К содержанию 220-го выпуска Кратких сообщений Института археологии
Мой учитель, Борис Александрович Колчин, был личностью незаурядной. И эта незаурядность проявляла себя во всех сферах его деятельности: и в научной, и в организационно-административной, и в педагогической.
Б.А. Колчин отдал науке почти 40 лет напряженного труда. Его творческая жизнь была в основном связана с Новгородской археологической экспедицией и с лабораторией естественнонаучных методов Института Археологии АН СССР. Однако огромный вклад он внес и в деятельность лабораторий кафедры археологии Московского университета, которые уже в 1950-х — начале 1960-х годов стали базой для подготовки специалистов- археологов естественнонаучного профиля.
Идея создания в университете археологических лабораторий для разбора, реставрации и исследования находок зародилась у заведующего кафедрой Артемия Владимировича Арциховского уже в первые послевоенные годы. Но в реализации этой идеи решающая заслуга принадлежала ученику А.В. Арциховского — Б.А. Колчину (Рындина, Щапова, 2004. С. 264). Благодаря его научным интересам профиль исследовательской части лаборатории был определен как историко-технологический. Вначале в факультетском здании на улице Герцена, 5 не было помещений, в которых можно было бы разместить новое подразделение. И только летом 1954 г., когда факультет получил бывший Ботанический корпус (ул. Герцена, 6), несколько его аудиторий были отданы кафедре археологии, в том числе ее только что созданным лабораториям. Б.А. Колчин вместе с М.Н. Кисловым принял непосредственное участие в оснащении ее основных подразделений новейшей аппаратурой — бинокулярными и металлографическими микроскопами, микро- и макротвердомерами, спектрографами, спектропроектором и микрофотометром. Так возникли лаборатории спектрального и структурного анализа.
В деятельности лаборатории спектрального анализа с момента ее образования в 1953 г. решающую роль играли научные и методические разработки Ю.Л. Щаповой, которая освоила метод на физическом факультете МГУ. Она сосредоточила свое внимание на изучении состава древних изделий из стекла (Рындина, Щапова, 2004. С. 265).
В практике лаборатории структурного анализа с помощью методов оптической металлографии с самого начала решался круг проблем по истории древней металлургии. Первой научной темой, выполненной на базе ее аппаратуры, стала история черной металлургии и металлообработки древнего Новгорода, которую разрабатывал и вел сам Б.А. Колчин, опираясь на знания инженера-металловеда, полученные им до поступления в университет. Серьезным итогом его исследований явилась обобщающая работа «Железообрабатывающее ремесло Новгорода Великого» (Колчин, 1959), в которой ему удалось нарисовать сложную картину развития черной металлургии средневековой Руси.
Научные результаты работ Б.А. Колчина открыли перспективы дальнейшего расширения тематики лаборатории структурного анализа МГУ за счет металлографического исследования изделий из цветного металла. В 1958 г. с этой целью в штат лаборатории была взята Н.В. Рындина, профессиональной подготовкой которой непосредственно занимался сам Б.А. Колчин. На протяжении 1956-1957 гг. он руководил всей моей студенческой работой — и научной, и полевой, в рамках Новгородской археологической экспедиции. В 1958 г. он же предложил мне для написания диплома интереснейшую и совершенно новую для того времени тему: «Технология производства новгородских ювелиров X-XV вв.». Для повышения профессионального уровня моей подготовки он порекомендовал пройти обучение на кафедре металловедения Института стали и сплавов. Уровень квалификации, приобретенный мною в течение трех лет на этой кафедре, послужил надежным фундаментом для получения нового исторического источника — результатов структурных анализов металла, использованного в производстве древних новгородских украшений. В итоге в дипломной работе была прослежена динамика развития ювелирного ремесла Новгорода не только с позиций совершенствования его технических приемов, но и с точки зрения социальной организации. Впоследствии диплом был полностью опубликован {Рындина, 1963).
