Мошинская В.И. Об одной группе глиняных антропоморфных изображений из Западной Сибири

Мошинская В. И. Об одной группе глиняных антропоморфных изображений из Западной Сибири // КСИИМК. 1959. Вып. 75. С. 181-184.

В 1952 г. во время раскопок на городище Жилье на Андреевском озере (Тюменская область) была найдена антропоморфная скульптура, сделанная из обожженной глины. Она обнаружена на полу жилища 1, невдалеке от очага. Кроме нее, на полу найдены фрагментированные сосуды и куча лошадиных костей.

Фигурка (высотой около 6 см) представляет одетого человека в сидячей позе, с ногами, вытянутыми вперед. Левая его рука согнута в локте, правая обломана. Человек одет к глухую широкую одежду с капюшоном. Фигурка вся покрыта орнаментом, за исключением лица и изнанки одежды (рис. 64—1). Скульптура изготовлена в реалистической манере и весьма тщательно. Переданы даже такие детали, как складки на приподнятой сзади одежде. Поэтому резко бросается в глаза условная трактовка лица, которое изображено заглаженным кружочком, без моделировки отдельных черт 1.

Находка эта не единственная на Андреевском озере. В 1928 г. на четвертом Андреевском городище, расположенном на расстоянии около 1,5 км от городища Жилье, П. А. Россомахин в одном из разведочных шурфов вместе со скоплением керамики, углями и костями лошади обнаружил «предмет неизвестного назначения, превосходно орнаментированный и обожженный», который, по словам П. А. Россомахина, был «похож на стилизованную орнаментированную фигуру сидящего человека в широкой одежде» 2.

Фигурка, найденная на четвертом Андреевском городище (рис. 64—2), близко напоминает обнаруженную нами на городище Жилье, но по сравнению с ней сильно схематизирована. Сближает их прежде всего поза сидящего человека, причем они особенно похожи в профиль. Одинаково передана приподнятая сзади широкая одежда. Но особенно существенна совершенно одинаковая трактовка лица, изображенного в обоих случаях заглаженным кружком. Схож и орнамент, покрывающий фигурки. Однако, в отличие от первой, вторая фигурка орнаментирована лишь спереди, а сзади нанесены только 2 полосы на правом плече. Различия заключаются и в том, что ноги второй фигурки трактованы условно широким разрезом; руки отсутствуют; нет откинутого капюшона, но концентрические круги,
обрамляющие заглаженный кружок лица, дают основания предполагать, что здесь показан надетый на голову капюшон 3.

Рис. 64. Глиняные фигурки с городища Жилье (1) и четвертого Андреевского городища (2).

Рис. 64. Глиняные фигурки с городища Жилье (1) и четвертого Андреевского городища (2).

По позе, орнаменту, условной трактовке лица почти тождественна этой скульптуре фигурка из вещей, собранных близ юрт Кинтусовых на р. Салыме (левый приток Оби), но она, пожалуй, еще более схематизирована 4 (рис. 65 — 2).

Рассмотрим, к какому времени относятся все эти изображения. Относительно датировки городища Жилье, на котором обнаружена первая из скульптур, можно высказать следующие соображения. На городище, в частности на полу жилища 1, найдены сосуды, вполне идентичные по форме, орнаментации, обработке поверхности и технологическим особенностям некоторым сосудам из Перейминского могильника (сосудам, связанным с погребениями 4, 5 и 6). Это позволяет нам синхронизировать городище Жилье с этой частью погребений Перейминского могильника.

Дата Перейминского могильника, в частности погребения 6, определяется на основании аналогий в его инвентаре с Подчеремским кладом и Бахмутинским могильником и может быть с большой долей вероятия определена серединой I тысячелетия н. э.

Четвертое Андреевское городище относится к несколько более позднему времени. Здесь встречена керамика типа, известного с городища Молчановского на Туре и Богандинского на Пышме. Дата этих городищ устанавливается на основании целого ряда данных, в том числе и материалами Молчановского клада, составе которого есть широкие браслеты из белой бронзы с изображениями медведей. По периодизации В. Н. Чернецова эти городища относятся к концу I тысячелетия н. э. Этому же времени принадлежит и большинство вещей коллекции, собранной близ юрт Кинтусовых 5.

Скульптурные изображения одетых людей известны не только в Западной Сибири, но и в Прикамье. Оставляя пока в стороне имеющие лишь отдаленное сходство с западносибирскими сарапульские скульптуры, обратимся к двум глиняным фигуркам с городища Роданова. Обе они найдены во втором (верхнем) слое. От первой (рис. 65 — 3) сохранилась лишь нижняя часть сидящей одетой человеческой фигуры. Как и на скульптуре из юрт Кинтусовых, орнаментирована только передняя часть фигуры. В отличие от рассмотренных нами скульптур она не имеет ног.

