Окладников А.П. Новые данные о палеолитическом прошлом Прибайкалья (к исследованиям в Бурети 1936-1939 гг.)

К содержанию 5-го выпуска Кратких сообщений Института истории материальной культуры

В 1936 г. было открыто палеолитическое поселение в окрестностях с. Нижняя Буреть на правом берегу р. Ангары, недалеко от устья р. Белой. Тогда же был вскрыт небольшой участок площади поселения, на котором обнаружены немногочисленные, но весьма характерные остатки фауны, а также изделия из камня и кости, позволяющие определить отношение этих находок к ранее известным палеолитическим памятникам Сибири. Работы в Бурети продолжались в 1937 г., причем основной целью было установление границ древнего поселения.

Работа 1937 г. показала, что палеолитические остатки в Бурети не ограничиваются найденными раньше. Заложенные в Сухой пади сорок шурфов позволили точнее и дальше проследить распространение находок на площади около 500 кв. м.

[adsense]

В 1939 г. раскопки в Бурети продолжались Иркутским музеем с участием ИИМК АН СССР.

При раскопках на периферии поселения к западу от раскопа 1937 г. был вскрыт один большой комплекс культурных остатков. Хотя раскопки в Бурети еще не закончены и обнаруженный материал невелик по объему, он представляет значительный интерес для понимания жизни древнейших обитателей Сибири.

Существенно, прежде всего, уже то, что остатки палеолитической культуры имеют вполне целостный характер и позволяют с полной уверенностью отнести их к очень раннему времени сравнительно с большинством остальных палеолитических памятников Прибайкалья.

До сих пор Мальтинская стоянка была одинокой как по своей древности, так и по общему облику обнаруженных там следов деятельности палеолитического человека. Сделанные в Бурети находки показывают, что вновь найденное древнее поселение по своему возрасту и характеру культуры должно быть поставлено рядом с Мальтой.

Их сближает, прежде всего, фауна, свидетельствующая о принадлежности обеих стоянок к одной эпохе верхнего палеолита. В Бурети найдены кости мамонта, носорога (в том числе целый череп), быка, лошади, джигетая и северного оленя.

Выдержанному фаунистическому комплексу Бурети соответствует характерный и столь же выдержанный по составу каменный инвентарь. Среди каменных орудий имелись скребки на удлиненных пластинах, близкие к концевым, острия, резец, нуклеусы призматического типа. Найдено также одно крупное орудие из кварцитовой гальки, большой „нуклеус-скребок“, грубое скребло.

В 1939 г. раскопки окончательно подтвердили мнение о близости Бурети к Мальте. Инвентарь этих поселений определенно противопоставляется каменному инвентарю остальных более поздних палеолитических памятников. Для последних характерно наличие и даже преобладание крупных орудий из речной гальки (иногда кремня и сланцев), по форме напоминающих мустьерские скребла, остроконечники и даже „ручные рубила».

Замечательно также наличие нуклеусов дисковидного типа и применение ретуши, напоминающей мустьерскую, „контр-ударную». Такие изделия резко отличаются от обычных для верхнего палеолита Европейской части СССР и поэтому сибирские памятники выделялись в особую „фацию» верхнего палеолита. Напротив, инвентарь Мальты и Бурети не имеет таких особенностей и, как указывал П. П. Ефименко, больше сближается с инвентарем стоянок Европейской части Союза.

Столь же определенно связь Бурети с Мальтой выявляется хотя и в немногих, но зато выразительных памятниках искусства. Самая замечательная находка, сделанная во время раскопок 1936 г., — скульптурное изображение человека типа ориньяко-солютрейских статуэток. Детали скульптуры дают представление о меховом, типичном для арктического климата, костюме, наиболее близком к женскому эскимосскому (рис. 10, а).

