Равдоникас В.И. Археологические памятники западной части Карело-Финской ССР

К содержанию 7-го выпуска Кратких сообщений Института истории материальной культуры

Территория, присоединенная к Советскому Союзу по мирному договору с Финляндией (западная часть Карельского перешейка, западное и северное Приладожье, территория восточнее Меркьярви, часть полуостровов Рыбачьего и Среднего), представляет значительный интерес в археологическом отношении. Подробный обзор известных здесь весьма многочисленных памятников потребовал бы большой специальной работы, которую впоследствии необходимо будет выполнить. В настоящем очерке я смогу дать лишь самую краткую, суммарную характеристику важнейших групп этих памятников в хронологической их последовательности и коснусь лишь некоторых исторических проблем, для решения которых изучение памятников западной части Карело-Финской ССР должно иметь особое значение.

Древнейшими из памятников, известных на данной территории, следует считать стоянки так наз. „арктического палеолита». Этого рода памятники расположены на древних террасах Ледовитого океана и тянутся от Альтафиорда (Норвегия) на западе и до Кольского полуострова на востоке.

[adsense]

На Рыбачьем полуострове они известны и в западной его части, ныне присоединенной к СССР, где они изучались В. Таннером, и в восточной, где, как и на Кольском полуострове, соответствующие исследования производил Б. Ф. Земляков. 1

Стоянки „арктического палеолита» вместе с близкими к ним докерамическими памятниками внутренней Карелии 2 относятся, как известно, к эпохе мезолита и являются свидетельством первичного освоения территории северо-запада СССР первобытным человеком. Их дальнейшее более глубокое изучение (не обследование, а раскопки) раскроет ряд существенных особенностей древнейшей истории этого края.

Следующая хронологическая группа памятников — группа неолита — представлена на территории Карело-Финской ССР многочисленными остатками. В западной части территории республики неолитические стоянки известны во множестве на Карельском перешейке, на побережье Балтики от Ленинграда до Выборга и особенно в бассейне р. Вуоксы, в западном и северном Приладожье, где они почти непрерывной цепью тянутся вдоль берега Ладоги от Кексгольма до Сортавалы и идут далее на восток, смыкаясь ео стоянками нижнего течения Видлицы и Олонки.

Для датировки стоянок данного района важное значение имеет их высотное положение по отношению к уровню максимума ладожской трансгрессии, происходившей в суббореальный период от середины III тысячелетия и до начала I тысячелетия до н. э. (максимум трансгрессии приходится на начало II тысячелетия до н. э.). 3 Наиболее древние неолитические стоянки Приладожья, напр, стоянки юго-восточного берега озера Риукьярви близ Кауколы, 4 стоянки южного берега Ладоги, изученные А. А. Иностранцевым, Негежемская стоянка на Свири и др. перемыты водой в период трансгрессии до ее максимума. Большинство собственно неолитических стоянок, сохранившихся in situ, относится ко времени максимума трансгрессии и располагается вдоль древней береговой линии Ладоги, находившейся тогда на высоте (в районе Кексгольма) 20—23 м над ур. м., т. е. на 15—18 м выше современного уровня озера.

Лишь немногие из этих многочисленных местонахождений подвергались исследованию путем раскопок (раскопки Ю. Айлио, С. Пэльси, К. Сойкели и др.)

В 1906 г. Ю. Айлио произвел раскопки на стоянке Папинкангас в 6—7 км к юго-западу от Ряйсаля и открыл остатки жилища с очагом, сложенным из камней. 5 В 1912 г. К. Сойкели исследовал стоянку на холме Хейринмяки близ Выборга, но результаты этих исследований еще не опубликованы. 6 Наиболее интересны по своим результатам исследования, производившиеся в 1906—1912 гг. главным образом С. Пэльси в районе озера Риукьярви и пролива Пиискунсальми близ Кауколы, где на протяжении 2.5 км было открыто более 20 стоянок, частично подвергшихся раскопкам. 7 Здесь были открыты остатки углубленных в землю круглых шалашеобраэных жилищ-землянок и сооружений производственного назначения, напр, мастерской для выработки каменных орудий, а также собран большой вещевой материал. 8

Эти пока еще немногие и отрывочные данные показывают, что неолитические стоянки западной части Карело-Финской ССР при надлежащем, развернутом, систематическом их изучении несомненно раскроют довольно полную картину устройства различных типов неолитических жилищ с их хозяйственным окружением, планировку поселений, характер взаимного соотношения их друг с другом и т. д.

