Миф

К содержанию книги «Эпоха викингов в Северной Европе и на Руси» | К следующей главе

Рунические камни и готландские стелы, строго синхронные эпохе викингов, задают как бы систему координат для ориентации в языческом мировоззрении, запечатленном в более поздних письменных памятниках — «Старшей Эдде», поэзии скальдов, «Младшей Эдде», сагах (Мелетинский 1968:171—189).

Целостность этого мировоззрения определялась прежде всего представлением о времени, неподвижном, точнее— циклическом, как круговорот времен года, постоянно возвращающемся к неким исходным ситуациям, запечатленным в мифе и регулярно воспроизводящимся в ритуале. При таком «круговращающемся» времени пространство обретало строго центрическую организацию. Обитаемому, освоенному миру людей и культуры противостоял окружающий хаос, мир враждебных и диких природных сил. Мидгарду, «Тому, что в пределах ограды» — Утгард, «За оградой». Мифологическое пространство моделировалось по реальной земледельческой усадьбе, окруженной враждебным миром стихий.

Вертикальную ось этого мира закреплял помещавшийся где-то над Мидгардом Асгард — «Мир, или усадьба, богов». Мировое Древо—ясень Иггдрасиль — воплощал эту ось, соединяя земные и небесные, реальный и потусторонние миры как в вертикальной, так и в горизонтальной проекции: вершина его поднималась в небеса, а корни расходились в периферийные и подземные миры, населенные хтоническими чудовищами, великанами, мертвецами.

[adsense]

Рис. 105. Накладка со шлема из погребения Вендель I

Рис. 105. Накладка со шлема из погребения Вендель I

Эти силы, в образе Мирового Змея Ермундганда, ограничивают мир, Heimr, в пространстве, а Мировой Зверь, волк Фенрир, таящийся до поры в одном из миров, когда-то положит предел Вселенной и во времени. Но до тех пор, в постоянно возобновляющемся противоборстве с враждебными чудовищами, в извечной борьбе за сокровища труда, культуры, мудрости, мир богов и людей защищает младшее племя божественных существ — род асов во главе с Одином.

Рис. 106. Матрица для изготовления декоративных накладок из Торсланда, Швеция

Рис. 106. Матрица для изготовления декоративных накладок из Торсланда, Швеция

Высшие существа скандинавской мифологии обозначались словом god, с исходным значением «благо» (сохраненным и в русск. — у-год-ный, вы-год-а, по-год-а). Наиболее древнее и устойчивое представление об этом «благе» выражалось формулой fridrok ar — «мир и урожай»; имя Freyr, возможно, семантически связано с этой формулой. Среди асов Фрейр — податель урожая, божественный конунг, Дротт — представитель и потомок старшего поколения богов, ванов; он и связанные с ним божества — Ньёрд, богиня-охотница Скади, Фрейя — наделены наиболее архаичными функциями, восходящими к «религиям плодородия» ранних земледельцев.

Тор (pоrr—«гром»), северный громовержец, воинственный и мощный защитник богов и людей от великанов и чудовищ, воплощает стадиально более поздние функции. Первоначально он, видимо, занимал высшее место в северном пантеоне (об этом, в частности, свидетельствует обилие имен на Тор-, типа Торстейн, Торбьерн, Торольв и пр.). В эпоху викингов, однако, этот образ несколько снижается: Тор, как и Локи (негативный двойник Одина, «отрицательный вариант культурного героя»), выступает объектом ритуального осмеяния (Мелетинский 1973: 152,154). Эти деформации связаны с кристаллизацией центрального образа скандинавского пантеона, Одина, верховного бога викингов. Ódinn (от ódr — поэзия, вдохновение, исступление, одержимость) — повелитель и создатель всего, что зовется «мудрость» fi‘cedi, «искусство» — prott, предельное воплощение «культурного героя». Ценой тяжкого испытания он овладевает медом-мудростью и тем самым становится создателем всего сущего, главой рода асов, их военным вождем. Во главе полумиллионного воинства (по 800 воинов из 540 дверей Валхаллы) Один выйдет сразиться с Волком в день Гибели Мира и погибнет. Начало и конец мира, равно как высший миг его существования — овладение медом-мудростью, составляют Судьбу Одина. Вместе с ним ее разделит весь род асов и весь род людской. В мифологическом пласте скандинавской культуры образ Одина — высшее выражение представления о личности и ее судьбе.

