Кузнецов В.А. Северный Зеленчукский храм X века

К содержанию журнала «Советская археология» (1964, №4)

В ущелье р. Большой Зеленчук на Северном Кавказе сохранились три древних христианских храма, получивших в литературе наименование Зеленчукских 1. Они расположены в живописной горной долине на высоте около 1150 м над уровнем моря, окаймленной лесистыми хребтами Ужум и Мыцешта, и венчают огромное Нижне-Архызское городище X—XII вв. Храмы достаточно значительны по размерам и вполне хорошо сохранились. Поэтому царское правительство и Синод, стремившиеся «восстановить» христианство на Северном Кавказе и использовать его как орудие своей колонизаторской политики и духовного порабощения горцев, открыли здесь в 1889 г. Александро-Афонский мужской монастырь. Южный и средний храмы были отремонтированы для нужд монастыря, причем серьезно пострадали. Нетронутым остался лишь северный Зеленчукский храм, дошедший до нас в своем первозданном виде, никогда не подвергавшийся ремонтам и перестройкам 2. Ценность его повышается тем, что сохранившиеся памятники древней церковной архитектуры на Северном Кавказе весьма немногочисленны. Вместе с тем, необходимо подчеркнуть, что этот памятник является важным историческим источником, позволяющим судить не только о христианстве на Северном Кавказе, но и о глубоких алано-абхазо-византийских связях в X—XI вв. и о ряде больших исторических вопросов, связанных с историей и культурой кавказской средневековой Алании.

К сожалению, Зеленчукские храмы до сих пор изучены совершенно недостаточно, а их публикации носят весьма поверхностный иллюстративный характер. Сделанные в XIX в. планы храмов неточны и содержат ряд ошибок 3. После Великой Отечественной войны обмеры зеленчукских храмов произвели П. Д. Барановский, Н. Г. Чубинашвили и К. Н. Афанасьев, но их материалы остались неопубликованными. Между тем нельзя не признать, что включение этих памятников в научный оборот крайне желательно и давно назрело. Изучение Зеленчукских храмов важно не только в историко-архитектурном плане, но и в плане широко развернувшихся на Кавказе археологических исследований.

Рис. 1. Вид на храм с юго-восточной стороны. Снимок 1953 г.

Рис. 1. Вид на храм с юго-восточной стороны. Снимок 1953 г.

Настоящая статья посвящена северному Зеленчукскому храму. Она преследует цели — привлечь внимание специалистов и широкой научной общественности к этому памятнику; дать о нем хотя бы начальное представление, основанное не только на внешних наблюдениях, но и на раскопках внутри храма и вокруг него; поставить вопрос о роли Кавказской Алании в сложении монументальной архитектуры на территории Причерноморья, находившейся под византийским влиянием.

Описываемый храм (рис. 1) расположен в северной части Нижне-Архызского городища, укрепленной с напольной стороны мощной каменной стеной, остатки которой сохранились до сих пор. Вокруг него хорошо заметны многочисленные руины разрушенных каменных зданий. Храм построен на левом берегу небольшой балки Церковной, по которой с хребта Ужум в Большой Зеленчук течет ручей, и вкомпанован в створ ущелья, образуемого этой балкой. Сразу от апсидной части храма начинается древний конус выноса балки, на котором также есть остатки построек.

Из прилагаемого плана (рис. 2) 4 видно, что рассматриваемый храм относится к числу трехапсидных крестовокулольных шестистолпных храмов. С севера, юга и запада он имеет притворы. Корабль храма двумя рядами квадратных пилонов разделен на три продольных нефа, причем средний неф шире боковых. Соответственно шире и средняя алтарная апсида, выступающая по сравнению с боковыми апсидами. Роль четвертой пары столбов выполняет западная стена корабля, прорезанная тремя достаточно широкими дверными проемами. Последние ведут в весьма важную часть храма — нартекс, к которому примыкает западный притвор. Между западной стеной южного притвора и нартексом имеется более поздняя пристройка, выявленная в результате раскопок. Длина памятника 25,50 м. ширина с притворами 19,50 м. Размеры храма (с нартексом) строго пропорциональны: длина 21 м при ширине 10,50 м, т. е. ширина равна половине длины здания. Подкупольное звено плана представляет равносторонний квадрат, одна сторона которого равна ширине западного поперечного нефа и сумме восточного и алтарного нефов. Заметим также, что толщина пилонов равна толщине стен храма, а ширина нартекса равна ширине западного нефа (со столбами) и длине и ширине притворов. Высота храма от пяты купола до уровня древнего пола почти равна его длине (около 20 м). Апсиды сравнительно неглубокие и имеют полуциркульную форму. Северная и южная апсиды (жертвенник и диаконник) значительно меньше средней. Они соединяются с алтарем узкими проходами с низкими полуарочными завершениями.

Рис. 2. План северного Зеленчукского храма. Не залиты тушью те части, которые были открыты раскопками 1969 г.

