К оглавлению книги / К следующей главе
Археологическая ситуация
Неаполь скифский в период С имел достаточно плотную иррегулярную «кустовую» застройку, которая может свидетельствовать о сравнительно многочисленном постоянном населении. Подтверждается это ситуацией на пригородной территории и на ближайших к городищу поселениях. Такая ситуация наиболее сопоставима с Неаполем скифским подгоризонта Е2 накануне пожара 1. Вероятно, динамика развития населенного пункта в обоих случаях была довольно близка. Принципиальная разница состоит лишь в наличии/отсутствии оборонительной системы. Определенным образом изменилось и соотношение различных типов архитектурных сооружений. Так, горизонт Е отмечен большим процентом полуземляночных сооружений, тогда как в периоде С преобладают наземные постройки. Показательно и дальнейшее распространение мегаронов, к рубежу н. э. ставших определяющим типом архитектурных сооружений Неаполя.
Очевидна утрата «дворцовой» специфики Неаполя скифского в период С. В отличие от периода D, распространение теперь получили мегароны, полуземлянки, сооружения равнозначно-параллельного принципа планировки. Для этого времени не известно ни одного случая применения обработанного камня и черепичных перекрытий, не говоря уже о скульптурном оформлении и фресковой росписи.
После тотального разрушения из всего комплекса Южного дворца были восстановлены только мегарон Н и дом Р, а также северные ограды, примыкавшие к мегарону. К западу и востоку от мегарона в этот период появились группы кладок. Некоторые из них служили оградами, примыкавшими к более ранним строительным остаткам, планировка других трудно объяснима. Создается впечатление недостроенных помещений, тем более, что между стенами нет глинобитных полов.
В таком виде Южный дворец просуществовал недолгий срок — в пределах первой половины — середины I в. до н. э. Затем он был полностью заброшен и развалины простояли в полной неприкосновенности до начала периода Б (около 100 лет!).
Под северо-восточной частью зольника № 3 открыт комплекс мегаронов З, К и Л (Рис. 97). Здание К при толщине стен 0,4 м достигало размеров 8х4 м. В центре помещения находился небольшой глинобитный очаг-столик, рядом с которым, у северной стены, была устроена хозяйственная яма. Соседнее здание Л больших размеров — 12,5х6,5 м, толщина стен — 0,6¬0,7 м. Вдоль его длинных стен открыто шесть столбовых ям. В центре зала находился небольшой очаг-яма, а в юго-восточном углу — загородка из каменных плит. Здание З имело размеры 12х6 м; столбовых конструкций и очага в нем не зафиксировано. Площадка, на которую выходили фасады мегаронов, постоянно содержалась в чистоте: на ее поверхности почти нет культурного слоя. Территория позади зданий являла собой совершенно противоположную картину. Здесь накопился значительный слой глинистой грязи с золой. Многочисленные находки из него достаточно выразительны и обычны для позднескифских памятников (Рис. 98). К западу от этих мегаронов открыты многочисленные хозяйственные ямы с мусорной засыпью, содержавшей материал I в. до н. э. — первой половины I в. н. э. В первой половине I в. до н. э. (подгоризонт С4) здесь также существовали четыре полуземлянки оригинальной конструкции (Рис. 100).
Мегарон Е (Рис. 12, I, 2), построенный во II в. до н. э., без видимых изменений продолжал функционировать и в I в. до н. э. На определенном этапе центральный вход его основного помещения был заложен камнем, а с юга к фасаду пристроены небольшие помещения с очагами и хозяйственными ямами.
Раскоп Д. Здесь для периода С вероятно возникновение двух мегаронов А и В (Рис. 10). Предполагается, что при их строительстве были проведены значительные подрезки более раннего культурного слоя. Оба сооружения отличались довольно строгими пропорциями, большими размерами (А — 21х10 м, В — 20х9,5 м) и фундаментальностью. Толщина их стен составляла 1,2 и 1,1 м. Одновременно с возведением этих зданий, рядом с ними появились небольшие дома равнозначно-параллельного принципа планировки. Это дом С к юго-востоку от мегарона А и комплекс Е к северо-востоку от мегарона В. В обоих случаях они имели три расположенных в ряд помещения с глинобитными полами и угловыми очагами. Кроме того, можно предполагать, что комплексы мегаронов были отделены один от другого несколькими оградами, для возведения которых были использованы основания более ранних кладок горизонта Е.
