие мотыжки или корнекопалки с втулкой или с загибающимися краями, их длина до 21,5 см и наибольшая ширина 2,5 см. Они известны в Ольвии, на Боспоре и в Прикубанье (табл. LV, 14, 15, 17) (Блаватский В. Д., 1953б, с. 108; Анфимов Н. В., 1941, с. 262, рис. 6). Известна одна двузубая мотыга, вероятно, III—IV вв. н. э. высотой 0,38 м из Харакса (табл. LV, 18; Блаватский В. Д., 1961а, с. 225, рис. 4, 1).

Для уборки урожая пользовались железными серпами и косами. Они найдены во многих центрах Северного Причерноморья (Блаватский В. Д., 1953б, с. 110 сл., Анфимов Н. В., 1941, с. 262; Гайдукевич В. Ф., 1949а, с. 98; Кругликова И. Т., 1975а. с. 173—176). (табл. LV, 19—32). Их форма и размеры различны. Серп из Киммерика имел втулку для деревянной рукояти, которая укреплялась специальным штырем. Иногда на тупом конце серпа был шип, забивавшийся в дерево рукояти как у серпа из Танаиса или конец его загибался, охватывая рукоять кольцом, как например, у серпа из станицы Елизаветинской. В отличие от серпов, косы имеют более удлиненное и менее изогнутое лезвие, а стержень, к которому прикрепляется деревянная рукоять находится у них под углом от 20 до 35° по отношению к плоскости лезвия. Косы найдены в Илурате и в Семеновке. Длина их 45—46 см, вместе со стержнем рукояти. Известны два типа кос: с широким малоизогнутым лезвием и закругляющимся, слегка загнутым вверх концом (табл. LV, 27) и второй тип — косы с более узким лезвием и заостренным концом (табл. LV, 26, 28). Скошенные хлеба свозили на ток и молотили с помощью волов, мулов и лошадей, которые ходили по кругу и копытами выбивали зерна из колосьев. Провеянное зерно ссыпали в зерновые ямы, пифосы или крупные амфоры, иногда, возможно, в каменные лари. В Ольвии в доме II в. до н. э. было найдено не менее 12 пифосов (Фармаковский Б. В., 1906, с. 74, 75). В Семеновке почти в каждом из помещений были каменные лари и крупные амфоры, в одном из помещений зерно хранилось в плетеной корзине, но для длительного хранения использовались зерновые ямы (Зеест И. Б., 1948а, с. 81 сл.; Бураков А. В., 1976, с. 130, рис. 40). Обычно ямы имели грушевидную или колоколовидную форму. У всех ям, кроме вырубленных в скале, стенки специально обкладывались камнем, обмазывались глиной и обжигались. Иногда ямы были очень большими. В Ольвии известно зернохранилище III в. до н. э. в виде ямы глубиной 6,1 м с диаметром дна 4,4 м. В нее могло уместиться почти 60 м3 зерна (Блаватский В. Д., 1953б, с. 130—131). Такими же вместительными были ямы в Киммерике. Их глубина достигала 6,5 м, диаметр дна — 4,5 м. В них могло храниться по 76 м3 зерна. Вокруг ямы сооружали небольшую каменную загородку, а устье ее закрывали каменной круглой плитой с отверстием — продухом в центре. Но подавляющее большинство зерновых ям имели глубину 2—3 м. Иногда зерно приходилось подсушивать на глинобитных плитах, покрывавших печи. Такие печи, приспособленные для сушки зерна, открыты в Танаисе (табл. LVI, 4) и, возможно, в Ольвии (Леви Е. //., 1951, с. 184). В одном из помещений Козырского городища из печи по трубам теплый воздух поступал в специальный отсек, являвшийся зерносушилкой (Бураков А. В., 1976, с. 34).

Таблица LVΙ. Зернотерки, ручные мельницы и монеты с изображением колосьев 1 — реконструкция работы на ручной мельнице; 2 — ручная зернотерка с пестом; 3 — каменная ступа. Ново-Отрадное. III в. н. э.; 4— печь для сушки зерна, Танаис, III в.; 5 — нижняя плита ручной мельницы, Таманский полуостров; 6 — реконструкция работы ручной мельницы; 7,8 — ручные мельницы, Таманский полуостров и Киммерии; 9 — выемки па трущихся поверхностях жерновов, Киммерии, III в. п. э.; 10 — верхний жернов круглой зернотерки, Харакс; 11, 13 — золотые пантикапейские статеры IV в. до н. э. с изображением колосьев пшеницы карликовой и двузернянки; 12 — пантикапейская серебряная монета II в. до н. э. с изображением многорядного ячменя. Составитель И. Т. Кругликова

Таблица LVΙ. Зернотерки, ручные мельницы и монеты с изображением колосьев
1 — реконструкция работы на ручной мельнице; 2 — ручная зернотерка с пестом; 3 — каменная ступа. Ново-Отрадное. III в. н. э.; 4— печь для сушки зерна, Танаис, III в.; 5 — нижняя плита ручной мельницы, Таманский полуостров; 6 — реконструкция работы ручной мельницы; 7,8 — ручные мельницы, Таманский полуостров и Киммерии; 9 — выемки
па трущихся поверхностях жерновов, Киммерии, III в. п. э.; 10 — верхний жернов круглой зернотерки, Харакс; 11, 13 — золотые пантикапейские статеры IV в. до н. э. с изображением колосьев пшеницы карликовой и двузернянки; 12 — пантикапейская серебряная монета II в. до н. э. с изображением многорядного ячменя. Составитель И. Т. Кругликова

Просо и другое зерно толкли обычно в каменных ступах, вероятно, деревянными пестами. Ступы высекались из крупных каменных блоков и имели круглое чашевидное углубление — 0,3—0,5 м (табл. LVI, 3). Для приготовления муки зерно растирали на каменных жерновах. Наиболее древние и примитивные из них имели вид овального камня, одна из сторон которого была плоско стесана (табл. LVI, 1, 2). Работали другим, значительно меньшим по размерам овальным или круглым камнем, которым водили по жернову. С эпохи эллинизма распространяются более усовершенствованные и крупные ручные мельницы из очень плотного камня-конгломерата. Они состояли из двух прямоугольных или круглых плит — верхняя из которых в центре имела отверстие, а часто и конусовидное углубление, в которое засыпали зерно. В пазы верхней плиты укрепляли рычаг с помощью которого верхний жернов приводили в движение (табл. LVI, 5—10); (Зеест И. Б., 1950, с. 99).