Что касается собранного на них вещевого материала, то всей своей основной массой он в противоположность неолиту западной Финляндии полностью принадлежит к неолитической культуре северо-запада СССР, распространенной в Ленинградской области и Карелии. Такова ямочно-гребенчатая керамика, представленная на перечисленных выше и аналогичных им стоянках главным образом керамикой так наз. геометрического стиля (рис. 1а); таковы многочисленные шлифованные орудия преимущественно из глинистого сланца [разные типы топоров, характерные, трапециевидные в сечении долота так наз. русско-карельского типа (рис. 16), долота плоские и желобчатые, наконечники стрел, копий (рис. Is—г), типичные стержни рыболовных крючков и т. д.]; таковы кремневые орудия — наконечники, скребки, ножевидные пластинки и т. д., которые изготовлялись здесь из кремня, привезенного с востока — скорее всего из южного Прионежья. Все основные типы этих находок широко известны и на стоянках восточной Карелии и Ленинградской области.

Рис. 1. Из инвентаря неолитических стоянок западного Приладожья. а — фрагменты керамики; б — долото из сланца русско-карельского типа; в — топор из сланца; г — кремневый наконечник стрелы; д — кремневый нож.

Рис. 1. Из инвентаря неолитических стоянок западного Приладожья. а — фрагменты керамики; б — долото из сланца русско-карельского типа; в — топор из сланца; г — кремневый наконечник стрелы; д — кремневый нож.

Большой интерес представляет уникальная находка (у Корпилахти близ Антреа) остатков неолитической рыболовной сети (каменные грузила, поплавки из сосновой коры, фрагменты самой сети). 9 Хотя геологи на основании данных пыльцового анализа датируют эту находку бореальным периодом, но по археологическим данным (шлифованные орудия) ее надо скорее связывать уже с собственно неолитической эпохой.

Любопытны также встречающиеся на данной территории (напр. находка близ Антреа) и к западу от нее фигурные топоры-молоты 10 со скульптурными изображениями головы животного (медведя, лося и др.), а также близкие к ним по стилю резные из дерева изделия. 11 Основная масса таких находок происходит с территории восточнее Ладожского озера; 12 они относятся к группе памятников поздненеолитической скульптуры (камень, кость, дерево) лесной полосы Восточной Европы от Карелии до Оки и далее до Приуралья (напр., деревянные фигуры Шигирского и Горбуновского торфяников).

Таким образом, археологические памятники неоспоримо показывают, что в эпоху неолита (III—II тысячелетия до н. э.) население всей территории Карело-Финской республики, включая и западную ее часть, жило общей, единой исторической жизнью, т. е. имело общие формы хозяйства и общую культуру. Оно представляло группу родственных племен с родовым строем, занимавшихся рыболовством и охотой и выработавших на этой основе своеобразную культуру, для изучения которой соответствующие памятники дадут богатейший круг новых источников.

Переходя к эпохе металла, необходимо прежде всего сказать, что бесспорных памятников 13 времени бронзы и раннего железа, которые явились бы свидетельствами развития местной металлургии и новых форм хозяйства (земледелие, развитое скотоводство), на всей территории Карело-Финской ССР мы пока не знаем. Спорадически здесь встречаются лишь редкие отдельные находки металлических вещей и даже литейные формы этого времени явно заносного происхождения. 14 Синхроничными западно- и восточноевропейским культурам бронзы и раннего железа здесь являются те же охотничье-рыболовческие стоянки, которые принято называть поздненеолитическими. Сюда относятся местонахождения времени Ладожской регрессии и позже, так наз. дюнные стоянки устья Волхова и низовьев Сяси на южном побережье Ладоги, стоянки типа Лахты под Ленинградом, ряд стоянок Прионежья (Чолмужи, Бесов Нос, Рыбрега, стоянки нижних террас у Медвежегорска и др.). Для их керамики становятся характерными плоскодоные сосуды с примесью асбеста в глиняном тесте; на ряду с неглубоким плоским гребенчатым штампом в орнаментации сосудов, появляется так наз. текстильный орнамент. Этого рода стоянки известны и в западной части Карело-Финской республики, напр. Кимола, Теперинахо и др., 15 где они располагаются ниже уровня максимума ладожской трансгрессии. Собственно к этому же времени надо отнести и указанные выше фигурные топоры-молоты, как и другие поздненеолитические скульптуры.