К северо-западу от здания В, в пределах оград также открыты незначительные остатки наземного дома Д — с очагом сложной конструкции — и округлая в плане полуземлянка диаметром 4,1 м, хорошей сохранности (Рис. 10, С). Вдоль ее стенок, покрытых глиной и побелкой, была устроена глинобитная полка. Судя по стратиграфии и находкам, эта землянка функционировала в пределах первой половины I в. до н. э., а затем была засыпана зольным мусором.
По той причине, что в периодах В и А мегароны были реконструированы и включены в состав аристократического комплекса [Яценко 1962, 112-113], заключительный этап периода С здесь не прослежен.
На других участках крепостной территории многочисленные объекты горизонта С прослежены в целом для названного периода.
Типология архитектурных сооружений и строительная техника
Оборонительные сооружения Неаполя скифского в период С, по всей видимости, продолжали функционировать на основе стен более раннего времени. Время около рубежа II-I вв. до н. э. было отмечено быстрым накоплением слоя глины у оборонительных стен. Поверх этого слоя были затем построены многие хозяйственно-жилые объекты.
Отдельные усиления башен, ворот и участков стены носили характер локального ремонта и практически не меняли их облика. Так, в I в. н. э., дополнительными поясами была укреплена восточная башня центральных ворот [Колтухов 1990, 187; 1999, 36] (Рис. 18). На этом же участке проводились и другие незначительные ремонтные работы.
Об утрате фортификационными сооружениями своих функций в I в. до н. э. свидетельствует неоднократная пристройка к ним с напольной стороны различных «гражданских» объектов. Так, на участке раскопа VI (Рис. 5, 18) на рубеже II-I вв. до н. э. у торцовой стены бастиона возникает небольшое наземное жилище с очагом, глинобитным полом и хозяйственной ямой. Несколько позднее здесь же был построен другой дом с предполагаемым внутренним двориком. Его детальное исследование позволило С. Г. Колтухову поставить вопрос о пожаре первой половины I в. н. э. (по единой хронологической колонке — пожар 5 горизонта С), который связывается с военной акцией боспорского царя Аспурга [Колтухов 1990, 187; 1994, 218; 1999, 36].
Мегароны. Для горизонта С в Неаполе известно по крайней мере семь новых зданий этого типа. Их план и внутреннее устройство всегда были практически неизменными (Рис. 14, 21, 22, 24, 25). Обращают на себя внимание большой диапазон площадей и габаритов этих сооружений, случаи блокировки таких зданий по два и по три, а также существование в едином комплексе с наземными структурами равнозначно-параллельного принципа планировки.
Исходя из ситуации с мегаронами А и В, в осторожной форме можно предположить функциональную преемственность этих двух зданий и более раннего дворцового мегарона Н. Другими словами, в период запустения Южного дворца был сформирован новый «аристократический квартал» Неаполя скифского, теперь уже в северной его части. В этом случае одновременное строительство здесь двух одинаковых мегаронов, разделенных оградой с воротным проемом, возможно, было продиктовано определенными изменениями в структуре правящей элиты позднескифского общества.
Остальные мегароны горизонта С скорее всего являлись жилыми домами. Специфику планировки и внутреннего устройства этих зданий можно объяснить особым укладом жизни населявших их коллективов.
Наземные дома равнозначно-параллельного принципа планировки. Такие здания три раза встречены в комплексе с мегаронами (Рис. 14, 22) и два раза (Раскопы VI и VII) (Рис. 14, 27) — как самостоятельные архитектурные объекты. В остальных случаях, которых более двадцати, планировка наземных построек достоверно не восстановлена. Для определения функциональной принадлежности зданий этого типа данных почти нет. Наличие стационарных очагов позволяет считать их хозяйственно-жилыми.