Личность конституируется в нормах. Человеческое существование, сама жизнь Мидгарда, воспринимавшегося как отражение, двойник Асгарда, гарантирована лишь при сохранении стойкой связи Асгард-Мидгард. Она обеспечивалась, во-первых, регулярным воспроизведением мифов — в ритуалах; во-вторых, обязанностью людей следовать этическим и социальным нормам, сформулированным асами, что позволяло в какой-то мере отождествить людей и асов и распространить на Мидгард эффективность тех действий, которыми асы обороняли Асгард от враждебных сил. Так реализовывалось «благо», носителями которого были боги, god’.

Рис. 107. Матрица для изготовления декоративных накладок из Торсланда, Швеция

Рис. 107. Матрица для изготовления декоративных накладок из Торсланда, Швеция

Этические нормы излагаются в ряде мифологических песен «Эдды», прежде всего в «Речах Высокого» (Havamal). Высокий, Равновысокий и Третий — имена Одина, беседующего с легендарным свейским конунгом Гюльви («Младшая Эдда». Видение Гюльви). Таким образом, эти нормы даны в виде прямого обращения верховного аса к людям.

«Речи Высокого», по крайней мере в начальной своей части (строфы 1-95, 103), относятся к древнейшему слою в «Эдде» (Стеблин-Каменский 1975:669). Эта часть представляет собою свод житейских правил. Для оценки времени ее формирования показательно практически полное отсутствие указаний на родовые отношения: круг общения ограничен гостем, другом, мужем (-ами), девой (женщиной). Лишь однажды помянута месть, но и то скорее в личном, нежели в родовом контексте:

Злые поступки
злыми зови
мсти за злое немедля
(Речи Высокого, 127)

Родовые отношения, в социальной практике сохранявшие значение вплоть до XII- XIII вв., здесь словно бы «вынесены за скобки». Основное внимание уделено нормам личного поведения героя, оказавшегося за пределами родовых связей, в «парцеллизованной» среде, где с любой стороны можно ожидать внезапного враждебного удара:

Прежде чем в дом войдешь,
все выходы ты осмотри,
ты огляди ибо как знать
в этом жилище недругов нет ли
Вытянув шею орел озирает древнее море
Так смотрит муж в чуждой толпе защиты незнающий
(Речи Высокого, 1, 62)

Субъект этих норм в морально-этическом плане индивидуализирован едва ли не так же предельно, как в плане мифологическом — Один:

Пусть невелик
твой дом, но твой он
и ты в нем владыка
Кровью исходит сердце
у тех кто просит подачки
Твоей лишь душе ведомо
то что в сердце твоем.
Худшей на свете хвори
не знаю чем духа томленье
(Речи Высокого, 37,95)

Основные гарантии существования — собственная сила, отвага, оружие, но эти гарантии можно расширить, привлекая к себе друзей:

Муж не должен хотя бы на миг отходить от оружья
Ибо как знать когда на пути копье пригодится
Оружье друзьям и одежду дари то тешит их взоры
Друзей одаряя ты дружбу крепишь коль судьба благосклонна
(Речи Высокого, 38,41)

Рис. 108. Резьба на повозке из погребения в Усеберге

Рис. 108. Резьба на повозке из погребения в Усеберге

Социальное одиночество преодолимо путем установления новых отношений, с позиций норм «Речей Высокого» приблизительно равноценных родовым:

Щедрые, смелые счастливы в жизни заботы не знают
А трус, тот всегда спасаться готов как скупец — от подарка
Подарок большой не всюду пригоден он может быть малым
Неполный кувшин, половина краюхи мне добыли друга
(Речи Высокого, 48,52)

Рис. 109. Статуэтка Тора

Рис. 109. Статуэтка Тора

Отношения felagi, типичные для эпохи викингов, были вполне адекватным отражением этих норм. Родовые связи если и проявляются, то в чрезвычайно стертом, смазанном виде:

Брата убийце
коль встречен он будет
горящему дому
коню слишком резвому
конь захромает
куда он годится всему,
что назвал я верить не надо!
(Речи Высокого, 89)

И лишь в конечной, важнейшей норме, определяющей смысл и ценность прожитой человеком жизни, можно распознать традиционные родовые представления о судьбе рода и человека, о посмертной славе и памяти в цепи поколений:

Гибнут стада
родня умирает
и смертен ты сам 
Но смерти не ведает
громкая слава
деяний достойных
Гибнут стада
родня умирает
и смертен ты сам
Но знаю одно
что вечно бессмертно:
умершего слава
(Речи Высокого, 76, 77)

В этой максиме, собственно, и род отвергается, как и материальные богатства: подлинную ценность представляет только Rómr um daudan hvern — «молва о каждом умершем», «мертвого слава», ordrómr. Воплощением ее стали не только рунические камни (воздвигаемые, как правило, родичами), но прежде всего — ведущие жанры скальдической поэзии, а в нормативно — идеализированном виде — героический эпос.

