Мунчаев Р.М., Мерперт Н.Я., Амиров Ш.Н. 20 лет археологических исследований российской экспедиции в Сирии

Как известно, российские ученые с опозданием более чем на 100 лет от западной науки приступили к полевым археологическим исследованиям в Месопотамии — древнейшем в истории очагевозникновения цивилизации. Первая российская (тогда еще советская) экспедиция в Месопотамию была организована Институтом археологии АН СССР лишь в 1969 г. Перед ней была поставлена задача разработки проблемы становления и развития раннеземледельческих культур в их первичном — ближневосточном центре и формирования цивилизации. Экспедиция провела 14 полевых сезонов в северо-западном Ираке, в слабо исследованной до этого Синджарской долине. Она выявила и широко исследовала там целую группу раннеземледельческих памятников, относящихся к VIII-IV тыс. до н.э. и отражающих развитие основных культур дописьменной Месопотамии. В результате была не только принципиально обогащена источниковедческая база этих культур, но и выявлены новые раннеземледельческие культуры, позволившие заполнить ряд лакун и осветить последовательные этапы сложения производящих форм экономики и сопутствовавшего им развития как материальной, так и духовной культуры. Впервые в Северной Месопотамии открыт важнейший памятник иерихонского типа (ΡΡΝΒ) — поселение докерамического неолита Телль Магзалия, определены корни и этапы формирования древнейших раннеземледельческих керамических культур, в том числе исходная для Хассуны культура Телль Сотто, получены полные колонки этапов развития таких культур
Месопотамии, как хассунская и халафская, и установлено их соотношение с самаррской и убейдской культурами. Для всех этих культур документально засвидетельствовано сравнительно быстрое и выразительное совершенствование строительной деятельности, формирование фундаментальных ее форм, зарождение традиции храмовой и фортификационной архитектуры. К этому следует добавить заметный рост числа находок самых различных категорий — от значительных и многообразных коллекций до превосходной пластики, включающей уникальные фигурные расписные сосуды, и, наконец, медные и свинцовые украшения и большой набор разнообразных орудий, а также куски медной руды — малахита. Таким образом, было доказано, в частности, что зарождение металлургии и металлообработки началось в Месопотамии столь же рано (VIII тыс. до н.э.), как и в смежных регионах Ближнего Востока — Ирана и Анатолии.

[adsense]

Результаты кратко отмеченных исследований Месопотамской экспедиции Института археологии АН СССР в Ираке получили широкое освещение в многочисленных трудах, в том числе в серии монографий и научно-популярных работ, опубликованных как в нашей стране (Бадер, 1989; Мунчаев, Мерперт, 1981; Гуляев, 2006; и др.), так и за ее пределами (Bader et al., 1993; и др.). Эти исследования вызвали заслуженный интерес в самых широких научных кругах, в том числе в странах, занимавших до этого ведущее и даже монопольное место в изучении Месопотамии. В данной связи весьма характерно высказывание крупнейшего английского специалиста по археологии Ближнего Востока, проф. Дж. Отс. В рецензии на американскую публикацию наших исследований она подчеркнула, что если до недавнего времени британская археология доминировала в исследовании Северной Месопотамии, то отныне эта роль перешла к Советской экспедиции, итоги работ которой заметно изменили представления о неолите верхнего Двуречья (Oates, 1994. Р. 882- 885). В нашей же стране результаты работ экспедиции в Ираке удостоены Государственной премии РФ в области науки и техники.

Уже в процессе работ российской экспедиции в долине Синджара в Ираке встал вопрос расширения их хронологически и особенно территориально на смежные области и прежде всего на территорию Северо-Восточной Сирии. Такое расширение во времени и пространстве наших исследований было обусловлено, в частности, необходимостью пересмотра самых первоначальных границ ближневосточного раннеземледельческого ареала. В данном аспекте именно сопредельная территория Сирии, представляющая составную часть Северной Месопотамии и отличающаяся исключительной насыщенностью разновременными археологическими памятниками, вызывала особый интерес (рис. 1). Многочисленная система сухопутных и водных связей этой области Сирии., именуемой обычно долиной Хабура — главного притока Евфрата — или нередко хабурским треугольником, способствовала распространению достижений ряда древних экономических и культурных центров и прежде всего месопотамского, органичной частью которого являлась она сама, что получает все больше обоснований в археологических открытиях последних десятилетий. Именно поэтому мы избрали для продолжения исследований нашей месопотамской экспедиции данный регион Сирии и весной 1987 г. предприняли там разведки, с целью выбора памятника для своих дальнейших стационарных работ в Месопотамии. Таким памятником оказался Телль Хазна 1, расположенный в 25 км на С-СВ от города Хассаке (центра одноименной провинции Сирийской Арабской Республики), близ деревень Хазна и Аляви, в нижней части аллювиального бассейна водостока Вади Ханзир (или Вади Риджла) — притока Джаг-Джага, впадающего в Хабур. Это крупнейший из трех находящихся здесь, вдоль по течению вади Ханзир, теллей. Он стал основным объектом исследований российской экспедиции в Сирии (рис. 2). В 1988 г. мы начали его планомерные раскопки, которые с небольшим перерывом (1991-1992 гг.) продолжаются до настоящего времени. Двухлетний же перерыв, вызванный тяжелым положением, в котором оказалась Российская академия наук, как впрочем, и вся наша страна, мы использовали для обследования находящегося в км к югу от Телль Хазны 1 другого многослойного поселения — Телль Хазны II. Проведенные здесь на ограниченной площади зондажные раскопки показали, что в данном памятнике представлены слои дописьменной ранеземледельчсской Месопотамии, начиная от культуры Телль Сотто и Хассуны, Халафа, Урука, раннединастической эпохи до исламского периода. Наличие такой культурной последовательности в долине Хабура — составной части сирийской Джезиры — при единой последовательности ее развития убедительно подтверждает принадлежность избранного российской экспедицией региона Сирии к месопотамскому культурному очагу (Мунчаев и др., 1993; Munchaev, Merpert, 1992).