Полуземлянки, как и более ранние, могут быть разделены на прямоугольные и округлые в плане. Прямоугольных полуземлянок достоверно известно две (Раскопы Е и VI), округлых — четыре (Раскопы Д, Сектор 9, VI, М). По всем конструктивным элементам они имеют абсолютное сходство с аналогичными сооружениями горизонтов E-D. Совершенно иной тип полуземлянок: прямоугольных в плане, с полками вдоль стен и длинными коридорами, открыт на пригородной территории, где они располагались компактной группой (Рис. 14, 29, 30; 100).
Назначение полуземлянок однозначно не определено. Можно только повторить предположение о том, что большинство из них были временными сооружениями и выполняли вспомогательные хозяйственные функции. Только в отдельных случаях наиболее крупные и благоустроенные землянки могли служить для жилья.
Усадьбы. К этому типу условно может быть отнесен только комплекс каменных оград, открытых в раскопе I (Рис. 11, 2, С). При его сооружении были частично использованы стены усадьбы горизонта Е.
В расположении перечисленных типов строительных объектов сколько-нибудь выраженной регулярности не прослежено. Только в пределах одного архитектурного комплекса можно видеть явные признаки единой геометрической планировки (Рис. 14, 25) и структурной иерархии.
Строительная техника. Традиционные строительные материалы: необработанный или грубо околотый нуммулитовый известняк, глина, измельченная скальная порода. Широко применялось дерево (дуб, сосна). В наземных сооружениях стены состояли из каменного цоколя и основной части из сырцовых кирпичей. Для многих построек очевидна предварительная планировочная разметка. Это характерно прежде всего для мегаронов (Здания А, В, З, К, Л, О), а также для некоторых других сооружений.
Техника возведения каменных кладок в основном иррегулярная бутовая. Также повсеместно прослежены ее сочетания с орфостатной и постелистой (Рис. 15, 5, 6, 7). Ширина каменных цоколей стен — от 0,4 до 1,2 м — находилась в прямой зависимости от размеров и конструкции сооружений. Для внутренней отделки помещений широко применялась глина (настил полов, грубая обмазка стен, монтаж очагов) и мел (гипс?), использовавшиеся для побелки.
Как уже отмечалось, в горизонте С не зафиксировано ни одного случая использования черепичных крыш. За исключением самых больших мегаронов (А, В), нет оснований предполагать также и двухэтажность неапольских построек в I в. до н. э.— I в. н. э.
Некрополи: погребальный обряд и инвентарь
В период С рядом с Неаполем скифским функционировали все те же три некрополя — Западный, Восточный и Битакский. Для Восточного некрополя определено 33 склепа-катакомбы, функционировавших на различных этапах периода С. На Битакском могильнике известно три склепа этого времени (№№ 104, 129, 155) (Рис. 6, II).
В отличие от более раннего времени, на Восточном некрополе значительную долю (11 случаев) в этот период составили грунтовые склепы с камерами большого объема, содержавшими останки от 10-15 до 30-40 человек. В небольших катакомбах также сосредоточено значительное число погребенных. Менее пяти захороненных в одном склепе I в. до н. э. — I в. н. э. встречается редко. На Битакском могильнике два склепа горизонта С по количеству погребенных резко отличались от катакомб более раннего времени. Так, в склепе № 104 было захоронено 25 человек; в склепе № 155 — 27 человек [Пуздровский 2002] (Рис. 103).
Погребальный обряд. Обычная поза умерших — на спине в вытянутом положении — сохранилась. Часты случаи скрещивания ног и положения одной или обеих рук на таз. Ориентация самая различная, часто в одном склепе погребенные уложены во всех направлениях. Однако для Восточного некрополя по-прежнему преобладающей является меридиональная ориентация с отклонениями, а для Битакского — южная [Пуздровский 2002]. Характерными особенностями катакомбных захоронений I в. до н. э. являются относительная скромность и малочисленность погребального инвентаря, редкость керамики и жертвенной мясной пищи, почти полное отсутствие предметов воинского и конского снаряжения. Так, на два некрополя ранней группы периода С известно не более 20 железных наконечников стрел, три портупейных крюка, железные удила со стержневидными псалиями и бронзовая шпора с железным шипом (Рис. 104, 1-2) [Пуздровский 2002, рис. 6, 13]. Ситуация несколько меняется на рубеже н. э. С этого времени становятся обычными керамические сосуды, разнообразные украшения и фибулы, известны единичные предметы вооружения (меч из склепа 75 Восточного некрополя) и изделия из драгоценных металлов (листки погребальных венков, бусы, лицевые пластины). Выделяются редкие импортные предметы: полихромный стеклянный амфориск из кургана 1949 г., литые бронзовые украшения в виде мужских лиц (атташи бронзовых сосудов) (склепы 75 и 79 Восточного некрополя), пергамский красно-лаковый сосуд в виде головы Силена (Рис. 104, 16), крупные раковины каури [Пуздровский 2002, рис. 5; 9] (Рис. 104, 25,27).