Позднее, на протяжении 1960-1980-х годов, историко-металлургическая школа Б.А. Колчина пополнилась многими другими специалистами, подготовленными им и непосредственно на кафедре археологии МГУ, и в рамках созданной им лаборатории естественнонаучных методов Института археологии АН СССР. Среди них немало ученых, имена которых широко известны сейчас и у нас в стране, и за рубежом. Это Галина Алексеевна Вознесенская — сотрудник отдела естественнонаучных методов Института археологии Украины; это Людмила Семеновна Розанова, Наталия Николаевна Терехова, Владимир Игоревич Завьялов, Марина Михайловна Толмачева, составляющие блестящую плеяду исследователей, работающих в лаборатории Института археологии. В ряду учеников Б.А. Колчина можно по праву назвать Йозефа Станкуса из Литвы, Михаила Федоровича Турина из Белоруссии, Олега Хухутовича Бгажбу из Абхазии, Хоанг Ван Кхоана из Вьетнама и многих других. Проведенные этими учеными исследования охватывают широкий круг проблем, связанных с историей кузнечного производства от древнейшего периода его появления на грани бронзового и железного веков до позднего средневековья. Одним из важнейших итогов их работы стало выявление основных закономерностей развития кузнечества в различных регионах Европейской России {Розанова, 1989; 1991; Розанова, Пушкина, 2001; Терехова, 1983; 1997; Завьялов, 1988а; 19886; 1989; Толмачева, 1983; 1989; Zavyalov, 2003), Украины {Вознесенская, 1972; 1990; 1999; Вознесенская, Коваленко, 1985), Белоруссии {Турин, 1982; 1987), Прибалтики {Станкус, 1970; 1980; Stankus, 1996; 2001), Кавказа {Вознесенская, 1975; Терехова, 1983; Бгажба, 1982; 1983),
Велика роль Б.А. Колчина и в подготовке кадров, необходимых для изучения дендрохронологии средневековых восточноевропейских памятников. Новгород стал уникальным полигоном, где отрабатывались им приемы исследования ископаемой древесины и готовились специалисты и в этой естественнонаучной области {Колчин, 1962. С. 113-139; Щапова, 1988. С. 110).
Вспоминая Б.А. Колчина, хочется особое внимание уделить его педагогической деятельности на кафедре археологии МГУ в 50-60-х годах ушедшего столетия. Представляется, что именно тогда сложились те его принципы и подходы, которые он реализовывал в общении с молодежью, готовя ее к исследовательскому поиску.
Программа изучения естественнонаучных методов в археологии включала в себя два вида занятий: лекционный курс, который тогда назывался «Новые методы в археологии», и практические семинарские занятия, в которых овладение специальными методами исследования осуществлялось в рамках индивидуальных интересов специализирующихся студентов. Лекционный курс Б.А. Колчин читал на кафедре в течение девяти лет — с 1956 по 1964 г. Как сейчас помню встречу нашей археологической группы с Борисом Александровичем, который в сентябре 1956 г. впервые пришел на лекцию. Его полное спокойной открытости лицо излучало доброжелательность и нескрываемый интерес к слушателям. Начало лекции прозвучало примерно так: «Одной из главных особенностей научного прогресса современности является синтез научных знаний и сближение естественных и гуманитарных наук. Материалы, получаемые из археологических памятников, содержат огромную скрытую информацию о датировке, источниках сырья, технологии изготовления, экологических условиях формирования объекта и т.д. Извлечь эту информацию в полном объеме можно только с помощью естественнонаучных методов исследования». Далее Борис Александрович приступил к рассмотрению конкретных методов и решаемых с их помощью вопросов, сгруппировав их в пять больших блоков. Первый блок — это проблемы археологической хронологии. Второй, наиболее обширный из всех, касался вопросов истории древних производств, истории их технологий и происхождения древних изделий и материалов. Третий блок был связан с разнообразными методами, раскрывающими историю земледелия, скотоводства на фоне реконструкции древних ландшафтов и палеоклимата. Четвертый блок объединял методы, используемые в полевой практике археологов. И, наконец, пятый блок раскрывал особенности внедрения в исследовательскую работу археолога математических и кибернетических методов. Изложение особенностей каждого метода сопровождалось доступным описанием связанных с ним видов анализа археологических находок; особое внимание уделялось принципам отбора образцов для анализов.
