Приобье в раннетюркское и тюркское время

ВЕРХНЕОБСКАЯ КУЛЬТУРА

Она была распространена в Верхнем Приобье: от впадения в Обь р. Томи — на севере и до слияния рек Бия и Катунь — на юге. На востоке ее территория включала Кузнецкую котловину. По своим особенностям верхнеобская культура может быть разделена на че¬тыре территориальные группы (варианты).

Первая группа охватывает памятники Томского Приобья, очень близкие по характеру с расположенной к северу от них релкинской культурой. Южнее по Оби находится новосибирская группа памятников. Их южная граница доходит примерно до начала Но¬восибирского водохранилища. К югу от них, до слияния Бии и Катуни, располагаются памятники степного или равнинного Алтая (Барнаульского Приобья). Восточная кузнецкая группа охватывает Кузнецкую котловину и занимает побережье Средней Томи и бассейн р. Иня. Общая дата для верхнеобской культуры — V — IX вв. Сама культура возникла в результате слияния кулайской и большереченской культур.

История исследования. Верхнеобская культура впервые была выделена М.П. Грязновым на основе проведенных им раскопок могильников у с. Большая Речка под г. Барнаулом.

Он разделил культуру на три этапа: одинцовский (II — IV вв.), переходный (V — VI вв.) и фоминский (VII — VIII вв.). В Новосибирском Приобье полевые исследования в основном проводила Т. Н. Троицкая. Она на базе нового накопленного материала пересмотрела периодизацию М.П. Грязнова и отнесла фоминский этап к кулайской культуре, а одинцовский датировала V — VI вв. В целом это было принято сибирскими археологами. Сама культура на базе новосибирского материала ею была разделена на три этапа: одинцовский (V — VI вв.), тимирязевский (VII — начало VIII вв.) и юрт-акбалыкский (VIII — IX вв.). Материалы со всех памятников этого региона были обобщены в монографии Т.Н. Троицкой и А.В. Новикова «Верхнеобская культура в Новосибирском Приобье».

Л. А. Чиндина считает, что памятники Томского Приобья и северной части Новосибирского Приобья относятся к релкинской культуре. В Томском Приобье раскопки интересующих нас курганов (Архиерейский и Томский могильники) были произведены еще в XIX в., а полностью обобщили все материалы V — VIII веков Л.М. Плетнева и О.Б. Беликова. В Кузнецкой котловине значительная часть памятников верхнеобской культуры была раскопана М.Г. Елькиным. Его исследования продолжил и обобщил А.М. Илюшин в ряде своих работ. В западной части кузнецкого региона проводит исследования А. С. Васютин. В настоящее время на территории степного или равнинного Алтая (Барнаульского Приобья) успешные работы ведутся А. А. Казаковым. Он называет культуру одинцовской, выделяя три этапа: сошниковский (вторая половина IV — первая половина V в.), одинцовский (V — VI вв.) и тимирязевский (VII -VIII вв.). Сошниковский этап фактически являлся переходным от кулайской культуры к верхнеобской.

Памятники представлены могильниками и поселениями. Поселения наиболее полно изучены в Новосибирском Приобье. Почти все они однослойные, что значительно облегчает исследования. Полностью раскопано два городища — Черный Мыс-1 и -2, остальные разведаны или частично раскопаны. В Томском Приобье только одно поселение было однослойным. В Кузнецкой котловине изучение поселений только на¬чинается. В Барнаульском Приобье полностью раскопано одно небольшое городище — Сошниково-1, датированное IV — V вв. Городища и поселения располагались на высокой надпойменной террасе над старицами, протоками или в устье небольших рек.

Городища сооружали на возвышенном месте — холме или гриве. Они были окружены рвами и валами. Внешний вал сооружали из выброшенной при строительстве рва земли и укрепляли забором или плетнем, от которых на поверхности вала сохранились ямки. В ряде случаев оборонительные сооружения имели выступы: видимо, здесь располагались бастионы. Городища V -начала VIII в. просты по планировке и небольшие по размерам.

Их рвы и валы не отличались мощностью. По мнению некоторых исследователей, подобные рвы и валы не были оборонительными сооружениями, а лишь указывали границы поселения.

Оборонительные сооружения VIII — IX вв. сложнее и больше по своей протяженности. Для их возведения часто использовали не один холм, а две высокие площадки, каждая из которых имела свои укрепления. Их окружали общим рвом и валом. На участках пологого склона холма строили дополнительные сооружения. Так, городище Юрт-Акбалык-1 укреплено рвом даже со стороны не очень крутой обской террасы.

В овальных городищах жилища располагались по овалу: внешний ряд составляли все крупные и несколько малых полуземлянок, в центре находились малые. Во многих подпрямоугольных городищах жилища строили в два ряда: по краю террасы — крупные, за ними — небольшие. Как показали раскопки, малые постройки имели хозяйственной назначение, т. к. чаще всего в них не было очагов. Перекрытие жилища могло быть плоским. Большинство построек срубные. В ряде жилищ вход не прослеживался. Видимо, дверь, как в некоторых полуземлянках хантов, была расположена в стене выше уровня пола и открывалась не вбок, а вверх. В отдельных жилищах имелись материковые выступы, которые могли служить основой для нар. Культурный слой слабо окрашен, насыщенность его находками небольшая: 1 — 2,5 находки на один квадратный метр — в памятниках V — начала VIII в., немногим больше в поздних городищах.