Комплексы захоронений периода С очень условно могут быть разделены на две группы: более раннюю (I в. до н. э.) и более позднюю (рубеж н. э.— I в. н. э.). Одним из критериев выделения погребений ранней группы периода С послужило их соотношение с погребениями периода D. Учтена также в этих погребениях встречаемость предметов, известных во II в. до н. э. и бытовавших в последующее время. Это круглые зеркала типа VI по Хазанову [Хазанов 1963], пряжки с пластинчатой рамкой и подвижным язычком, фибулы с пластинчатой спинкой и сплошным приемником, железные трехлопастные черешковые наконечники стрел, мозаичные стеклянные бусы определенных типов, краснолаковые и гончарные чашки с отогнутым венчиком, подвязные бронзовые и железные фибулы удлиненных пропорций с прямой спинкой и коротким приемником [Зайцев, Мордвинцева 2003, рис. 3] , некоторые другие предметы. Выделению этой группы способствовали хронологический и стратиграфический анализ захоронений мавзолея и материалов из культурных отложений городища, а также раскопки новых информативных погребальных комплексов Усть-Альминского некрополя [Зайцев 1997а].
Вторая, более поздняя группа периода С (рубеж н. э.— I в. н. э.) может быть определена находками римских фибул типа «Авцисса» ступени В1а — 9 г. до н. э.— 19 г. н. э. [Ettlinger 1962, Abb. 93-94, Taf. 9], фибул с пластинчатой спинкой и завитком на конце приемника [Амброз 1966, 43-45], фибулы со сплошным пластинчатым приемником и выпуклой спинкой [Амброз 1966, 23], подвязные лучковые фибулы 1-го — 2-го вариантов по Амброзу [Амброз 1966, 48-49, табл. 9, 1-5] и смычковые фибулы, которые чаще всего были игольным аппаратом брошей. В это время в погребениях появляются многочисленные фигурные подвески и бусы из египетского фаянса [Алексеева 1975, 27-43], перстни со стеклянными вставками, зеркала-подвески с коническим выступом, многие типы бус. Краснолаковая керамика: круглодонные унгвентарии, кувшины с петлеобразной ручкой и валиком у основания горла, кубок с орнаментом в стиле «барботин» (Рис. 104, 18), другие формы.
Из предметов, бытовавших на протяжении всего периода С, можно назвать кольца с тремя рядами выступов, бронзовые ведеркообразные подвески, лепные курильницы нескольких типов, краснолаковые чашки с загнутым внутрь венчиком.
В целом некрополи Неаполя скифского периода С демонстрируют полную преемственность основных погребальных традиций, заложенных во II в. до н. э. Некоторые изменения в обряде: сокращение количества склепов за счет увеличения интенсивности и длительности их использования могли быть следствием эволюции структуры общественного устройства. Данное явление интересно сопоставить с синхронным распространением мегаронов на городище; может быть, это различные отражения одного и того же процесса.
Материальная культура
Хозяйство. Продукты скотоводства представлены большим количеством костей домашних животных. Согласно исследованиям В. И. Цалкина [Цалкин 1954; 1960], в видовом составе стада первое место занимали лошади малорослых и средних пород, затем следовал мелкий рогатый скот: овцы и козы. На третьем месте находился крупный рогатый скот, свинья и осел [Цалкин 1954, 285]. Все животные употреблялись в пищу. Археологические свидетельства земледелия в неапольских материалах представлены гораздо скромнее. На сегодняшний день не найдено ни одного орудия труда для обработки земли, а переработка зерна может быть констатирована благодаря многочисленным находкам примитивных каменных зернотерок (Рис. 98, 3). Сравнительно мало известно хозяйственных ям — не более сорока. Их конструктивные особенности — малый объем, небрежная обработка стенок и дна — не позволяют подтвердить вывод о хранении и переработке больших запасов зерна, что могло бы свидетельствовать о развитом земледельческом хозяйстве [Высотская 1979, 95-97; Пуздровський 1992а, 128].
