К содержанию 152-го выпуска Кратких сообщений Института археологии
Наименование нашего международного научного союза — союз доисториков и протоисториков — порождает представление о двух различных науках, изучающих два последовательных периода жизни человечества. В таком выборе определений я считаю положительным только то, что здесь подчеркнута, поставлена на первое место историчность нашей науки. Однако двойственность наименования нарушает его логичность. Появление письменности как рубеж между доисторией и протоисторией хронологически неодновременно для разных стран, а следовательно, и конец доистории будет приходиться на разное время.
Проще и логичнее было бы применить один всеобъемлющий термин — «археология». Этимология этого греческого слова позволяет вкладывать в него очень широкое содержание. Археология — это не только раскопки, не только изучение раскопанных вещей, не только глубокая древность бесписьменной жизни человечества. Мы сами нередко излишне сужаем понятие археологии, тогда как сам термин позволяет охватить им все «старые времена» во всем их многообразии.
Советские археологи одно время употребляли громоздкий термин «история материальной культуры», но он оказался непригодным, так как не позволял заниматься ни историей социального развития, ни искусством или религией. Кроме того, понятие «история материальной культуры» не было ограничено хронологически, и эта дисциплина непосредственно перерастала в этнографию и историю техники XVI—XIX вв. Оба указанных недостатка заставили отказаться от термина «история материальной культуры» и возвратиться к старому термину «археология», внеся в него максимум историзма и многогранности.
Три обозначения нашей науки («доистория», «протоистория», «история материальной культуры») отражают тот период в ее развитии, когда археология боролась за право самостоятельного существования и одновременно утверждала свое законное право на историзм. Историзм археологии определяется не только прагматическим изучением древностей разных эпох, но и решением важнейших исторических проблем: история хозяйства, история социального развития, история религии и искусства, этногенез и миграции древних племен, проблема возникновения государственности, проблема развития античного или средневекового города, история торговли, проблема взаимовлияния культур и т. д. Соотношение археологии и истории первобытной культуры (не совпадающей полностью с «доисторией») устанавливается просто: история первобытной культуры объединяет археологический материал с этнографическим, изучая не только древнюю первобытность, но и первобытность стран с замедленным
развитием; археология же пользуется ретроспективно данными этнографии.
Сложнее определить соотношение археологии с тем разделом истории, который изучает древнейшие цивилизации и средневековье. Отражение в письменных источниках истории войн, государственной деятельности, биографий исторических лиц, наличие юридических кодексов, поэтических и полемических произведений, философских и богословских трактатов создают ощущение ненужности археологии. Однако это представление крайне ошибочно. При изучении «протоисторических» эпох вступает в свои права история, но истина может быть выяснена только при участии археологии. Окрестности великих империй, тысячи варварских племен с их внутренней жизнью, история народных масс внутри империй — все это может быть изучено только при посредстве археологии.
При субъективности письменных источников, нередко восхваляющих без всякой меры древних монархов, только археология сможет дать объективное сопоставление разных культур, сменяющих друг друга или сосуществующих. История древнего мира, античности и даже средневековья может быть раскрыта научно только при полном и плодотворном содружестве музы истории Клио с десятой музой археологии.
* * *
Ярким примером большого значения археологии для изучения исторических эпох может служить история Киевской Руси IX—XII вв. Существуют подробные летописи, написанные на русском языке, есть юридические кодексы (Русская Правда и др.), известны литературные произведения, сохранились и известны без всяких раскопок памятники архитектуры, фрески, иконы, драгоценная утварь. Казалось бы, что при таком обилии исторических источников можно обойтись без вмешательства археологии. Однако длительное изучение Киевской Руси только по одним письменным материалам привело русских историков к непониманию сущности исторического процесса. Неясен был процесс зарождения государственности у славян; недооценивалась роль земледелия; искаженно представлялся облик русского города. Самым серьезным несчастьем историков была огромная многовековая пустота, предшествовавшая Киевской Руси. Взгляд римских и византийских писателей скользил лишь по окраинам славянского мира и не мог дать не только подробной, но просто достоверной характеристики славянской жизни и ее эволюции.
Археология же заполняет эту пустоту и раздвигает на целую тысячу лет хронологические рамки проблемы. Нескольким фразам Плиния и Тацита археология противопоставляет подробный показ быта славян, носителей так называемой зарубинецкой культуры.
Для эпохи Аммиана Марцеллина и ретроспективных заметок Иордана об антах мы располагаем богатейшим археологическим материалом о славянской черняховской культуре II—V вв., рисующим нам и развитие земледелия, и активное воздействие римской культуры, и оживленную торговлю славянской лесостепи с римскими центрами Юга, отраженную сотнями кладов серебряных денариев.
Археология раскрывает широкую и интересную картину перехода от первобытности к более высоким формам: на смену маленьким укрепленным родовым поселкам появляются открытые большие села с обширными кладбищами. Линия укреплений вынесена далеко на юг, на границу со степью, и защищает одновременно сотни подобных новых деревень. Археология дает нам представление об искусстве и верованиях славян II—IV вв. Особенно интересны четырехгранный идол — далекий предшественник знаменитого збручского Святовита — и кувшин для священной воды с точным календарным обозначением сроков молений о дожде в мае и июне.
Для эпохи Прокопия Кесарийского и Иордана, писавших о славянских выселенцах на Дунае и в Византии, археология дает интереснейший материал по истории коренных славянских земель, послуживших впоследствии ядром Киевской Руси.
Вся проблема подготовки и рождения первого государства восточных славян со столицей в Киеве решается сейчас на основе археологических данных, позволяющих проследить тысячелетний процесс вызревания государственности в разных исторических условиях.
История русского земледелия, история ремесла, формирование русского города, облик деревенской и городской культуры русского средневековья, длительное бытование языческого мировоззрения — все это подробно раскрывается в результате многолетних усилий наших археологов. В настоящее время история Киева, Новгорода и всех вообще русских земель IX—XII вв. исследуется на основе комплексного привлечения письменных и археологических данных.
Такой важный исторический вопрос, как роль татарского нашествия в XIII в., решается на основе археологических данных, не допускающих никаких кривотолков: десятки сожженных и запустевших городов, упадок ремесла, запустение юга, замедленность дальнейшего развития.
Пример с Киевской Русью — один из сотен. Он показывает, что археология не может быть ограничена ни «доисторией», ни «протоисторией», что она по праву исследует свой домен и в средневековье, не переставая от этого быть «археологией», т. е. многогранной наукой о древности человечества.
К содержанию 152-го выпуска Кратких сообщений Института археологии