Рис. 2. План северного Зеленчукского храма. Не залиты тушью те части, которые были открыты раскопками 1969 г.

Рис. 3. Разрез северного Зеленчукского храма по продольной оси, до производства раскопок.

Рис. 3. Разрез северного Зеленчукского храма по продольной оси, до производства раскопок.

Рис. 4. Барабан с восточной стороны. Видна обнажившаяся подпружная арка и остатки коробового свода

Рис. 4. Барабан с восточной стороны. Видна обнажившаяся подпружная арка и остатки коробового свода

Таковы основные черты плана храма.

Глава храма состоит из барабана, увенчанного куполом (рис. 3). Четыре мощных подкупольных пилона несут подпружные арки, сложенные из кирпича на толстом (4—5 см) слое раствора. Переход от подкупольного квадрата к барабану осуществлен при помощи парусных сводов — пандативов, выложенных тщательно и точно. Барабан цилиндрической формы (рис. 4) прорезан восемью узкими (0,60 м) окнами. Диаметр барабана равен его высоте. Вверху барабан имеет выступающий карниз, сложенный из нависающих камней, а еще выше — орнаментальный пояс из камней, выступающих утлом наружу. Над карнизом, как это хорошо видно с южной стороны, нависали плоские плиты покрытия купола.

Необходимо отметить одну интересную деталь — покрытие купола на переходе к карнизу и стенам барабана имело прокладку из многих слоев бересты. Такие же многослойные берестяные прокладки наблюдаются в переходе от покрытия к карнизу в северо-восточном углу храма, на стыке северной апсиды со стелой северного нефа. По-видимому, зодчий учел местные климатические условия и сделал эти прокладки с целью гидроизоляции, для чего лучшим подручным материалом и была береста. Берестяные многослойные прокладки должны были предохранять стены здания от проникновения в них дождевых вод и преждевременного вымывания раствора.

Рис. 5. Каменная кладка купола изнутри

Рис. 5. Каменная кладка купола изнутри

Купол в разрезе изнутри имеет сферическую форму. Он сложен из отесанных и хорошо подогнанных камней с двумя замковыми камнями в центре (рис. 5). Снаружи купол был выложен плоскими песчаниковыми плитами, напущенными одна на другую и, несомненно, имел форму низкого конуса. О подобной шатровой форме купола лучше всего говорит гравюра, сделанная по фотографии 1867 г. и представляющая наиболее ранний и достоверный документ о состоянии памятника сто лет назад 5.

Перекрытия храма и притворов были коробовые, с двускатными и односкатными кровлями, также крытыми тонким плитняком. О наличия коробовых сводов свидетельствуют их остатки в северном (рис. 6) и южном притворах 6. Заметны следы коробового свода и у основания барабана в центральном нефе, где в результате обвала перекрытия открылась восточная подпружная арка (рис. 4). По-видимому, коробовым было перекрытие и в нартексе, который сохранился хуже остальных частей храма. На это могут указывать остатки двух упавших внутрь нартекса кирпичных арок, опиравшихся на четыре пилястры (рис. 2).

Дверные и оконные проемы имеют арочные завершения, выложенные из нестандартного разноразмерного кирпича (длина колеблется от 24 до 34 см при толщине от 3,5 до 5 см). Центральная апсида имеет три окна, боковые — по одному окну. По два окна имеют восточный и западный нефы. О наличии окон в нартексе судить трудно из-за отсутствия данных. Главное внимание при распределении света зодчий уделил подкуполъному пространству. Оно освещается 16 окнами, из которых восемь приходится на барабан и по четыре окна с каждой стороны среднего поперечного нефа (рис. 6). Таким образом, это не только композиционный, но и световой центр храма. Три окна, достаточно ярко освещавшие центральную апсиду, должны были подчеркивать значение алтаря, выделенного в сравнении с боковыми затененными помещениями.

Рис. 6. Часть северного фасада и северный притвор. Видны остатки коробового свода.

Рис. 6. Часть северного фасада и северный притвор. Видны остатки коробового свода.

Рис. 7. Дверной проем с люнетом в северной стене нартекса

Рис. 7. Дверной проем с люнетом в северной стене нартекса

Основной вход в храм находится с западной стороны. Это широкий (1,45 м) и высокий проем, ведущий в центральный неф. По бокам — еще два проема, ведущих в северный и южный нефы; их ширина 0,90—0,93 м. Кроме того, есть два дополнительных входа в храм через северный и южный притворы. Они соразмерны входам, ведущим в северный и южный нефы с запада. Нартекс имеет три входа — с запада, севера и юга. Все дверные проемы, насколько об этом можно судить по наиболее сохранившимся, имели вверху открытые люнеты, отделенные от двери горизонтально лежащими толстыми плитами (рис. 7).

