Мацулевич Л.А. Новгород и Таллин (к вопросу о генезисе архитектурных форм)

К содержанию 10-го выпуска Кратких сообщений Института истории материальной культуры

Средневековый Таллин, будучи прекрасно сохранившимся образцом средневекового города, представляет археологический интерес не только сам по себе, но, между прочим, и по соприкосновению некоторых его своеобразных архитектурных форм с характерными чертами зодчества псковского и новгородского северо-запада нашей страны. В этом отношении специальное значение имеют рядовые образцы его гражданской архитектуры. В Таллине сохранилось значительное количество домов горожан, типичных по своему архитектурному облику. Это — небольшие, большей частью двух-, трехэтажные здания с узким в два-три окна простым фасадом, заканчивающимся вытянутым кверху щипцом с прямолинейными крутыми очертаниями. Щипцы прикрывают собой обширные чердачные складочные помещения. Последние образованы деревянными стропилами на два ската. Товары туда поднимались непосредственно с улицы, при помощи блока. Из щипца обычно выпущена балка для укрепления железного крюка или блока и проделан один, реже два широких проема для приема клади, закрывавшиеся глухими створками. Стены фасада гладкие, прорезанные только окнами, порталом и узкими просветами в щипце. У некоторых домов по углам выступает по пилястру, а на одном доме на Большом рынке легкая полуколонка (рис. 18). В пилястры упирается скат кровли. Щипцы, сливающиеся непосредственно с гладью стены, на значительном числе домов разделаны плоскими нишами, обработанными ложными арками. При этом нижний край ниш находится ниже уровня собственно щипца. Благодаря этому полнее достигается единство приукрашенного щипца с ровной плоскостью стены. Время постройки большинства таких домов относится к концу XV—XVI вв.

[adsense]

По приемам и мотивам декоративной обработки щипцов сохранившиеся образцы распадаются на несколько групп. Для изучения древнерусской архитектуры и искусства особенно интересен один вариант домов горожан, представители которого рассеяны по разным местам старого города. Характерной чертой этого варианта являются три заполняющие щипец ниши, начинающиеся на одном уровне. Средняя из них, наиболее высокая, завершается трехлопастной аркой, а боковые, с симметрично скошенной верхней частью, — половиной такой арки. Площадь щипца расчленяется, таким образом, на три вертикальных части, причем делящим элементом служат неширокие, лопаткообразные полосы между нишами. В целом достигается полное единство декоративной обработки и внешнего обреза щипца.

Рис. 18. Таллин. Схема обработки щипцов городского дома.

Рис. 18. Таллин. Схема обработки щипцов городского дома.

Примером может служить упомянутый дом на Большом рынке, сохранивший на левом углу фасада полуколонку. Менее типичен дом с двумя угловыми пилястрами на Башмачной 1 ул. № 10 (рис. 19), 2 так как арочное завершение его средней ниши выходит за пределы ее вертикалей и образует почти круг; средний отрезок, поднимающийся к вершине щипца, несоизмеримо мал. Такая трехчастная арка только условно может быть названа трехлопастной. У нее совершенно иной ритм, чем у арок боковых ниш. Повидимому, на нынешнее очертание ее наложили отпечаток ремонты чердачного помещения и кровли.

Домов интересующего нас типа было в Таллине первоначально значительно больше, чем сохранилось до настоящего времени. На старинных рисунках, картинах, литографиях первой половины XIX в., хранящихся в Таллинском музее, и на фотографиях можно найти несколько образцов их в разных местах старого города. Среди этих разобранных домов находился, в частности, дом Флорелля на Старом рынке, сохранивший на каменном карнизе, на который
опирается арка портала, посвятительную надпись с датой 1498 г. 3

Рис. 19. Таллин. Щипец на фасаде дома XVI в.

Рис. 19. Таллин. Щипец на фасаде дома XVI в.