Основными зерновыми культурами были пшеница, ячмень, просо. Кроме того, культивировались чечевица, вика, чечевицеобразная чина и зернобобовые культуры (Блаватский В. Д., 1953а, с. 79). Эти злаки были известны местным племенам и издавна ими выращивались. Часть злаков греки могли привезти с собой из Средиземноморья, как например, гречиху, культивируемую в Херсонесе и, возможно, на Нижнем Дону (Гайдукевич В. Ф., 1949а, с. 381; Шелов Д. Б., 1972а, с. 77) или полбу, зерна которой и их отпечатки на глине лепных сосудов найдены на Боспоре (Яковенко Э. В., Янушевич Э. В., 1969, с. 163). Рожь в Северном Причерноморье в ранний период являлась сорняком, сопутствовавшим пшенице. Зерна ржи найдены на многих поселениях в слоях VI—III вв. до н. э. обычно в небольших количествах. В первые века нашей эры рожь культивировали уже как самостоятельную культуру на поселениях Нижнего Дона (Шелов Д. Б., 1972а, с. 76), и, вероятно, в Крыму, где она обнаружена на городище Алма-Кермен (Щеглов А. Н., 1976б, с. 120). Среди найденных зерен пшеницы преобладает сорт мягкой. Кроме нее, встречались зерна пшеницы твердой, карликовой и пшеницы двузернянки (полбы). Именно два последних сорта изображены на золотых пантикапейских монетах IV в. до н. э. (табл. LVI, 11,13); (Кругликова И. Т., 1967а, рис. 36). Феофраст в «Исследовании о растениях» (VIII, 4, 5) определяет понтийскую пшеницу как легковесную. Он пишет, что яровая пшеница в припонтийских странах, отличается твердостью, а озимая — мягкостью и эта мягкая пшеница очень легковесна. Это совпадает с утверждением Плиния Старшего (XVIII, 66), что самыми легкими из пшениц импортируемых в Рим, являются привозимые из Галлии и Херсонеса. Преобладание мягкой пшеницы в Северном Причерноморье подтверждается находками зерен при раскопках античных поселений. Такое же широкое распространение получил ячмень двурядный и многорядный. Его изображения можно видеть на пантикапейских монетах II в. до н. э. (табл. LVI, 12) (Зограф А. Н., 1951, табл. XI, 19). Свидетельством широкого распространения этих культур являются находки зерен ячменя, пшеницы, ржи, полбы, проса, чечевицы, гороха при археологических раскопках на многих памятниках Северного Причерноморья (Зеест И. Б., 1961, с. 54; Фляксбергер К. А., 1940, с. 118; Гайдукевич В. Ф., 1949а, с. 95—96; Яковенко Э. В., Янушевич Э. В., 1969, с. 163; Стржелецкий С. Ф., 1961, с. 84—85; Блаватский В. Д., 1953а, с. 77, 78, 81; Шелов Д. Б., 1972а, с. 76; Кирьянов А. В., 1962, с. 96).

Набор хлебных и бобовых злаков в течение более чем тысячелетнего существования античных государств в Северном Причерноморье существенно не изменился. Вполне возможно, что там культивировали также коноплю. По свидетельству Геродота (IV, 74), в Скифии росла конопля, похожая на лен, но значительно превосходящая его по толщине и высоте.

Огороды и сады. Огороды были обязательной частью земельных участков, особенно расположенных вблизи крупных городов. По археология пока не дает нам возможности охарактеризовать огородные культуры, выращиваемые в Северном Причерноморье. Геродот (IV, 17) сообщает, что каллипиды и алазоны выращивали лук и чеснок. Феофраст (VII, 13, 8; IX, 13, 2) упоминает о сладких луковицах, растущих в Херсонесе Таврическом, т. е. в Крыму и о сладком «скифском корне», который рос около Меотиды. При раскопках некрополя Херсонеса в могилах обнаружили семена огурцов, арбузов и дынь (Стржелецкий С. Ф., 1961, с. 86, 203; рис. 60). Обязательной частью античной сельской усадьбы были также и сады. О наличии садов на Боспоре можно судить по названию одного из его городов, основанных в конце VI в. до н. э,— «Кепы», т. е. сады или сад. Из сочинений древних авторов мы узнаем о некоторых видах фруктовых деревьев, культивировавшихся на Боспоре. О смоковницах и гранатовых деревьях, которые росли на Посноре около Пантикапея упоминает Феофраст (IV, 5, 3), он говорит также о том, что там много груш и яблонь различных сортов и хорошего качества. Аналогичные сведения приводит и Плиний (XVI; 137).

Находки косточек фруктовых деревьев (алычи и черешни или вишни) на таврском поселении Уч-Баш начала I тысячелетия до н. э. (Стржелецкий С. Ф., 1961, с. 80) и свидетельство Геродота (IV, 109) о садоводстве у гелонов, позволяют предположить, что в Северном Причерноморье еще до прихода греков были местные виды плодовых деревьев (Блаватский В. Д., 1953б, с. 35). Нет сомнений, что греки— искусные садоводы, умевшие выводить новые сорта фруктов с помощью прививки и превращать дикорастущие сорта в садовые, на новых землях, наряду с хлебопашеством и виноградарством, занимались также и садоводством. Ссохшееся яблоко, косточки сливы-алычи, груши, айвы, обуглившиеся плоды смоковницы, миндаль, каштаны, грецкие и лесные орехи неоднократно находили при раскопках (Фляксбергер К. А., 1940, с. 118; Дирин А. А., 1896, с. 127; Петерс Б. Г., 1965, с. 125; Сокольский Н. И., 1967б, с. 114, рис. 43, 5; 1971, с. 23).