Рис. 1. Хабурская степь Северной Месопотамии.

Рис. 1. Хабурская степь Северной Месопотамии.

И еще одно существенное и весьма конкретное свидетельство отмеченного единства, но уже ду¬ховного характера, это открытие в древнейшем горизонте (XII) Ярымтепе I (Ирак) и наиболее раннем слое Телль Хазны II (Сирия) абсолютно аналогичных по многим признакам и деталям скорченных на боку детских погребений. В обоих случаях захоронения были совершены в крупных глиняных сосудах довольно архаичной формы, принадлежащих “прахасунской” керамике. Оба погребения сопровождались одинаковым инвен¬тарем, в частности набором совершенно идентич¬ных по материалу, формам и цвету бус. Столь поразительное сходство в обряде захоронения и инвентаре этих погребений могло быть обусловлено, вероятно, единым ритуалом (Мунчаев, Мерперт, 1981. С. 44). Укажем здесь, что подобные архаичные слои с той же системой северомесопотамских аналогий исследованы еще в долине Хабура на Телль Кашкашок II (Matsutani, 1991), находящемся в 30-40 км к северо-западу от Телль Хазны II.

Рис. 2. Телль Хазна 1. Общий вид (я); фото с аэростата общего вида раскопок (б).

Рис. 2. Телль Хазна 1. Общий вид (я); фото с аэростата общего вида раскопок (б).

Следует подчеркнуть, что древнейшие (“прахассукские”) слои Телль Хазны II достигают здесь вместе с ранним, собственно хассунским слоем почти трехметровой толщины, что свидетельствует о длительности их существования. Вместе с тем отсутствие на Телль Хазне II позднего хассунского слоя (так называемой “стандартной Хассуны”) позволяет предположить перерыв в заселении холма, вызванный, видимо, климатическими изменениями, прежде всего водного режима. Во всяком случае, слой Телль Сотто и архаической Хассуны непосредственно перекрыт здесь отдельными скоплениями типичной халафской керамики, включая значительное количество образцов высококачественной расписной посуды. Тонкий (около м) слой халафской культуры позволяет предполагать наличие поселения сезонного характера, например, такого же как поселение Умм Ксейр на Хабуре (Hole, Johnson, 1986, 1987. P. 36, 37).

Следующий культурный пласт на поселении Телль Хазна II представлен отложениями урукского времени. В ходе исследований этого горизонта, возможно, был затронут своеобразный некрополь. В частности, было исследовано погребение, совершенное на тростниковых носилках, собранных из длинных шестов, соединенных перемычками. Погребение сопровождали три сосуда, характерных для периода позднего Урука.

После прекращения функционирования некрополя урукского периода здесь в раннединастическую эпоху возникло поселение, остатки которого составляют слой мощностью до трех метров. Поселение раннединастического времени не содержало следов фортификации, равно как и других массивных сооружений. Здесь раскопаны остатки ординарных и маловыразительных построек. По всей вероятности, в III тыс. до н.э. здесь был небольшой поселок, занимавший скромное место в иерархии существовавших в это время поселений и заметно отличавшийся по многим параметрам от находящегося рядом поселения Телль Хазна 1. Хотя керамика раннединастических слоев обоих памятников абсолютно идентична, они различаются между собой и размерами, и особенностями структуры и планировки, и массивностью и архитектурной спецификой сооружений и многими другими показателями.

Телль Хазна 1, как историко-археологический объект, отличается не только от соседнего поселения Телль Хазны II, но и от почти всех исследованных до сего времени памятников долины Хабура III тыс. до н.э.

Итоги многолетних раскопок Телль Хазны 1, являющегося основным объектом исследований российской экспедиции в Сирии, убедительно свидетельствуют об уникальности этого памятника в системе древностей Северной Месопотамии раннединастического 1 периода (первая треть 111 тыс. до н.э.). Телль Хазна 1 расположен на левом берегу Вади Ханзир и представляет собой довольно крупный холм высотой около 17 м над уровнем поля и диаметром около 150-200 м (рие. 2, 3, а, б). Южный склон телля значительно более пологий, чем северный, что обусловило средоточие на нем основной и довольно плотной застройки. На северном, крутом склоне холма, как удалось установить с помощью специальной траншеи, спущенной от его вершины и до основания, постройки единичны и не носят регулярного характера.

Общая мощность культурного слоя от 16 м ниже нулевой отметки на востоке и юге и до 16.5 м на западе. Это объясняется некоторым спадом поверхности поля к ложу Вади Ханзир (Мунчаев и др., 2004. С. 21).

Начатые в 1988 г., раскопки Телль Хазны 1 охватили к настоящему времени площадь свыше 4100 м2 в южной половине холма и около 250 м2 в северной. По сути, исследованиями охвачена в разной степени почти вся внутренняя площадь памятника, огражденная массивной фортификационной стеной (рис. 3, б). Остается не раскопанным на вершине телля лишь один участок — квадрат XVI/12, на котором стоит триангуляционный знак. Кстати, центральная и северо-восточная части памятника были исследованы в последние годы. Результаты их раскопок поэтому не отражены в наших новейших публикациях и прежде всего в фундаментальном издании “Телль Хазна 1. Культово-административный центр IV—III тыс. до н.э. в северо-восточной Сирии”. В этом труде, на который мы будем ниже ссылаться,- подведены итоги раскопок архитектуры, керамики и погребальных комплексов Телль Хазны 1 до 2000 г. В настоящей же статье речь пойдет кратко о результатах исследования данного памятника вплоть до 2007 г. включительно.