Ремесла. Их существование зафиксировано только по второстепенным признакам. Непосредственные признаки какой-либо производственной деятельности в слое горизонта С практически отсутствуют. Как и в более раннее время, основное развитие, очевидно, получили так называемые домашние производства: прядение и ткачество, примитивная обработка кости и дерева, изготовление лепной керамики. Вероятно также, что в небольшом объеме сохранилось и профессиональное гончарство. Об этом может свидетельствовать серия керамических алтариков, изготовленных из местной глины (Рис. 17, 37; 102, 1, 3).
Предметы импорта: Светлоглиняные амфоры с двуствольными ручками и позднесинопские нескольких типов (Рис. 101), буро- и краснолаковые столовые сосуды, отдельные виды украшений и бус (Рис. 17, 22, 27-31). По сравнению с периодами E и D, для ранней фазы периода С очевидно явное сокращение ассортимента всех основных категорий импорта. Ситуация изменилась к рубежу эр, когда появляется значительное количество разнообразных изделий из египетского фаянса, полихромных стеклянных бус, различных краснолаковых сосудов, отдельные экземпляры римских вещей (Рис. 17, 25). В целом же отчетливо прослеживается ориентация на южнопонтийский товарный рынок, которая отчасти подтверждается и единичными находками монет Синопы I в. до н. э.
Быт. Жилища периода С: мегароны, дома греческого типа (равнозначно-параллельно¬го принципа планировки), полуземлянки. Благоустройство жилищ оставалось на прежнем уровне: стены и полы обмазывались глиной, помещения обогревались открытыми очагами. Для освещения в основном использовались лепные жировые светильники на ножке (Рис. 99, 4-5).
«Бытовые наборы» состояли из различных керамических сосудов, среди которых значительную часть составляла лепная посуда [Дашевская 1958, 255-257], орудий домашнего труда, предметов костюма и туалета, игрушек и т. п.
В целом следует отметить устойчивый «варварский» характер материальной культуры, особенно по сравнению с предшествующим временем. С другой стороны, очевидна преемственная связь многих культурных традиций в домостроительстве, погребальном обряде, быту, сформировавшихся во II в. до н. э.
Предметы культа и амулеты. Особую группу составляют своеобразные лепные фигуры, оформленные парными головами баранов или лошадей (Рис. 98, 5-8). Их размеры, степень реалистичности, качество выделки и способ орнаментации различны; очевидно, все эти изделия являются произведениями домашних умельцев. В одном случае находки фрагментов таких фигур соотнесены с мегаронами З, К, Л, во всех остальных они происходят из мусорных слоев, не связанных с конкретными сооружениями. Интерпретация этих предметов в качестве «очажных подставок» или «подставок для вертелов» [Высотская 1979, 87] не имеет оснований, и на это гораздо раньше указывала М. И. Вязьмитина [1962, 210-211]. В Неаполе они ни разу не были найдены даже в относительной близости от очагов. Вместе с тем, весьма очевидна их культовая принадлежность и связь с домашним очагом [Вязьмтна 1962, 211], однако конкретный семантический смысл остается пока неясным. Для этих лепных фигур предполагается дако-гето-фракийское происхождение [Погребова 1958, 232].
Культовые предметы также представлены лепными курильницами нескольких типов, единичными керамическими алтариками (Рис. 17, 34, 37), о которых уже упоминалось, многочисленными бронзовыми кольцами с тремя рядами выступов (Рис. 104, 9). Среди населения Неаполя скифского получили широкое распространение амулеты из египетского фаянса — в виде скарабеев, львов, лягушек, кукишей, гениталий, фигурок Беса, младенца Гора, Гарпократа. Считается, что это отражает резкое возрастание популярности фетишизма [Алексеева 1975, 30-31; Махнева 1967, 196] на рубеже н. э.
К оглавлению книги / К следующей главе