Из этих фактов необходимо сделать вывод, что население территории Карело-Финской ССР во второй половине II тысячелетия и в первой половине I тысячелетия до н. э. продолжало жить в каменном веке, занимаясь попрежнему охотой и рыбной ловлей, хотя оно и находилось в каких-то взаимоотношениях с более в это время культурными районами, развившими у себя как на западе, так и на востоке культуру бронзы и раннего железа.

Как долго продолжался здесь каменный век, мы еще не знаем. История территории Карело-Финской ССР в дальнейшем, до VIII—IX вв. н. э., пока окутана густым туманом. Для первой половины I тысячелетия н. э. в западном Приладожье известны лишь отдельные вещевые находки — почти исключительно овальные кварцитовые пластины, трактуемые как огнива, хотя они могли быть и точильными камнями. 16 Эти находки западными археологами рассматриваются как свидетельства эпизодических посещений охотниками из соседнего Тавастланда этой в данное время безлюдной будто бы местности.

Начиная с VIII—IX вв. н. э., археологические памятники на территории Карело-Финской ССР и в прилегающих к ней районах становятся вновь обильными и содержательными.

Для IX—XI вв. в южном и восточном Приладожье известно большое количество распространенных здесь курганов, содержащих трупосожжения и трупоположения. 17 Этого рода курганы зарегистрированы и в северном Прионежье.

[adsense]

Совершенно иной характер имеют памятники того же времени в западном и северном Приладожье, где они представляют, не говоря о кладах и находках отдельных вещей, могильники и городища. Могильники IX—XI вв. здесь содержат почти исключительно трупосожжения, находящиеся или в небольших грунтовых ямах или на поверхности земли под покрытием из слоя валунов, иногда носящих характер небольшой каменной насыпи неправильных очертаний, как, например, могильник на острове Эсаари близ Выборга. 18 Подобные могильники известны в ряде пунктов данной территории (у Кроноборга, у Валкьярви, у Иля-Кууса, у Сакколы и т. д.). 19 В них встречаются вещи 20 западноевропейские, преимущественно скандинавских типов, — оружие, овальные фибулы и пр., а также западнофинляндские и прибалтийские вещи этого времени — круглые финляндские фибулы, подковообразные застежки и пр. По обряду погребения да и по инвентарю эти могильники примыкают к аналогичным памятникам западной Финляндии. Повидимому, они генетически связаны с известными могильными сооружениями в виде каменных насыпей с сожжениями, распространенными в прибалтийских странах, в том числе в Финляндии, начиная с эпохи бронзы, главным же образом в течение первой половины I тысячелетия н. э.

Иной облик имеет культура, представленная в западной части Карело-Финской ССР памятниками XII—XIV вв. Это уже вполне карельская культура, и корни ее надо искать не на Западе, а на Востоке.

Среди этих памятников особый интерес имеют могильники Кексгольмского типа, они распространены не только в районе Кексгольма, но и по всему западному Приладожью: нижнее течение Вуоксы, районы Ряйсаля и Каукола, Кроноборг, окрестности Сердоболя и т. д. 21 Наиболее полный материал по кексгольмским могильникам собрал Т. Швиндт 22, еще в конце восьмидесятых годов XIX в. В них встречаются почти исключительно трупоположения. Скелеты лежат в неглубоких могильных ямах, головой обычно к северу; на дне ямы по контуру ее основания обычно устраивался деревянный сруб. Встречаются двойные и тройные захоронения. В подобных могилах содержится обычно богатый инвентарь; представление о нем можно составить по таблицам, приложенным к указанному выше труду Т. Швиндта.

Рис. 2. Из инвентаря кексгольмских могильников XII—XIV вв. а — орнаментированные ножны; 6 — подковообразная фибула; в—г — овальные фибулы карельского типа; д — железные ножницы для стрижки овец; е — железный серп.

Рис. 2. Из инвентаря кексгольмских могильников XII—XIV вв. а — орнаментированные ножны; 6 — подковообразная фибула; в—г — овальные фибулы карельского типа; д — железные ножницы для стрижки овец; е — железный серп.