На некоторых клерах жителей Херсонеса фруктовые сады занимали примерно 1/5 или 1/7 доли всей площади земельного участка. Они обычно располагались с северной стороны от виноградников, образуя как бы ветрозащитную полосу. Исследования участков внутри херсонесских клеров позволили С. Ф. Стржелецкому выявить два способа посадки фруктовых деревьев: в канавки и ямы. Оба способа были известны в Средиземноморье. В Херсонесе при посадке канавками поперек склонов закладывались траншеи глубиной до 1 м, шириной до 1,5 м. Между двумя траншеями на полосе шириною около 1 м складывались куски вынутой скалы, образуя плантажную стену. Отступая 2 м, сооружалась следующая пара траншей. Таким образом, между плантажными стенами были пятиметровые полосы, по сторонам которых в шахматном порядке высаживались деревья на расстоянии 6 м одно от другого вдоль канавы. При посадке деревьев в ямы между ними тоже выдерживались промежутки по 5—6 м.

На поселениях Боспора и в Херсонесе находили железные садовые или виноградарские ножи, иногда удлиненные как в Семеновке или у хут. Рассвет (табл. LVII, 6, 10), иногда очень короткие, слабо изогнутые, укреплявшиеся на длинной деревянной или металлической рукояти, типа мирмекийского (табл. LVII, 7) или ножей IV в. до н. э. из Кеп (табл. LVII, 1), иногда промежуточной формы. В Херсонесе был найден железный нож виноградаря III—II вв. до н. э. длиной 23 см с длиной лезвия 16,2 см, толщиной 0,3 см, с выступом в виде топорика (табл. LVII, 4). Виноградарский нож обнаружен в большом доме III в. до н. э. на поселении у санатория «Чайка» под Евпаторией (табл. LVII, 2). С уверенностью разделить ножи на виноградарские и садовые трудно. Для обрезания веток фруктовых деревьев и виноградной лозы могли применять инструменты одинаковой формы. Их хорошо заостренными концами можно было также делать надрезы при прививках деревьев. Формы виноградарских или садовых ножей, найденных в Северном Причерноморье, имеют прямые аналогии среди садовых инструментов из Средиземноморья (Petrie F., 1917, табл. VII, IX).

Виноградарство и виноделие. Античные авторы сохранили нам сведения о суровом климате Северного Причерноморья, из-за которого там плохо растет виноградная лоза (Страбон, II, 1, 16; VII, 3, 13). Однако в Ольвии, а особенно в Херсонесе и на Боспоре найдены бесспорные следы широкого развития виноградарства и виноделия. На монетах Нимфея в последней четверти V в. до н. э. появляется изображение виноградной лозы, что, возможно, связано с распространением виноградарства, так же как и появление в III—II вв. до н. э. изображения виноградной грозди на монетах Фанагории и Тиры (Зограф А. Н., 1951, табл. XXVIII; 117; XXXIX, 6). Как уже указывалось, при раскопках неоднократно находили косточки винограда. Наиболее ранние такие находки обнаружены на Боспоре в Мирмекии, Тиритаке и Фанагории в слоях V—IV вв. до н. э., и в слоях первых веков нашей эры на поселении Батарейка II, Михайловка, Мирмекий.

В Херсонесе косточки винограда были найдены на клере 25 в слое III—II вв. до н. э. (Фляксбергер К. А., 1940, с. 118; Негруль А. М., 1960, с. 114). В Северном Причерноморье первоначально культивировались местные мелкие сорта винограда, а в начале нашей эры в результате отбора и завоза из Греции появляется виноград с более крупными семенами и ягодами (Негруль А. М., 1960, с. 114).

Развитие виноградарства влекло за собой и развитие виноделия. Однако изготовление вина специально для продажи, вряд ли было развито в ранний период. О развитии виноделия свидетельствует наличие в Херсонесе и на Боспоре местного производства остродонных амфор, которые служили для транспортировки вина. О распространении виноделия говорит и популярность культа Диониса. При раскопках Ольвии, Херсонеса и на Боспоре были найдены винодельни — оцементированные или каменные площадки для выжимания виноградного сока ногами, каменные тарапаны и цистерны — резервуары, куда этот сок стекал. В Ольвии, по-видимому, виноделие было развито меньше, чем в Херсонесе и на Боспоре. Самые ранние винодельни, открытые в Ольвии, относятся лишь к I в. н. э. (Леви Е. И., 1958б, с. 38).

Судя по количеству виноделен, найденных на Боспоре, районами наибольшего распространения промышленного виноделия были Таманский полуостров и восточная часть Керченского полуострова. Надо полагать, что разведением винограда занимались главным образом на землях, расположенных поблизости от греческих городов, по-видимому, находившихся в пределах городских хор. Несмотря на интенсивный ввоз вина из Средиземноморья, роль виноградарства и виноделия в экономике северопричерноморских государств была достаточно большой.

По сообщению Страбона виноградные лозы на Боспоре зимой засыпали землей, следовательно можно предположить, что там культивировались особые стелющиеся сорта винограда (Гайдукевич В. Ф., 1958а, с. 353). В. Ф. Гайдукевич обращает внимание на изображение виноградного куста на каменном саркофаге I—II вв., найденном в окрестностях Керчи (Шкорпил В. В., 1904, с. 151, табл. XI). Художник изобразил на стенке саркофага несколько виноградных лоз, расходившихся в разные стороны, при этом самые большие лозы почти стелются на земле.

Благодаря раскопкам херсонесских клеров нам хорошо известно, как в Северном Причерноморье устраивали виноградники, какого размера делали ямки для виноградных кустов и каковы были про межутки между кустами (Стржелецкий С. Ф., 1961, с. 72). Удалось выяснить, что из-за близости выхода скального грунта в Херсонесе для посадки лозы создавался искусственный почвенный слой, делались плантажи, сооружались террасы, открытые солнцу. Для защиты их от ветра устраивались заграждения из фруктовых деревьев. На участках, где были виноградники, сохранилась система ям, специально вырубленных в скалистом грунте в строго симметричном порядке для высадки саженцев винограда. В Северо-Западном Крыму удалось открыть клеры, сходные с херсонесскими в районе Прекрасной Гавани (Щеглов А. Я., 1971, с. 71). Там местами, где почвенный слой был недостаточен, замечены следы плантажа, там же, где он имел достаточную для посадки толщину, плантаж не применялся.

У мыса Ойрат к западу от с. Морское на берегу моря открыт сельскохозяйственный участок III-II вв. до н. э. с виноградником площадью 3,5 га. Параллельные каменные плантажные стенки делили виноградник на длинные участки шириной по 2 м каждый. Кроме того, обнаружен длинный садововиноградный участок шириной 5 м (Щеглов А. Н., Маликов В. М., 1963, с. 36-37).