К этой же группе архитектурной обработки фасада можно отнести и усложненную декоровку щипца при его большей ширине. Так, на фасаде дома № 43 по Морской ул., на углу Страшной ул., вместо трех декоративных ниш их пять, но принцип композиции остается прежним: средняя ниша завершена трехлопастной аркой, последовательно
понижающиеся боковые — симметрично падающими отрезками трехлопастной арки (рис. 18 справа). Такое увеличение числа ниш показательно для архитектурного стиля таллинских зданий. Ведь для заполнения щипца могли бы быть применены всего три ниши, как у большинства домов, только более широкие и крытые более пологими арками. Единство композиции фасада оставалось бы при этом полным. Таллин последовательно держался узких, вытянутых ниш с крутым падением арок. Очертания каждой арки повторяют формы готического трифолия. Исключение составляет только левая нижняя ниша, арка которой отчасти приближается к романской.

Любопытные видоизменения представлял разобранный дом на Нарвской ул., изображенный на двух старинных картинах в Таллинском музее из собрания J. Doring, из которых одна датирована 9 V 1831 г. Число ниш этого дома было четное — шесть, причем пара средних завершалась не полной трехлопастной аркой, а, как и у остальных ниш, взаимно сопоставленными отрезками арки.

Аналогичный таллинским зданиям принцип обработки плоскости щипца встречаем на новгородских каменных храмах, начиная с конца XIII в., что придает столько своеобразия новгородской архитектуре среди всех локальных вариантов зодчества на Руси времени феодальной раздробленности. Основное отличие от описанных памятников Таллина прежде всего в том, что ниши здесь покрывают не только пространство щипца, но прорезывают стены донизу. Поэтому лопатки являются членящим элементом фасада в целом. На нескольких новгородских храмах, в том числе на более раннем из этого типа зданий — у Николы Липного (1292), имеются только угловые лопатки, подобно описанным домам в Таллине. Система мощной трехлопастной арки, очерчивающей весь щипец, лежит на этих угловых пилястрах. Такой композиции в таллинских памятниках нет. Кроме того, в Новгороде, в отличие от них, за щипцами нет обширных чердачных помещений. Напротив, разделка фасадов, особенно западного и восточного, в основном соответствует системе прилегающих сводов — коробовому в средней части нефа и полукоробовому — в боковых. Таким образом, фасад является как бы декоративным воспроизведением конструкции здания, повторенным на всех сторонах здания. Арки всегда сохраняют форму полуциркульной и никогда не приобретают черт готического трифолия. По отношению друг к другу они всегда расположены по пологим склонам, и щипец, какого бы очертания он ни был, никогда не получает крутой, вытянутой кверху формы, как в Таллине.

[adsense]

На почве Новгорода рассматриваемая система построения фасада прошла характерные этапы развития, засвидетельствованные рядом сохранившихся памятников. Так, завершение стены трехугольным щипцом, крытым на два ската, первоначально не было обязательной принадлежностью всех новгородских зданий этого типа. Щипец мог иметь сложное криволинейное очертание по форме широкой, завершающей весь фасад трехлопастной арки, наиболее полный образец чего представляет Волотово (1362). 4 Широкая гладь стены оставалась здесь не расчлененной. В церкви Лазаря и у некоторых других зданий, у которых фасад разделен средними лопатками на три части и декоративные арки трехлопастные, щипец имел трехлопастное, в других случаях — многолопастное очертание. По приемам завершения фасада этот вариант новгородского здания смыкался с приемами строительства предыдущего периода — XI—XII вв., для которого характерна система криволинейного посводного покрытия. Смыкаясь, таким образом, с памятниками предшествующего времени, этот вариант композиции фасада сохранялся, по крайней мере, до рубежа XV в. Несмотря на все эти существенные различия, характерная общность новгородских и таллинских памятников остается несомненной.

У храмов псковского района подобная же аналогия фасадов с фасадами домов средневековых таллинских горожан тем показательнее, что обработка псковских щипцов трехлопастными арками тоже чисто внешняя. Не говоря уже о бесстолпных зданиях, она ни в какой мере декоративно не воспроизводит внутренней конструкции и четырехстолпного псковского храма. У последнего щипцы, подобно таллинским, прикрывают собой чердачные помещения, находящиеся между внешней поверхностью сводов собственно храма и прямолинейной кровлей, сильно приподнятой над сводами и нисколько не следующей их очертаниям.

