Могильников В.А. К характеристике культуры лесостепного Прииртышья в VII-VI вв. до н.э.

К содержанию 184-го выпуска Кратких сообщений Института археологии

Комплексы VII—VI вв. до н. э. в лесостепном Прииртышье крайне немногочисленны. По мнению В. Е. Стоянова, к этому времени здесь относятся памятники розановского типа ¹. Однако, как показали наши исследования ², подтвержденные затем Л. Н. Коряковой ³, эти памятники являются поселенческими комплексами саргатской культуры конца 1 тысячелетия до н. э. — рубежа нашей эры. Поэтому все материалы начала эпохи железа представляют большой интерес для характеристики культуры рассматриваемого региона. Актуальность изучения этой эпохи диктуется также тем обстоятельством, что она сейчас выглядит лакуной между относительно хорошо изученными памятниками финальной бронзы ⁴ и саргатской культуры второй половины V в. до н. э.— II— III вв. н. э.

К началу раннего железа на левобережье лесостепного Прииртышья относится три впускных погребения в курганной группе Калачевка II ⁵, одно из которых сопровождалось бронзовым двулопастным ромбическим втульчатым наконечником стрелы с шипом, характерным для этого периода ⁶. Все три погребения располагались в насыпи кургана диаметрами 14 и 12,3 м, высотой 1 м на глубине 0,5—0,6 м. Два погребения, в том числе захоронение с наконечником стрелы, представлены черепами и уложенными около них в направлении северо-запад—юго-восток трубчатыми костями конечностей без эпифизов, что наводит на мысль о вторичном захоронении. Подобный обряд перезахоронения свойствен ряду сибирских народов ⁷. В третьем погребении обнаружен костяк, лежавший на спине черепом на северо-запад, с подогнутыми в коленях ногами, завалившимися вправо. Левая рука вытянута, правая чуть согнута в локте. По-видимому, несколько старше, но хронологически близко к описанным основное парное погребение этого кургана. Оно располагалось на уровне древнего горизонта в прямоугольном бревенчатом срубе или в обкладке в один венец. Сверху оно было перекрыто продольными плахами. Погребальное сооружение было ориентировано длинными сторонами в направлении север—юг. Само погребение оказалось разграбленным, так что о позе костяков судить невозможно. В захоронении встречены глиняный мисковидный круглодонный сосуд с орнаментом из двух рядов ямок, горизонтальных каннелюр по шейке и меандроидных фигур на тулове, выполненных оттисками крупнозубчатого штампа, а также бронзовый нож с круглым навершием рукояти. Аналогии ему имеются среди ножей лесостепного Приобья периода финальной бронзы, в частности, в комплексе одного из погребений могильника Камышенка на верхней Оби, датированного VIII—VII вв. до н. э. ⁸ Радиоуглеродный анализ древесины из основного погребения кургана Калачевки II определил близкую дату — 2800±60 лет до наших дней (ЛE-788).

Материал описанных погребений дает ограниченное представление об облике культуры населения лесостепного Прииртышья VIII—VI вв. до н. э. Найденный здесь сосуд имеет черты, характерные еще для местных культур периода поздней бронзы. Это подлощенная поверхность, меандроидные фигуры в орнаменте, реповидная форма. Но круглодонность сближает его с керамикой эпохи железа. Помещение умершего в сруб, северная и северо-западная ориентировка погребенных имеют определенные параллели с погребальным ритуалом саргатской культуры ⁹. Принимая во внимание хронологическую близость и общность ряда черт ритуала, можно предположить, что население, оставившее указанные комплексы, вошло в состав носителей саргатской культуры.

К VII—VI вв. до н. э. относятся также отдельные вещи, указывающие на контакты населения лесостепного Прииртышья с кочевниками степей. Из окрестностей Омска происходит бронзовый нож с кольчатым навершием и слегка горбатой спинкой (рис. 1,1), аналогии которому известны в материалах могильника Уйгарак и памятников тасмолинской культуры ¹⁰. На берегу Иртыша близ Омска найдены оселок с отверстием для подвешивания (рис. 1,4) и бронзовые удила со стремечковидными окончаниями и дополнительным кольцом для крепления псалия (рис. 1, 6). Двое бронзовых удил со стремечковидными концами найдены у станции Москаленки на левобережье Оби и в окрестностях Омска (рис. 1, 3,5). Аналогии этим предметам известны во многих памятниках конца VIII—VI в. до н. э. степей Евразии: в материалах кургана Аржан, памятников майэмирской и тасмолинской культур, ранних саков и др. ¹¹ В Омске, близ б. завода Юргенсона, при случайных обстоятельствах найден бронзовый колесовидный амулет (или пряслице; рис. 1, 2), относящийся, вероятно, к разрушенному погребению. Подобные «амулеты» встречены в савроматских памятниках VI—V вв. до н. э. ¹²