К настоящему времени вскрыта не только значительная площадь Телль Хазны 1, но на четырех участках достигнут уровень материка. В результате удалось определить три основных периода существования памятника.

Наиболее ранний из них, достигнутый в нижней части южного склона памятника, имеет мощность слоя, не превышающую метровой толщины. На основании керамики эта часть культурного слоя была датирована позднеубейдским или переходным убейдско-урукским временем. Особо отметим, что здесь на глубине 16.06 м, в незначительном углублении стоял сосуд с остатками костяка младенца (погребение № 30). Фрагменты подобных сосудов убейдского типа, в том числе с зеленовато-коричневой росписью по зеленоватому или розовому фону составляют среди достаточно немногочисленной пока керамики древнейших слоев поселения более 30% от общего числа фрагментов. На уровне 14.75-15.30 ниже нулевой точки были зафиксированы две сырцовые стены, уходящие в северном направлении. Эти стены принадлежат остаткам древнейших кирпичных сооружений памятника.

Следующий культурно-хронологический пласт поселения связывается с расцветом позднехалколитической культуры Северной Месопотамии урукского времени. Следует отметить, что в соответствии с доступными нам в настоящее время данными перерыва в жизни поселения на этом этапе не отмечено. Культурный слой документирует поступательное развитие материальной культуры. Для слоев поселения этого периода характерно падение количества расписной керамики убейдского типа. Культурные отложения этого периода у южной полы телля составляют не менее трех метров. У южной полы поселения отмечено наличие рва, впущенного в нижележащий слой, что может свидетельствовать в пользу наличия какого-то рода оборонительных сооружений этого периода.

Следующий период жизни поселения связан с возведением экстраординарного монументального архитектурного комплекса, не имеющего благодаря своей сохранности аналогов среди хронологически близких памятников как северной, так и южной Месопотамии. Построенный в самом конце IV тыс. до н.э., он функционировал около 250 лет, прежде чем на самом позднем этапе жизни поселения был перекрыт сооружениями бытового характера. Таким образом, большая часть слоя памятника связана с монументальными конструкциями комплекса, служившими “скелетом» для аккумуляции культурных отложений этого периода. Перепад между крайними высотными отметками,- связанными с сооружениями храмового комплекса, составляет до 12 м.

Спецификой общей структуры памятника является наличие террасообразных поверхностей — платформ, представляющих нивелировки культурных отложений предшествующего периода.

С этими “террасами” связаны группы построек (Мунчаев и др., 2004. Табл. 2, 3). При этом они подчинены единым принципам планировки всего архитектурного комплекса. Согласно этим принципам, здания, составлявшие архитектурный ансамбль, возводились одновременно, но на разных уровнях. Этой спецификой обусловлена идентичность материала, прежде всего керамического, на ряде участков, резко различающихся по глубинам залегания внутри культурного слоя.

Предлагается выделение до четырех нивелировочных дневных поверхностей — платформ времени существования храмового комплекса, в соответствии с которыми распределены многочисленные сооружения. Нижняя из них прослежена на отметке около 12 м от репера. Сооружения этого уровня соотносятся со сложенным из ломтей глины и покрытым обмазкой валом шириной около 4 м, возможно, оборонительного назначения, который был прослежен на протяжении 30 м.

Он шел в широтном направлении но самому краю полы холма и был поврежден позднейшей хозяйственной деятельностью.

Лучше сохранились сооружения второго уровня, представленные, в частности, концентрической кирпичной стеной, охватывающей южную, восточную и частично западную часть поселения.

Рис. 3. Телль Хазна I. Остатки оборонительной стены в восточной части Телля (а, б).

Рис. 3. Телль Хазна I. Остатки оборонительной стены в восточной части Телля (а, б).

Рис. 4. Телль Хазна 1. Массивные общественные сооружения № 37, 69 на нижней платформе (а, б).

Рис. 4. Телль Хазна 1. Массивные общественные сооружения № 37, 69 на нижней платформе (а, б).

Она расположена на протяжении до 90 м. Ее ширина около 2 м, высота близка к б м (рис. 3, а, 6).

Также к этому уровню относится замкнутый комплекс, представленный сооружениями так называемого “теменоса” храмового архитектурного ансамбля. Сооружения этой части архитектурного ансамбля Телль Хазны 1 сохранились, как правило, почти на полную высоту.

Одно из наиболее массивных зданий этой части комплекса представляет собой башнеобразное сооружение (№ 37) высотой от основания фундамента до верха сооружения около восьми метров (рис. 4, а, 6). (Мунчаев и др., 2004. Табл. 3, 37, 61, 69; 14, 19). Фундамент этой конструкции был заглублен на 1.50 м в нижележащий слой, его подстилал слой чистой глины толщиной 90 см. Ниже этого слоя была обнаружена закладная жертва, состоявшая по меньшей мере из двух мелких копытных животных. Она знаменовала начало строительства башни. Еще один заклад был обнаружен в верхней части сооружения, в одном из трех щелевидкых окон. В состав заклада входили 17 кремневых вкладышей со следами битума для составных лезвий серпов и печать-штамп из белого камня с изображением льва, терзающего лежащее на спине копытное животное (Мунчаев и др., 2004. Табл. 21,4. Рис. 2. 3). Конструктивные особенности этого сооружения и характер его заполнения (здесь было отмечено минимальное количество находок) позволили предположить его культовое использование, в качестве молельного помещения, аналогичного зиккуратам южной Месопотамии.