Самой характерной и удивительной особенностью поселений верхнеобской культуры является почти полное отсутствие в культурном слое костей животных. В небольшом количестве они появляются лишь на памятниках VIII — IX вв. Отсутствуют и следы производственной деятельности. Видимо, у жителей строго соблюдался обычай выбрасывать мусор за пределы поселений. Интересно, что подобный обычай существует и у некоторых современных самодийцев (ненцев). В ненецких стойбищах мусор сбрасывают под откос или сжигают. По их поверьям, сразу после отъезда людей на заброшенных поселениях появляется дух, который собирает все остатки, а через них может наслать порчу на беспечных хозяев.

Могильники широко представлены на всей территории распространения верхнеобской культуры. Почти всюду погребения совершали в курганах. Насыпь сооружали не из дерна, как это было в эпоху раннего железа, а из материкового грунта — песка или суглинка, который брали рядом с курганом. В результате образовались ямы, расположенные по кругу. Встречаются обряды трупоположения, сожжения на месте и сожжения на стороне. Погребенные покоились в неглубоких могилах, в вытянутом или в скорченном (реже) положении, головой на северо-восток.

Помимо обычных курганов с могилами, встречаются и поминальные курганы. В них нет следов погребений, они не разграблены. На уровне погребенной почвы обнаружены отдельные сосуды, инвентарь и даже череп человека. В могилах, которые были сожжены, хорошо сохранились перекрытия: на краю могилы на уровне древней почвы обнаружены продольные бревна с сучьями и корой. Поперек бревен лежали горбыли или плахи, прослежен слой бересты. Дно могилы тоже было выстлано берестой. В ряде случаев встречены вторичные захоронения. Возможно, так хоронили зимой, когда трудно было рыть землю. Умершие вместе с сопровождавшей их пищей долгое время находились непогребенными. Поэтому в могилах отсутствовали отдельные кости, сосуды оказались разбитыми, а часть их обломков — утерянными. Встречаются скелеты с прижизненной деформацией черепа.

В Новосибирском Приобье исследовано около 20 могильников. В погребальном обряде прослеживаются два хронологических периода. Первый охватывает V — начало VIII в. (одинцовский и тимирязевский этапы). Для этого периода характерен обряд трупоположения. Лишь в трех случаях погребенные подвергались обожжению на месте, в одном — на стороне, а в могилу ссыпали лишь прах. В насыпях курганов зачастую находятся скопления отдельных предметов. Возможно, это поминальные комплексы. В их состав входят удила, стремена, кельты, ножи, сосуды и т.д. К одинцовскому этапу относится могильник Крохалевка-23, где при резком преобладании обряда ингумации встречены две могилы с сожжением на месте. Особый интерес представляют два богатых детских погребения тимирязевского этапа в одном из курганов могильника Юрт-Акбалык-8. В одной могиле лежал один ребенок, во второй — три ребенка, подпоясанные одним поясом. Погребенных сопровождали пояса с бронзовыми накладными бляшками, китайские монеты, разнообразные подвески, сосуды.

Второй период относится к VIII — IX вв. Обряд погребения сильно изменился. Преобладающим стал обычай трупосожжения на стороне, а ингумация встречается лишь в отдельных случаях. Расположение праха компактными кучками позволяет предположить (по аналогии с таштыкскими погребениями), что его зашивали в «куклы». Скопления предметов в насыпи не найдены. Встречаются только следы тризн в виде разбитых или целых сосудов. В могилы помещены стремена, удила и оружие. В могильнике Чингис-2, обнаруженном на самом юге Новосибирского Приобья, сожжения отсутствуют. Выявлены два кургана, где с погребениями воинов обнаружены скелеты коней. Это связано с тюркским влиянием. Керамика в курганах является типично верхнеобской.

В IV — V вв. население Барнаульского Приобья не было однородным. Помимо самодийских верхнеобских племен, здесь проживали в незначительном количестве потомки собственно гуннов. Об этом свидетельствует уникальное погребение в Тугозвоновском могильнике. Здесь был погребен знатный гуннский воин. Захоронение было бескурганным. Скелет атлетически сложенного воина лет тридцати лежал с ориентацией черепа на юго-восток — восток, в вытянутом положении. На черепе прослеживается кольцевая деформация. С погребенным найден палаш (длина более 1 м), заключенный в деревянные ножны с золотыми и серебряными оковками, украшенными пастовыми вставками. Остальное вооружение представлено кинжалом, гуннским составным луком, костяными и железными наконечниками стрел. Золотая и серебряная позолоченная гривны завершались головами хищных зверей. Найдены поясные бляхи, пряжки, подвески и другие украшения. Они изготовлены в полихромном стиле с использованием сердолика, цветного стекла, пасты; применялась техника зерни и скани. Все это было неотъемлемой принадлежностью гуннского стиля, оказавшего определенное влияние на население верхнеобской культуры. Необходимо учесть, что этот памятник является единственным. Остальные барнаульские погребения относятся к верхнеобской культуре.

А.А. Казаков полагает, что в Барнаульском Приобье верхнеобская культура появилась с IV — V вв. Он относит к ней памятники переходного периода от кулайской культуры к верхнеобской. В конце VIII в. верхнеобская культура здесь прекратила свое существование под натиском тюркского населения, поэтому поздних верхнеобских погребений нет. В силу этого А. А. Казаков называет всю культуру одинцовской (по названию первого этапа верхнеобской культуры).