Даже беглый обзор этого инвентаря показывает, что он принадлежал оседлому земледельческому населению [находки железных серпов (рис. 2е), кос и мотыг], жившему в условиях леса (многочисленные находки топоров), занимавшемуся и скотоводством [находки удил, ножниц для стрижки овец (рис. 2д), шерстяных тканей; находки костей домашних животных — лошадей, коров, овец, свиней, собак], владевшему техникой металлургии (местные изделия из железа, меди и бронзы) и других ремесленных производств (гончарство, текстильное производство и пр.), находившемуся в оживленных сношениях как с Западом, так и с Востоком (находки импортных вещей) и развившему собственный стиль 23 в прикладном искусстве (своеобразная карельская орнаментация металлических изделий, в частности — фибул, узоры кольчужных тканей) (рис. 2а — г).

Многие характерные для этой западнокарельской культуры вещи встречаются в южном и восточном Приладожье, а также в Ингерманландии — земле родственных карелам ингров или ижорцев. Таковы карельские овальные или заостренно-овальные фибулы, 24 находки которых были сделаны близ Шлиссельбурга, близ Пупышева у ст. Волхов-строй, в Старой Ладоге, 25 подковообразные застежки и другие медно-бронзовые изделия с карельской орнаментацией, встречающиеся и в курганах к западу от Ленинграда. 26

Вместе с тем среди находок в могильниках кексгольмского типа много вещей русского происхождения. Керамика из этих могильников совершенно тождественна с керамикой из слоев XII—XV вв. Староладожского городища. В западном Приладожье имели распространение в это время местные подражания киевским энколпионам, 27 бляхи с растительной орнаментацией, частые в русских памятниках, перстни с печатками, русские медные кресты и т. д. 28

Эти факты нельзя рассматривать иначе, как свидетельства глубокой культурной связи карельского народа с великим русским народом, благотворно влиявшим на сложение самобытной карельской культуры. Многочисленные летописные известия, начиная с 1193 г., свидетельствуют, 29 что карелы и русские были объединены узами тесной дружбы и единством борьбы против общих врагов — еми (тавастов) и шведов. Лишь к XIV в. западные карелы были насильственно втянуты в орбиту шведского влияния, и господство шведов в западном Приладожье ослабило давнюю связь местного населения с русским народом. Роковой датой в этом отношении являлся 1293 год — год сооружения шведского замка-крепости в Выборге.

Чрезвычайно важен вопрос о генезисе западнокарельской культуры XII—XIV вв. Ее нельзя вывести из культуры западноприладожских могильников IX—XI вв. с сожжениями, принадлежащими скорее всего тавастам. Большинство находок из кексгольмских могильников имеет в качестве прототипов вещи из курганов IX—XI вв. южного и восточного Приладожья. Переход от курганной формы погребения к грунтовым могильникам с трупоположениями можно, повидимому, проследить также на территории восточного Приладожья.

В 1929 г. на нижнем течении рек Тулоксы и Видлицы нами были раскопаны в ряде пунктов курганообразные невысокие насыпи неправильных очертаний в плане, содержащие трупоположения в срубах, совершенно аналогичных срубам кексгольмских могильников. 30 Расплывчатость насыпей и утрата ими правильной округлой формы указывают, повидимому, на вырождение курганного обряда. Инвентарь относится к XI—XII вв. На Видлице тогда же был обнаружен и грунтовый могильник с вещами кексгольмских типов, на котором, однако, развернутые исследования произвести не удалось. 31

В свете изложенных, пока еще немногих, данных можно высказать положение, что карелы до конца XI в. жили в восточном Приладожье и далее к северу и северо-востоку от него. Здесь они развили собственную, по тому времени высокую культуру, важнейшим памятником которой является Калевала; обогатили ее благодаря влиянию русского народа и, как можно судить из более поздних летописных известий при его поддержке заселили в конце XI — начале XII в. и западное Приладожье, вытеснив оттуда емь (тавастов), а частью, может быть, и смешавшись с ними. В своей дальнейшей борьбе с емью и со шведами карелы находились в тесном союзе с помогавшим им русским народом. Порабощение западных карелов шведами направило их историю на ряд столетий в другое русло.