Рис. 65. Фрагменты глиняных антропоморфных изображений. 1, 3 - из Роданова; 2 - из юрт Кинтусовых.

Рис. 65. Фрагменты глиняных антропоморфных изображений. 1, 3 — из Роданова; 2 — из юрт Кинтусовых.

От второй родановской фигурки (рис. 65—1) уцелела лишь средняя часть тулова. В противоположность всем разобранным выше она изображает не сидящего, а лежащего человека. Насколько можно судить по сохранившейся части тулова, у фигурки были руки, вытянутые вдоль корпуса 6.

Родановское городище, как известно, — памятник многослойный, длительного существования; слои его во многих местах нарушены многократными перестройками жилищ. Исследование городища еще не закончено, поэтому родановские находки пока ничего не могут дать для уточнения даты.

Обратимся к вопросу о том, каково могло быть назначение этих фигурок. Сопоставляя их, мы должны отметить одну специфическую особенность: на всех этих скульптурах лицо изображено всегда одинаково, заглаженным кружком, без моделировки отдельных черт. Есть основания полагать, что такой прием не случаен, тем более, что это явление хорошо известно по этнографическим материалам.

Безликость изображений — характерная черта кукол-игрушек у многих народов с анимистическим мировоззрением. Так, известно, что таджики изображали лицо куклы вышитым ромбом, узбеки зачеркивали лицо 7. Не делались лица у кукол-игрушек целого ряда сибирских народов — в Амурском бассейне, у эскимосов и других народов Северо-Восточной Азии 8. Безликость — особенность кукол-игрушек и у народов Обского бассейна. Куклы обских угров делаются из мягкого материала, а на месте лица вшивается небольшая пуговица, бусина или мелкая монета. У ненецких и северохантыйских кукол вместо головы вшивается утиный клюв 9. В прошлом куклы делались из меха, сейчас есть и матерчатые, причем лицо делается также из материи, либо округлое, либо в виде конуса (в подражание утиному клюву). В Тобольском музее есть примеры таких кукол с р. Салыма (инв. № 5361), Северной Сосвы (инв. № 5880) и р. Казым (инв. № 5796).

Исследователи этнографических игрушек отмечают, что последние характеризуются отсутствием некоторых деталей, которые считаются опасными, ибо связываются с понятием об оживлении или одушевлении изображений. Весьма возможно, пишет В. Харузина, что лишение человеческого изображения лица лишает его и сущности жизни 10. Такое изображение не может ожить и поэтому совершенно безвредно. Исследователи игрушек обских угров указывают, что куклы резко различаются по возрастным и половым признакам. Так, одной из характерных особенностей является отсутствие ног у кукол-«женщин» и кукол-«детей» и наличие их у кукол-«мужчин» 11. Это же различие мы наблюдаем и у публикуемых нами фигурок: у четырех из них есть ноги, у одной ног нет.

Близкой к куклам группой антропоморфных изображений у обских угров и ненцев являются изображения покойников. Такие фигурки всегда сделаны менее тщательно, чем куклы-игрушки, и отличаются даже некоторой грубостью и примитивностью. Это деревянные или металлические скульптуры обнаженного человека, однако, несмотря на примитивность, непременно моделированы черты лица, показана «линия жизни» и обозначены половые признаки.

Таким образом, эта категория предметов оказывается несопоставимой с перечисленными глиняными скульптурами, для которых единственной аналогией остаются куклы-игрушки.

Интересно, что во время раскопок одного из жилищ на Андрюшином городке за очагом обнаружена фигурка, грубо вылепленная из глины 12. Она изображает обнаженного человека с совершенно отчетливыми, хотя и схематичными чертами лица. Это отличие не позволяет нам включить ее в круг рассматриваемых скульптур, и ее скорее следует понимать как изображение покойника.

Говоря об аналогиях, мы уже упоминали антропоморфные изображения с ананьинских памятников Прикамья. Они неоднократно подробно описаны, поэтому мы не будем на этом останавливаться 13. А. В. Збруева относит эти изображения к культовым 14. Думается, что тщательная передача одежды на этих фигурках, наряду с отсутствием лица, делает более возможным предположение, что и они служили куклами.