Все известные могильники — грунтовые. На могильном поле встречаются остатки поминальных тризн. Погребальный обряд — ингумация. Керамика и инвентарь типичны для верхнеобской культуры. Ранее других были опубликованы ближнеелбанские могильники, раскопанные М.П. Грязновым. Характерной особенностью погребений данного региона является наличие нескольких могил, в которых человека сопровождал конь. Последний факт вызван влиянием Предгорного и Горного Алтая, где погребения с конями встречаются часто.

Наиболее ярким является одно из погребений памятника Татарские Могилки. В нем обнаружены скелеты двух хорошо вооруженных мужчин. С ними лежали длинные железные палаши с халцедоновым навершием и остатки двух железных пластинчатых панцирей.

В конце VIII в. в Барнаульском Приобье появились погребения, имевшие новые черты. Исследователи относят их к сросткинской культуре, которую в пределах лесостепного Алтая датируют второй половиной VIII — ХП вв. Обряд погребения стал разнообразным: трупоположения без коня, с конем, со шкурой коня; сожжения без коня и с конем. Существуют различные трактовки этнокультурных компонентов, из которых сложилась эта культура. Преобладающим был тюркский элемент — собственно тюркский, кимакский или кыпчакский (погребения с конем или его шкурой). Отдельные черты восходят к верхнеобским, самодийским традициям (трупоположения без коня).

В Кузнецкой котловине раскопано несколько могильников, которые относятся ко всем трем периодам существования верхнеобской культуры. Многие из них расположены в долине среднего течения р. Ур. У с. Ур-Бедари открыты скопления курганов. Все мо¬гильники, исследованные в Кузнецкой котловине, курганные. Характерной особенностью захоронений этого региона является отсутствие погребений, совершенных по обряду ингумации. Все они содержат трупосожже-ния, совершенные на стороне. В насыпях найдены поминальные скопления предметов. В отдельных курганах рядом с могилами сохранились остатки столбов погребальных сооружений. Под круглыми и овальными насыпями обнаружены одна или две могилы, под длинными — до 20. В таких курганах могли хоронить людей на протяжении столетия и более. Так, в кургане № 6 могильника Саратовка выявлены две могилы V -начала VIII вв., две могилы не были датированы, а в насыпи встречен инвентарь VIII — IX и X — ХШ вв. Интересный материал дал Сапоговский могильник.

В Томском Приобье наиболее полный материал дали могильники Тимирязевский-1 и -2, а также Архиерейская Заимка. Все они оказались разграбленными. Раскопки Архиерейской Заимки, произведенные в XIX в., очень плохо задокументированы. Все это затрудняет восстановление реальной картины погребального обряда. Основная часть захоронений совершена по обряду ингумации. Обнаружено несколько сожжений на стороне и в одном случае в самой могиле. Встречено захоронение одних черепов, найдены кенотафы. Известны повторные захоронения. В них скелет мог лежать в беспорядке; отдельные кос¬ти отсутствовали. В насыпи встречены остатки кострищ и отдельные кости лошади. В ряде насыпей встречались скопления предметов и керамики. Одно из таких скоплений в Архиерейской Заимке состояло из шести бронзовых блях с изображение головы и пе¬редних лап медведя. Все они лежали в «согнутой пирогом» тонкой бронзовой пластине. Инвентарь. Находки из поселений и могильников в основном однотипны. Наиболее полно представлена керамика. Сосуды поселений идентичны материалу погребений. Отличие заключается в том, что на поселениях чаще встречаются сосуды большого диаметра. Прослеживаются некоторые отличия в керамике Томского, Новосибирского, Барнаульского Приобья и Кузнецкой котловины. Сосуды круглодонные, широкогорлые, с четко выраженной шейкой. Сосуды без шейки встречаются редко. В Барнаульском Приобье среди материалов городища Сошниково сосуды без шейки преобладают, что скорее всего связано с тем, что памятник является ранним. Его датируют IV — V вв., т.е. фактически относят к переходному времени: от кулайского к верхнеобскому. На после¬днем юрт-акбалыкском этапе преобладали сосуды с прямым горлом и загнутым внутрь краем. Венчик зачастую становился резко утолщенным за счет нале-па с внешней стороны. Орнамент наносили гребенкой, реже — гладкой палочкой. Основной мотив орнамента для первого этапа — ряды насечек, выполненных углом гребенки или гладкого штампа. Встречаются ряды наклонных или вертикальных линий. «Жемчужины» по-явились на втором этапе и часто встречаются на сосудах третьего периода, когда начал преобладать орнамент, нанесенный оттисками гребенчатого штампа. Фигурный штамп в виде «уточки»», «змейки» и др. в небольшом количестве (около 4%) встречается только в Томском Приобье. Это вызвано территориальной близостью рел-кинской культуры, для которой характерно наличие фигурного штампа. В Кузнецкой котловине обычны мотивы в виде ломаных линий, встречаются вертикальные и горизонтальные налепные валики.

Исследователи полагают, что это было связано с юго-восточным влиянием. По рекам Томь и Чулым этот мотив проник в Томское и Среднее Приобье. В Новосибирском и Барнаульском Приобье он почти не встречается.
В числе орудий надо особо отметить железные сошники на деревянную соху, жернов, найденный в Новосибирском Приобье, и кузнечные клещи из кургана под г. Томском. Часто встречаются обычные для этого времени железные топорики-кельты с несомкнутой втулкой.

Оружие представлено костяными и железными наконечниками стрел, кинжалом, длинным палашом, наконечниками копий и крупными боевыми ножами. В атрибуты экипировки конных воинов входили плети, от которых до нас дошли костяные рукояти. Сохранились фрагменты пластинчатых доспехов. К конскому убранству относятся железные удила, псалии и бронзовые бляшки от уздечных наборов.