Интересной деталью храма является смещенность к западу северного и южного входов в корабль, что несколько нарушает строгую симметричность в построении композиции. Однако с учетом ширины нартекса это впечатление исчезает, ибо в таком случае эти входы расположены почти по поперечной оси храма. Смещенность северного и южного входов, вероятно, следует объяснить наличием в этих стенах большого числа световых проемов, и без того сильно сокративших несущие возможности стены. Размещение входного проема по центру притвора и среднего поперечного нефа (ради соблюдения симметрии!) было бы чревато обвалом стен, что и было учтено архитектором. Не остановившись на этом, последний, прекрасно владевший строительным искусством своего времени, именно данные стены храма подкрепил с внешней стороны мощными притворами, выполнявшими роль контрфорсов.

Притворы предназначались для размещения так называемых «оглашенных», которым не дозволялось входить в храм. Все три притвора, несомненно, были открытыми 7. В восточных стенах боковых притворов сделаны полуциркульные ниши, вероятно, имевшие значение алтарей для совершения мелких треб. По мнению Г. Ф. Корзухиной, ниши указывают на то, что притворы могли являться приделами 8.

Рис. 8. Остатки фрески на восточной поверхности северо-восточного пилона

Рис. 8. Остатки фрески на восточной поверхности северо-восточного пилона

Интерьер храма строг и величествен, архитектурный декор скуп. Продольные стены расчленены пилястрами, между которыми переброшены широкие арки (по три на каждой стене), сложенные из профилированных тесаных плит. Пяты арок опираются на выступающие полочки, вмонтированные в пилястры. Вряд ли эти арки имели какое-нибудь конструктивное значение, скорее всего их можно связывать с внутренним декором. Декоративные арки, увеличиваясь по высоте к центру, подчеркивают внутренние объемы и их нарастающий к центру ритм. Капителей над столбами и пилястрами нет — они заменены простыми выступающими полочками из тонких плит.

Поверхность стен была покрыта белой известковой штукатуркой, местами еще сохранившейся. Анализ штукатурки, произведенный в химической лаборатории Центральных научно-реставрационных мастерских под руководством Н. П. Зворыкина, показал наличие в ней соломы или трубчатых стеблей травы, белковых веществ. Реакция на присутствие крови показала ее следы (вероятно, бычья). Наибольшие участки штукатурки уцелели в тех местах, где меньше сказывались эрозионные процессы: в простенках между окон барабана, в окнах центральной апсиды, в тех частях нефов, где есть еще перекрытия. В древности на штукатурке имелась богатая фресковая живопись, от которой до нас дошли ничтожные фрагменты. В простенке между северными окнами барабана можно различить изображение человеческой фигуры, одетой в богатое византийское платье, орнаментированное внизу рядами правильных концентрических кругов с точками между линиями 9. На груди видна другая ткань с орнаментам в виде ромбиков; внутри каждого ромбика — кружок. На плечи накинут плащ, застегнутый ниже шеи круглой фибулой. Лицо, руки и иные аксессуары костюма не сохранились. Хорошо заметен контур шеи и начинающийся от левого плеча нимб. Орнаменты платья нанесены по темному фону белой краской.

Цветовая гамма фрески характеризуется темно-серыми и коричнево-черными тонами, но необходимо заметить, что поверхность фрески не только сильно побита, но и закопчена дымом костров, которые разводились раньше в храме пастухами-горцами.

Остатки второй фрески четко видны в верхней части северо-восточного пилона, на поверхности, обращенной к алтарю. Это лик какого-то святого, обрамленный нимбом (рис. 8). Фреска написана коричнево-красной краской, иных цветов нет. Обращает на себя внимание графический стиль фрески 10. Наконец, в северном окне центральной апсиды имеются остатки геометрического орнамента, состоящего из широких ломаных полос черного, серого, белого и коричневого цветов.

Внешние массы храма лишены всяких украшений и декоративных элементов. Не удалось обнаружить и следов оштукатуривания храма снаружи. Однако это не значит, что его не было,— вряд ли кладка храма могла быть открытой при известной грубости строительного материала, не обладавшего естественными декоративными качествами. Сложен храм из отесанных квадров и плит местного серого песчаника на прочном известковом растворе, снаружи сильно выветрившемся. Очень характерная кладка наблюдается в угловых выступах, особенно в притворах — длинные четырехугольные плиты положены поочередно то вдоль стены, то поперек. Такая же техника кладки углов типична и для среднего Зеленчукского храма (так называемая кладка тычком и ложком).

