Мошинская В.И. О возможностях этнической интерпретации археологических материалов

Мошинская В.И. О возможностях этнической интерпретации археологических материалов. — ИИС. вып. 7, Томск, 1973, с. 3-11.

Вопрос о возможности этнической интерпретации археологических материалов возникал неоднократно. Он ставился обычно в двух аспектах: l) возможность этнической интерпретации археологических культур, 2) возможность этнической интерпретации отдельных археологических памятников.

[adsense]

Точка зрения о возможности этнической интерпретации археологических культур имеет сторонников и противников. По традиции эту позицию защищают некоторые, хотя и далеко не все археологи, противники же формируются из представителей смежных дисциплин — этнографов и лингвистов. Отрицательное отношение этих последних совершенно естественно, поскольку, не придавая решающего значения для определения этноса таким показателям, как погребальный обряд или орнамент, главным индикатором этнической принадлежности они считают язык. А так как определение языка в большинстве случаев по археологическим данным невозможно, то у археологов, как считают многие этнографы и лингвисты, нет я распоряжении данных для установления этнической принадлежности археологических материалов.

В последнее время заметно обострение интереса к вопросу о соотношении археологии и этнографии и к возможности привлечения этнографических материалов для интерпретации археологических явлений 1. Нужно сказать, что хотя и есть много сторонников теснейшей связи этих двух дисциплин, в некоторых кругах ученых, как археологов, так и этнографов, имеется определенная тенденция все более разделять эти две науки. Недавно (осенью 1970 г.) на советско-венгерском совещании в Будапеште специально обсуждался вопрос о взаимоотношении археологии и этнографии. Рассматривалась проблема соотношения доистории и палеоэтнологии и возможности связывать археологические культуры с народами с целью рекнструкции социокультурных или, другими словами, социально-экономических явлений. Следует отметить, что хотя некоторые из археологов и этнографов и оценивали подобные возможности оптимистически (М.А. Итина, Н.Н. Чебоксаров), многие же другие (среди них венгерский археолог Ида Куциан) оказались не только противниками этнической интерпретации археологических культур, но и привлечения этнографических материалов для реконструкции структуры общества и быта народов, известных по археологическим данным. Особенно же крайнюю отрицательную позицию занял С.А. Токарев, считающий, что археологические культуры не следует связывать с народами 2.

Происходящие споры заставляют отнестись со значительно большей осторожностью, чем это часто делается, к тому, какого рода выводы относительно этинической истории допустимо делать, исходя из археологических данных.

Тезис о возможности идентифицировать археологические культуры с этническими общностями был выдвинут в европейской науке еще в начале века. Наиболее тщательно он был разработан и сформулирован германским исследователем Г. Коссина. В 1911 г. этот автор писал, что, по его мнению, «резко ограниченные археологические культурные провинции соответствуют во все времена определенным народам и племенам» 3.

В исследованиях Г. Коссины, который, сопоставляя границы распространения выделенных им племенных культур, приходил к мысли о все более широком распространении германских племен 4, а главным образом в исследованиях его последователей этот тезис приобретал несколько националистическую окраску. Это было позднее использовано в фашистской Германии и послужило причиной того, что имя Коссины надолго стало одиозным. Выросшая на европейской почве и получившая в 30-х гг. широкое хождение в Германии точка зрения о взаимосвязи языка, антропологического типа и культуры была подвергнута суровой критике со стороны советских ученых 5.