«Слава», Rómr — конечный итог и реализация «Судьбы», Heill, героя — прижизненной «удачи, доли, судьбы» индивида. Представление о Судьбе — основополагающий элемент мировоззрения скандинавов эпохи викингов (Гуревич 19726: 167). Исключительно разнообразна терминология, относящаяся к этому понятию: Судьба — Дева-Удача, hamingja,fylgja\ счастье, доля — gcefa: счастье, удача — heill; участь, доля — audna; определенный от века закон — órlóg. Для большинства из этих понятий существовали бинарные оппозиции: ohamingja — неудача, ógcefa — будущее несчастье, грядущая недоля, а в предельном случае feigd — грядущая смерть.

Способность человека следовать высшим этическим нормам выверялась и реализовывалась в его следовании своей Судьбе. Этот жесткий закон распространялся не только на людей, но и на асов. Эддическая мифология пронизана знанием конечной судьбы, грядущей Гибели богов. Песни «Эдды» открываются «Прорицанием вёльвы», полностью охватывающим судьбы мира — от его сотворения до его конца и последующего воскресения.

Рис. 110. Накладка со шлема из погребения в Вальсъерде 8

Рис. 110. Накладка со шлема из погребения в Вальсъерде 8

«Прорицание вёльвы» (Voluspa) относят к числу мифологических песен, сложившихся в эпоху викингов, во второй половине X в. (Стеблин-Каменский 1975:665). Концепция конечной гибели мира и богов Ragnarok, при бесспорном воздействии христианства (готский перевод Библии Ульфилы появился около 340 г.), органично завершила сложный мировоззренческий процесс смены «циклического» времени — линейно ориентированным. Не просто чередование хороших и дурных лет, урожайных и неурожайных сезонов, но нарастание социальных коллизий, конфликтов, катастроф суммировано в оценках эпохи; sceggold, scalmóld, vindold, vaigold — «век секир», «век мечей», «век бурь», «век волков (преступников)» (Voluspa, 45).

«Прорицание вёльвы» — наиболее полная панорама скандинавского языческого мироздания, охватывающая сразу все его аспекты — временной, пространственный и, так сказать, социально-структурный. Последний дан в характеристиках основных групп мифических существ (включая людей — от первой пары, Аска и Эмблы, исполинов-йотунов «рано рожденных», асов, карликов, норн и ванов, валькирий и хтонических чудовищ, живых мертвецов и будущих эйнхериев), и — это главное в содержании песни — мир отождествляется с судьбами асов, отображенными в высшие, роковые мгновенья:

Гарм лает громко
у Гнипахеллира
привязь порвется
вырвется волк
Она много ведает
я много предвижу
судьбы славных
и сильных богов
(Прорицание вёльвы, 44,49, 54 58)

Сотворение мира, война асов с ванами, похищение Одином священного меда, распря с Локи — все это лишь экспозиция главных событий, и страшный час пророчества — это худшее из времен:

Брат будет биться с братом насмерть
нарушат сестричи нравы рода мерзко
в мире нет меры блуду век мечей,
век секир теперь треснут щиты век бурь,
век волков пред света концом
ни один человек не щадит другого
(Прорицание вёльвы, 45)

Как и в «Речах Высокого», но с отчетливо негативной оценкой, картина распада родовых устоев — время сотрясения мироздания:

Иггдрасиль дрогнул
ясень высокий вой
в древнем древе
на воле йотун
(Прорицание вёльвы, 47)

[adsense]

В страшном сражении один за другим гибнут асы, и вместе сними — сражающиеся против них чудовища. Битва завершается картиной глобальной, космического масштаба, огненной катастрофы:

Черным стало Солнце
суша тонет в море
светлые звезды сыплются с неба
пар жарко пышет
и жизни питатель пламя
до самого поднялось неба
(Прорицание вёльвы, 57)

Рис. 111. Один, скачущий на Сленнннре (рисунок королевы Дании Маргариты II)

Рис. 111. Один, скачущий на Сленнннре (рисунок королевы Дании Маргариты II)

Смысл апокалипсического финала, однако, не в окончательном уничтожении мира, а в свершении «судеб славных и сильных богов»: после гибели асов