Близость к Таллину тем полнее, что на сохранившихся псковских памятниках не известно криволинейных округлых новгородских щипцов, а все исключительно прямолинейные двускатные. Однако они не крутых очертаний, и декоративные арки не получают форм готического трифолия. Это различие с Таллином тем существеннее, что описываемые псковские и таллинские здания хронологически более близки друг к другу.

Рассматриваемая обработка фасадов не осталась только локальной принадлежностью северо-западных областей древней Руси, но вошла позднее и в сокровищницу архитектурных декоративных форм Москвы, ее области (придел Саввина монастыря в Звенигороде), Казани (Спасская башня), Ростова.

Итак, каким бы частным или мелочным сначала ни казался вопрос о соприкосновении интересующей нас композиции фасада древнерусского здания северо-западных областей с таллинской, он не может быть оставлен без надлежащего исторического рассмотрения, поскольку им затронуты глубокие проблемы истории искусства русского и эстонского народов. Не столь существенно в этом отношении, что в Новгороде мы знаем эту композицию фасада на памятниках значительно более ранних, чем сохранившиеся в Таллине; не в том дело, что трехлопастная арка известна в древнерусском искусстве еще в киевский период и ее прототипы могут быть указаны и на почве Византии, тем более, что ни в Новгороде ни во Пскове очертания арок не готические, не воспроизводят, в противоположность таллинским зданиям, форм готического трифолия; даже не в том дело, что в Новгороде получил развитие щипец криволинейного циркульного очертания, а крутой готический в нем неизвестен вовсе. Не столь существенно все это потому, что вопрос вовсе не в том, заимствовал ли Таллин у Новгорода или у Пскова, или наоборот.

Существо вопроса, в конце концов, не столько в обработке щипца, как таковой, сколько в исторической оправданности подмеченного нами совпадения архитектурной композиции. Такое совпадение обусловлено тем, что еще доталлинская эстонская Линданиссе — Колывань, и Новгород, и Псков были втянуты в широкий круг единых экономических интересов, что в Прибалтике и на северо-западе Руси веками складывалась и культурная общность. Только с учетом этой общности и может быть полностью оценен тот на первый взгляд отрывочный факт, что на Готланде в Гарда сохранилась часть роскошной стенной живописи XII в., написанной новгородскими мастерами. Факт этот показывает, что на Запад плыли не только торговые русские люди, туда везли не только сырье, туда попадали не только случайные русские изделия, подобные новгородскому людгощенскому кресту в ризнице собора Гильдесгейма, но из Руси на Балтику экспортировалась утонченная живописная русская культура и там создавались ее очаги. И обратно: искусство северо-западной Руси не могло оставаться и действительно не оставалось в изоляции от искусства Балтики, не разрывая, вместе с тем, с исторически сложившимися местными формами и строительными приемами — со всей сокровищницей своего художественного наследия. В Новгороде прочно вошла в практику конструктивная система арк-бутана и с ней органически слилась декоровка фасада. Но Новгород не обратился ни к декоративным формам готического трифолия, ни к крутым, сильно вытянутым прямолинейным готическим щипцам. Самый облик здания у него иной. И Псков, который ввел столько прогрессивного и нового в архитектуру средневековой Руси, строительная практика которого не исключала возможности прибегать в отдельных случаях к помощи прибалтий¬ского мастера и „к немцом слать“ за ним в Юрьев-Тарту (правда, „по- гании не даша мастера»), 5 тоже не пошел по таллинскому пути готики. Каждый создал свое законченное, своеобразное художественное целое.

В частности, одна из характерных черт декоровки большинства новгородских и псковских зданий — это применение узоров, выложенных из кирпича, особенно разнообразных и насыщенных на щипцах и на барабанах глав (рис. 20). Подобные кирпичные узоры известны, как отмечено было выше и относительно трехлопастной арки, также и на юге. Однако эта черта не может быть исторически изолирована и от аналогичных явлений на Балтике. Так, в частности, на противоположном берегу Финского залива обычный тип средневекового строитель¬ства — это постройка из гранита, если не считать являющуюся исключением кирпичную церковь в Хаттула.

Рис. 20. Новгород. Западный щипец церкви Петра и Павла 1406 г.

Рис. 20. Новгород. Западный щипец церкви Петра и Павла 1406 г.