Среди советских археологов одно время была очень популярна мысль о возможности привлечения археологических материалов для решения проблемы этногенеза народов, населяющих территорию СССР 6. При этом большие надежды возлагались на применение ретроспективного метода анализа и установления генетической связи культур. Эти возможности оценивались весьма оптимистически, что в значительной мере было связано с тем, что в те годы была широко распространена мысль об автохтонном происхождении и непрерывном поступательном развитии народов на территории СССР. В 40-х гг. стали говорить о возможности этнической интерпретации археологических культур. Главным защитником этой идеи был А.Я. Брюсов 7. Хотя его позиция и принималась многими из археологов, но уже и в те годы его тезис был подвергнут жесточайшей критике. Так, мысль о возможности рассматривать археологическую культуру как этническую общность была раскритикована М.Е. Фосс, которая показала, как материальная культура зависит от географической среды и как много в археологических остатках культурных черт, обусловленных географическим фактором и не пригодных для этнической интерпретации 8. Она думала, что главным индикатором этнической принадлежности следует считать керамику и что орудия не могут быть использованы для этой цели. Вслед за этим выступил в печати А.А. Формозов, который указал, что во многих случаях керамика ничего не может дать для определения этноса, уже не говоря о том, что во многих случаях она вообще отсутствует. Он первый обратил внимание на необходимость изучения деталей орудий и выделения комплекса специфических черт 9. Позднее. В.Н. Чернецов, анализируя сибирские археологические материалы, говорил о необходимости рассмотреть их прежде всего под углом зрения выявления черт, 1) обусловленных географической средой, и 2) традиционных культурных черт. «…в определении характерных черт той или иной культуры, — писал В.Н. Чернецов, — необходимо выделить два аспекта: культурно-хозяйственный и этно-культурный. К первому из них относится выяснение хозяйственного быта, типа жилищ, наличие или отсутствие керамики, установление основных орудий труда (в их функциональном значении) и т.д., то есть тех черт, которые возникали и развивались в процессе освоения местной среды. Все эти черты являются функционально обусловленными и меняются как в зависимости от изменений во внешней среде, так и по мере развития хозяйства и техники. …Второй аспект в изучении культурных общностей заключается в выделении характерных для всей общности в целом традиционных черт, которые составляют ее типическую модель. Эти черты могут появляться кая в материальной, так и в духовной культуре. Однако, в противоположность явлениям первого аспекта, здесь — что особенно хорошо выступает в материальной культуре — различия будут проявляться в приемах обработки камня и изготовления орудий, а также функционально не обусловленных формах и деталях последних… Еще в большей степени роль традиции проявлялась в орнаменте, некоторых деталях одежды, формах сосудов, особенно же там, где традиция закреплялась семантикой» 10.

По мере накопления материалов и выделения разнообразных археологических культур для большинства исследователей становилось ясным, что нельзя однозначно решать вопрое о том, какого рода общность отражает археологическая культура.

Н.Н. Чебоксаров, говоря о проблеме соотношения этнических общностей прошлого с археологическими культурами, указывал, что «в одних случаях они (археологические культуры — В.М.) являются, по-видимому, материальными памятниками одного какого-либо народа или группы родственных народов, в других же случаях соответствуют скорее историко-этнографическим областям или даже хозяйственно-культурным типам, которые могли складываться у различных народов, находившихся на близких уровнях социально-экономического развития и живших в сходных естественно-географических условиях. Вполне закономерна, например, постановка вопроса о том, что представляли собой неолитические культуры Восточной Европы, характеризовавшиеся керамикой с ямочно-гребенчатым орнаментом, — принадлежали ли эти культуры действительно родственным по происхождению финно-угорским племенам или они были оставлены группами рыболовов и охотников таежной полосы, имевших различное происхождение, а во многих случаях и несвязанными непосредственно между собой» 11. Очень многие археологи придают громадное значение керамике и керамической орнаментации, как возможному этническому признаку. М.Е. Фосс, опираясь на работы американских исследователей, изучавших ирокезов, и привлекая некоторые данные по крашеной керамике, пришла к выводу, что орнамент на глиняной посуде, в некоторых случаях равноценный и аналогичный татуировке на лицах, может являться определителем пламенной принадлежности 12. Это очень интересный частный случай, но пользоваться керамической орнаментацией как индикатором такого рода допустимо лишь в тех случаях, когда, сравнивая орнамент на посуде и татуировку, или орнамент на посуде и на одежде, удастся доказать их идентичность. Такие случаи не так часто встречаются, во всяком случае в сибирской археологии. Как писала та же М.Е. Фосс, семантика орнаментации керамики чаще всего не поддается определению. Во многих случаях орнаментальные узоры являются настолько широко распространенными, что, как говорил тот же исследователь, рассматривая такую орнаментацию глиняной посуды, можно сделать выводы лишь о «стиле эпохи» 13. Это, вероятно, следует говорить о так называемой «гребен¬\чатой керамике», понимая под ней керамику громадной территории, как ее представлял себе в свое время Айлио, а позднее Штурмс и Индреко 14. Скорее всего такая керамика не может быть использована в качестве этнического индикатора. Здесь следует отметить, как изменилось отношение к тому, что может обозначать общность гребенчатой керамики, или даже более узко, ямочно-гребенчатой (принимая определение В. Лyxo). Если раньше в ней всегда хотели видеть этно-культурную общность, то теперь в этом все более сомневаются. Выше приводились рассуждения Н.Н. Чебоксарова. Укажу также на позицию В. Лухо, который отказывается видеть в носителях ямочно-гребенчатой керамики только лишь древних финно-угров и считает, что вообще едва ли можно предполагать языковую общность ее носителей 15.