Лекции Б.А. Колчина отличались богатством поставленных в них перспективных задач и глубинным раскрытием проблем методического и методологического характера. Он четко разграничивал методы, для реализации которых нужны не только археологи-энтузиасты, но и узкие специалисты — физики, химики, инженеры. К их числу он относил, прежде всего, радиоуглеродный и археомагнитные способы датирования, авиа- и магниторазведку и пр. Значение археолога при общении с такими специалистами — отмечал он — сводится лишь к правильной постановке задач исследования и правильной оценке полученных результатов. Однако в ряде случаев обращение к соответствующим специалистам мало помогает археологу. При осуществлении работ химико-технологического направления нужны ученые, не только знакомые с возможностями применения естественнонаучных методов анализа материала, но и владеющие этими методами на практике. Нужны археологи нового типа, которые совмещают глубокую историческую подготовку с детальным знанием одного, иногда нескольких аналитических приемов. Практика дальнейшего взаимодействия археологии и естественных наук подтвердила точку зрения Б.А. Колчина. Для современной археологии тип ученого, стоящего на грани наук, стал вполне обычным: всем известны успехи Е.Н. Черных и его сотрудников, Н.В. Рындиной и ее учеников, Ю.Л. Щаповой и созданной ею школы исследователей, работы А.А. Бобринского, Г.Ф. Коробковой и многих других.
В семинарских занятиях, проводимых на кафедре археологии параллельно с чтением лекций, Борис Александрович учил специализирующихся у него студентов основам археологической металлографии. Для практической работы в новом направлении требовалось освоить целый ряд исследовательских операций по изучению каждого конкретного изделия: провести поверхностный технологический осмотр, который позволит наметить общие контуры технологии обработки металла; определить место среза образца, необходимого для изготовления шлифа; исследовать с помощью микроскопа микроструктуру шлифа; определить на ее основе детальную технологическую схему формовки изделия, дополняющую данные визуального осмотра.
Каждый из исследовательских приемов Б.А. Колчин иллюстрировал с помощью рассмотрения целой серии археологических находок на бинокулярном и металлографическом микроскопах лаборатории структурного анализа. Затем участники семинара должны были выполнить весь цикл продемонстрированных им операций самостоятельно.
Освоение аппаратуры лаборатории в процессе проведения семинаров всегда сопровождалось важными теоретическими установками и замечаниями Б.А. Колчина. «Результаты технологического изучения древнего металла, — говорил он, — могут быть правильно поняты и истолкованы только на фоне широкой культурно-исторической и хронологической оценки его коллекций. Не менее важен комплексный подход к их анализу, объединяющий данные по технологии, морфологии и химическому составу изделий. В итоге такого подхода удается решать многие важные проблемы по истории металлопроизводства». Среди этих проблем он особо выделял выявление специфических приемов обработки металла различных культур; установление местной, типичной для них, и привозной продукции; анализ используемого в местной металлообработке сырья с точки зрения процессов его получения; исследование проблем организации и структуры металлопроизводства; выявление путей культурных контактов и связей, идущих по линии распространения технических достижений и пр. Эти мысли неоднократно находили отражение и в его публикациях, как более ранних, так и позднейших (Колчин, 1953. С. 186—197, 206—208; 1965. С. 16, 17; Колчин, Монгайт, 1960. С. 75, 80-83; Колчин, Сайко, 1981. С. 9).
Особое внимание студентов обращал Борис Александрович на необходимость моделирования древних производственных процессов. Моделирование в его представлении могло идти по двум различным направлениям. Первое направление — это воспроизведение в лабораторных условиях того или иного приема, технические условия которого обозначены гипотетически при металлографическом изучении древних объектов из металла. Подтвердить или опровергнуть реконструкцию древнего приема поможет опыт его осуществления с максимальным приближением к древним условиям. В качестве примера приведу серию опытов, проделанных мною в соответствии с рекомендациями Бориса Александровича по моделированию древнерусской техники литья «навыплеск», предварительно выявленной при изучении ряда новгородских бус и колтов (Рындина, 1962).
Второе направление связано с потребностями археологической металлографии, задачи которой заметно отличаются от современного металловедения. Современный металловед исследует структуру, пользуясь для сравнения данными промышленных атласов. Однако многие приемы обработки и составы древности в настоящее время не применяют, поэтому возникает необходимость создания собственных эталонных структур. В качестве примера Борис Александрович любил приводить данные по использованию мышьяковых бронз. До второй мировой войны они еще были в поле зрения современных технологов, так как шли на изготовление болтов и гаек для паровозных котлов. Затем, с исчезновением паровозов исчезла из современного производства и мышьяковая бронза. Как же быть археологу, который занимается исследованием подобных сплавов бронзового века? Ведь зоной их распространения в IV-III тыс. до н.э. были огромные территории Евразии. «Создание атласа эталонных структур — вот единственный путь, по которому рано или поздно должен идти историк металлургии», — говорил Б.А. Колчин. Тогда, когда звучала эта фраза, пожелание учителя казалось совершенно фантастической несбыточной мечтой. Теперь мечта стала реальностью: в деятельности лаборатории структурного анализа МГУ нашла широкое применение уникальная методика микроструктурного анализа древних цветных металлов с помощью эталонных атласов, созданных под руководством кандидата технических наук И.Г. Равич (Равич, Рындина, 1984. С. 114-124; Равич, 1983. С. 136-143).