Таковы основные черты конструкции северного Зеленчукского храма. Летом 1960 г. мы произвели раскопки внутри памятника, очистив его от многовекового слоя завалов и земли. Толщина завала в корабле имела в среднем 1,0—1,20 м, сильно увеличиваясь в апсидах, а в нартексе достигала 2,0—2,25 м. В результате раскопок удалось выявить ранее неизвестные детали, проливающие свет на значение храма. В центральной апсиде был обнаружен трехступенчатый синтрон (рис. 9), предназначенный для церковного клира. Синтрон был покрыт снаружи толстым слоем коричнево-красной цемянки. Такая же цемянка покрывала в древности и пол всех трех апсид (следы ее сохранились). Нарышкин, производивший раскопки в средней апсиде в 1867 г., описывает обнаруженные здесь остатки основания престола «в виде четырехугольной площадки, не более 8 вершков в поперечнике, сложенной из камней, связанных с цементам; под ними лежала четырехугольная ровная каменная плита, а затем бут» 11. Нам не удалось найти какие-либо следы престола, который, возможно, был разрушен и выброшен кладоискателями, не раз рывшимися в апсидах и особенно сильно повредившими пол в жертвеннике.

Рис. 9. Синтрон в центральной апсиде

Рис. 9. Синтрон в центральной апсиде

Рис. 10. Остатки солеи в северной апсиде. На переднем плане у основания пилона видны остатки древнего пола храма

Рис. 10. Остатки солеи в северной апсиде. На переднем плане у основания пилона видны остатки древнего пола храма

Рис. 11. Остатки крещальпи в северо-западном углу нартекса

Рис. 11. Остатки крещальпи в северо-западном углу нартекса

Далее к западу была расчищена двуступенчатая солея (рис. 10), отделявшая алтарную часть храма от зала. Высота солеи 37 см, в плане она пересекает весь храм по линии предалтарных столбов. Солея, вероятно, служила и амвоном. В южном нефе под верхнюю ступень солеи был впущен каменный ящик, сложенный из тщательно отесанных плит. В верхней плите зияло огромное отверстие; погребение, от которого сохранилось несколько больших костей, было ограблено. Нет особых оснований сомневаться в том, что в этом ящике было захоронено какое-то весьма значительное (может быть, духовное?) лицо.

В северном нефе сохранился небольшой участок древнего пола, примыкающего одной стороной к солее, другой — к северо-восточному подкупольному столбу (рис. 10). Сверху пол был покрыт слоем цемянки толщиной
2—3 см, лежащей на слое битого мелкого камня и речных голышей, залитых известковым раствором. Поверхность цемянки вылощена до блеска.

Дальнейшая расчистка, произведенная в корабле до отметки древнего пола, никаких новых деталей конструкции не выявила. Цемяночный пол сплошь разбит и перерыт, мощный слой завала никаких археологических находок не дал и состоял из земли, насыщенной битым строительным материалом — в основном от рухнувших внутрь сводов. Как уже отмечалось, завал был особенно значительным в апсидах, хотя все кончи сохранились почти целиком.

Наиболее интересное сооружение удалось обнаружить в северо-западном углу нартекса (рис. 11). Оно состоит из четырех массивных каменных ступеней, ведущих на небольшую площадку, сложенную из плит и тесаных камней. Высота площадки идентична высоте верхней ступени — 1,15 м. На ступенях сохранились остатки цемянки. Площадка в восточном направлении образует выступ длиной 35 см. Здесь к ней примыкает кубической формы «ящик», составленный из пяти гладких плит. Северная и западная плиты отделены от стены нартекса и от восточной стены площади кладками толщиной 22—26 см. Хорошо прослеживался шов между западной стеной «ящика» и восточной стеной площадки. В шве заметен слой штукатурки, оставшейся между стен. Таким образом, создается впечатление, что «ящик» был пристроен к площадке позже ее строительства. Размеры плоских плит «ящика»: западной 80X72, восточной 72X50, северной 1,0X X 90, южной 132 X 88 см. Плиты образуют камеру, на полу которой лежала пятая плита, размером 90 X 72 см, с круглым отверстием в центре. Диаметр отверстия 5 см. «Ящик» изнутри (вероятно и снаружи) был покрыт слоем той же цемянки.

Описанное сооружение скорее всего представляет остатки крещальни, состоявшей из ступеней, небольшой открытой паперти, с которой произносилась молитва перед крещением, и каменной купели («ящик»). Об использовании последнего именно как купели говорит и отверстие в полу, служившее для стока воды. По мнению Н. П. Кондакова, ссылавшегося на Гоара, при отсутствии специального баптистерия могли пользоваться нартексом 12. Устройство крещальни в северном Зеленчукском храме оригинально. Особенно это можно отметить в отношении наземной купели, сложенной в соответствии с древними местными строительными традициями.

В «Церемониях византийского двора», написанных императором Константином Багрянородным в первой половине X в., упоминаются крещальни при храмах Богородицы и св. Стефана в Дафни, причем последний имел мраморную купель, углубленную в пол. Края купели были почти вровень с полом, в нее спускались по ступеням 13. Таковы купели в собственно византийских храмах 14. Купель в нашем храме сделана значительно примитивнее, что отразилось и в качестве материала.