Говоря о «гребенчатой керамике» следует отметить одну, казалось бы весьма своеобразную ее черту. Во всех районах ее распространения: в восточном, центральном и западном — известны сосуды с графическими изображениями зверей (косуль), рыб и водоплавающих птиц 16. Не исключено, что смысл этих изображений сделается более понятным, если принять во внимание известный по этнографическим данным запрет использовать одну и ту же посуду для рыбы и для мяса. Этот запрет известен мне у таких удаленных один от другого народов, как эскимосы и обские угры. Если действительно подобные изображения на посуде связаны с этим запретом, то надо полагать, что казалось бы специфический прием наносить на глиняную посуду изображения съедобной снеди может возникать конвергентно, как конвергентно возникают подобные запреты. Это тем более важно для понимания керамической орнаментации, что в ряде случаев изображение ведоплавающей птицы заменяется по принципу pars pro toto изображением лишь лапы или даже только следа 17. В.Н. Чернецовым было высказано предположение, что в некоторых случаях фигурные штампы на керамике генетически восходят к изображениям следов и наносятся на сосуды с той же целью, как изображения целых фигур или их частей 18.

Выше я отмечала имеющиеся в литературе мнения относительно того, что керамическая орнаментация отнюдь не всегда может служить надежным этническим показателем. Сходство в орнаменте может быть обусловлено различными причинами.

Не исключены сходства эпохальные и территориальные. Но в отдельных случаях орнамент на глиняной посуде может быть довольно точным индикатором племенной принадлежности. В отношении ирокезов это было доказано блестящими исследованиями Мак Нейша, результаты которых привела в своей работе М.Е. Фосс. Она говорила, что орнамент на керамике может быть сопоставлен с орнаментом на одежде, который также служит указателем племенной принадлежности. Но если исходить из аналогии с узорами на одежде, например, у обских угров, то можно сказать, что указателем, к какому племени относится данный субъект или вернее женщина, которая шила его одежду, является не весь орнамент, а лишь определенные узоры, расположенные на определенных местах. Выявить, что в том или другом керамическом орнаменте важно для определения этнической принадлежности, можно лишь путем кропотливого анализа узоров и установления мелких сходств и различий. Такая работа, вероятно, может быть поставлена при наличии больших к пригодных для картографирования серий, когда можно будет установить территории распространения орнаментальных особенностей в пределах некой общности. После установления таких локальных групп может быть поставлен вопрос, не являются ли они племенными.

В большинстве же случаев сказать, что означает орнаментальное сходство керамики, какую общность оно отражает, крайне трудно, а может быть, и невозможно, так как лишь в очень редких случаях можно надеяться установить семантику узоров на глиняной посуде. Чаще всего эта задача оказывается неразрешимой.