В 1939 г. вновь была найдена маленькая статуэтка, вырезанная из бивня мамонта и представляющая фигурку обнаженной женщины с руками, сложенными на животе. У статуэтки слегка намечен нос, очень тщательно оформлена прическа (рис. 10, б). Сравнивая вновь найденную статуэтку со статуэткой из раскопок 1936 г., нетрудно окончательно убедиться также и в том, что все особенности трактовки последней объясняются именно наличием у нее „одежды».

Таким образом обитатели Бурети, как и древние мальтинцы, имели статуэтки двух основных типов: одетые и обнаженные.

Материалы исследований в Бурети подтверждают наблюдения, сделанные в Мальте и относительно общего характера жилищ и устройства поселения в целом. Культурные остатки концентрируются в Бурети определенными пятнами.

Правда, до сих пор не было констатировано особой расцветки всего культурного слоя, благодаря примеси золы, угля или охры, как это имеет место, напр., в костенковских палеолитических поселениях. В сущности речь идет пока только об определенном горизонте залегания костей и кремней, но все находки тяготеют друг к другу и представляют единый комплекс остатков.

Комплекс, раскопанный в 1939 г , сопровождался, как и в Мальте, каменными плитами, располагавшимися полукругом. Что здесь мы имеем дело именно с остатками жилища, показал очажок, обнаруженный в 1939 г. Очажок представлял западину, заполненную зольной массой с примесью древесного угля, охристых включений и отдельных кремней.

Нельзя не отметить, что статуэтки явно тяготеют к центру комплексов, в последнем случае — в комплексе 1939 г. — к очагу. Можно даже сказать, что наличие статуэток при комплексах (остатках жилищ) почти обязательно. Двум раскопанным комплексам соответствуют и две статуэтки. Нужно ожидать, что в третьем, нераскопанном, комплексе будет то же самое. Этот факт, как и аналогичные мальтинские и другие находки, отражает значение статуэток в жизни палеолитических людей, их связь с жилищем, с домашним очагом, полнее понять которую можно при выходе в область этнографии („эмегендеры“ алтайцев и т. д.).

Рис. 10. Буреть. Статуэтки женщин. а — находка 1936 г.; б — находка 1939 г.

Рис. 10. Буреть. Статуэтки женщин. а — находка 1936 г.; б — находка 1939 г.

Рассматривая материалы Бурети, можно установить и некоторые новые оригинальные элементы, расширяющие наши представления о культуре обитателей Сибири того времени и выдвигающие ряд интересных вопросов. Поселение Буреть, прежде всего, обнаруживает своеобразие в своем расположении и планировке.

Палеолитические остатки в целом располагаются по склону древней надпойменной террасы от ее подножия и до бровки. Начинаясь на высоте 16—20 м по отношению к реке, они спускаются до уровня 10 м. При этом мы имеем дело не с результатами вполне вероятного частичного сползания глинистых толщ, а с особенностями планировки древнего поселения. Находка крупных каменных плит, сопровождаемых кремнями и костями животных, дает право предполагать, кроме раскопанных двух, наличие еще одного самостоятельного комплекса культурных остатков, как уже говорилось выше. Судя по мальтинским находкам и по раскопкам 1936—1939 гг., это должны быть следы жилищ. В таком случае можно думать, что древнее поселение располагалось соответственно рельефу на пологом склоне древней террасы, у самой воды. Это был, видимо, прибрежный поселок. Расположение древнего поселка на склоне у воды может отчасти объяснить и то обстоятельство, что, как сказано выше, культурного слоя в собственном смысле слова, т. е. пласта, окрашенного золой, углистыми частицами, охрой и пр., не найдено, хотя все находки лежали в непотревоженном виде и в одной плоскости. Вполне вероятно также частичное смывание культурного слоя дождевыми потоками еще задолго до образования современного дернового покрова, но уже после оставления этого места его древними обитателями.

Повидимому, различия между двумя близкими по времени и культуре поселениями коренятся в хозяйственном укладе древнего населения, может быть, в условиях, связанных с сезонными перекочевками (Мальта располагается в долине Белой, Буреть — на главной водной артерии, Ангаре; расстояние же между ними не слишком велико, и, конечно, не могло исключать перекочевок).