Из других памятников этого же времени упомяну о распространенных в западном и северном Приладожье городищах, почти еще не исследованных. 32 Примером их может служить городище у Тиун-Линасари в районе Ряйсаля, расположенное на берегу Вуоксы. Оно окружено стеной до 4 м высоты, сложенной из камней, и занимает площадь 225 X 40 X 60 м. Судя по находкам, городище возникло не позже X в. Преобладающее большинство городищ здесь относится ко времени ранее, чем к XI в. Их распространение в это время вполне понятно, принимая во внимание непрерывную и напряженную борьбу карелов с емью и шведами.

Таковы в самых общих чертах важнейшие группы археологических памятников Карело-Финской ССР, поскольку мы знаем о них в настоящее время. К сожалению, эти памятники изучены еще в незначительной степени, причем основные исследования производились здесь финляндскими учеными еще тогда, когда Финляндия была частью царской России. К этому времени относятся все основные фундаментальные сводки по памятникам Финляндии, упоминавшиеся в предыдущих ссылках.

Казалось бы, самостоятельность Финляндии, предоставленная ей в 1918 г. советским правительством, должна была бы дать мощные стимулы для плодотворного продолжения этой исключительной работы по изучению своей собственной страны. Но странным образом в Финляндии в это время случилось как раз наоборот. Работы по археологическому изучению территории Финляндии после 1918 г. ослабели или,- как это произошло с западным Приладожьем, почти совсем замерли, поскольку об этом можно судить на основании опубликованных данных.

Почему это так случилось? Мы, конечно, не можем обвинить финляндскую науку в недостатке внимания к археологии. Вовсе нет! В Финляндии издавна существует весьма почтенная археологическая традиция, и среди финляндских ученых насчитывается, особенно в прошлом, не малое число действительно крупных археологов (Аспелин, Айлио, Аппельгрен-Кивало, Грено, Хакман, Хейкель, Европеус, Пэльси, Швиндт, Талльгрен и др.), которым археологическая наука всегда будет благодарна за их ценные труды.

Но современные археологи Финляндии в их руководящей части, к сожалению, ослабили изучение своей собственной страны и свое главное внимание устремили на территорию СССР, пытаясь взять на себя менее подходящую для них роль. Примером тому может служить многотомная, пышная по оформлению Eurasia Septentrionalis Antiqua, 33 основное содержание которой посвящено не памятникам Финляндии, как это, казалось, было бы наиболее естественно, но памятникам СССР. В организации этого издания могли играть роль разные причины субъективного порядка, но объективно здесь, вероятно, сказалось влияние нелепой идеи о том, что якобы возможна „великая Финляндия от Балтийского моря до Урала», идеи, согласно которой руководящими политическими кругами Финляндии по крайней мере лесная полоса восточно-европейской части СССР рассматривалась как потенциально, в будущем, финляндская территория. С другой стороны, видимо, надо было вольно или невольно поддержать фальшивую версию о том, что научная работа якобы замирает в СССР и что в области археологии якобы именно Финляндия берет на себя задачу быть руководящим центром и по отношению к территории СССР.

Историческая действительность до основания рассеяла нелепые иллюзии насчет возможности „великой Финляндии от Балтийского моря до Урала».

После Великой Октябрьской революции финляндские археологи, как было показано выше, почти ничего не сделали по археологическому изучению Карельского перешейка, западного и северного Приладожья — территории находившейся в их полном распоряжении. Что же за это время сделано в том же направлении советскими учеными по отношению к смежной северо-западной территории СССР (Карелия, Ленинградская область и прилегающие к ним районы)?

В течение советского периода были прежде всего достигнуты значительные успехи по геологическому изучению северо-запада СССР, что крайне важно для выяснения картины первичного заселения и древнейшей истории этого края. 34 Исследованиями Б. Ф. Землякова были открыты и изучены древнейшие памятники стоянки „арктического палеолита» на крайнем севере и связанные с ними докерамические стоянки внутренней Карелии. 35 Систематическими исследованиями по неолиту, произведенными А. Я. Брюсовым, Б. Ф. Земляковым, М. Е. Фосс, Г. П. Сосновским и др., установлено на этой территории множество неолитических местонахождений, часть которых была раскрыта раскопками (стоянки окрестностей Ленинграда, стоянки Негежма и Вознесенье на Свири, стоянки на Суне, у МедвежегОрска, на Бесовом Носу и др., в Прионежье, стоянки на озере Лач, стоянки на побережье Белого моря). 36 Имеется подробная карта неолитических местонахождений Карелии. Далее были изучены и опубликованы знаменитые наскальные изображения Онежского озера и Белого моря. 37 Был открыт и широко исследован единственный в своем роде поздненеолитический могильник на Южном Оленьем острове (Онежское озеро), содержавший более 150 погребений с богатейшими находками. 38 В течение ряда лет производились систематические исследования курганов Приладожья, открывшие много новых памятников на восточном побережье Ладоги. 39 Составлена карта распространения этих курганов. Открыты курганы в Прионежье. Создан и растет музей в Петрозаводске. Выпущено в свет значительное количество археологических публикаций.