В северной и южной стенах Этого здания открыты дверные проемы. В интерьере помещения зафиксированы два уровня полов вымощенных камнем. Надо отметить, что следы вымостки прослежены также как с южной стороны этой конструкции, так и к северу от нее. С северной стороны вымостка представляет собой каменную дорожку, которая, поднимаясь от уровня 11.0 м до уровня около 8.50 м от репера, ведет к так называемому “верхнему храму” (постройка № 151/154), расположенному на следующей, вышележащей “террасе”.

С востока к башне (№ 37) примыкает сооружение № 69, а с запада сооружение № 61 (рис. 4, а). Оба эти здания отличаются массивностью и тщательностью кладки, их внешние стены, равно как самой башни № 37, имели обмазку глиной зеленоватого оттенка. Южная стена конструкции № 69 имеет в верхней части характерные для культовых зданий Месопотамии четыре выступа-пилястра метровой ширины. Внутри этого помещения был открыт подиум — “алтарный стол” (Мунчаев и др., 2004. Табл. 26, 1; 27, 2; 32, 2). Также оформлена пятью выступами-пилястрами южная стена (стена № 60) упомянутого “верхнего храма”, расположенного на вышележащей “террасе”. Южный фас этого сооружения был покрыт обмазкой зеленоватой штукатуркой, как и постройки нижнего уровня. Помещение “верхнего храма”, состоящего из двух смежных комнат, использовалось длительное время, хотя в результате ряда перестроек культурный слой в интерьере значительно вырос, а его полезная площадь сократилась. К наиболее позднему периоду в жизни “верхнего храма”, когда он продолжал служить в качестве помещения, относится дверь, куда вели ступени, сложенные из нескольких крупных камней. На самом позднем его этапе помещение продолжало использоваться для сбора жертвоприношений. Для этого были сделаны глубокие шахтообразные, выложенные кирпичом камеры, заполненные в ходе использования золой, костями, керамикой и многочисленными статуэтками мелкого рогатого скота. Однако доступ к ним. в это время был уже, судя по всему, сверху.

С востока к этому зданию примыкает небольшое башнеобразное сооружение № 24. Ниже его были обнаружены остатки упомянутой выше каменной дорожки, поднимавшейся от конструкции № 37 и связывавшей культовые постройки “нижнего” и “верхнего храмов” (Мунчаев и др., 2004. Табл. 8). Севернее конструкции № 24 был зафиксирован очаг. Участок вокруг него был исключительно насыщен золой, многочисленными костями животных и керамикой, в частности парадной разновидности Ниневия 5 (причем, некоторые из этих сосудов собирались целиком). Особенности этого участка заставляют предположить его использование в качестве жертвенного места.

В начальный период функционирования сооружения № 24 внутри конструкции существовала и использовалась разделительная стена, возведенная от основания и до середины максимальной его высоты и протянувшаяся от северной к южной его стене. Разделительная стена была разрезана и в верхней ее части был обнаружен канал, соединяющий отверстия в южной и северной стене конструкции. Надо отметить, что максимальное расширение этот канал имеет в южной стене, а минимальное сечение — в северной. Упомянутый выше очаг находился в непосредственной близости у северной стены. Очевидно, разделительная стена с каналом-воздуховодом каким-то образом связана с функционированием этого очага. Возможно, эта конструкция могла служить нагнетанию воздуха в очаг для лучшего горения.

Разделительная стена делила конструкцию на две камеры, заполненные золой, мелкими фрагментами костей, и незначительным количеством керамических фрагментов. Следов открытого воздействия огня внутри конструкции № 24 не отмечено. Вероятнее всего, обнаруженная в интерьере сооружения № 24 зола связана с отмеченной очажной конструкцией. Судя по всему, собранная зола представляла определенную ценность и хранилась в специальном помещении, которое могло служить жертвенным депозитарием (Амиров, 2006 С. 17-30).

Башня №-24 была непосредственно возведена на частично сохранившейся галечной вы мостке. Эта вымостка является частью мощеной дороги существовавшей во время первоначально функционирования сооружений кольца темноса, ведущей от зиккурата к “верхнему храму”. Вероятно, башня № 24 была построена позднее основных, массивных сооружений теменоса. Ее возведение планиграфически организует пространство построек, принадлежащих вышележащему строительному горизонту. С этим периодом связаны значительные изменения принципов первоначальной планировки основных сооружений внутри “теменоса”. Прежде всего это выразило ; в изменении направления движения по линии запад-восток, в отличие от линии юг-север в предшествующее время. Это должно было привести к определенным изменениям в организации ритуала.

С востока к башне № 24 примыкает массивное сооружение (№ 80/81). Далее на восток исследованы еще несколько сооружений, продолжающих эту линию. Помещение № 204 — одна из важных конструкций, формирующих внутренний, центральный овал замкнутого участка Телля Хазна 1. Оно представляет собой длинное здание, разделенное узкой “прихожей” на две комнаты, которые на позднем этапе вторично использовались как жилые помещения. О первоначальном назначении здания № 204 мы пока не можем судить. Восточнее помещения № 204 располагалась хозяйственная печь. На этом участке сохранилось довольно много свидетельств хозяйственной активности позднего периода жизни поселения.

Следует отметить, что несмотря на очевидное единство планировки участка внутреннего овала “теменоса”, между сооружением № 80/81 и смежным с ним сооружением № 204 был прослежен первоначально не очень понятный разрыв. Впоследствии он был определен как фрагмент одной из улиц, пересекавших замкнутое пространство поселения с запада на восток и с севера на юг.