Финляндские здания с фасада обычно с невысокими приземистыми стенами и с сильно поднятой двускатной кровлей, открывающей в обе стороны высокие, чуть ли не в два раза выше собственно стен, щипцы гранитной кладки. Тем показательнее, что для орнаментации здания, и только для нее, призван, как и в Новгороде, кирпич. Верхняя половина щипца обычно покрыта узором, выполненным из кирпичей. Примеры: Лохья, Порвоо (Борго), Пернайа, Сиббо, Эсбо и мн. др., построение которых в большинстве относится к XIV—XV вв. Церковь в Эсбо близ Хельсинки (рис. 21), обследованная мною в 1914—1915 гг., представляет типичный образец такой орнаментации. Верхний треугольник щипца облицован поверх основной гранитной кладки кирпичом в один ряд.

Рис. 21. Западный щипец церкви в Эсбо близ Хельсинки.

Рис. 21. Западный щипец церкви в Эсбо близ Хельсинки.

Снизу кирпичное поле ограничено зубчатым пояском из кирпичных клиньев, положенных один на другой по три в ряд. В облицовке оставлены декоративные просветы, образующие неглубокие впадины-ниши, покрытые побелкой. Там, где она осыпалась, открывается гранитная кладка. На наиболее приукрашенном щипце западного фасада формы
орнаментальных впадин достигают большого разнобразия. Понижающиеся трехчастные ниши, перекрытые при помощи напуска кладки, повторяют в технике кирпичного ломаного узора арочные карнизы романских зданий и новгородского Николы Липного. В целом, средневековая Финляндия кирпичной орнаментацией своих зданий тесно
связывается с аналогичными явлениями в Новгороде.

Веками складывавшиеся на Балтике взаимоотношения и культурная общность, засвидетельствованные, в частности, росписью в Гарда или строительством в Новгороде, Пскове, Таллине, Финляндии, еще не успели выработаться в культурное единство. Формирование такового столкнулось с рыцарской и шведской экспансией. Сороковые годы XIII в. ознаменовались разгромом русскими шведской и немецкой агрессии на северо-западе Руси. Рука об руку с русским народом шла в постоянных грозных восстаниях и борьба эстонского народа за свою независимость.

Вот в круге каких исторических фактов заложены корни рассмотренных выше совпадений, соприкосновений и глубоких различий в архитектурной композиции Новгорода, Пскова, Таллина, Финляндии. Совпадения эти и различия, близость и своеобразие — только часть широкого вопроса о складывавшемся культурном единстве и, вместе с тем, о самодовлеющей ценности каждого. Они оставили последующим векам каждый свои своеобразные,
хотя и родственные, художественные и культурные ценности.

К содержанию 10-го выпуска Кратких сообщений Института истории материальной культуры

Notes:

  1. Названия улиц сохранены 1913 г., когда я приезжал в Таллин для изучения его памятников.
  2. Ср.: W. Neumann. Riga und Reval. Bsriihmte Kungtstalten, т. 42, Leipzig, 1908, рис. 87.
  3. Nottbeck п. W. Neumann. Geschichte und fCunstdenkmaler der Stadt Reval. Reval, 1904, т. II, стр. 221, 223, рис. 195, 199; тот же дом в противоположном ракурсе, рис. 200. Ср.: Neumann, ук. соч. рис. 110, 116.
  4. Л. А. Мацулевнч. Церковь Успения в Болотове. Памятники древнерусского искусства, вып. 4, СПб., 1912, стр. 1—7, рис. 1—5.
  5. Псковск. л. II, 6928 (1420) г.

В этот день:

Дни смерти
1984 Умер Андрей Васильевич Куза — советский археолог, историк, источниковед, специалист по древнерусским городам.
1992 Умер Николас Платон — греческий археолог. Открыл минойский дворец в Закросе. Предложил хронологию базирующуюся на изучении архитектурных комплексов (дворцов) Крита.
1994 Умер Сайрус Лонгуэрт Ланделл — американский ботаник и археолог. В декабре 1932 года Ланделл с воздуха обнаружил древний город Майя, впоследствии названный им Калакмулем, «городом двух соседних пирамид».

Рубрики

Свежие записи

Счетчики

Яндекс.Метрика

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Археология © 2014