То, что не хотели или не могли сделать современные финляндские археологи, должно быть выполнено советскими исследователями теперь, когда западное и северное Приладожье стало советской землей.

Успешно развивающиеся на севере и западе СССР археологические исследования должны быть теперь распространены также на западное и северное Приладожье, богатое замечательными памятниками, которые заговорят по-настоящему, когда к их изучению будет применена полноценная советская методика исследований, разработавшая приемы раскрытия и изучения археологических памятников в качестве исторических источников.

Организация дальнейших археологических работ в Карело-Финской ССР должна иметь плановый и систематический характер. Необходимо произвести развернутые обследования в особенности в неисследованных районах и в первую очередь в западной части территории республики. В результате таких обследований должна быть составлена учетная картотека археологических памятников республики с различными иллюстративными материалами (фотографии, рисунки, планы, чертежи) и на основе такой картотеки археологическая карта. Сохранность учтенных памятников должна быть обеспечена организацией надлежащей охраны с помощью местных учреждений. Археологические раскопки на территории республики в дальнейшем должны производиться по плану при непременном согласовании работ местных и центральных научных и музейных учреждений с отчетными конференциями по всем таким работам за каждый год, при участии на них всех исследователей, занимающихся археологией Карело-Финской ССР. Необходимо обеспечить регулярную публикацию археологических материалов. Археологический отдел Петрозаводского музея должен гораздо шире развернуть свою работу; в нем должны быть представлены основные археологические материалы по всем категориям памятников территории республики.

Руководящую роль по организации намеченных мероприятий должны взять на себя научные и музейные учреждения Карело-Финской ССР при активной поддержке центральных археологических учреждений СССР — в первую очередь Института истории материальной культуры.

Нет сомнения, что археологическому изучению территории Карело-Финской ССР предстоит в советских условиях блестящее будущее.

К содержанию 7-го выпуска Кратких сообщений Института истории материальной культуры

Notes:

  1. Б. Ф. 3емляков. Арктический палеолит на севере СССР. Советская археология, т. V, 1940, стр. 107 (здесь указана вся предшествующая литература).
  2. Ук. соч., стр. 130.
  3. J. Ailio. Die gesgraphische Entwicklung des Ladogasees. Helsingfors, 1915.
  4. S. Palsi. Riuukjarven ja Piiskunsalmen kivikautiset asuinpaikat Kaukolassa. SMYA Suom. Muinas muistoydist. Aikakauskirja), m. XXVIII, 1920, стр. 10.
  5. J. Ailio. Die Steinzeitlichen Wohnplatzfunde in Finland. Helsingfors, 1909, стр. 158 и сл. Этот труд представляет основную, фундаментальную сводку по неолиту Финляндии; он содержит много данных и по территории, ныне присоединенной к СССР. Краткий обзор финляндских неолитических памятников J. Ailio дал в работе „Trouvailles de 1’age de la pierre» с картой (SMYA, т. XXV, 1911). Из позднейших сводных работ важное значение имеют исследования A. Europeus’a (напр. „Die relative Chronologie der Steinzeitlichen Keramik in Finland», Acta archaeologica, 1, Kobenhavn, 1930), краткие итоги которых опубликованы в Swiatovit, т. XVI (1934—1935), стр. 35 и сл. Исследования A. Europeus’a ориентированы главным образом на западную Финляндию.
  6. А. М. Таllgгеn. Geschichte der antiquarischen Forschung in Finland. ESA, т. X, 1936, стр. 242.
  7. S. Palsi, ук. соч.
  8. Важнейшие данные из этих раскопок приведены и исторически интерпретированы в работе В. И. Равдоникаса „Неолитические поселения западного Приладожья в свете этнографии некоторых народов северо-восточной Азии». (Сборник памяти В. Г. Богораза, Изд. Акад. Наук СССР, 1937, стр. 257 и сл.)
  9. S. Раlsi. Ein Steinzeitlicher Moorfund bei Korpilahti. SMYA, т. XXVIII, 1920 На русском языке эта находка подробно описана в указанной выше работе В. И. Равдоникаса.
  10. J. Ailio. Zwei Tierskulpturen. SMYA, t. XXVI, 1915.
  11. J. Ailio. Zwei Tierskulpturen. SMYA, t. XXVI, 1915. Напр, находки деревянных ложек с изображениями головы животного в Лаукеа (J. Ailio. Zwei Tierskulpturen. SMYA, t. XXVI, 1915), у Пилисьярви (Suomen Museo,. t. XXVI) и у Киттиля (E. Кivikоski. Der Elchkopfloffel von Kittila. Suomen Museo, t. XLII, 1935).
  12. Сводка соответствующих находок дана в работе В. И. Равдоникаса „Следы тотемических представлений в образах наскальных изображений” (Советск. археология, т. III, 1937, стр. 8 и сл.).
  13. Сообщение А. Я. Брюсова об открытии им бронзово-литейной мастерской на р. Томице близ Петрозаводска (см. Проблемы Истории материальной культуры, 1933, № 5—6, стр. 80) вызывает сомнения; анализ собранных здесь шлаков показал, что это железные шлаки.
  14. См., напр., А М. Tallgren. Den osteuropeiska bronsalderkulturen. Finskt Museum, t. XXI, 1914, стр. 11 и сл. — Он же. The Arctic Bronze Age in Europe. ESA, т. XI, 1937 (здесь дана самая последняя сводка памятников эпохи бронзы на севере).
  15. S. Palsi, ук. соч. (SMYA, t. XXVIII, 1920, стр. 187).
  16. A. Hackman. Die altere Eisenzeit in Finland. Helsingfors, 1905, стр. 241 и сл.
  17. H. Е. Бранденбург. Курганы южного Приладожья. Матер, археологии России, т. XVIII. — В. И. Равдоникас. Памятники эпохи возникновения феодализма в Карелии и юго-восточном Приладожье. Изв. ГАИМК, вып. 94, 1939. — Он же. Проблемы изучения культур эпохи металла в Карелии. Карелия. Ежегодн. Карельск. гос. музея за 1928 г., Петрозаводск, 1930. — Он же. О возникновении феодализма в Карелии. Карело-Мурманский край, 1931, № 3—4, стр. 17 и сл.— Он же. Die Normannen der Wikingerzeit und das Ladogagebiet. Stockholm, 1930 (в последней работе приложена карта курганов Приладожья).
  18. А. М. Тallgгеп. Muutamia uusia muinaslcytoja ja Kaivauksia. Suomen Museo, t. XXV, 1918, стр. 21 и сл.
  19. Перечисление этих памятников см.: С. М. Nordman. Karclska iarnaldersstudier. SMYA, t. XXXIV, 1924, стр. 100.
  20. См., напр., таблицы рисунков вещей из могильника у Кроноборга (Н. Appelgren. Suomen Muinaislinnat. SMYA, t. XII, 1891, стр. 153—158).
  21. С. A. Nordman, ук. сои. (на стр. 152 и сл. дано перечисление соответствующих местонахождений; здесь же библиография).