Таким образом, перечисленные плотно примыкающие друг к другу конструкции формируют часть комплекса, округлого в плане, расположенного внутри овала “теменоса”. Дневная поверхность, на которой возведены эти сооружения, примерно соответствует глубине от 9 до 8 м от репера. Таким образом, комплекс этих сооружений образует уровень третьей платформы, возвышающейся над нижележащей “террасой” примерно на 2-3 м. Здания этого комплекса были возведены одновременно с массивными сооружениями внешнего овала “теменоса” в конце IV тыс. до н.э. Во вторичном использовании они функционировали до конца жизни поселения.

Прослеженные в этой части памятника мощеные галечником поверхности свидетельствуют, что уровень сооружений времени строительства храмового комплекса, расположенных в самом центре поселения, находится выше дневной поверхности третьей “террасы”.

Благодаря прослеженному расположению культовых сооружений Телль Хазны 1 на разных уровнях, комплекс может быть отнесен к числу так называемых высоких храмов Месопотамии, расположенных на платформах. Первые “высокие храмы” появились еще в позднеубейдское время и сформировались как особый тип культового здания, иногда поднятый на несколько последовательных террас к рубежу урукской и раннединастической эпох. Ряд учёных связывают этот процесс с выработкой идеи и форм зиккуратов и связанных с ними конструкций (Lenzen, 1941; 1974).

В целом же застройка “теменоса” Телль Хазны 1 в значительной мере соответствует классическому определению И.М. Дьяконовым основных индикаторов строительных принципов и признаков культовых зданий, которые с конца “убейдского периода становятся традиционными для месопотамской архитектуры”. Среди них он отметил многократную перестройку культовых зданий на одном месте и наличие высокой искусственной платформы, на которой стоит храм. Он подчеркнул также трехчастную планировку храма с центральным помещением, представляющим собой открытый сверху внутренний дворик, вокруг которого группируются боковые пристройки. Кроме того, им отмечено “членение наружных стен храма контрфорсами или пилястрами, выступающими на равном расстоянии друг от друга и образующими правильное чередование ниш и выступов” (Дьяконов, 1983. С. 150, 151). Применительно к архитектурному комплексу Телль Хазны 1 могут быть отмечены все признаки, характерные для храмовых зданий Месопотамии, (Амиров, 2006. С. 17-30), за исключением одного. До настоящего времени на Телле Хазна 1 не обнаружено ни одного здания с характерной трехчастной планировкой. Возможно, такое здание может находиться непосредственно в центральной части памятника, которая пока не исследована.

Как бы там ни было, уже в настоящее время есть все основания утверждать, что основной задачей комплекса Телль Хазны 1 были функции культового центра определенной округи, выполнявшего и административные задачи организации производственного процесса, равно как и хранения и перераспределения общественного продукта.

Материалы, собранные на Телль Хазне 1, демонстрируют наличие как централизованного, так и домашнего (индивидуального) хранения зерна. Самым массивным из монументальных сооружений храмового комплекса, составляющих внешний овал огороженного участка, является “башня” № 110. Эта конструкция, как и все остальные “башни”, представляет собой усеченную пирамиду неправильной формы. Она была разделена внутренней перегородкой на два помещения, в верхней части каждой из двух камер были зафиксированы остатки ложных сводов. Вероятно, конструкция имела либо два полуцилиндрических, либо два купольных перекрытия. Такого рода перекрытия характерны для зернохранилищ и известны на ряде изображений на оттисках печатей этого времени. Дверные проемы не были обнаружены, доступ внутрь помещения осуществлялся через отверстия в верхней, сводчатой части конструкции. В верхней части южней стены конструкции обнаружены узкие вентиляционные “окна” (Мунчаев др., 2004. Табл. 3, 6, 7; 46, 47). С внешней стороны южной стены конструкция № 110 исследована до основания на глубину 8 м. При сооружении конструкции был вырыт котлован, в который был заглублен массивный фундамент, сложенный из кирпичей более крупного размера, чем те, из которых возведены стены. Котлован был заполнен балластом. На глубине 13.40 м на уровне дневной поверхности в верхней части цоколя балласт был перекрыт вымосткой из сырцового кирпича.

Вскрытые южная и часть западной стены сооружения выше фундамента были обмазаны глиной зеленоватого цвета. Северную стену внешнего периметра башни не позволила оконтурить примыкающая к конструкции массивная платформа, сложенная из нескольких венцов сырцового кирпича.

Судя по стратиграфии, конструкция № 110 относится к числу древнейших сооружений, формирующих овал монументальных сооружений “теменоса” Телль Хазны 1. Она была построена в конце IV тыс. до н.э. (первая половина периода Джемдет Наер по южномесопотамской периодизации). В течение почти 250-летнего использования этого сооружения накопление отложений у его южной стены привело к тому, что тело “башни” погружалось в культурный слой и его камеры в интерьере оказывались значительно ниже уровня дневной поверхности с южной внешней стороны конструкции. Уровень дневной поверхности с северной стороны конструкции, видимо, всегда примерно совпадал (или незначительно возрастал при реставрациях примыкающей платформы) с обрезом северной стены.

Рис. 5. Телль Хазна 1. Сооружение № 132 (а, б).

Рис. 5. Телль Хазна 1. Сооружение № 132 (а, б).

Западная шахтообразная камера конструкции № 110а была исследована на глубину 6.5 м до отметки 12 м от вершины телля. В интерьере прослежена обмазка стен зеленоватой глиной между отметками 6.00-8.20 м от вершины, ниже обмазка не зафиксирована. На глубине 11.5 м и ниже были отмечены зольные прослойки. Учитывая, что среди собранных палеоботанических материалов Телль Хазны 1 до 74% составляли зерна ячменя (Лебедева, 2004. С. 426), логично предположить, что основным объектом хранения в конструкции № 110 был именно ячмень.