На Боспоре в районе с. Октябрьское в 6 км к западу от Керчи был исследован участок, расположенный на южном склоне небольшой возвышенности, где были обнаружены углубленные в материк — твердый глинистый грунт, ямки диаметром около 0,4 м, возможно, от виноградных кустов. Неподалеку, на северной окраине с. Партизаны была открыта винодельня (Гайдукевич В. Ф., 1958а, с. 360 и 369—371), находившаяся внутри участка, обнесенного каменными стенами.

Единственная полностью раскопанная боспорская усадьба эллинистического времени с тремя винодельнями расположена у Солдатской слободки между Мирмекием и Пантикапеем. Виноделие было, по-видимому, основным хозяйственным профилем этой усадьбы (Гайдукевич В. Ф., 1958а, б, с. 359, 367— 369, 380). Одна из виноделен, функционировавшая в III в. до н. э., имела давильную площадку и цистерну, две другие, более поздние — по давильной площадке и по две цистерны. О размерах виноделия в этой усадьбе говорят объемы цистерн, куда стекал выжатый на площадке сок. Две из них, функционировавшие одновременно в III—II вв., до н. э., вмещали по 7 000 и 8 000 литров (Гайдукевич В. Ф., 1958а, с. 367 и 369). В. Ф. Гайдукевич изучил боспорские винодельни и выделил различные их типы (Гайдукевич В. Ф., 1958а, с. 355). Позднее были открыты новые винодельни в Пантикапее (Марченко И. Д., 1962в, с. 315 и сл.), Фанагории (Кобылина М. М., 1959а,; Долгоруков В. С., 1976), Горгиппии (Салов А. И., Смирнова Т. М., 1972, с. 55 сл.), Кепах и других пунктах азиатского Боспора (Сокольский Н. Я., 1970). Наиболее ранние винодельни, относящиеся к IV в. до н. э., были обнаружены Н. Л. Грач в Нимфее. На территории азиатского Боспора самой ранней пока является винодельня I в. н. э. в Кепах. По-видимому, на Боспоре виноделие получило особенно большое распространение с конца IV в. до н. э.

[adsense]

Таблица LVIII. Винодельни, гири, тарпаны, реконструкции прессов 1—2 — разрез и план винодельни («Партизаны» — III—II вв. до н. э.); 3—5 — разрезы и план винодельни (Тиритаиа, II— III вв. н. э.); 6—8 — каменные гири прессов (6 — Тиритака, I в. до н. э.— I в. н. э., 7 — Херсонес, усадьба клера № 9, III в., 8 — Тиритака, III—IV вв.); 9— реконструкция гири и рычажно-винтового пресса; 10 — каменный тарапан для виноградного пресса (Херсонес, усадьба клера № 26, II в. до н. э.); 11 — тарапан (Пантикапей, III—II вв. до н. э.); 12 — тарапан («Партизан», II в. до н. э.); 13 — корыто для выжимания виноградного сока (Мирмекий, 111—II вв. до н. э.); 14 — тарапан (Херсонес, III—II вв. до н. э.); 15 — реконструкция херсонесской давильни; 16 — рычажный пресс с воротом и подвесной гирей по Герону. Реконструкция А. Драхмана; 17 — рычажно-винтовой пресс по Плинию, первый вариант. Реконструкция А. Драхмана. Составитель И. Т. Кругликова

Таблица LVIII. Винодельни, гири, тарпаны, реконструкции прессов
1—2 — разрез и план винодельни («Партизаны» — III—II вв. до н. э.); 3—5 — разрезы и план винодельни (Тиритаиа, II— III вв. н. э.); 6—8 — каменные гири прессов (6 — Тиритака, I в. до н. э.— I в. н. э., 7 — Херсонес, усадьба клера № 9, III в., 8 — Тиритака, III—IV вв.); 9— реконструкция гири и рычажно-винтового пресса; 10 — каменный тарапан для виноградного пресса (Херсонес, усадьба клера № 26, II в. до н. э.); 11 — тарапан (Пантикапей, III—II вв. до н. э.);
12 — тарапан («Партизан», II в. до н. э.); 13 — корыто для выжимания виноградного сока (Мирмекий, 111—II вв. до н. э.); 14 — тарапан (Херсонес, III—II вв. до н. э.); 15 — реконструкция херсонесской давильни; 16 — рычажный пресс с воротом и подвесной гирей по Герону. Реконструкция А. Драхмана; 17 — рычажно-винтовой пресс по Плинию, первый вариант. Реконструкция А. Драхмана. Составитель И. Т. Кругликова

Все винодельни можно разделить на две группы: более примитивные, состоящие из одного тарапана и сосуда, в который стекал сок или из одной давильной площадки и одной цистерны для отжимаемого ногами виноградного сока (табл. LVII, 12, 13; LVIII, 1,2,10—14) и более усовершенствованные с прессом тарапаном, с несколькими давильными площадками, и с несколькими цистернами (табл. LVII, 14— 23; LVIII, 3—5). Винодельни первой группы в Северном Причерноморье характерны для эллинистического периода, хотя не исключено, что для домашнего производства вина, рассчитанного на удовлетворение нужд только обитателей усадьбы, могли применять небольшие каменные тарапаны или деревянные корыта, вплоть до конца античного периода. Виноград давили ногами, а оставшуюся мезгу дополнительно отжимали в мешках или корзинах, при этом могли прибегать к помощи рычагов и прессов. В Херсонесе известны винодельческие давильни обеих групп (Стржелецкий С. Ф., 1961, с. 114—124).

Рычажные прессы в Северном Причерноморье для выжимания мезги применялись еще в III—II вв. до н. э. В херсонесских усадьбах клеров 9, 26 и др., относящихся к концу II в. до н. э. и к первым векам нашей эры, находили крупные каменные гири прессов, помещавшиеся в специальных ямах (Стржелецкий С. Ф., 1961, рис. 123; Кругликова И. Т., 1975а) (табл. LVII, 7). На Боспоре рычажные прессы с каменными гирями распространяются в I в. до н. э. (табл. LVIII, 6—9, 15—17). В Греции рычажные прессы с навесными гирями применялись для выжимания оливкового масла и, вероятно, винограда еще в VI в. до н. э. (Гайдукевич В. Ф., 1958а). Около середины I в. до н. э. в Италии входит в употребление описанный Плинием (XVIII, 317) рычажно-винтовой пресс. Боспорские виноделы заимствовали его уже в I в. до н. э. (Гайдукевич В. Ф., 1958а, с. 403). Однако в течение некоторого времени наряду с прессом продолжали использовать и более примитивные способы отжима мезги. Так, например, в Кепах в 1960— 1961 гг. была открыта большая винодельня I в. н. э. с тремя цистернами, тремя большими и тремя маленькими давильными площадками без следов пресса.