Хотя перечисленные вещи найдены вне комплексов, они свидетельствуют о заселенности лесостепного Прииртышья в VII—VI вв. до н. э. и о его связях с кочевниками тасмолинской культуры Казахстана и, по-видимому опосредованно, с савроматами. Связи с савроматами документируются также находками каменных жертвенников-«столиков» на двух и четырех ножках, обнаруженных в погребениях Богдановки III (курган 1) и Карташова II (курган 11, погребение 3), датированных соответственно V и предположительно IV—III вв. до н. э. ¹³ Последняя дата не согласуется с датировкой «столиков» на четырех ножках у савроматов ¹⁴. Возможно, этот предмет попал в погребение могильника Карташово II спустя длительное время после изготовления, долго сохраняясь в обиходе или обрядовых церемониях. Примечательно, что захоронение в кургане 1 могильника Богдановка III находилось под шатровым бревенчатым перекрытием, которые известны у савроматов, но в целом не характеры для саргатской культуры Прииртышья ¹⁵. Это может свидетельствовать об инфильтрации савроматских элементов в V в. до н. э. на северо-восток, вплоть до Омского Прииртышья. О том же говорят наличие в погребениях саргатской культуры меловой подсыпки, краски, проявление культа огня и некоторые другие особенности погребального ритуала ¹⁶. Находки бронзовых удил, ножа, амулета, демонстрирующие связи со степным миром, известны только в южной части лесостепного Прииртышья, до широты Омска. Можно сказать, что они отражают определенную скотоводческую направленность хозяйства этой территории, обусловленную экологическими условиями региона и тесными контактами с населением Казахстана.

По-видимому, облик культуры населения лесостепи Прииртышья в VII—VI вв. до н. э. не был одинаковым в разных местах. В районах лесостепи к северу от Омска, захваченных в переходный период от бронзы к железу продвижением к югу лесных племен ¹⁷, должно было ощущаться воздействие их культуры, не распространившееся далее к югу. Специфичные черты культуры прииртышского населения к северу от Омска можно проследить по керамическому комплексу поселения Битые Горки ¹⁸. Здесь представлена керамика саргатской культуры и предшествующая ей. Последняя характеризуется слабопрофилированными плоскодонными сосудами баночной или горшковидной формы, орнаментированными рядами круглых ямок, «жемчужин», полулунных вдавлений, горизонтальных каннелюр, а также узорами, выполненными крупным зубчатым штампом, типа рядов вертикальных или слегка наклонных вдавлений и многорядовой «елочки» (рис. 2). Характер орнаментации и в значительной мере формы этих сосудов чужды керамике южных степных памятников, зато находят соответствия в более северных лесных памятниках Обь-Иртышского региона, где баночные и слабопрофилированные горшковидные и котловидные формы сосудов, а также орнамент в виде рядов ямок, «жемчужин» и оттисков зубчатого штампа были широко распространены в начале раннего железного века ¹⁹. Очевидно, своеобразие описываемой керамики отражает северный этнический компонент, продвинувшийся в переходное время от бронзового века к железному в лесостепь Прииртышья до широты Омска и сохранявший с некоторыми изменениями свои особенности в VII—VI вв. до н. э.

Таким образом, к V в. до н. э. в лесостепном Прииртышье можно констатировать, с одной стороны, возрождение в трансформированном виде местных лесостепных элементов, сложившихся в прошлом на андроновской основе при активном участии северных элементов, а с другой — активное воздействие и инфильтрацию кочевников сако-савроматского мира. Эти факторы, действуя во взаимосвязи, привели к общей нивелировке культурных проявлений и обусловили сложение в V в. до н. э. довольно монолитных по облику саргатской и гороховской культур.

К содержанию 184-го выпуска Кратких сообщений Института археологии