Педагогическая щедрость Бориса Александровича вызывает у меня, теперь уже преподавателя с тридцатилетним стажем, искреннее изумление. Он никогда не жалел времени для своих даже бывших учеников. Он в течение многих лет после завершения ими реального обучения под его руководством, продолжал давать ценные научные советы, снабжать материалами и книгами, которые доставались ему от зарубежных коллег, но отсутствовали даже в лучших библиотеках страны. Много внимания он уделял, к примеру, подготовке к защите моей кандидатской диссертации по металлообрабатывающему производству трипольской культуры. Без вмешательства Б.А. Колчина вряд ли удалось бы заинтересовать подобной темой Т.С. Пассек. Под его влиянием она стала помогать мне в получении образцов с трипольских изделий, необходимых для анализа, разрозненных по музеям Украины и Молдавии. Когда в 1962 г. в Москву для экспозиции в Институте археологии был привезен знаменитый Карбунский клад, содержащий 444 медных предмета, Б.А. Колчин и Т.С. Пассек добивались для меня и Е.Н. Черных разрешения осуществить спектральный и металлографический анализ некоторых его вещей (Черных, 1966. С. 53-57, 114-119; Рындина, 1971. С. 51-87). Благодаря металлографическому исследованию 27 карбунских находок, впоследствии дополненных другими анализами трипольских изделий (более 100 экз.), удалось получить первые данные по истории начальных этапов металлопроизводства Восточной Европы (Рындина, 1965. С. 119-128; 1969. С. 21^11; 1971. С. 136-141). Они в значительной мере определили дальнейшую направленность работ лаборатории структурного анализа кафедры археологии МГУ, в центре внимания которой на долгие годы оказался металл синхронных Триполью культур Балкано-Карпатской металлургической провинции (Рындина, Орловская, 1978. С. 286-321; Рындина, Равич, 1987. С. 120-130; Рындина, 1992. С. 62-75; 1994. С. 139-162; 1996. С. 278-285; 1998. С. 4, 5, 190-192; 2000. С. 5-14; Ryndina, 1993. S. 101-113; 2002. Р. 449-454; 2003. Р. 11-18; Ryndina, Kolosova, Indenbaum, 1999. P. 1059-1068).
Возвращаясь вновь к Карбунскому кладу, не могу не вспомнить о дальнейшей судьбе исследованных мною и Е.Н. Черных находок. Дело в том, что Карбунская коллекция после Москвы отправилась вместе с ее первооткрывателем Г.П. Сергеевым в Ленинград, где была выставлена в Эрмитаже. Осенью 1962 г. в адрес директора Института Археологии Б.А. Рыбакова пришло гневное письмо Б.А. Латынина, который констатировал, что аналитические работы, проведенные в Москве, привели к «варварской непоправимой порче» формы исследованных предметов. Речь шла о следах поверхностной подполировки ряда украшений и орудий, а также об округлых ямках в местах изъятия стружки для спектрального изучения их металла. К письму прилагались великолепно выполненные макрофотографии двух бусин и звена пластинчатого браслета, которые показывали не только обозначенные пороки, но и великолепно иллюстрировали приемы их первоначальной кузнечной обработки. Б.А. Рыбаков вызвал к себе Б.А. Колчина и Т.С. Пассек и просил прокомментировать их полученное письмо. От них я впоследствии и получила сведения, которые сейчас озвучиваю. Татьяна Сергеевна сказала: «Так мог написать человек, совершенно не отдающий себе отчета в том, что мелкие украшения из меди через десяток лет превратятся в кучки коррозии, непригодные для анализов. Значение полученных естественнонаучных выводов оправдывает, на мой взгляд, и следы подполировки, и спектральные выщерблины. Никаких серьезных изъятий металла мы сознательно не допустили». Реакция Б.А. Колчина была несколько иной. «Я полагаю, — заявил он, — что отечественная археология может гордиться тем, что имеет специалистов, способных исследовать древний металл химико-технологическими методами. Понимание этого факта влечет за собой необходимость не сокрытия, а сознательного показа в экспозиции вещей с поверхностной подполировкой. Этот показ должен сопровождаться результатами их анализа, что намного повысит их экспозиционную ценность. А макрофотографии мы, конечно, опубликуем, так как они послужат важным источником для понимания способов изготовления трипольских украшений». Борис Александрович впоследствии передал их мне, и они служат до сих пор важным иллюстративным подспорьем в системе спецкурса «Металлография в археологии», который я читаю в университете.