Раскопками было открыто большое число боспорских виноделен I—IV вв. н. э. Все они относятся ко второй группе виноделен и рассчитаны на производство вина для продажи. По конструктивным особенностям их можно подразделить на три типа. К первому типу принадлежат винодельни с тремя расположенными рядом давильными площадками, к которым примыкали три резервуара. Наиболее полное представление о первом типе дают винодельни I в. н. э. в Кепах (табл. LVII, 17) и две хорошо сохранившиеся винодельни Тиритаки III и III— IV вв. н. э. (табл. LVII, 21; LVIII, 3—5). Размеры тиритакских виноделен несколько меньше (около 5,5X10 м). Помещались они в зданиях. В тиритакских винодельнях на средней площадке находился давильный пресс, а на боковых площадках виноград давили ногами. Резервуары для собирания сока вмещали от 1,5 до 2,1 м3 жидкости. Таким образом, всего в трех цистернах каждой из этих виноделен могло поместиться почти 6 000 литров сусла. Дно резервуаров было наклонным и в нем имелись округлые углубления. С давильных площадок в резервуары выдавленный сок отводился через специальные сливы, каменные или керамические, вделанные в кладку стенок цистерн. Площадки для рычажнопрессовой гири расположены на 1—1,5 м ниже уровня давильных площадок, а гиря состоит не из одного, как ранее, а их двух камней и значительно тяжелее. К этому же типу можно отнести ольвийскую винодельню 1873 г. (Леви Е. И., 1958б, с. 35), херсонесскую и тиритакскую винодельни III— IV вв. н. э. (Стржелецкий С. Ф., 1961, с. 138; Гайдукевич В. Ф., 1958а, с. 434—Т6) и две винодельни III в. н. э. из Патрея (Башкиров А. С., 1957, с. 331) и Пятиколодезного (Блаватский В. Д., 1957б, с. 126) (табл. LVII, 22, 13; LVIII, 5).

Ко второму типу следует отнести тиритакскую винодельню II—III вв. н. э. (табл. LVII, 21) (Гайдукевич В. Ф., 1958а, с. 439). Она имела четыре резервуара, вмещавшие 6000 литров и каналы вместо каменных сливов. К третьему типу принадлежат винодельня, открытая на Темир-горе (табл. LVII, 15) и пантикапейская винодельня II —III вв. н. э. с тремя давильными площадками и с двумя резервуарами емкостью 3,1 и 2,9 м 3 (табл. LVII, 20) (Марченко И. Д., 1962а, с. 315). К этому же типу принадлежат также винодельни Нимфея и вторая пантикапейская (Гайдукевич В. Ф., 1958а, с. 408, 438).

Скотоводство и птицеводство. Разведение скота было широко распространено во всем античном мире. Крупный рогатый скот применялся в хозяйстве как тягловая сила, мясо и молочные продукты играли важную роль в питании, кожа шла на изготовление обуви и военных доспехов, мелкий рогатый скот, кроме того, давал шерсть для одежды. Лошади были необходимы для войска. Животноводство наряду с земледелием было одной из основных отраслей сельского хозяйства Боспора. О его развитии можно судить по большому числу костных остатков, находимых при раскопках городов и поселений, по предметам домашнего инвентаря, предназначенным для приготовления сыра и молочных продуктов, по специальным загонам и помещениям для содержания скота.

Роль разных видов домашних животных, составлявших стадо, изменялась в различные исторические периоды. В большинстве случаев в стаде Ольвии, городов и сельских поселений Боспора преобладал мелкий рогатый скот. За ним следовал крупный рогатый скот, и на третьем месте находились лошади. Так на поселениях европейской части Боспора в V—II вв. до н. э. в стаде было около 36% мелкого рогатого скота, около 29% — крупного и 20% лошадей. На четвертом месте находились свиньи — около 14,1% всего стада. Менее 1% составляли ослы. Иначе обстоит дело в первые три века нашей эры. В Ольвии и в ряде городов Боспорского царства изменяется соотношение между мелким и крупным рогатым скотом в стаде. Согласно расчетам В. И. Цалкина, количество крупного рогатого скота увеличивается от 21,1% в V—IV вв. до н. э. до 28,5% в период эллинизма и до 39,1% в первые века нашей эры (Цалкин В. И., 1960). Та же тенденция заметна в Пантикапее и Танаисе (Шелов Д. Б., 1972а, с. 81). Относительное увеличение количества крупного рогатого скота в стадах городских жителей связано прежде всего с изменением характера городской жизни, с переселением в них сельских хозяев вместе с их домашним скотом. Однако не во всех городах Боспора даже после этого переселения крупный рогатый скот стал преобладать над мелким. В Фанагории, Киммерике, Мирмекии, Танаисе, при относительном увеличении количества крупного рогатого скота в стадах больше мелкого рогатого скота. Страбон (VII, 3, 18), стараясь подчеркнуть суровость климата Северного Причерноморья, сообщает, что жители здесь не держат ослов, у быков приходится отпиливать рога, лошади мелкие, а овцы крупные. Действительно, изучение костных остатков показало, что ослы на Боспоре были редки. Вероятно, ослы были завезены в Северное Причерноморье из Греции.