  22. Т. Schvindt. Tietoja karjalan Rautakaudesta. SMYA, t. XIII, 1893. — C. A. Nогdman. Karelska jarnaldersstudier. SMYA, t. XXXIV, 1924, стр. 100.
  23. Характеристику этого стиля см.: С. Nordman ук. соч.
  24. Специальное исследование об этих фибулах см.: J. Ailio. Karjalaiset soikeat kupurasoljet. SMYA, t. XXXII, 1922.
  25. OAK за 1904 г., стр. 109. — W. I. Raudonikas. Die Normannen der Wikingerzeit und das Ladogagebiet. Stockholm, стр. 27—28.
  26. Курганы С.-Петербургской губ. в раскопках Л. К. Ивановского. Матер, археологии России, т. XX.
  27. Т. Sсhwindt, ук. соч., табл. 24.
  28. Там же, табл. 34.
  29. В. Егоров. Русская летопись о карелах. Карелия. Ежегодн. Карельск. Гос. музея за 1928 г., Петрозаводск, 1930, стр. 70 и сл.
  30. В. И Равдоникас. Памятники эпохи возникновения феодализма в Карелки и юго-восточном Приладожье. Иэв. ГАИМК, вып. 94, 1939, стр. 11 и сл.
  31. Там же, стр. 18.
  32. Н. Appelgren. Suomen muinaislinnat. SMYA, t. XII, 1891.
  33. Eurasia Septentrionalis Antiqua, t. I—XII. Helsinki, 1927—1939.
  34. Б. Ф. 3eмляков. Четвертичная геология Карелии. Петрозаводск, 1936. — К. К- Марков. Геохронологические исследования в Карельской АССР. Природа, № 1931.— Он же. Развитие рельефа с.-з. части Аенобласти. Тр. Гл. геол.-географ. раэв. упр., вып. 117,1931. — К. Марков, В. Порецкий и Е. Шляпина. О колебаниях уровня Ладожского и Онежского озер в послеледниковое время. Тр. К. Ч. при Акад. Наук СССР, вып. IV, 1934, и мн. др.
  35. Б. Ф. 3емляков. Арктический палеолит на севере СССР. Советская археология т. V, 1940.
  36. Б. Ф. Земляков. О следах каменного века на северном побережье Невской; губы. Экскурсионн. дело, 1922, № 2. Он же. Доисторический человек северо-западной области. Доклады Академии Наук СССР, 1926. — Он же. Негежемская неолитическая стоянка. Тр. Ком. по изуч. четвертичн. периода, вып. II, 1932. — Он же. Работы на строительстве Беломорско-Балтийского канала. Археолог, работы Академии на новостройках в 1932—1933 гг., т. I, стр. 11 и сл. — Он ж е. Неолитические стоянки восточного берега Онежского озера [прилож. к публикации наскальных изображений Онежского озера (Тр. Инст. археологии, антропологии и этнографии Акад. Наук, т. IX)].— А. Я. Брюсов. Древние поселения по pp. Суне и Черной. Советск. Карелия, 1930, № 9—10. — Он же. Приемы выработки каменных орудий на северо-западе СССР. Сборн. секции археологии РАНИОН, Техника обработки камня и металла, М., 1930.— Он же. К вопросу об археологических изысканиях по доистории северо-запада СССР. Советск. Карелия, 1930, № 2/3. — М. Е. Фосс. Стоянка Кубенино. Советск, археология, т. V, 1940. — Она же. Стоянка доисторического человека на торфяном болоте. Торфян. дело, 1934, № 6. — В. И. Равдоникас, Б. Ф. Земляков, Н. Н. Гурина. Статьи о Вознесенской стоянке. Советск, археология, т. V, 1940. — Г. ГЪСосновский. Разведки на Сестрорецком разливе. Археолог, работы Академии на новостройках в 1932—1933 гг., т. I, стр. 23 и сл.
  37. В. И. Равдоникас. Наскальные изображения Онежского озера. Изд. Акад. Наук СССР, 1936 (здесь указана и вся предшествующая литература). — Он же. Наскальные изображения Белого моря. Изд. Акад. Наук СССР, 193S. — А. М. Линевский. Петроглифы Карелии. Петрозаводск, 1939.
  38. В. И. Равдоникас. Неолитический могильник на Оленьем острове. Советск. археология, т. VI.
  39. В. И. Равдоникас, ук. соч. — Г. П. Гроздилов. Курганы в Чолмужах. (Печатаются.)

В этот день:

Дни смерти
1870 Умер Поль-Эмиль Ботта — французский дипломат, археолог, натуралист, путешественник, один из первых исследователей Ниневии, Вавилона.
1970 Умер Валерий Николаевич Чернецов - — советский этнограф и археолог, специалист по угорским народам.
2001 Умер Хельге Маркус Ингстад — норвежский путешественник, археолог и писатель. Известен открытием в 1960-х годах поселения викингов в Л'Анс-о-Медоузе, в Ньюфаундленде, датированного XI веком, что доказывало посещение европейцами Америки за четыре века до Христофора Колумба.

Рубрики

Свежие записи

Счетчики

Яндекс.Метрика

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Археология © 2014