Завершая свои воспоминания об учителе и его научных и нравственных уроках, хочу сказать особо о его принципиальности. Она проявлялась и в научных, и в общих поведенческих его рекомендациях. Он часто повторял: «Научные наблюдения должны быть надежными и объективными. Степень объективности в значительной мере зависит от добросовестности исследователя. Факты, фиксируемые им, не могут быть дополнены или приукрашены в угоду подтверждения эффектного исторического вывода. Факты — это воздух ученого, который пытается проникнуть в тайну их возникновения».
Весьма щепетильно он относился к оценке качества работ, публикуемых его учениками или сотрудниками. Мне, начинающему преподавателю кафедры археологии, он настоятельно советовал: «Никогда не приукрашивайте в отзывах тексты курсовых, дипломных и диссертационных сочинений, выдаваемые Вам студентами и аспирантами. Оценивайте их объективно. Нет ничего страшнее лицемерных отзывов, они путают учеников, не дают им правильного ориентира для дальнейшей работы».
Уже двадцать лет нет рядом с нами Бориса Александровича. Но влияние этой незаурядной личности столь велико, что его не смогли погасить прошедшие годы. Справедливо считать, что и поныне он незримо присутствует в нашей жизни богатством оставленных нам научных и педагогических идей, заветов и принципов. Педагогические уроки Б.А. Колчина до сих пор играют важную роль в подготовке специалистов в стенах лаборатории структурного анализа кафедры археологии. На ее базе выросла целая плеяда исследователей, занимающихся историей древних производств. Подготовлены и успешно защищены 12 кандидатских и 2 докторские диссертации. Многие работы бывших студентов и аспирантов получили международное признание на регулярно проводимых симпозиумах по археометрии и истории древней металлургии (Konkova, 2002; Konkova, Korol, 2003; Kamenski et al., 1997; Eniosova, 2002; Eniosova, Murashova, 1999; Demidenko, 2002; Ryndina, Gak, 2002; Zaitseva, 2003). В отзывах ведущих зарубежных исследователей — Питера Нортовера из Англии, Эрнста Перницки из Германии, Алесандры Гумля-Маер из Италии и др. — доклады на этих симпозиумах Л.B. Коньковой, Н.В. Ениосовой, В.В. Мурашовой, А.Г. Каменского, Е.И. Гака, И.Е. Зайцевой, С.В. Демиденко расцениваются как серьезные научные достижения «естественнонаучной школы Московского университета». У истоков этой школы стоит Б.А. Колчин.
ЛИТЕРАТУРА
Бгажба О.Х., 1982. По следам кузнеца Айнара: Из истории кузнечного ремесла древней и средневековой Абхазии (VIII в. до н.э. — XV в. н.э.). Сухуми.
Бгажба О.Х., 1983. Черная металлургия и металлообработка в древней и средневе¬ковой Абхазии. Тбилиси.
Вознесенская ГЛ., 1972. Техника обработки железа и стали // Барцева Т.Б., Возне-сенская Г.А., Черных Е.Н. Металл Черняховской культуры. М.
Вознесенская ГЛ., 1975. Техника производства железных предметов Тлийского мо-гильника // Очерки технологии древнейших производств. М.
Вознесенская ГЛ., 1990. Кузнечное ремесло // Славяне Юго-Восточной Европы в предгосударственный период. Киев.
Вознесенская ГЛ., 1999. Технология кузнечного производства на южнорусских сельских поселениях // Археолог1я. Киш. № 2.
Вознесенская ГЛ., Коваленко В.П., 1985. О технике кузнечного производства в го-родах Черниговско-Северской земли // Земли Южной Руси IX-XI вв. Киев.
Гурин М.Ф., 1982. Древнее железо Белорусского Поднепровья. Минск.