В Илурате, на поселении у с. Семеновка и на других поселениях как в III, так и в III—IV вв. н. э. почти в каждом доме были помещения, предназначенные для содержания скота. Иногда таких помещений было несколько. Обычно они имели вымощенный камнями пол, иногда с небольшими каналами для стока в находившиеся здесь же ямы. Последние чаще всего наполнены золой. В этих помещениях находились ясли для корма и каменные загородки с просверленными отверстиями, предназначенными, вероятно, для привязывания скота. Помещения эти, как правило, отапливались. Отделения, где помещался скот, имели каменные вымостки и были отгорожены от второй обычно хозяйственной половины помещения, где была печь, поставленными на ребро каменными плитами-загородками, каменными яслями в виде ларей из каменных плит. Все это находится в полном соответствии с советами Варрона (II, 9, 19 и II, 3, 6) вымащивать хлева для овец и коз камнем, чтобы «нигде в них на застаивалась моча», чтобы «не было ни сырости, ни грязи». Варрон (II, 2, 7) также рекомендует пол помещения, где стоят овцы, «замащивать и делать с уклоном, чтобы хлев легко было вымести и содержать в чистоте». Именно такие удлиненные помещения с каменными полами, имеющими уклон к одной из сторон, были открыты в сельской усадьбе Андреевка Южная. Длина этих помещений 11—14,5 м, ширина 1,5— 2,5 м (Кругликова И. Т., 1968, с. 206). В Семеновке обнаружено 12 помещений различных размеров для скота. Самое маленькое из них —2,4X2 м, а самое большое —3X6 м. Примерно такие же, но чаще несколько больших размеров помещения для скота были в Илурате (Гайдукевич В. Ф., 1958а, с. 69— 72). Некоторые дома Илурата имели по три помещения, предназначавшиеся, вероятно, для различных видов домашних животных. Число таких помещений так же, как число голов скота, находилось в прямой зависимости от материального достатка хозяина дома. Даже в самом маленьком помещении для скота на поселении у с. Семеновка могли стоять две коровы или несколько овец, а у большей части домов эти помещения были значительно вместительнее.

По-видимому, на Боспоре, как и в Древней Италии, было два типа овцеводства: отгонное, или пастбищное, и стойловое, или приусадебное. Иногда они могли сочетаться. Так, по-видимому, обитатели поселения у с. Семеновка держали часть овец и коз в домах. Но, с другой стороны, возможно, что часто встречающиеся на Боспоре круглые каменные постройки или ограды, расположенные среди гор и холмов, вдали от поселений, использовались как загоны для скота.

Птицеводство тоже играло определенную роль в сельском хозяйстве, об этом свидетельствуют находки в помещениях и мусорных свалках множества птичьих костей. В могилах иногда находят скорлупу куриных яиц (Кастанаян Е. Г., 1959, с. 267). По аналогии со Средиземноморьем можно предполагать, что кроме кур разводили и другие виды домашней птицы.

Рыболовство. Рыбные богатства Черноморского бассейна были хорошо известны грекам. Афиней (VII, 21, 284 с) сообщает, что существовало даже поэтическое сочинение о боспорской соленой рыбе, приписываемое автору IV в. до н. э. Архестрату.

О вывозе из припонтийских стран соленой рыбы, которая считалась одним из предметов роскоши, пишет Полибий (IV, 38, 4). Афиней (VI, 109) повторяет рассказ Полибия о негодовании Катона, что некоторые ввели в Рим чужеземную роскошь, покупая за тридцать драхм бочонок понтийской соленой рыбы. О вывозе соленой рыбы из Меотиды и о ловле рыбы для соления свидетельствует Страбон (VII, 4,6; XI, 2,4). Он же (VII, 6,2) сообщает о ловле пеламид, размножающихся в Азовском море и уходящих затем в Черное, и отмечает (VII, 3, 18) крупные размеры осетров в Керченском проливе, почти равных дельфинам. В херсонесской надписи в честь Феагена сына Дилгепа II в. н. э. упоминается специальный рынок для продажи рыбных соусов (Семенов-3усер С. А., 1947, с. 237).

При археологических раскопках неоднократно находили рыбозасолочные цистерны, пифосы с остатками рыбы, многочисленные орудия рыбной ловли крючки, сети, грузила, поплавки, а также кости рыб, чешую, раковины моллюсков. Остатки рыбных костей и чешуя позволяют судить о составе промысловых рыб. В Херсонесе находят кости камбалы, анчоуса, султанки, кефали, ставриды, осетров, севрюги, стерляди, судака, сазана, сома. Ловили барабулю, скумбрию, проводили лов белуги, кроме того, почти круглый год ловили дельфинов (Кадеев В. И., 1970, с. 6—8). На Боспоре промысловыми рыбами были различные виды осетровых, карповых, окуневых и др. В Мирмекии на дне рыбозасолочных цистерн найдены остатки хамсы (Гайдукевич В. Ф., 1958а, с. 207), а в Тиритаке — сельди. Около цистерн там были кости осетровых рыб (Марти В. Ю., 1941а, с. 104). В Фанагории в слоях III—IV вв. найдены кости и чешуя севрюг, осетров, лещей, сазанов, сомов и судака (Лебедев В. Д., Лапин Ю. Е., 1954, с. 208). В Семеновке на берегу Азовского мор» пол одного из помещений был покрыт полуметровым слоем костей и чешуи рыб, преимущественно, сазанов. Имелись там и кости судака, бычков, тарани и камбалы.

Различны были рыболовные снасти и способы лова. Применяли разнообразные сети: волокуши, ставные сети и наметы (Тихий М. И., 1917, с. 32 сл.). Для ловли белуги существовала особая снасть в виде шнура, к которому подвешивались на поперечных бечевах большие рыболовные крючки и грузила. В Херсонесе в 1895 г. найдены ее остатки — 50 глиняных грузил и 150 больших медных рыболовных крючков. Дельфинов ловили неводами и специальными гарпунами-трезубцами (Кадеев В. И., 1970, с. 8—11). В Фанагории в одном из помещений IV в. лежали две кучки грузил, всего 103 штуки, вероятно, от сложенных сетей. В помещениях III в. в Семеновке обнаружены обугленные фрагменты сетей из крученого шнура, железные и бронзовые крючки длиной от 2 см до 10 см (табл. LIX, 14), куски пробковых и деревянных поплавков, а также различные грузила — глиняные, пирамидальные, уплощенные дисковидные с перехватами из амфорных ручек и грубые каменные (табл. LIX, 2-13).