Как отмечено выше, башня № 110 имела две камеры, площадью примерно 5.3 м2 каждая, и высоту заполнения (ниже вентиляционных отверстий) около 7 м. Общий объем хранилища составляет около 74 м3. Соответственно, исходя из того, что одна тонна зерна занимает 2.25 м3, в конструкции № 110 могло храниться около 30.5 т. зерна.

Это монументальное сооружение для хранения зерна, расположенное в закрытом пространстве, свидетельствует о наличии в общине поселения Телль Хазна 1 определенной системы перераспреде¬ления коллективного продукта, свойственного обществам, стоящим на уровне раннегосударственной консолидации.

В настоящее время в центральной части поселения остается полностью невскрытым только один квадрат — XVI-12, где расположен геодезический знак. Центральная часть поселения на позднем этапе жизни представляла собой участок, плотно застроенный жилыми и хозяйственными конструкциями. Причем на самом позднем этапе жизни в качестве жилых помещений использовалось даже пространство между домами, представлявшее собой па предшествующем этапе проходы. На этом участке прежде всего следует отметить конструкции № 132, 426, 462, на позднем этапе жизни поселения они, очевидно имели, жилое и хозяйственное назначение.

Сооружение № 132 прямоугольного плана имело размеры 5 х 6 м. На позднем этапе оно было разделено на две камеры. Стены сложены кладкой в один кирпич. Помещение было исследовано до глубины 4.50 м от 0. В рамках одного плана были зафиксированы несколько уровней полов и два строительных периода, т.е. значительная перестройка сооружения повторяла план предшествующего периода. Причем сооружение, подстилавшее, самое позднее, имеет очень хорошую сохранность стен вплоть до консолей, поддерживавших крышу (рис. 5, а, б).

Это помещение имело в южной стене две двери (рис. 5, б), представляют интерес также элементы интерьера — например скамья для сидения. На скамье было зафиксировано скопление битума. Судя по стратиграфическим наблюдениям раннее из этих зданий должно датироваться началом периода РД 1, а позднее финалом этого периода.

Южнее помещения № 132 расположена смежная с ним конструкция № 426. Размеры конструкции 3 на 5 м. Стены сложены кладкой в один кирпич. На позднем этапе сооружение, вероятно, представляло собой разновидность двора с очажной конструкцией в центре. По мере углубления были выявлены консоли, на которые опирались балки, поддерживавшие крышу. То есть сооружение предшествующего периода сохранилось на полную высоту. Соответственно здание разделено на две комнаты. Западная комната была исследована до глубины 4.50-4.70 м от вершины, восточная комната была исследована до глубины 3 30 м от вершины. В интерьере были зафиксированы два дверных проема. Одна из дверей (западная) вела на улочку, другая (восточная) — в смежную комнату, которая в свою очередь была связана дверным проходом с помещением № 132.

Рис. 6. Телль Хазна 1. Обводная стена и проход в ней.

Рис. 6. Телль Хазна 1. Обводная стена и проход в ней.

Продолжающиеся раскопки в северо-восточном секторе телля позволили, прежде всего, наметить направление внешней обводной стены на северном участке. Северный склон телля, в отличии от пологого южного, очень крутой. Это наводило на мысль, что обводная стена резко поворачивает в западном направлении и образует в плане овал неправильной формы. Однако исследования полевого сезона 2007 г. наметили направление
обводной стены в северном направлении. Другими словами, обводная стена поселения может быть прослежена ниже современного уровня полы телля. В этом случае план поселения, очерчиваемый обводной стеной, будет ближе к кругу, нежели к овалу.

Если не считать доступ внутрь поселения из-за его пределов через помещение башни № 37, который мы склонны связывать с религиозной практикой, то единственный, известный до настоящего времен вход на территорию поселения открыт с восточной стороны (рис. 6). Восточная часть поселения, в отличие от западной, судя по плюющимся у нас данным, была резидентной (застроенной жилыми зданиями) не только на позднем этапе жизни поселения, но и во времена функционирования храмового комплекса.

Проход, зафиксированный с восточной стороны поселения, разрезает обводную стену и служит началом улице, пересекающей поселение по линии восток-запад. С внешней стороны прохода зафиксированы три ступени из массивных камней и вымостки из гальки. С внутреней стороны подпяточные камни наглядно демонстрируют, что проем в обводной стене был закрыт дверью (рис. 6, 7). С внутренней стороны также отмечена разновидность привратницкой. На одном из уровней она была вымощена галькой (рис. 7, б). Самой интересной деталью был сводчатый характер трех обрамлявших ее стен, непосредственно примыкавших к обводной стене поселения. Наличие сооружения такого рода скорее всего говорит в пользу существования службы, осуществлявшей контроль над входом на территорию поселения.

Рис. 7. Телль Хазна 1. Проход в обводной стене и улочка, ведущая от нее на запад (а); привратное помещение у прохода в поселение (б).

Рис. 7. Телль Хазна 1. Проход в обводной стене и улочка, ведущая от нее на запад (а); привратное помещение у прохода в поселение (б).

В восточной части, непосредственно южнее входа, ведущего внутрь поселения, к обводной стене примыкает исключительно массивное баш¬необразное сооружение № 452, имеющее стены толщиной 1.25 м и сохранившееся высотой около 3 м. Помещение разделено на две относительно небольшие камеры казематного типа размерами 4 х 2 м. Вход в это помещение пока не обнаружен.

Его функциональное назначение остается неопределенным. Судя по глубинам залегания, оно использовалось одновременно с отмеченным прохо¬дом, ведущим на территорию поселения. Возможно, оно также было связано с его охраной.