При разборке завала внутри нартекса были выявлены четыре пилястры, расположенные по сторонам главного входа. Они должны были нести две арки, поддерживавшие коробовый свод нартекса. В 1959 г. В. И. Бородин удачно заложенным шурфом нащупал остатки одной из арок, упавшей на пол. Нам удалось расчистить остатки обеих арок, состоявших из кирпича на толстом слое раствора. Один обломок арки состоял из шести, второй из восьми кирпичей.

Южная дверь нартекса, выявленная после раскопок и во всю свою высоту заложенная в позднейшее время тесаными плитами, ведет в пристройку. Последняя расположена между южной стеной нартекса и западной стеной южного притвора, размеры ее 8,0 X 3,5 м. От пристройки сохранилась лишь нижняя часть стен с цоколем. Кладка стен и их толщина аналогична стенам храма. В стыках со стенами нартекса и притвора были заметны строительные швы, отделявшие эти кладки. Отсутствие между ними органической связи отнюдь не свидетельствует о разновременности строительства. Так, кладка южного и северного притворов не связана с кладкой храма, кладка храма не связана с кладкой нартекса, а кладка нартекса — с кладкой западного притвора. Зодчий, несомненно, сознательно не связал кладку разных частей храма, так как при различной высоте они испытывали неодинаковую нагрузку и давали разную осадку.

Во время шурфовок 1959 г. В. И. Бородин внутри пристройки обнаружил несколько каменных ящиков с погребениями без инвентаря. Время этих погребений неясно 15, в связи с чем остается открытым вопрос хронологического соотношения храма и описанной пристройки. Предварительно можно предположить, что пристройка была добавлена к храму вскоре после его строительства и предназначалась для погребений, как склеп. Возможно, что она использовалась и как ризница.

При разборке завалов и раскопках с внешней стороны храма были выявлены некоторые детали конструкции цоколя. Установлено, что цоколь храма был трехступенчатым, ширина ступеней в среднем 10—15 см. Ниже третьей ступени начинается фундамент, вскрыть который мы не могли. Особенно тщательно ступени цоколя выведены в апсидах. Притворы имеют цоколь иэ двух ступеней, расположенных несколько глубже цоколя храма. Расширение цоколя и фундамента за счет ступенчатости, несомненно, имело практическое значение; судя по материалам Грузии, расширение основания имело антисейсмическое назначение 16.

У восточной стены южного притвора, на глубине 1,45—1,50 м от южного окна восточного поперечного нефа прослежен древний дневной горизонт. Он был отмечен тонким слоем строительного мусора, состоявшего из песка, кусочков раствора, углей, битого кирпича, костей животных. Строительный слой подстилает желто-коричневый суглинок с гравием. Стратиграфически слой строительного мусора соответствует уровню нижней ступени цоколя.

В заключение описания храма отметим, что во время раскопок у восточной его части неоднократно были найдены мелкие кусочки тонкого прозрачного оконного стекла со следами иризации. Некоторые обломки имели закругленные края, показывающие, что это были круглые и плоские стеклянные диски, вставляющиеся в окна. Диоковидные оконные стекла в XI — XIII вв. производились в Киеве 17, но значительно раньше были известны в странах, ближе соприкасавшихся с Византией. Обломки таких стеклянных дисков диаметром 16 см были найдены в 1948—1949 гг. при раскопках монастыря Волкашина у Преслашы, в Болгарии 18. Этот памятник относится к концу IX—X в. 19.

Здесь мы подходим к вопросу о датировке северного Зеленчукского храма. В старой литературе утвердилась датировка всей зеленчукской группы храмов X—XI вв. В целом датировка верная, но в настоящее время для северного храма ее можно несколько уточнить. Последнее возможно не только путем аналогий с уже датированными памятниками и архитектурно-стилистического анализа, но и привлечением накопившихся археологических и эпиграфических данных.

Уже не раз отмечалась большая близость между северным Зеленчукским храмом и Лыхненским храмом в Абхазии 20. Новейшие наблюдения на современном научном уровне были произведены К. Н. Афанасьевым. В результате детального типологического и пропорционального анализа северного Зеленчукского и Лыхненского храмов К. Н. Афанасьев пришел к заключению, что при внимательном сравнении планов этих двух храмов можно убедиться в совпадении ряда размеров, позволяющем говорить о наличии между этими сооружениями прямой и непосредственной связи. Совершенно очевидно, что церкви эти сооружены в одно время и принадлежат одной архитектурной школе 21.

Северный Зеленчукский и Лыхненский храмы сближаются не только самой значительной общностью плана и основных модульных размеров, но и многочисленными совпадениями в деталях. Укажем в качестве примера на наличие там и здесь одинаковых открытых притворов, трехступенчатых цоколей, двуступенчатой солеи, одинакового расположения окон над боковыми притворами 22 и т. д. Все это окончательно убеждает в синхронности обоих сопоставляемых памятников.