В ряде могил встречены китайские, тюргешские, иранские и хорезмийские монеты. Все они имели просверленные отверстия и употреблялись в качестве украшений. В V — VII вв. были распространены наборные пояса, видимо, местного происхождения. Бляхи на них крупные, бронзовые или железные. Позже появились типичные для степной Евразии поясные наборы с прямоугольными или круглыми прорезными бляхами. Во многих погребениях встречены бусы и
серьги с каплевидными подвесками на длинном стерженьке. Имеются украшения, встречающиеся только в верхнеобской и релкинской культурах. Их можно условно назвать самодийской группой украшений. Она включает перстни с крупным овальным щитком и подвески (в виде капли и бобовидные; в виде плоского кольца или овала с отростками). Найдены изделия, выполненные в урало-сибирском зверином стиле. Экономика, Хозяйство верхнеобцев было комплексным, многоотраслевым. Ведущую роль в нем играло отгонное скотоводство. К сожалению, из-за обычая убирать кости за пределы поселения мы не можем дать характеристику состава стада. Значительное место занимало коневодство. Об этом свидетельствуют нечастые находки костей лошади в виде тризн, жертвенные ямы с остатками частично обожженных конских остатков и др. Судя по слабой окрашенности культурного слоя, даже зимой скот держали за пределами поселений. Летом скот отгоняли на далекое расстояние. Достаточно развитым было и плужное земледелием. Землю вскапывали сошниками; муку мололи на жерновах. Охота и рыбная ловля, очевидно, отодвинулись на второй план.

В ремесленном производстве значительное место занимала черная металлургия. Как полагают ученые, к этому времени уже произошло отделение кузнецов от металлургов. В Томском Приобье найдены крупные щипцы, которые, скорее всего, были кузнечными. Ножи и кельты изготавливали из чистого железа или низкоуглеродистой стали. Для улучшения качества их часто цементировали. До нас дошли обрывки кожаных изделий, в основном ремешков. Пояса могли изготавливать из гофрированной кожи. Из кожи или меха шили мягкую обувь, которую на щиколотке стягивали ремешком, застегивавшимся бронзовой пряжкой. В целом ремесло носило домашний характер, а в металлургическом производстве наблюдалась специализация.

Интенсивность обмена не была одинакова на протяжении существования верхнеобской культуры. В V — VI вв., судя по дошедшему до нас инвентарю, он был слабым. С установлением государств Южной Сибири положение изменилось. Стабилизировались связи с южными народами: появились стеклянные бусы, бляхи тюркского типа, китайские, хорезмийские и сасанидские монеты. Обмен стал особенно интенсивным в VIII — IX вв.: проникли китайские монеты династии Тан, тюргешские и иранские монеты, различные украшения. Взамен привозных изделий из Приобья могла идти пушнина. Население верхнеобской культуры, занятое отгонным скотоводством, которое не требовало крупного коллектива, имело распыленную родовую организацию. Это подтверждается тем, что городища были сезонными, небольшими, с малым количеством жилищ. В VIII — IX вв. появились крупные, хорошо укрепленные городища (Юрт- Акбалык-1). Их появление, скорее всего, было вызвано серьезной военной опасностью, исходившей с юга и юго-востока от тюркоязычных народов — тюрков, кимаков и кыргызов.

Идеология. Религиозные воззрения верхнеобского населения отразились в серии предметов изобразительного искусства, выполненных в урало-сибирском стиле. Религия по своей сути консервативна и отражает реальную жизнь с определенным запозданием. Судя по предметам искусства, идеология населения была идеологией охотников, но экономическое значение скотоводства нельзя сбрасывать со счетов.

Интересны бронзовые пластины и бляшки, выполненные в урало-сибирском стиле. Из животных чаще всего изображали медведя — хозяина тайги. В курганах встречаются прямоугольные бронзовые бляхи с изображением голов медведей, лежащих на передних лапах, или птиц с личиной на груди. Часты бляхи с шагающими медведями (тулово одного из них сплошь покрыто изображением птичьих голов). Найдены полые фигурки в виде зайца, белочки, водоплавающих птиц и фантастических животных (например, медведь с клювом птицы). Известны антропоморфные фигуры в виде личин с нанесенными на щеки косыми линиями. Необходимо отметить, что изделия, выполненные в урало-сибирском стиле, наиболее полно представлены в курганах Томского Приобья, пограничного с релкинской культурой — основным центром употребления подобных предметов. Несколько меньше их в Новосибирском Приобье, Кузнецкой котловине и Барнаульском Приобье. К концу VIII в. изделия, выполненные в урало-сибирском стиле, исчезли.

Верхнеобские памятники входят в одну общность с релкинской культурой и, скорее всего, связаны с самодийцами. Очень близка им потчевашская культура Прииртышья.

РЕЛКИНСКАЯ КУЛЬТУРА

Располагалась на территории Среднего Приобья. Название получила по могильнику Релка у с. Молчаново Томской области. Датирована VI — IX вв. Северными соседями релкинцев были племена нижнеобской культуры, южными — верхнеобской культуры. Самые северные памятники находятся на р. Вах. По своему происхождению релкинская культура непосредственно связана с кулайской культурой. Население монголоидное — предки современных селькупов.
Раскопки могильника Релка проводились в 1960-х гг. В.И. Матющенко и Л. А Чиндиной. Материалы были опубликованы Л. А. Чиндиной, которая раскопала еще ряд поселений и выделила самостоятельную релкинскую культуру. Она и В. А. Могильников доводят южную границу этой культуры до верхнего течения р. Уень и относят к ней памятники, расположенные по нижнему течению рек Томи и Уень. Т.Н. Троицкая, Л.А. Плетнева и О.Б. Беликова полагают, что южная граница релкинской культуры доходит лишь до устья Томи.