На восточном участке выявлено самое большое помещение, построенное в течение первой трети III тыс. до н.э. Это помещение № 450. Его западная стена была уничтожена при сооружении ямы № 445 (рис. 8), Эта яма имеет яйцеобразную форму, ее свод отчетливо читается в западной части. Диаметр ямы около 7 м, а глубина — более 4 м. Это, вероятно, самая большая яма из трех подобных сооружений, открытых до сих пор на Телль Хазне 1. Она, как и две другие, относится к числу наиболее поздних сооружений на телле. Заполнение ее не содержало материалов более поздних, чем культурный слой памятника. Такие ямы использовались до последнего времени в Джезире для хранения силоса.

Рис. 8. Телль Хазна 1. Сооружение № 450.

Рис. 8. Телль Хазна 1. Сооружение № 450.

Что касается здания № 450, то его размеры и расположение в северо-восточном секторе поселения могут быть аргументами в пользу его использования в качестве святилища на позднем этапе жизни поселения, в то время когда храмовый комплекс Телля Хазна I уже перестал функционировать. Культовые здания этого периода в отличие от религиозной архитектуры предшествующего времени имели значительно более скромные размеры и архитектурное оформление.

Одной из важных особенностей централизованной планировки архитектурного комплекса Телля Хазна 1 является частично прослеженная система улиц, которая позволяла связывать все участки внутреннего пространства поселения. Средняя ширина улиц около одного метра. Улицы сформированы стенами плотно расположенных друг к другу зданий. В некоторых случаях зафиксированы двери, связывающие улицу и помещения.

Упомянутая выше улица, начало которой было отмечено у восточного прохода, прослежена по линии восток-запад на протяжении около 60 м. В центральной части поселения от нее отходит улочка, идущая в южном направлении. Она пересекала внутреннее кольцо сооружений “теменоса’; между помещениями № 81/82 и 204, что было отмечено выше. Ее дальнейшее направление пока не открыто, но логика подсказывает, что она с одной стороны могла очерчивать периметр сооружений внутреннего кольца “теменоса» и следовать в восточном направлении, а с другой — выходить к расположенному неподалеку району башни № 110. Еще одна, возможно самая длинная улица следовала от восточного прохода (рис. 9, а) вдоль внутреннего фаса обводной стены и в дальнейшем она выводила к сооружениям внешнего кольца теменоса и обегая их заходила на открытое пространство в районе конструкций № 69 и 37.

Важной особенностью архитектуры Xазны 1 и улиц, в частности, является отмеченное выше воспроизведение планов предшествующих строительных горизонтов. Мы неоднократно отмечали, что планировка вышележащих архитектурных конструкций буквально повторяла нижележащие, используя их стены в качестве фундамента. Это, вероятно, объясняется тем, что поселение эпохи существования храмового комплекса имело центральную планировку и было структуриро о системой обводных стен, что не позволяло жилой части поселения свободно перестраивать слою площадь. Во всяком случае направления улиц сохранялись достаточно длительный отрезок времени. Как бы там ни было, на некоторых участках (в центральной части поселения) улицы прослеживаются на глубину нескольких метров (рис. 9, б).

Стратиграфическая непрерывность слоев Телль Хазны 1, а также количественный анализ массового керамического материала (Мунчаев и др., 2004. С. 149-192) обусловили датировку храмового комплекса Телль Хазны 1 временем конца IV — начала III тыс. до н.э. (т.е. от финала урукского периода) до конца I раннединастического периода (первая треть III тыс. до н.э.) по южномесопотамской периодизации. Это позволяет синхронизировать его с рядом памятников Южной Месопотамии, в частности с храмом Нинхурсаг в Телль эль-Убейде, перестроенном в середине III тыс. до н.э. правителем I династии Ура Ааннепадой (Ллойд, 1984. С. 119; Delougaz, 1938). Аналоги ему представлены также в Средней Месопотамии на поселении Телль Укайр, южнее Багдада (Lloyd, Safar, 1943), датируемом периодом Джемдет Наср (рубеж IV—III тыс. до н.э.). Другой же ближайший аналог комплексу Телль Хазны 1 в Средней Месопотамии это Овальный храм в Хафадже (древнем Тутубе), расположенном на р. Диале (Delougaz, 1939). Его датировку У. Сивертсен с достаточным основанием предлагает в настоящее время отнести ко II раннединастическому периоду (Sievertsen, 1998). Таким образом, имеются все основания рассматривать храмовый комплекс Телль Хазны 1 как один из наиболее ранних культовых памятников Месопотамии, относящийся к периоду становления ранней государственности.

Рис. 9. Телль Хазна 1. Улица кв. XVIII-16 (а); кв. XII-11 (б).

Рис. 9. Телль Хазна 1. Улица кв. XVIII-16 (а); кв. XII-11 (б).

Мы рассмотрели в самой обобщенной форме некоторые результаты многолетних исследований Телль Хазны 1 и Северо-Восточной Сирии, в частности раскопанных на этом памятнике многочисленных строительных комплексов в виде остатков храмовых и других монументальных общественных сооружений, а также жилых помещений и капитальной системы фортификации. Ввиду ограниченности объема журнальной статьи мы не имеем возможности дать хотя бы краткую характеристику того огромного археологического материала, который добыт на Телль Хазне 1. Наиболее значительная часть его — керамика, включающая в себя более 100 тыс. фрагментов и большую серию разнообразных целых сосудов, уже изучена и издана. Однако еще не стала предметом специального исследования многочисленная коллекция пластики — антропоморфной и особенно зооморфной скульптуры. Но проанализирован и введен в научный оборот палеоботанический и археозоологический материал (Мунчаев и др., 2004). Опубликованы также почти все металлические (бронзовые) изделия, обнаруженные главным образом в погребениях, раскопанных на Телль Хазне 1 и датируемых серединой — второй половиной III тыс. до н.э. Среди металла из Телль Хазны 1 обращает на себя внимание прежде всего обнаруженный вместе комплекс — клад бронзовых орудий, чрезвычайно характерный для Месопотамии, Кавказа и всей циркумпонтийской металлургической провинции раннебронзового века (Мунчаев, 2005а. С. 33-40; б. С. 13-21. Рис. 1,4; 4, 7-5) Он включает в себя довольно большой кинжал-пилу, два плоских тесловидных топора, долото с желобчатым рабочим краем, узкое удлиненное орудие в виде стамески и долотце (рис. 10).