Таблица LIХ. Рыболовный промысел 1 — изображение осетра под протомой грифона на Пантикапейской монете (около 330—315 гг. до н. э.); 2~8 — пирамидальные глиняные грузила; 9, 10 — лепешковидные глиняные грузила; 11 — грузило из ручки амфоры; 12, 13 — каменные грузила; 14 — рыболовные крючки; 15, 18 — комплекс из 16 рыбозасолочных ванн в Тиритаке I—III вв. на участке I, план, разрез и вид с севера; 16, 17 — рыбозасолочныс ванны на участке V—VI, план, разрез и вид с северо-запада: а — цемянка, б — каменные кладки. Составитель И. Т. Кругликова

Таблица LIХ. Рыболовный промысел
1 — изображение осетра под протомой грифона на Пантикапейской монете (около 330—315 гг. до н. э.); 2~8 — пирамидальные глиняные грузила; 9, 10 — лепешковидные глиняные грузила; 11 — грузило из ручки амфоры; 12, 13 — каменные грузила; 14 — рыболовные крючки; 15, 18 — комплекс
из 16 рыбозасолочных ванн в Тиритаке I—III вв. на участке I, план, разрез и вид с севера; 16, 17 — рыбозасолочныс ванны на участке V—VI, план, разрез и вид с северо-запада: а — цемянка, б — каменные кладки. Составитель И. Т. Кругликова

Остатки рыбозасолочного производства открыты в Херсонесе и на Боспоре. В Херсонесе найдено более 90 рыбозасолочных цистерн, иногда очень крупных размеров, относящихся к периоду от I до VI вв. н. э. На Боспоре — 59 цистерн, датируемых от I до IV вв. н. э., известны в Тиритаке, восемь — в Мирмекии, две — в Горгиппии. Для Боспора характерны комплексы, включающие группы цистерн. Сооружение наиболее крупных комплексов рыбозасолочных цистерн относится к I в. н. э. Среди них выделяется комплекс, открытый в 1932—1934 гг. у городской стены Тиритаки. Здесь было обнаружено 16 цистерн, расположенных по четыре в ряд. Возможно, их было и больше, так как последний ряд не раскрыт полностью (табл. LIX, 15) (Марти В. Ю., 1941а, с. 20 сл.). Емкость 16 цистерн достигала 204 м3, что означало возможность одновременной засолки 1600 центнеров рыбы, а учитывая, что оборачиваемость промысла могла быть восьмикратной с помощью этих цистерн можно было бы обеспечить засолку 12 800 центнеров рыбы в год. Их должны были обслуживать не менее 12—15 человек. Для засолки такого большого количества рыбы требовалось около 3 000 центнеров соли (Марти В. Ю., 1941б, с. 94).

Но, кроме этого комплекса, функционировавшего вплоть до III в. н. э. и принадлежавшего, вероятно, одному крупному рыболовецкому хозяйству, к III в. н. э. относятся и другие комплексы рыбозасолочных цистерн несколько меньших размеров. В одном из них было пять цистерн общим объемом 36 м3 (табл. LIX, 16) и еще две цистерны III— IV вв. н. э. вместимостью 27 м3. В 1945 г. были обнаружены еще шесть цистерн общей вместимостью 33 м3, расположенных попарно в три ряда. Расчищены четыре комплекса, в один из которых входят шесть цистерн общим объемом 42 м3, в другой — четыре объемом 29 м3. Еще две группы из четырех и из пяти цистерн вмещали 49 м3. Таким образом, в южной и юго-восточной части Тиритаки в III в. н. э. существовало не менее 48 цистерн, общая емкость которых достигала 477 м3. В них одновременно могли засаливать около 3600 центнеров рыбы. В IV в. н. э. число рыбозасолочных цистерн в Тиритаке, по-видимому, уменьшается.

В Мирмекии также был открыт комплекс из восьми рыбозасолочных цистерн общей емкостью 130 м3, существовавший до III в. н. э. (Марти В. Ю., 1941а, с. 103).

Техника сооружения рыбозасолочных цистерн довольно однообразна. Стенки вырытого в земле большого котлована обкладывали каменными плитами, дно застилали каменным бутом. Внутри делали перегородки из поставленных на ребро плит. Затем все покрывалось несколькими слоями известкового раствора с примесью толченой керамики и песка (Гайдукевич В. Ф., 1952б, с. 58 (группа В). Размеры цистерн различны. Глубина их чаще всего 1,7—1,8 м, реже 2,28 м, лишь у двух цистерн она достигала 3,27 м. По-видимому, цистерны, действовавшие до III в. н. э. и разрушенные до начала IV в. н. э., имели над собой черепичные кровли. В плане цистерны квадратные и прямоугольные или почти прямоугольные, лишь несколько из них имело трапециевидную форму (Гайдукевич В. Ф., 1952б, с. 60 и 30). Рыбозасолочные цистерны, открытые в 1960 г. в Горгиппии, перестали функционировать в 1 в. н. э. Время функционирования цистерны, случайно обнаруженной в 1944 г. в Пантикапее, неясно (Блаватский В. Д., 1951в, с. 53, № 138).

Можно заметить некоторое различие в видах рыб, вылавливавшихся рыбаками Боспора и Северо-Западного Крыма. В Северо-Западном Крыму на первом месте стоял промысел кефали, меньше вылавливали карасей и камбалы, еще меньше осетров, в небольшом количестве вылавливали скатов. На Боспоре, наоборот, осетровые сорта рыб преобладали наряду с карповыми, окуневыми, сельдью, хамсой и др.

Охота. В античное время она играет лишь подсобную роль как в хозяйстве обитателей сельских поселений, так и у жителей городов. Однако среди костных остатков из античных городов кости диких животных встречаются чаще, чем в деревнях, и представленные ими виды разнообразнее. В. И. Цалкин, сопоставив число костей диких и домашних животных, найденных при раскопках античных городов и поселений, пришел к выводу, что охота не играла сколько-нибудь серьезной роли в их экономической жизни (Цалкин В.И., 1960, с. 90).

Вероятно, в Северном Причерноморье был распространен еще один вид промысла — пчеловодство. Полибий (IV, 38,4) среди продуктов, вывозимых с Понта, называет и мед. К сожалению, никаких данных о разведении пчел не сохранилось.

Соляной промысел. Наличие соляного промысла в Северном Причерноморье засвидетельствовано древними авторами. Геродот (IV, 53) пишет, что в устье реки Борисфен собирается в большом количестве соль. Это же повторяет Дион Хрисостом (II, 48), сообщая, что в окрестностях Ольвии много соли и ее покупают жители Таврического полуострова. Страбон (VII, 4, 7) упоминает об озере близ Херсонеса или лимана выше порта Ктенунта, где добывали соль. В античную эпоху в районе Херсонеса было не менее 12 соляных озер, в которых осаждалась соль, главным образом, в летние месяцы. Осевшую соль ломали, затем очищали от ила, промывали, сгребали в кучи и вывозили на лодках. Добытая таким способом соль была темной и требовала дополнительной очистки (Кадеев В. И., 1970, с. 20 сл.). Вполне возможно, что соль добывали, так же и на Боспоре в мелких соляных озерцах и лиманах.