Что касается даты Лыхненокого храма, то она определялась в дореволюционной литературе как X—XI вв. 23. А. С. Башкиров довольно неопределенно относит этот храм к типу памятников XI—XIII вв. 24 В настоящее время дата Лыхненского храма уточнена и определена как X век 25. Не останавливаясь подробнее на датировке Лыхненского храма, отметим, что здесь мы получаем достаточно прочную опорную дату.

Археологический и эпиграфический материал целикам подтверждает эту дату. В 1802 г. на кладбище около интересующего нас храма майор Потемкин зафиксировал каменный крест с греческой надписью, датированной 1013 г. 26. Таким образом, могильник у северного храма существовал уже в самом начале XI в. Но так как могильник возник вокруг храма позже его строительства (что подтверждено нашими раскопками), ясно, что храм должен быть сооружен в непосредственно предшествующее время.

В 1940 г. внутри северного Зеленчукского храма произвела раскопки экспедиция Карачаевского НИИ под руководством К. М. Петролевича и X. О. Лайпанова. У юго-восточной (?) стены, на глубине 2,5 м, был открыт большой каменный ящик. Скелета в могиле не обнаружено (он, очевидно, целиком истлел), зато был найден богатейший могильный инвентарь, состоявший в основном из золотых украшений 27. В числе находок имелась альмандиновая печать с арабской надписью, содержащей имя армянского царя Ашота, сына Смбата (886—891 гг.) 28. Эта печать, сделанная в конце IX в., вряд ли могла попасть в Зеленчукский храм раньше X в. Следовательно, и сам храм не мог быть построен раньше X в. — такова естественная логика, вытекающая из фактов.

Третий эпиграфический памятник, имеющий прямое отношение к рассматриваемому храму, был найден во время наших раскопок 1960 г. в северной части нартекса. Это массивный бронзовый крест с греческой надписью в 21 строку. Из текста надписи видно, что крест (первоначально бывший выносным) был обновлен пресвитером Фомой в 1067 г. 29. В нижней ветви креста ясно виден след слома, в результате чего крест лишился рукояти или подставки. Его «обновление» состояло в том, что были пробиты четыре отверстия, при помощи которых крест был прибит к стене, и сделана надпись в честь этого события. Ясно, что до «обновления» крест какое-то время не использовался из-за поломки, но отлит был еще раньше. Можно предполагать, что это было в первой половине XI в., когда храм уже существовал и функционировал.

Приведенные выше материалы дают достаточно оснований для датировки северного Зеленчукского храма X в. Добавим, что исторически эта дата наиболее вероятна. Из византийских письменных источников известно, что христианизация алан, соседствовавших с Абхазией, произошла во время второго патриаршества Николая Мистика, т. е. между 912 и 925 гг. 30. Понятно, что в связи с христианизацией (и вскоре после нее) в Алании развернулось церковное строительство. Именно в этот период — во второй четверти X в. при абхазском царе Георгии II (920—955 гг.), принимавшем активное участие в христианизации алан, и был построен северный храм 31.

Северный Зеленчукский храм не только великолепное произведение древнего зодчества, но и важнейший исторический источник. Нет сомнения в том, что он играл первостепенную роль в духовной жизни Алании. Уже в 1893 г. В. Ф. Миллер предположительно связал Зеленчукские храмы и расположенное здесь городище с центром Аланской епархии 32. Время и новейшие археологические исследования подтвердили правильность данных предположений. Учитывая это, необходимо обратить внимание на следующие интересные факты. Северный Зеленчукский храм не только значительнее всех прочих северокавказских храмов по площади, но и наделен рядом весьма характерных деталей, таких как притворы с культовыми нишами, нартекс, крещальня, солея, трехступенчатый синтрон, каменный престол, раскопанный Нарышкиным. Не случайно именно в этом храме находился «честной» крест, которому в X в. посвящались особые праздники и службы 33. Все это убеждает нас в том, что северный Зеленчукский храм занимал центральное место в числе других храмов Аланской епархии и был ее кафедралом. Поэтому можно полагать, что именно здесь имели свое местопребывание аланские митрополиты.

Тесно связанный с группой абхазских храмов X в., северный Зеленчукский храм указывает на интенсивные политические и культурные сношения западной части Алании с Абхазией во время ее наибольшего подъема — в X—XI вв. В то же время северный Зеленчукский храм несет в себе явные черты византийской архитектурной школы.

Сильное византийское влияние сказалось не только в плане храма и оформлении его главы и купола, но и в отдельных деталях и строительной технике. Таковы, например, люнеты над входами, характерная кладка углов из тесаных квадров, положенных то в длину, то в ширину стены, орнаментальный пояс из камней или кирпичей, выступающим острым углом в верхней части барабана, и т. д. 34.

Вместе с тем, северный Зеленчукский храм некоторыми чертами перекликается с рядом архитектурных памятников X в. Болгарии 35 и Киевской Руси. Таким образом, возникает вопрос о сложении на так называемой «византийской периферии» своеобразных направлений в развитии архитектуры, имеющих много общего и в то же время отличавшихся друг от друга, что характерно для периода формирования национальных культур. Публикуемый памятник, несомненно, расширяет материал, необходимый для решения этой интересной и важной проблемы.