Рис. 10. Телль Хазна 1. Клад бронзовых изделий.

Рис. 10. Телль Хазна 1. Клад бронзовых изделий.

Впечатляет коллекция находок каменных орудий, связанных с земледельческим процессом. Среди них несколько сотен зернотерок и более тысячи кремневых вкладышей для составных серпов. Из других категорий отметим здесь еще находки печатей (около 20) в виде прямоугольных штампов, в отдельных случаях с изображениями животных, и цилиндрической формы с геометрическим орнаментом.

Весь накопленный материал свидельствует об уникальности Телль Хазны 1 как самого широко исследованного в Северной Месопотамии памятника начала III тыс. до н.э. Вместе с некоторыми другими памятниками долины Хабура он позволяет по-новому осветить проблему становления цивилизации в данном регионе Месопотамии. Поэтому максимально полное исследование Телль Хазны 1 является нашей приоритетной задачей.

Статья подготовлена при финансовой поддержке гранта РФФИ 07-06-00041а.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

Амиров Ш.Н. К интерпретации одного из сооружений поселения Телль Хазна 1 в Северо-Восточной Сирии // РА. 2006. № 1.
Бадер И.О. Древнейшие земледельцы Северной Месо-потамии. М., 1989.
Гуляев В.И. В стране первых цивилизаций. М., 2006.
Дьяконов И.М. История Древнего Востока. Зарожде¬ние древнейших классовых обществ и первые очаги рабовладельческих цивилизаций. М., 1983.
Лебедева Л.Ю. Палеоэтноботанические материалы из Телль Хазны 1: новые данные по истории земледе¬лия в Северной Сирии // Телль Хазна 1. Культово-ад-министративный центр IV—III тыс. до н.э. в северо-во¬сточной Сирии / Мунчаев P.M., Мерперт Н.Я., Ами-ров Ш.Н. М., 2004.
Ллойд С. Археология Месопотамии. М., 1984.*
Мунчаев P.M. Клад бронзовых изделий III тыс. до н.э. из Телль Хазны 1 в Северной Месопотамии // Древно¬сти Кавказа и Ближнего Востока. Махачкала, 2005а.
Мунчаев P.M. Месопотамия, Кавказ и Циркумпонтий- ская металлургическая провинция // РА. 20056. № 4.
Мунчаев P.M., Мерперт Н.Я. Раннеземледельческие поселения Северной Месопотамии. М., 1981.
Мунчаев P.M., Мерперт И.Я., Бадер И.О.. Ами¬ров Ш.Н. Телль Хазна II:• раннеземледельческое по¬селение в северо-восточной Сирии // РА. 1993. № 4.
Мунчаев P.M., Мерперт Н.Я., Амиров Ш.Н. Телль Хаз ¬на 1. Культово-административный центр IV—III тыс. до н.э. в северо-восточной Сирии. М., 2004.
Bader N.О., Merpert N.Ya., Munchaev R.M. Εν hition of the Mesopotamian Civilization / Eds Yoffe N.. Clark J.1. Tuc¬son; L„ 1993.
Delougaz P.A. Short investigation of the Temple at al ‘Ubaid // Iraq. 1938. № 5.
Delougaz PA. The Temple Oval at Khafajah // Oil 1939. № 53.
Lenzen HJ. Entwicklung der zikkurat von ihren Anfar ,en bis xu;n Zeit der III Oinastie. LeipA , 1941.
Lenzen HJ. Die Architecktur in Eanna in der Unsk I / Peri¬od // Iraq. 1974. № 36.
Lloyd S., Safar F. Tell Uqair. Excavations by the In ; Govern¬ment Directorate of Antiquities in 1940, 1941 и JNES 1942. № 2.
Matsutani T. Tell Kashkashok. The excavations. Tell. 2. To¬kyo, 1991.
Munchaev R.M., Merpert N.Ya. The excavations of settlement Tell Hazna II // Chronique archeologique en Syrie. V. I. Damas, 1992.
Hole P., Johnson G. Umm Qseir in the Khabur. Preliminary Report on the 1986 Excavations // AAAS. Damas, 1986, 1987.
Oates J. An “extraordinarily ungrateful conceit”: a vestem publication of important Soviet field studies // Antiquity. 1994. V. 68. №26.
Sievertsen U. Untersuchungen zur Pfeiler-Nischen Arcs :tectur in Mesopotamien und Syrien von ihren Anfangei im 6. jahrtausend bis zum Er.de der frudinastischen Zcit. Т. I, II // BAR. 1998. Intern. Ser.

В этот день:

Дни смерти
1870 Умер Поль-Эмиль Ботта — французский дипломат, археолог, натуралист, путешественник, один из первых исследователей Ниневии, Вавилона.
1970 Умер Валерий Николаевич Чернецов - — советский этнограф и археолог, специалист по угорским народам.
2001 Умер Хельге Маркус Ингстад — норвежский путешественник, археолог и писатель. Известен открытием в 1960-х годах поселения викингов в Л'Анс-о-Медоузе, в Ньюфаундленде, датированного XI веком, что доказывало посещение европейцами Америки за четыре века до Христофора Колумба.

Рубрики

Свежие записи

Счетчики

Яндекс.Метрика

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Археология © 2014