Проблемы организации сельскохозяйственного производства. Экономическое значение сельского хозяйства и социальные проблемы его уже неоднократно обсуждались в литературе (Блаватский В. Д., 1953б; Стржелецкий С. Ф., 1961; Кругликова И. Т., 1975а). Одной из сложных и далеко еще не решенных является проблема размеров сельскохозяйственной территории государств Северного Причерноморья. Более или менее ясная картина выявлена только для херсонесского государства. Можно думать, что при возникновении греческих полисов им принадлежали только земли, непосредственно примыкавшие к городам. В дальнейшем происходило расширение сельскохозяйственной территории. В случае с Боспором можно предполагать, что наряду с сохранившейся хорой прежних полисов благодаря завоеваниям появились новые категории земли: 1 — земли, оставшиеся в руках у местных племен и общин, завоеванных Боспором; 2 — царские (или государственные) земли — те земли, которые были конфискованы у этих племен после завоевания. В некоторых случаях территории, занятые греками, в дальнейшем вновь были утрачены ими. Такова была, например, ситуация в Ольвии. Правда, необходимо указать, что концепция значительных земельных владений Ольвии отнюдь не бесспорна. Высказывалась мысль, что поселения на побережьях Днепровско-Бугского и Бугского лиманов, которые считаются принадлежащими Ольвии, в действительности были заняты племенем каллипидов (Блаватский В. Д., 1953б, с. 51—54).

На сельскохозяйственной территории греческих государств располагались сельские поселения различных типов. 1 — Неукрепленные деревни, состоящие из группы домов, отстоящих один от другого на 30—50 м. Это могла быть группа сельских усадеб, принадлежащих гражданам греческих полисов. Но не исключено, что так же строились и деревни, принадлежавшие местному племенному населению. 2 — Укрепленные поселки, более многолюдные, здесь дома теснятся внутри оборонительных стен, приусадебные участки отсутствуют, все обрабатываемые земли находятся вне оборонительных стен (Кругликова И. Г., 1970а, 1975а). 3 — Отдельные изолированные усадьбы-виллы, центры крупных земельных наделов. Они могли быть укрепленными и неукрепленными в зависимости от социально-политической обстановки времени их существования. 4 — Неукрепленное поселение рядом с укрепленной усадьбой, что, например, отмечено в Северо-Западном Крыму (Щеглов А. Н., 1978, с. 115).

Многообразие типов населенных пунктов свидетельствует о сложности социальной структуры сельского населения. Здесь можно, хотя и в осторожной форме, предполагать наличие различных категорий населения. Можно думать, что земельные владения, расположенные на клерах херсонеситов, обрабатывались рабами. Наличие же других типов сельскохозяйственных поселений заставляет предположить существование и иных групп сельского населения.

На Боспоре можно предполагать наличие следующих групп сельского населения: 1 — свободные граждане греческих полисов, обрабатывающие свои небольшие участки, в основном собственным трудом.

К этой группе близки, видимо, владельцы небольших участков земли, выделенных из состава царского «домена». Такова, видимо, была ситуация с каллатийцами, которым царь Евмел, по свидетельству Диодора (XX, 25), предоставил 1000 земельных участков; 2 — сельскохозяйственные рабы, работавшие в крупных усадьбах; 3 — крестьяне-общинники на царских землях, о которых, видимо, говорит свидетельство Полиена (VI, 9| 3). Такие общины в античном мире назывались «свободными». 4 — Зависимые крестьяне-пелаты, о которых свидетельствуют некоторые эпиграфические документы.

Сложность картины усугубляется тем, что с течением времени происходили изменения в типах расселения сельского населения, в чем, по-видимому, находили отражение не только политические, но и социальные процессы. Однако суть их еще во многом не ясна. Так, на территории Боспора в VI— III вв. до н. э. зафиксировано значительное число неукрепленных деревень (особенно в IV—III вв. до н. э.). На большинстве поселений этого типа жизнь прекращается во второй половине III—II вв. до н. э. С этого времени широко распространяются укрепленные деревни. Большинство их гибнет в последней трети III в. н. э. (во время готских походов), некоторые доживают до гуннского погрома 70-ых годов IV в. н. э. и лишь на единицах жизнь продолжается позднее. Неукрепленные усадьбы-виллы достаточно широко распространены в IV—III вв. до н. э., а позднее (вплоть до III в. н. э.) типичными становятся укрепленные усадьбы (Гайдукевич В. Ф., 1941б; Кругликова И. Т., 1975а; Петерс Б. Г., 1978; Сокольский Н. П., 1976а, с. 90; Крушкол Ю. С., 1968; Алексеева Е. М., 1980). Можно предполагать, что на территории античных государств Северного Причерноморья (как и во всем античном мире) постепенно происходит рост крупного землевладения. Достаточно заметен этот процесс в Херсонесе. Видимо, развитие крупного землевладения имело место и на Боспоре, однако при этом необходимо иметь в виду, что предположение о господстве крупного землевладения здесь в раннюю эпоху (Жебелев С. А., 1934, с. 596) не подтверждается (Блаватский В. Д., 1953б, с. 45 сл.; Кругликова И. Т., 1975а, с. 157—160).

К оглавлению книги «Античные государства Северного Причерноморья» | Читать дальше

В этот день:

Дни смерти
1870 Умер Поль-Эмиль Ботта — французский дипломат, археолог, натуралист, путешественник, один из первых исследователей Ниневии, Вавилона.
1970 Умер Валерий Николаевич Чернецов - — советский этнограф и археолог, специалист по угорским народам.
2001 Умер Хельге Маркус Ингстад — норвежский путешественник, археолог и писатель. Известен открытием в 1960-х годах поселения викингов в Л'Анс-о-Медоузе, в Ньюфаундленде, датированного XI веком, что доказывало посещение европейцами Америки за четыре века до Христофора Колумба.

Рубрики

Свежие записи

Счетчики

Яндекс.Метрика
Археология © 2014