Гурин М.Ф., 1987. Кузнечное ремесло Полоцкой земли (LX-ХШ вв). Минск.
Завьялов В.И., 1988а. Черная металлообработка у древних коми-пермяков // Новые археологические памятники Камско-Вятского междуречья. Ижевск.
Завьялов В.И., 19886. Кузнечное ремесло северных удмуртов в конце I — начале II тыс. н.э. // Новые исследования по древней истории Удмуртии. Ижевск.
Завьялов В.И., 1989. Технологические схемы железных ножей Восточной Европы в X-XIV вв. // Естественнонаучные методы в археологии. М.
Колчин Б.А., 1953. Черная металлургия и металлообработка в Древней Руси // МИА. № 32.
Колчин Б.А., 1959. Железообрабатывающее ремесло Новгорода Великого // МИА. №56.
Колчин Б Л., 1962. Дендрохронология Новгорода // СА. № 1.
Колчин Б.А., 1965. Археология и естественные науки // Археология и естественные науки.М.
Колчин Б.А., Монгайт AJI., 1960. Применение естественнонаучных методов в ар-хеологии // ВИ. № 3.
Колчин Б.А., Сайко Э.В., 1981. Особенности развития и организации производства // Становление производства в эпоху энеолита и бронзы. М.
Равич И.Г., 1983. Эталоны микроструктур оловянной бронзы // Художественное на-следие. М. № 8.
Равич И.Г., Рындина Н.В., 1984. Изучение свойств и микроструктуры сплавов медь- мышьяк в связи с их использованием в древности // Художественное наследие. М. № 9.
Розанова Л.С., 1989. Технологическое изучение древнерусского кузнечного ремесла (итоги исследования за последние двадцать лет) // Международный симпозиум «Archaemetallurgy of Iron. 1967-1987». Symposium Liblice (1987). Praha.
Розанова JI.C., 1990. Своеобразие технологии кузнечного производства Южной и Северной Руси в домонгольский период // Проблемы археологии Южной Руси. Киев.
Розанова J1.C., Пушкина Т.А., 2001. Производственные традиции в железообраба-тывающем ремесле Гнёздова // Археологический сборник: Гнёздово. 125 лет исследова¬ния памятника. М. (Тр. ГИМ; Вып. 124.)
Рындина Н.В., 1962. О древнерусском литье «навыплеск» // СА. № 3.
Рындина Н.В., 1963. Технология производства новгородских ювелиров X-XV вв. // МИА. № 117.
Рындина Н.В., 1965. Металлография в археологии // Археология и естественные на¬уки. М.
Рындина Н.В., 1969. Раннетрипольская обработка меди // СА. № 3.
Рындина Н.В., 1971. Древнейшее металлообрабатывающее производства Восточ¬ной Европы. М.
Рындина Н.В., 1992. О периодизации древнейшего металлообрабатывающего про-изводства Юго-Восточной Европы (неолит-энеолит) // Вестн. МГУ. Сер. История. № 6.
Рындина Н.В., 1994. Две фазы в развитии Балкано-Карпатской металлургической провинции // Проблеми на най-ранната металургия. София.
Рындина Н.В., 1996. Древнейшее металлообрабатывающее производство Юго-Вос-точной Европы // Гуманитарная наука в России: Соросовские лауреаты. М.
Рындина Н.В., 1998. Древнейшее металлообрабатывающее производство Юго-Вос¬точной Европы: (Истоки и развитие в неолите-энеолите). М.
Рындина Н.В., 2000. О литейных формах эпохи энеолита Северо-Восточных Бал¬кан // РА. № 2.
Рындина Н.В., Орловская Л.Б., 1978. Результаты металлографического исследова¬ния // Черных Е.Н. Горное дело и металлургия в древнейшей Болгарии. София.
Рындина Н.В., Равин И.Г., 1987. Химико-технологическое исследование медных изделий Хвалынского могильника // Методы естественных наук в археологии. М.
Рындина Н.В., Щапова ЮЛ., 2004. Лаборатории кафедры археологии // Энциклопе-дический словарь Московского Университета: Исторический факультет. М.
Станкус И.А., 1970. Технология производства железных орудий в Литве в 1Х-ХШ вв. // Тр. АН Лит. ССР. Сер. А (32). Вильнюс.