Исходя из всего сказанного, следует высказать мнение, что археологическая культура может отражать различные общности, в зависимости от того, на основании каких ведущих признаков она была выделена. В.Н. Чернецов считал, что в тех случаях, когда в культурных общностях выявлены устойчивые комплексы традиционных черт и определено их место во времени и пространстве, задача может быть поставлена и в этническом плане. При этом термин «этнический» он понимал не в значении отдельных народностей, а как крупные этно-лингвистические общности или семьи, подобные уральской, алтайской или палеоазиатской, В тех случаях, когда удалось бы показать генетическую преемственность выделенных комплексов, по мнению В.Н. Чернецова, можно было бы говорить об этно-культурком ареале 19. Ибо, как отмечал Н.Н. Чебоксаров, «культурно-бытовые особенности не в меньшей степени, чем язык, определяют специфические этнические особенности 20.

Однако определить, с какой именно этнической общностью мы имеем дело, археолог не может. Даже привлекая данные смежных наук, он может высказать лишь лучше или хуже обоснованную гипотезу, если не догадку.

Значительно более перспективными для изучения этнической истории могут быть исследования археологических памятников, относящихся к недавнему прошлому, принадлежность которых предкам тех или других народностей может быть засвидетельствована литературными или архивными данными или хотя бы устной традицией. Изучение их может помочь проанализировать процесс сложения народной традиционной культуры и выявить черты, связывающие культуру современных народов с древними. Особенно плодотворным может быть исследование археологических памятников, принадлежащих предкам малых народностей Севера Сибири. Их народная культура до недавнего времени отличалась большой консервативностью, ибо, как известно, традиции медленно складывались, но и медленно изменялись, особенно в тех случаях, когда в течение жизни данного общества не происходило крупных нарушений 21. Данные, подтверждающие этот тезис, были получены неоднократно при изучении археологических остатков, принадлежащих предкам североамериканских индейцев и эскимосов. Особенно обильный материал происходит из раскопок на Аляске и в Канаде. Укажу здесь лишь на совсем недавние раскопки поселений медных эскимосов, когда в археологических остатках даже XIX в. отчетливо выявилось сохранение черт культуры Туле. Решительнее и внезапное изменение культуры у этой группы произошло лишь в конце XIX века 22.

В отличие от археологов Нового Света советские исследователи очень мало копают археологические памятники непосредственных предков малых народностей Севера 23. Но даже изучение этнографии этих народов выявляет древние черты в их культуре, аналогии которым прослеживаются в археологическом материале. Так, С.В. Иванов, анализируя этнографическую антропоморфную скульптуру народов Севера Сибири, выделил пять типов, из которых два: первый и второй уральский — восходят, по его мнению, к антропоморфным деревянным изображениям Горбуновского и Шигирского торфяников. Современный ареал первого уральского типа довольно широк — относящиеся к нему изображения известны у северных групп хантов и манси, у ненцев, приенисейских эвенков, реже у нганасан. Территория распространения второго уральского типа значительно уже — это лишь ненцы и приенисейские эвенки 24. Однако сделать выводы, о чем свидетельствует это сходство этнографического и археологического материала, пока невозможно. Мы не знаем древнего ареала деревянных антропоморфных скульптур указанных типов и не можем, таким образом, установить, принадлежит ли подобная скульптура к древнему уральскому пласту в культуре этих народов или это лишь древняя, но широко распространенная черта.

Выделение специфических культурных черт, картографирование их, установление ареалов комплексов традиционных черт и сравнение этих комплексов как в территориальном, так и в хронологическом отношении — вот те приемы, которые необходимы для изучения становления и развития народ¬ной традиционной культуры. Изучая таким образом историю культуры сибирских народов, мы подойдем и к вопросам этногенеза, ибо «проблемы этногенеза смыкаются с вопросами истории культуры, формирования и развития тех специфических хозяйственно-культурных особенностей, которые свойственны любой этнической общности современной или древней, большой или малой» 25.