Когда и почему запустели Зеленчукские храмы? Представляется вероятным, что это было связано с глубокими политическими, экономическими и этническими изменениями, произошедшими на Северном Кавказе после монгольских завоеваний во второй половине XIII в. Начиная с этого времени аланская епархия постепенно идет к упадку, хотя в актах Константинопольского патриархата она упоминается еще в середине XIV в. Окончательное ее крушение, по-видимому, можно связать с разрушительным походом Тимура в 1396 г., когда этот завоеватель «в горах взял бесчисленные области… сжег сухое и мокрое, разрушил все их церкви и капища идолов» 36.

Notes:

  1. Памятники находятся в Зеленчукском районе Карачаево-Черкесской автономной области, в 22 км к югу от станицы Зеленчукской, на территории современного поселка Нижний Архыз.
  2. С 1959 г. на северном Зеленчукском храме начались реставрационные работы, проводимые на средства Карачаево-Черкесского облисполкома архитектором-реставратором В. И. Бородиным.
  3. Отчет гг. Нарышкиных, совершивших путешествие на Кавказ (Сванетию) с археологической целью в 1867 году. ИРАО, VIII, вып. 4, СПб., 1876, стр. 362—366, табл. III; В. М. Сысоев. Поездка на реки: Зеленчук, Кубань и Теберду летом 1895 года. МАК, VII, М., 1898, стр. 122—123, рис. 19; Древнехристианские храмы и св. Александро-Афонский Зеленчукский монастырь в Зеленчукском ущелии Кавказского хребта Кубанской области Баталпашинского отдела. Одесса, 1904, стр. 9; Альбом древних христианских храмов, принадлежащих св. Александро-Афонскому монастырю. Одесса, 1891, рисунки, сделанные со снимков, опубликованных в МАК, VII.
  4. Публикуемые план и разрез были выполнены в 1959 г. группой сотрудников ЦНРМ при участии В. И. Бородина, который любезно предоставил эти чертежи в мое распоряжение, за что выражаю ему свою глубокую благодарность.
  5. Отчет гг. Нарышкиных…, табл. III.
  6. Коробовый свод на южном притворе хорошо виден на той же гравюре у Нарышкиных и в брошюре «Древнехристианские храмы и св. Александро-Афонский Зеленчукский монастырь…», стр. 9, рисунок.
  7. С целью проверки в 1961 г. мы произвели раскопки в северном и южном притворах, в результате чего были обнаружены остатки заклада притворов, но относящиеся к значительно более позднему времени, чем храм.
  8. Г. Ф. Корзухина-Воронина. Рязань в сложении архитектурных форм XII—XIII веков. Сборник Бюро по делам аспирантов ГАИМК, I, Л, 1929, стр. 81. Иногда для размещения оглашенных служили открытые портики по сторонам храма, как например в базилике V в. в Ереруйке. Н. Г. Буниатов, Ю. С. Яралов. Архитектура Армении, М., 1950, стр. 33, рис. 14
  9. Аналогичный орнамент, но состоящий только из точек, покрывает тунику царицы Ирины в Боянской церкви в Болгарии. Андрей Грабаръ. Болпската църква. Художественп паметници на България. София, 1924. табл. В.
  10. Побывавший первым в северном Зеленчукском храме в 1802 г. майор русской армии Потемкин зарисовал в нем образ Николая Чудотворца с греческой надписью вокруг головы. П. Г. Бутков. О древнегреческих церквах в верховьях р. Большого Зеленчука, осмотренных в 1802 г. майором Потемкиным. «Библиографические листы» Кеппена, № 30, СПб., 1825, стр. 432.
  11. Отчет гг. Нарышкиных…, стр. 365. Тот же автор отметил, что пол алтаря был, «замазан глиной красного цвета», т. е. цемянкой (стр. 364).
  12. Н. П. Кондаков. Древняя архитектура Грузии. М., 1876, стр. 20. Он же приводит в качестве примера купель, находящуюся в экседре нартекса Сафарского монастыря в Грузии.
  13. Иеромонах Иоанн. Обрядник византийского двора (De cerimoniis aula Byzantinae) как церковно-исторический источник. М., 1895. стр. 54.
  14. В византийский период в нартексе выполнялся и обряд литии, т. е. отпевания умерших. Н. В. Покровский. Церковная археология в связи с историей христианского искусства. Птгр. 1916, стр. 48.
  15. При раскопках вокруг храма в 1960 и 1962 гг. были исследованы 85 каменных ящиков с погребениями, датируемыми по находкам XI—XIV вв. Возможно, что могилы в пристройке относятся тоже к этому времени.