Памятники. Памятники представлены поселениями, курганными могильниками и святилищами. Среди поселений явно преобладают неукрепленные селища. Городищ известно мало, они пока еще слабо изучены. Полностью раскопано селище Малгет. Жилища релкинцев чаще всего были однокамерными (реже двухкамерными). Они имели вид полуземлянок и могли быть срубными или каркасными. Иногда жилища одновременно являлись мастерскими (следы бронзолитейного производства). На неко¬торых поселениях обнаружены длинные постройки. По мнению Л.А. Чиндиной, это были общественное дома. Говорить об их конкретном назначении трудно.

В одном из жилищ Малгета обнаружено семейное святилище. Оно представляло собой яму прямоугольной формы. Судя по сохранившейся древесной трухе, в ней находился деревянный ящик, на дне которого лежал конский череп. Над ямой найдена бронзовая подвеска с изображением трех лягушек и глиняная чаша. Как свидетельствуют этнографические данные, народы Западной Сибири хранили домашних семейных духов, культовые предметы, священные черепа и кости животных в деревянных ящиках и берестяных коробках. Видимо, такой ящик и был обнаружен в Малгете.

Погребальный обряд восстановлен по материалам курганного могильника Релка. Здесь было раскопано 58 могил в 14 курганах. Большая их часть разграблена. Курганы были округлыми или вытянутыми. В вытянутых курганах содержалось до 11 могил. В ряде насыпей прослежены кострища, где вместе с углем найдены обломки сосудов, кости рыб, обожженные кости животных и отдельные вещи. Характерной особенностью релкинской культуры, как и верхнеобской, являются скопления предметов, найденные в насыпи и свидетельствующие о поминальном обряде. В состав таких скоплений могли входить различные сочетания керамики, бытовые предметы (чаще всего их миниатюрные модели), украшения и изделия, выполненные в урало-сибирском зверином стиле. В отдельных случаях в насыпях обнаружены черепа человека или лошади.

Погребения совершались по обряду трупоположения. Умершего укладывали в неглубокую яму или на берестяную подстилку на уровне дневной поверхности. В нескольких случаях встречен обряд трупосожжения на стороне. Прах ссыпали в могилу раскаленным, поэтому бронзовые изделия, расположенные поверх него, частично сплавились. В ряде случаев сохранились остатки деревянной обкладки могилы. Скелеты большей частью покоились на спине, в вытянутом положении. Преобладала ориентация погребенных головой на юго-запад. Встречаются вторичные захоронения. Почти все могилы сопровождали керамика, предметы вооружения, орудия труда и др. В могилах встречаются кости лошади, а черепа находят отдельно в насыпи кургана. Видимо, в могилу клали шкуру коня без черепа. Найденные в насыпи скелеты собаки сви¬детельствуют об обычае принесения ее в жертву. Л.А. Чиндина датирует могильник Релка VI — VIII вв.

Святилища или места жертвоприношений возникли еще в кулайское время и продолжали использоваться релкинским населением. Здесь находят оружие, культовые и бытовые предметы. Таковы Парабельское и Кулайское места, Пиковка и др. К релкинскому времени относится Васюганский клад.

В Айдашинской пещере обнаружены изделия, относящиеся к релкинской культуре. Эта пещера расположена в Ачинско-Мариинской лесостепи близ г. Ачинска. Связь этого жертвенного места с релкинским населением могла осуществляться, как и в кулайское время, по р. Чулым. В результате раскопок получен богатейший комплекс находок. Айдашинская пещера была культовым местом с эпохи неолита до средневековья. Интересна следующая деталь: среди находок встречаются наконечники стрел всех пе¬речисленных эпох, особенно костяные. В.И. Молодин и В.В. Бобров полагают, что эти находки говорят о наличии традиции помещения в пещеру стрел. Этнографические данные свидетельствуют о том, что стрелы не просто приносили и складывали в пещеру, а выстреливали в жертвенное место из лука. Здесь также найдены железные кинжалы, наконечники копий и бронзовые бляхи.

Инвентарь. Остановимся на инвентаре погребений и поселений. Наиболее полно представлена керамика. Круглодонные сосуды делятся на горшки, банки, низкие чаши и ковши. Последние встречаются редко и, скорее всего, имеют культовое назначение. По своей форме это модели лодок, носовая часть которых увенчана скульптурным изображением головы животного. Орнамент чаще всего является дальнейшим развитием кулайских традиций, но появились и налепные валики. Исследователи полагают, что это связано с юго-восточным влиянием. Орнамент чаще всего наносили гребенчатым или фигурным штампом. Он мог быть резным или представлял собой ряды ямок. Штампы имели вид «уточек», ромбов, змеек и т. д. В целом керамика производит нарядное впечатление.

Из другого инвентаря наиболее полно представлено оружие. Это костяные и железные наконечники стрел, однолезвийный палаш и сабля; К защитному вооружению относятся шлем, кольчуга и панцирные доспехи. Шлем склепан из семи отдельных железных пластин, а по краю украшен узкой бронзовой накладкой. Кольчуга состояла из небольших колец: от нее сохранился лишь небольшой обрывок. От доспеха до нас дошли отдельные железные пластинки.