Видит она как
вышла снова
земля из моря
в зеленой обнове
бурлит ручей
парит орел
видит сверху
и выловит рыбу
(Прорицание вёльвы, 59)

Время обратимо; гибель асов — «это не формальная, а, так сказать, этическая предопределенность» (Стеблин-Каменский 1976:53). Критерий ortfrómr сохраняет свою действенность:

Собираются асы на Идавеллир
и о Поясе мира мощном судят
помнят асы о прошлых деяниях
и о данных Одином древних рунах
(Прорицание вёльвы, 162)

Представление о посмертной славе в памяти поколений дополнялось представлением о ниспосланной свыше, созданной асами общественной организации людей, выраженным в «Песни о Риге», также одной из древнейших в «Эдде» (Гуревич 1973:159-175).

Рис. 112. Деталь конской упряжи из Сёллестеда, Фюн, Дания

Рис. 112. Деталь конской упряжи из Сёллестеда, Фюн, Дания. Украшение выполнено в стиле Еллинг, представляющем традицию старых скандинавских «звериных орнаментов» X в. Национальный музей, Копенгаген

«Песнь о Риге» (Rigsjjula) повествует, как, посетив последовательно три родительские пары, ас Риг стал родоначальником рабов, свободных и знати. Каждая семейная чета получила от Рига некие наставления, видимо тождественные «Речам Высокого»:

Риг им советы умел преподать
(Песнь о Риге, 5, 17, 33)

Дифференциация социально-этических норм подкреплена различиями внешнего вида и образа жизни. Уродливые и грязные потомки раба-Трэля

удобряли поля
строили тыны
торф добывали
кормили свиней
коз стерегли
(Песнь о Риге, 12)

Семейство свободных крестьян-общинников отличается сравнительным благообразием, хорошей добротной одеждой. Патроним сословия, Карл, родился «рыжий, румяный, с глазами живыми». Подрастая, он

быков приручал
и сохи им ладил
строил дома
возводил сараи
делал повозки
и землю пахал
(Песнь о Риге, 22)

Знатные одеты в цветные одежды с металлическими украшениями, в доме у них — оружие, ценная утварь, на столе — дичь и вино. Родившийся от Рига маленький Ярл

щитом потрясал
сплетал тетивы
луки он гнул
стрелы точил
дротик и копья
в воздух метал
строил дома
скакал на коне
натравливал псов
махал он мечом
плавал искусно
(Песнь о Риге, 35)

Затем ему были открыты тайны рун; в знаниях и искусствах Ярла превзошел его сын, юный Кон, Konungr — «конунг».

Самое главное, что фиксирует «Песнь о Риге», это момент преобразования одной общественной системы в другую. Мифические «родительские пары», в свою очередь, связаны между собою отношениями родства (Прадед и Прабабка — Дед и Бабка — Отец и Мать); но на их потомков эти отношения словно бы не распространяются.

Ai + Edda = trael Afi + Amma = Karl Fadir + Módir = Jarl

Естественная генеалогическая структура (прадед-дед-отец) преобразуется в социально стратифицированную.

Миф эпохи викингов запечатлел процесс распада родовых морально-этических ценностей. Ранняя его фаза отражена в «Песни о Риге». Кодекс норм в «Речах Высокого» относится, по существу, к следующей ступени, когда личность и ее судьба, а также оценка этой судьбы обществом становятся самой значимой из ценностей. «Прорицание вёльвы» обобщает представление о всемогуществе, неотвратимости и неизбежности Судьбы, которой подвластны даже боги. Героическое последнее сражение асов словно моделирует идеальную норму поведения, которой в конечном счете должен следовать каждый из людей этой эпохи, когда родовые связи распадаются, время, кольцеобразно струившееся, обретает линейную направленность и люди, заключающие длинную цепь поколений, вступают в «век мечей, век секир, век бурь, век волков».

К содержанию книги «Эпоха викингов в Северной Европе и на Руси» | К следующей главе

В этот день:

Дни смерти
1984 Умер Андрей Васильевич Куза — советский археолог, историк, источниковед, специалист по древнерусским городам.
1992 Умер Николас Платон — греческий археолог. Открыл минойский дворец в Закросе. Предложил хронологию базирующуюся на изучении архитектурных комплексов (дворцов) Крита.
1994 Умер Сайрус Лонгуэрт Ланделл — американский ботаник и археолог. В декабре 1932 года Ланделл с воздуха обнаружил древний город Майя, впоследствии названный им Калакмулем, «городом двух соседних пирамид».

Рубрики

Свежие записи

Счетчики

Яндекс.Метрика

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Археология © 2014