  16. Д. М. Мшвениерадзе. Некоторые вопросы строительного искусства в древней Грузии. Тбилиси, 1949, стр. 22, рис. 12.
  17. Ю. Л. Щапова. Стеклянные изделия в древнем Новгороде. Автореф. канд. дис. М., 1961, стр. 6.
  18. Л. Огненова. С. Георгиева. Разкопкпте на манастира под Вълкашнна в Преслав през 1948—1949 г. ИАИ, XX, София, 1955, стр. 392, рис. 20.
  19. Там же, стр. 413.
  20. П. С. Уварова. Христианские памятники. МАК, IV, М., 1894, стр. 16; В. М. Сысоев. Ук. соч., стр. 122—123.
  21. Пользуюсь любезно предоставленной мне К. Н. Афанасьевым рукоппсью его неопубликованной работы «Типологический и пропорциональный анализ группы храмов Северного Кавказа» и выражаю ему свою глубокую благодарность.
  22. См. П. С. Уварова. Ук. соч., стр. 14—16, табл. II, IV7, рис. 4; Н. П. Северов. Памятники грузинского зодчества. М., 1947, табл. 96.
  23. П. С. Уварова. Ук. соч., стр. 14; Н. П. Кондаков. Ук. соч., стр. 59; А. Леонид. Абхазия и ее христианские древности. М., 1887, стр. 44.
  24. А. С. Башкиров. Археологические изыскания в Абхазии летом 1925 года. Изв Абхазск. научн. о-ва, IV, Сухуми, 1926, стр. 51.
  25. Н. П. Северов. Ук. соч., стр. 194; И. Адзинба. Архитектурные памятни ки Абхазии. Сухуми, 1958, стр. 54. Есть сведения, что после сооружения храма в Лыхнах царем Багратом III в 1012 г. был построен город Зуфу. П. Иосселиани. Туземные города, существовавшие и существующие в Грузии. ЖМВД, ч. VI, СПб., 1844. стр. 403.
  26. Klaproth. Sur les anciennes eglises chretiennes dans le Caucase au-dela du Kouban. NJA, V, 1830. стр. 382—384; И. Помяловский. Сборник греческих и латинских надписей Кавказа. СПб., 1881, стр. 7—8; Древнехристианские храмы и св. Александро-Афонский Зеленчукский монастырь…, стр. 23.
  27. X. О. Лайпанов. К истории карачаевцев и балкарцев. Черкесск, 1957, стр. 53—55. Материал хранится в ГИМ.
  28. В. А. Крачковская. Печать Багратида Ашота с арабской надписью. КСИИМК, XII, 1946, стр. 112-117.
  29. Е. Ч. Скржинская. Греческая надпись из средневековой Алании. ВВ. XXI. 1962, стр. 118—126.
  30. Ю. Кулаковский. Христианство у алан. ВВ, I, вып. 1—2, СПб., 1898, стр. 3—7.
  31. Выше мы ограничились сопоставлением северного Зеленчукского храма с храмом в Лыхнах. Однако этим круг аналогий с храмами X в. Абхазии не исчерпывается. Северный Зеленчукский храм имеет немало точек соприкосновения с такими памятниками, как Пицундский храм и храм Симона Кананита — см. Н, П. Кондаков. Ук. соч., стр. 17, рис. 1\; П. С. Уварова. Ук. соч., стр. 9, рис. il; Н. П. Северов. Ук. соч., стр. 195.
  32. В. Ф. Миллер. Древнеосетинский памятник из Кубанской области. МАК, III, М., 1893, стр. 118.
  33. Иеромонах Иоанн. Ук. соч., стр. 79.
  34. Ср. с византийскими церквами окрестностей Трапезунта — D. Winfield, I. Wain right. Some Byzantine Churches from the Pontus. AS, XII, 1962, стр. 131— 161, табл. XXII, XXIII (люнет), XXVI (угловая кладка).
  35. Интересны аналогии в церквах X в. Болгарии. Н. Мавродинов. Едноко- рабната и кръстовидната църква по Българските земи до края на XV в. София, 1931, стр. 74—75 (церковъ И. Предтечи в Месемврии); его же. Старобългарского пзкуст- во. София, 1959, стр. 111—112, рис. 101—103 (церковь Иоанна Крестпгеля в Несебре).
  36. Ни-зам-ад-дин Шами. Книга побед. СМОИЗО, II, М.— Л, 1941, стр. 123.

В этот день:

Дни смерти
1984 Умер Андрей Васильевич Куза — советский археолог, историк, источниковед, специалист по древнерусским городам.
1992 Умер Николас Платон — греческий археолог. Открыл минойский дворец в Закросе. Предложил хронологию базирующуюся на изучении архитектурных комплексов (дворцов) Крита.
1994 Умер Сайрус Лонгуэрт Ланделл — американский ботаник и археолог. В декабре 1932 года Ланделл с воздуха обнаружил древний город Майя, впоследствии названный им Калакмулем, «городом двух соседних пирамид».

Рубрики

Свежие записи

Счетчики

Яндекс.Метрика

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Археология © 2014