Станкус И., 1980. Технология железных изделий балтов во II-XIII веках // Rapports du Ш-е Congres International d’Archeologie Slave. Bratislava. T. 2.
Терехова H.H., 1983. Кузнечная техника у племен кобанской культуры Северного Кавказа в раннескифский период // СА. № 3.
Терехова Н.Н., 1997. Ранние этапы развития железообработки в Восточной Евро¬пе // Терехова Н.Н., Розанова Л.С., Завьялов В.И., Толмачева М.М. Очерки по истории древней железообработки в Восточной Европе. М.
Толмачева М.М., 1983. Технология кузнечного ремесла в Старой Рязани // СА. № 1.
Толмачева М.М., 1989. Технология обработки железа в лесостепном регионе сал- товской культуры // Естественно-научные методы в археологии. М.
Черных Е.Н., 1966. История древнейшей металлургии Восточной Европы. М.
Щапова ЮЛ., 1988. Естественно-научные методы в археологии. М.
Demidenko S., 2002. Uber einen Bronzekesseltyp aus Eurasien // Eurasia Atiqua. Berlin. Bd. 8.
Eniosova N., 2002. Casting Moulds from the Upper Dnieper Region (10-11th centures AD) I I Archaeometry 98: Proceedings of the 31st Symposium. Budapest, April 26-May 3, 1998. Oxford. (BAR International Series; 1043 (II)).
Eniosova N.V., Murashova V.V., 1999. Manufacturing Techniques of Belt and Harness Fittings of the X Century AD // Journal of Archaeological Science. New York; Toronto. Vol. 26.
Kamenski A., Altmark E., Segal I., KlonerA., 1997. Chemical and Metallographical Study and Cleaning of Two Small Statuettes from Maresha I I Metal 95: Proceedings of the Intemetional Conference on Metals Conservation. Semur en Auxois.
Konkova L., 2002. The Emergence of Earliest Metal in Far East // Proceedings of the Fifth International Conference on «The Beginnings of the Use of Metals and Alloys». April 21-24,
2002. Gyeongjy. Korea. Seoul.
Konkova L.V., Korol G.G., 2003. South Siberian Imports in Eastern Europe in 10th—13th Centuries: Traditions of Metall-working // International Conference «Archaeometallurgy of Europe» 24—26 September 2003. Milan. Italy: Proceedings. Milan. Vol. 2.
Ryndina N., 1993. Die Technologie der Kupfergerate aus dem Grab vom Reka Devnja // Saarbrucker Studien und Materialien zur Altertumskunde. Bonn. № 2.
Ryndina N., 2002. Eneolithic Casting Moulds from the North-East Balkans // Archaeometry 98: Proceedings of the 31 Symposium. Budapest, April 26 — May 3 1998. Oxford. (BAR International Series, 1043 (II)).
Ryndina N., 2003. Earliest Copper Axes of the Easten Europe: Centres of Production and spreading Ways // International Conference «Archaeometallurgy of Europe» 24-26 September
2003. Milan. Italy. Proceedings. Milano. Vol. 2.
Ryndina N., Gak E., 2002. Cast Beads of the Middle Bronze Age in the South of the Eastern Europe and of the Northern Caucasus // 33rd International Symposium on Archaeometry. April 22-26, 2002. Amsterdam: Program and Abstracts. Amsterdam.
Ryndina N.V., Kolosova V.S., Indenbaum G.V., 1999. Copper Production from Polymetallic Sulphide Ores of the Northeastern Balkan Eneolithic Cultures // Journal of Archaeological Science. New York; Toronto. Vol. 26.
Stankus /., 1996. Iron Blooms in Lithuania // The Importance of Ironmaking: Technical Innovation and Social Change: Stokholm. [Vol.] II: Papers Presented at the Norbeg Conference.
Stankus J., 2001. GeleZies gamybos Lietuvoje apZvalga // Lietuvos archeologija. Vilnius. №21.
Zaitseva I.E., 2003. Stone Casting Moulds from Ancient Russian Prince’s Castle // International Conference «Archaeometallurgy of Europe» 24—26 September 2003. Milan, Italy: Proceedings. Milan. Vol. 2.
Zavyalov V., 2003. The Knives of Polom Culture: Typology and Technology // International Conference «Archaeometallurgy of Europe» 24—26 September 2003. Milan. Italy: Proceedings. Milano. Vol. 1.
К содержанию 220-го выпуска Кратких сообщений Института археологии