Из конского снаряжения сохранились железные удила, костяные подпружные пряжки. Стремена не найдены, но, судя по изображенному на бляшке всаднику, они существовали. К поясному набору относятся ременные наконечники и бронзовые пряжки (VI — VII вв.). Бусы (стеклянные и бронзовые) встречены в небольшом количестве, найдены браслеты, серьги, перстни с большим овальным орнаментированным щитком, подвески (бобовидные и в виде колокольчиков).

Наиболее интересные находки релкинской культуры — антропоморфные и зооморфные изделия, характерные для лесного круга памятников. О них мы расскажем позже. Экономика и идеология. Как и в кулайское время, хозяйство имело комплексный характер с основным рыболовецко-охотничьим направлением. Возросло значение скотоводства, особенно коневодства. Об этом говорят находки в насыпи курганов (черепа и кости ног лошади) и могилах (предметы уздечного набора и др.). Вряд ли можно говорить о развитии земледелия в суровых условиях Среднего Приобья.

Огромную роль в жизни населения играла река Обь. Она давала рыбу, в ее пойме водилась водоплавающая дичь. Река являлась основной трассой для передвижения населения. Судя по остаткам костей и изобразительному искусству, охотились на птицу водоплавающую (утка, гусь) и боровую (тетерев). Охотились при помощи собак, о большом значении которых в жизни релкинского населения говорят частые жертвоприношения этого животного. О сетевом способе ловли рыбы свидетельствуют каменные грузила, обнаруженные на ряде поселений. Крупную рыбу могли ловить и при помощи гарпуна. Результаты пушного промысла давали основу для развития товарообмена с более южным населением. Именно с юга могли поступать такие изделия, как кольчуги.

Сохранялся целый ряд отраслей домашнего ремесла, существовавший еще в кулайское время (изготовление сосудов, косторезное мастерство, бронзолитейное производство). Новая отрасль — обработка черного металла, железоделательное производство. В это время железо уже стало ведущим индустриальным сырьем. Основу его производства составлял сыродутный способ. В одном из жилищ поселения Малгет рядом с очагом, на мощном прокале, обнаружены остатки шлака. В некоторых жилищах-мастерских обнаружены горны, заполненные шлаком, бурой супесью, углями и золой. Умели изготавливать высококачественную сталь для ножей и кинжалов. Все это говорит о том, что железоделательное производство сделало значительный шаг вперед по сравнению с кулайской культурой.

Социальные отношения, судя по материалам погребений и поселений, соответствовали началу распада родовой организации. По мнению Л. А. Чиндиной, размеры жилищ свидетельствуют о наличии малой и крупной семьи. Сосуществование обрядов трупоположения и трупосожжения в насыпях говорит о наличии определенной социальной дифференциации. А наличие более богатых и почти безинвен-тарных погребений — об имущественных различиях.

Получены материалы, которые пролили свет на идеологию и верования населения. Это предметы искусства — антропоморфные и зооморфные изделия, характерные для лесного круга памятников и относящиеся к урало-сибирскому стилю. Все они изготовлены из бронзы. Некоторые из них частично испорчены огнем. На ряде бляшек хорошо прослеживается кант — узкая полоска, состоящая из «жемчужин», квадратиков, ромбов и т. д. Кант мог окаймлять бляху или отдельные детали изображения. Антропоморфные изображения представлены личинами и полными фигурами. Личины могли быть плоскими и объемными. На них хорошо передан длинный выпуклый нос, скулы. На некоторых личинах изображены линии раскраски лица: идущие в обе стороны от носа две наклонные параллельные линии, подчеркнут кадык. На одной личине вокруг рта нанесены точки, а от каждого глаза вниз спускаются по две волнистые линии. Они определенно свидетельствует об обычае раскраски лица. Целые фигуры переданы в спокойной стоящей позе. В одном случае изображен танцующий человек с широко раздвинутыми ногами. Особенно интересна фигурка стоящего человека с непропорционально большой безволосой головой. На щеки человека нанесены две параллельные наклонные линии, а верхняя половина его тулова испорчена огнем. В ряде случаев хорошо видна прическа — две длинные косы. Найдена сломанная фигурка всадника на коне.

Среди бляшек с зооморфными изображениями чаще всего встречается медведь — хозяин леса. Если в кулайском искусстве доминирующим образом был лось, то теперь им стал медведь. На двух бляшках изображены расположенные друг над другом три головы медведей в жертвенной позе: голова лежит на передних лапах. Такие бляхи найдены в курганах Релки и в Айдашинской пещере. Подобная поза животного находит свое объяснение в этнографических материалах. Еще в конце XIX в. на севере Западной Сибири существовал обычай, связанный с охотой на медведя. С убитого медведя снимали шкуру вместе с головой и лапами, приносили ее в дом, клали на стол так, чтобы морда покоилась между лап, и исполняли перед ней песни и пляски. Видимо, подобный обычай, судя по находкам бляшек, в середине I тыс. н.э. существовал на широкой лесной полосе Прикамья, Прииртышья, Верхнего, Среднего и Нижнего Приобья. Он свидетельствовал о распространении здесь одинакового культа медведя.

Видимо, с другими обрядами связано профильное изображение стоящего медведя. Таких бляшек найдено четыре. На одной из них медведь имеет объемную голову. Все туловище другого зверя покрыто рядами голов птицы или животного. Надо остановиться на изображении птицы (скорее всего, филина) с распростертыми крыльями и личиной на гру¬ди. Они встречаются в лесах от Прикамья до Приобья. Единого толкования этого сюжета нет. Многие исследователи полагают, что такие изображения связаны с представлениями о священной птице, уносящей душу человека в Верхний мир.