Notes:

  1. К. С. Сhang. Major Aspects of the Jhtenelationship of Archaelogy aud Ethonology with Comments. Current Anthropology, 1967, Yune, 227-243.
  2. Acta Ethnographica. Academiae Scienliarum Ungariae, 20, 1971, стр.129-130.
  3. G. Коssina» Die Herîoraft der Germanen Manus Biblothok. 1911,стр. 3.
  4. G. Kossina. Ursprung und Verbreitung der Germanen in frubgeschichtlichen Zeit. Berlin, 1926.
  5. Г.Ф. Дeбeц. Расы, языки, культуры. Наука о расах и расизм”, 1938.
  6. Тезисы докладов и выступлений на совещании по методологии этногенетичееких исследований, проведенном ИЯ, ИЭ и ИИМК 27 октября — 3 ноября 1951 г., М., 1951.
  7. А.Я. Брюсов. Очерки по истории племен европейской части СССР в неолитическую эпоху. М., 1952; его же. Археологические культуры и этнические общности. СА, 1957, № 4, стр.5-27.
  8. М.Е. Фосс. Древнейшая история Севера европейской части СССР. МИА, 29, стр. 64-77.
  9. А .А. Формозов. Могут ли служить орудия каменного века этническим признаком? СА, 1957, № 4, стр. 66-74.
  10. В.Н. Чернецов. Доклад на годичной сессии ОИН АН СССР в марте 1970 года во Львове.
  11. Н.Н. Чебоксаров. Вступительное слово на симпозиуме на VII МКАЭН в Москве. Труды VII МКАЭН, т. V, М., 1970, стр. 754.
  12. М.Е. Фосс. Указ. соч., стр.69-77.
  13. Там же, стр. 64.
  14. J. Ailiо. Eragen der russischen Steinzsit. 1922.
  15. V. Luhо. Kammkeramic-Kamakeramische Kultur. Congressus Tertxus intemationalis Fenno-Dgristerum 17-23 Y111, 1970, Budapest, 1970.
  16. Е.М. Бeрc. Археологическая карта Свердловска и его окрастностей. МИА, 21, 1951, стр. 194, рис. З, изобр. 9; Л.В. Кольцов. Изображение рыбы на сосуде из Галической стоянки. КСИА. вып. 127, 1970, стр. 63-64, рис. 22.
  17. М.Е. Фосс. Указ. соч., стр. 76, рис. 30.
  18. В.Н. Чернецов. Нижнее Приобье в I тыс. н.э. МИА, 58. стр. 238.
  19. В.Н. Чернецов. Доклад на годичной сессии ОИН АН СССР в марте 1970 года во Львове.
  20. Н.Н. Чебоксаров. Указ. соч., стр. 747.
  21. В.Н. Чернецов. Доклад на годичной сессии ОИЯ АН СССР в марте 1970 года во Львове.
  22. R. Мe Ghee. An archaeological Suwey of Western Victoria Island N.W.T. National of Mah of the national Museums of Canada bal. 232, 1971.
  23. Исключение составляют небольшие раскопки древних селькупских памятников, которые производились профессором А.П. Дульзоном.
  24. С.В. Иванов. Скульптура народов Севера Сибири. М., 1970, стр.284-285.
  25. Н.Н. Чебоксаров. Указ. соч., стр. 747.

В этот день:

Дни смерти
1870 Умер Поль-Эмиль Ботта — французский дипломат, археолог, натуралист, путешественник, один из первых исследователей Ниневии, Вавилона.
1970 Умер Валерий Николаевич Чернецов - — советский этнограф и археолог, специалист по угорским народам.
2001 Умер Хельге Маркус Ингстад — норвежский путешественник, археолог и писатель. Известен открытием в 1960-х годах поселения викингов в Л'Анс-о-Медоузе, в Ньюфаундленде, датированного XI веком, что доказывало посещение европейцами Америки за четыре века до Христофора Колумба.

Рубрики

Свежие записи

Счетчики

Яндекс.Метрика

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Археология © 2014