Следует остановиться на одежде, изображенной на скульптурах. Наиболее отчетливое представление дает фигурка с городища Жилье. На ней мы видим глухую одежду прямого покроя с капюшоном; у рукавов — широкие проймы. Покрой одежды, украшение ее орнаментом и расположение его дают основание видеть в этой фигурке парку 15. Особенно характерна орнаментальная полоса по подолу, на плече и обшлаге. На скульптуре эти орнаментальные полосы выделены крупными вдавлениями, отличающимися от общего заполнения фона. Следует отметить, что орнаментальная полоса на подоле хорошо заметна и на одной из родановских фигурок (рис. 65 — 1). На ногах фигурки с городища Жилье — мужская зимняя обувь с типичным для нее орнаментом: сочетание вертикальных полос по бокам и горизонтальных спереди.

В свое время Вас. Зуев отмечал, что парку он видел только у остяков. Н. Ф. Прыткова подтверждает указание Вас. Зуева относительно отсутствия парки у ненцев, однако считает, что этот тип одежды возник у угров лишь под влиянием ненецкой малицы. Она обосновывает свою точку зрения тем, что орнамент на парке расположен так же, как и на распашной одежде, которую она считает для угров древнейшей 16. Н. Ф. Прыткова полагает, что даже само название этого типа глухой одежды заимствовано уграми у местного русского населения 17. Полагаю, что находка глиняной фигурки в городище Жилье заставляет нас усомниться в мысли Н. Ф. Прытковой о столь позднем появлении у угров глухой одежды.

Таким образом, анализ изображений позволяет сделать следующее заключение. В описанных глиняных фигурках следует видеть кукол. Вероятно, куклами служили также сарапульские и конецгорские фигурки. Одежда, изображенная на западносибирских и родановских куклах, имеющая, как и у ананьинских, явно этнографические черты, находит полную аналогию лишь в угорской одежде. Принадлежность к этой группе родановских фигурок, при резком отличии их от нижне- и среднекамских, позволяет говорить о том, что в Верхнем Прикамье еще в конце I тысячелетия н. э. сохранялось угорское население.

Значительный интерес представляет факт распространения глухой одежды вплоть до южной окраины леса, где она была в употреблении, как о том свидетельствует фигурка с городища Жилье, даже у коневодческого населения.

Notes:

  1. ГИМ, инв. № 84171. Находится в экспозиции (зал VII в., витрина 10). Описана В. Н. Чернецовым. См. МИА, № 58, стр. 179.
  2. Дневник П. А. Россомахина из неразобранного архива П. А. Дмитриева. Хранится в ИИМК.
  3. ГИМ (инвентарного номера нет). Находится в экспозиции (зал VII в., витрина 10).
  4. Хранится в Тобольском музее, инв. № 5208.
  5. В. Н. Чернецов. Нижнее Приобье в I тысячелетии н. э. МИА, № 58. 1957, стр. 220—223.
  6. Обе скульптуры из Роданова хранятся в ИИМК.
  7. С. В. Иванов. Орнаментированные куклы ольчей. СЭ, 1936, № 6.
  8. В. Харузина. Игрушки у малокультурных народов. Сборник «Игрушка». М., 1912; С. В. Иванов. Указ. соч.
  9. Финш и Брэм. Путешествие в Западную Сибирь. М., 1882; Тобольский музей — коллекция кукол, собранная Дмитриевым-Садовниковым в Обдорске; коллекция кукол, собранных И. Н. Шуховым на р. Щучьей.
  10. В. Харузина. Указ. соч., стр. 130.
  11. П. М. Оберталлер. Материалы о хантыйских куклах. СЭ, № 3, 1935, стр. 42—49.
  12. ГИМ, инв. № 84172, II 24/15а.
  13. А. В. Збруева. История населения Прикамья в ананьинскую эпоху. МИА, № 30, 1952, стр. 250; А. М. Таllgгеn. Varia. ESA, XII. 1938, стр. 223, рис. 15—17.
  14. А. В. Збруева. Указ. соч., стр. 250—252.
  15. Н. Ф. Прыткова. Одежда хантов. Сборник МАЭ, вып. XV, 1953, стр. 155, рис. 36.
  16. Н. Ф. Прыткова. Указ. соч., стр. 154.
  17. Там же, стр. 153.

В этот день:

Дни смерти
1870 Умер Поль-Эмиль Ботта — французский дипломат, археолог, натуралист, путешественник, один из первых исследователей Ниневии, Вавилона.
1970 Умер Валерий Николаевич Чернецов - — советский этнограф и археолог, специалист по угорским народам.
2001 Умер Хельге Маркус Ингстад — норвежский путешественник, археолог и писатель. Известен открытием в 1960-х годах поселения викингов в Л'Анс-о-Медоузе, в Ньюфаундленде, датированного XI веком, что доказывало посещение европейцами Америки за четыре века до Христофора Колумба.

Рубрики

Свежие записи

Счетчики

Яндекс.Метрика

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Археология © 2014