Совершенно естественно для населения, которое занимается ловлей водоплавающей птицы, наличие соответствующего культа. Об этом свидетельствуют полые фигурки плывущих птиц. Из других изображений надо отметить фигуры коня, лося, филина с личиной на груди, свернувшейся змеи или ящерицы. Все эти зооморфные изображения явно отражают идеологию населения, у которого в жизни большое место занимала охота.

КУЛЬТУРЫ СУРГУТСКОГО И НИЖНЕГО ПРИОБЬЯ

Вместе с культурой Нижнего Приобья мы рассматриваем и памятники Сургутского Приобья, поскольку они очень близки друг другу. К северу от релкин-ской культуры располагались памятники нижнеобской культуры. Их исследовал В.Н. Чернецов, который выделил нижнеобскую культуру и разделил ее на этапы. К интересующему нас периоду относятся оронтурский (VI — IX вв.) и кинтусовский (X — XIII вв.) этапы. Позже материалы В.Н. Чернецова были обобщены В. А. Могильниковым, который заменил термин «этап» на «тип памятников: оронтурский и кинтусовский», сохранив за ними даты, которые предложил В.Н. Чернецов. По их мнению, нижнеобская культура развивалась на базе усть-полуйской культуры эпохи раннего железа и связанных с ней последующих этапов. Ученые связывают ее с угорским населением, единодушно считая нижнеобскую культуру основой для формирования северных хантов.

Значительный вклад в изучение материалов Сургутского Приобья (в первую очередь памятников Барсовой горы) внесла группа екатеринбургских археологов. Они предложили свою периодизацию культуры Нижнего Приобья.

Самый ранний период — карымский — они датируют IV — VI вв. Памятники его близки позднекулайским (Саровским) материалам и началу релкинской культуры. Особое место занимает холмогорский клад из Сургутского Приобья. В нем обнаружены различные предметы. К вооружению относятся железные наконечники копий и стрел, кинжалы, однолезвийный меч. Культовое значение имеют бронзовые личины и бляшки с зооморфными и антропоморфными сюжетами. Кроме того, встречены ременные бляхи и пряжки, стеклянные бусы и бронзовый котел.

Вслед за карымским следует оронтурский этап (по В.Н. Чернецову и В. А. Могильникову). Екатеринбургские археологи говорят о зеленогорском и кучиминском этапах. Данный период датируется в пределах VI — IX вв.
Памятники этого времени выявлены на обширной территории Нижней и частично Средней Оби (вплоть до Сургута), На севере они известны на полуострове Ямал, В. А. Могильников предполагает, что на юге они соседствовали с населением релкинской культуры. Памятники представлены поселениями и жертвенными местами. Поселения в приполярной зоне не имеют укреплений, на остальной территории встречаются городища. Жертвенные места представляют собой скопления битой керамики. Здесь же найдены обломки гривен, браслеты, височные кольца, бляшки с изображениями животных, участки прокаленной глины с песком и скопления пережженных костей животных, среди которых встречаются отдельные обломки костей человека. Большая часть вещей сломана.

В Сургутском Приобье исследованы могильники VIII — IX вв. на Барсовом Городке и Сайгатинском III. Они имеют свои особенности. В ряде случаев выявлено преднамеренное нарушение скелетов, совершенное, видимо, в ритуальных целях. Сначала совершали обычное погребение (в вытянутом положении на спине). Позже, когда труп истлевал, могилу вскрывали, кости верхней части скелета укладывали в центре могилы, а кости ног могли оставить в прежнем положении. Большое количество мужских и женских черепов имело следы трепанации.

Интересно одно погребение могильника Сайгатинский III. На дне могильной ямы находилась «кукла» в рост человека, изготовленная из березовых прутиков. Пучки были обернуты мхом, возможно, изображавшим одежду. На месте левой руки находился браслет, а на месте пояса — пряжка. Кукла лежала на берестяной подстилке, была завернута в бересту и сверху накрыта еще одним куском бересты. Чаще встречаются захоронения «кукол» длиной в 20 — 30 см. Они изготовлены из мха или травы на каркасе из прутиков и обшиты мехом. На месте головы лежали деревянные или бронзовые личины. Такие куклы сопровождались бронзовыми украшениями, найденными как в могиле, так и в межмогильном пространстве.

Остановимся на инвентаре памятников Нижнего и Сургутского Приобья. Керамика круглодонная. Абсолютное большинство сосудов орнаментировано. Узоры выполнены разнообразным штампом: гребенчатым, сложным ромбическим, полулунным, крес¬товым, в виде круга с крестом внутри и т.д. Они являются дальнейшим развитием штампового узора эпохи раннего железа. В целом сосуды отличаются большой нарядностью и пестротой, что обычно свойственно керамике лесных территорий. Как отмечал В. Н. Чернецов, человек отражал в этих узорах то, что видел вокруг себя. И действительно, таежного жителя окружали разнообразные пересечения листьев и ветвей деревьев, многочисленные следы на снегу, отставленные разными животными и др. Весь этот пестрый и нарядный мир был перенесен человеком в узоры, которые хорошо сохранились на керамике.

Предметы быта (железные ножи), оружие и украшения малочисленны. К числу случайных находок относится овальная бронзовая бляха с изображением трех пляшущих мужчин, подпоясанных наборными поясами, Каждый из них держит в руках по две сабли. Встречены объемные фигурки лошади, птиц и другие изделия, выполненные в урало-сибирском зверином стиле. Найдено несколько глиняных антропоморфных фигурок, которые схематично изображают сидящего человека в расшитой орнаментом меховой одежде. Голова человека лишь намечена, руки отсутствуют.