Далее, при общем сходстве произведений искусства с мальтинскими в Бурети выделяется, напр., своеобразное изделие в виде длинного стержня из рога, заканчивающегося хорошо выраженной головкой. Больше всего это изделие напоминает голову водоплавающей птицы. В Мальте, как известно, были найдены изображения летящих водяных птиц, повидимому гусей или гагар. Но такого рода изделие там не было найдено. Возможно, что это лишь часть крупного скульптурного изображения птицы, имевшего деревянное туловище и голову, вырезанную из рога северного оленя.

Такие крупные изображения, согласно этнографическим данным, характерны были для могил шаманов и для общеродовых культовых мест — „святилищ» или „мольбищ» — лесных племен Сибири. Изучение этих изображений намечает выход в область исключительно интересных и еще ни разу по сути не затронутых в увязке с археологическими фактами представлений о птицах в фольклоре Сибири.

Неожиданным было открытие в Бурети в 1939 г. в культурном слое маленьких, очевидно специально подобранных, плоских галечек из темнозеленого нефрита или благородного змеевика. Но еще интереснее оказалась находка миниатюрного нефритового диска с бесспорными следами пришлифовки. Известно, что одной из наиболее характерных особенностей байкальского неолита является широкое применение нефрита для выделки орудий и украшений. Диск из Бурети напоминает миниатюрные кружки из камня и кости, встречающиеся в верхнепалелитических поселениях Сибири (Афонтова гора, кружок из агальматолита) и на Западе; но материал этого диска показывает, кроме того, что знакомство с нефритом и первые попытки обработать этот камень, почти не поддающийся обычным для палеолита техническим приемам — оббивки и ретуши, восходят к очень отдаленному времени. В этом можно видеть новое свидетельство в пользу генетической связи между палеолитической и неолитической культурой Сибири.

Исследования в Бурети не только указывают на высокий уровень развития и сложность палеолитической культуры в Сибири, но и вновь настойчиво выдвигают проблему общего порядка — о взаимоотношении древнейшей культуры палеолита с более поздними ее звеньями. Теперь ясно, что говорить об „архаичности» культуры сибирского палеолита в целом нельзя. Такая формулировка должна быть снята, прежде всего, по отношению к самым ранним памятникам, к Мальте и Бурети. Здесь-то как раз и нет тех элементов, которые накладывают отпечаток архаизма на каменный инвентарь остальных стоянок, начиная с Афонтовой горы (нижнего горизонта) и кончая памятниками, уже смыкающимися во многом с неолитом (позднейшие палеолитические стоянки на Енисее, Усть-Белая, Ушканка, Бадай около Иркутска).

При внимательном анализе можно, наконец, обнаружить в мнимо-архаичном, якобы „пережиточном», инвентаре поздних памятников признаки дальнейшего своеобразного развития, которое, в таком случае, охватывает огромную территорию, от Енисея до бассейна р. Желтой.

Продолжение работ в Сибири, очевидно, поможет глубже уяснить эти вопросы, встающие на данном этапе исследований, и вызовет новые, еще более интересные и существенные для изучения отдаленного прошлого Азиатской части СССР.

К содержанию 5-го выпуска Кратких сообщений Института истории материальной культуры

В этот день:

Дни смерти
1870 Умер Поль-Эмиль Ботта — французский дипломат, археолог, натуралист, путешественник, один из первых исследователей Ниневии, Вавилона.
1970 Умер Валерий Николаевич Чернецов - — советский этнограф и археолог, специалист по угорским народам.
2001 Умер Хельге Маркус Ингстад — норвежский путешественник, археолог и писатель. Известен открытием в 1960-х годах поселения викингов в Л'Анс-о-Медоузе, в Ньюфаундленде, датированного XI веком, что доказывало посещение европейцами Америки за четыре века до Христофора Колумба.

Рубрики

Свежие записи

Счетчики

Яндекс.Метрика

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Археология © 2014