Хозяйство было присваивающим. Большое значение имело рыболовство. На самом севере, на морском побережье, существовал промысел морского Зверя — моржа. Изображение лошади свидетельствует о том, что население знало о коневодстве еще в те времена, когда оно не было вытеснено на север, но вряд ли могло им заниматься. В связи с этим нало упомянуть существовавший в XIX и XX вв. хантыйский обычай приносить при погребении в жертву лошадь. А поскольку сами ханты на севере коней не разводили, то за лошадью приходилось ехать на юг и выменивать ее у южных соседей. Видимо, такое же явление существовало и в оронтурское время. Впрочем, существует предположение, что коневодство могло иметь некоторое значение и на юге Нижнего Приобья, до впадения Иртыша в Обь.

К конпу IX в. оронтурский этап нижнеобской культуры эволюционировал в кинтусовский этап (X -XIII вв.).

Выводы

В Среднем и Верхнем Приобье в V — IX вв. существовали родственные верхнеобская и релкинская культуры, относящиеся к самодийской группе и ведущие свое происхождение от кулайской культуры. Верхнеобская культура делится на томский, новосибирский, барнаульский и кузнецкий варианты. Население вело комплексное хозяйство. У верхнеобцев были развиты отгонное скотоводство и земледелие, У носителей релкинской культуры доминировало присваивающее производство. Для духовной жизни характерно изготовление художественных изделий, выполненных в урало-сибирском стиле. На терри¬тории Барнаульского Приобья верхнеобская культура исчезла в конце VIII в. В Новосибирском Приобье и в Кузнецкой котловине с этого же времени прослеживаются элементы тюркизации. В Нижнем Приобье бытовала культура охотников и рыболовов, также имеющая корни в кулайской культуре.

Рекомендуемая литература

Грязнов М.П. История древних племен Верхней Оби по раскопкам близь с. Большая Речка // МИА. — 1956. — Вып. 48.
Беликова О. В., Плетнева Л.М. Памятники Томского Приобъя в V-VIII вв. н.э. — Томск, 1983,
Илюшин А.М. Могильник Саратовка: публикация материалов и опыт этно-архео логического исследования. — Кемерово, 1999.
Казаков Л.А. Одшщовская культура Барнаудьско-Бийского Приобья: Автореф. дис. канд. ист. наук. — Барнаул, 1996.
Могильников В.А. Угры и самодчйцы Урала и Западной Сибири // Фннно-угры и балты в эпоху средневековья. — М., 1987. — С. 163-236.
Молодин В. И. Древнее искусство Западной Сибири. — Новосибирск, 1992.
Молодин В.И., Бобров В.В., Равнушкин В.И. Айдашинская пещера, — Новосибирск: Наука, 1980.
Очерки культурогснеза народов Западной Сибирн. — Томск, 1994. — Т. 2. — С. 277 — 289.
Троицкая Т.Н., Новиков А.В. Верхнсобская культура в Новосибирском Приобье. — Новосибирск, 1998.
Уманский А. П. Погребение эпохи «Великого переселения народов» на Чарышс // Древние культуры Алтая и Западной Сибири. — Новосибирск, 197В. — С. 129 — 163.
Федорова Н.В., Зыков А.П., Морозов В.Н., Терехова Л.М. Сургутское Приобье в эпоху средневековья // Вопросы археологии Урала. — Екатеринбург, 1991. — С. 126 — 145,
Чиндина Л.А. Могильник Релка на Средней Оби. -Томск, 1977.
Чиндина Л.А. История Среднего Приобья в эпоху раннего средневековья. — Томск, 1991.

Рис. 41. Керамика верхнеобской культуры.

Рис. 41. Керамика верхнеобской культуры.

Рис. 42. Материалы верхнеобской культуры: 1-6, 10-17, - железо; 709 - бронза.

Рис. 42. Материалы верхнеобской культуры: 1-6, 10-17, — железо; 709 — бронза.

Рис. 43. Культовое бронзовое литье верхнеобской культуры.

Рис. 43. Культовое бронзовое литье верхнеобской культуры.

Рис. 44. Материалы релкинской культуры (по: Могильников В.А. Угры и самодийцы...).

Рис. 44. Материалы релкинской культуры (по: Могильников В.А. Угры и самодийцы…).

Рис. 45. Культовое бронзовое литье релкинской культуры (по: Могильников В.А. Угры и самодийцы...).

Рис. 45. Культовое бронзовое литье релкинской культуры (по: Могильников В.А. Угры и самодийцы…).

В этот день:

Дни смерти
1870 Умер Поль-Эмиль Ботта — французский дипломат, археолог, натуралист, путешественник, один из первых исследователей Ниневии, Вавилона.
1970 Умер Валерий Николаевич Чернецов - — советский этнограф и археолог, специалист по угорским народам.
2001 Умер Хельге Маркус Ингстад — норвежский путешественник, археолог и писатель. Известен открытием в 1960-х годах поселения викингов в Л'Анс-о-Медоузе, в Ньюфаундленде, датированного XI веком, что доказывало посещение европейцами Америки за четыре века до Христофора Колумба.

Рубрики

Свежие записи

Счетчики

Яндекс.Метрика

1 комментарий

Оставить комментарий
  1. конечно ранне-тюркское время… эта земля финно-угров

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Археология © 2014