М. Ф. Косарев — Самусьская культурная общность

К оглавлению книги «Бронзовый век Западной Сибири» // К следующей главе

В ранее опубликованных работах мы говорили, что около середины II тысячелетия до н. э. в предтаежной и южнотаежной полосе Западной Сибири — от низовьев Томи на востоке до Тюменского Притоболья на юге — сложился обширный круг родственных культур самусьского типа, которые мы относим к самусьской культурной общности.

Тюменский вариант самусьской культурной общности. Памятники тюменского варианта самусьской культурной общности были впервые исследованы свердловскими археологами. В 1970-х годах они выявили и частично раскопали на Андреевском озере несколько пунктов со своеобразной керамикой, которую назвали посудой логиновского типа. Особенно полно из них были исследованы участок X южного берега Андреевского озера 19 и поселение на северном берегу того же озера. В 1972 г. богатая коллекция такой керамики была получена при раскопках поселения Ипкуль I. Причисление этой посуды к «логиновскому» типу вряд ли правильно. Керамика Логиновского городища в Ишимской лесостепи во многом отлична от посуды района Тюмени и имеет ряд специфических черт.

[adsense]

Керамику тюменского варианта самусьской культурной общности отличает плоскодонная баночная форма; венчик слегка отогнут, хотя встречается и закрытая баночная форма (рис. 30, 4). В тесте заметна примесь песка и шамота. Сосуды украшались прямыми или волнистыми линиями, выполненными отступающей лопаточкой либо отступающей гребенкой. Иногда отпечатки лопаточки наносились с некоторым интервалом — в виде рядов насечек (рис. 30, 1, 6). Орнаментированная поверхность почти во всех случаях делилась несколькими рядами круглых ямок или глубоких насечек. Порой в орнаментальную схему включался геометрический пояс — обычно в виде ступенчатых фигур или треугольников, выполненных отступающей лопаточкой (рис. 30, 5, 8, 9). На срезе венчика часто наносился ряд наклонных насечек или отпечатков гребенки (рис. 30, 2, 2, 5, 9, 10): Днища, как правило, не орнаментировались.
В орнаментах посуды тюменского варианта самусьской культурной общности прослеживается смешение элементов трех орнаментальных традиций — самусьской (отступающая техника выполнения узоров, волнистые линии, сплошные взаимопроникающие треугольные зоны), гребенчато-ямочной (деление орнаментального поля рядами ямок) и андроноидной (присутствие на некоторых сосудах меандров и других геометрических фигур). Своеобразие орнаментации, скорее всего, свидетельствует о том, что Тюменское Притоболье в это время, как и в предшествующие периоды, являлось зоной активного взаимодействия нескольких культурных областей.

В комплексах самусьско-сейминской эпохи Тюменского Притоболья найдены свидетельства развитого бронзолитейного производства. На поселении Ипкуль I встречено несколько обломков глиняных литейных форм (рис. 28, 5, 12, 13). Фрагмент литейной формы и кусок оплавленной бронзы найдены В. Т. Юровской на раскопе 1 участка X южного берега Андреевского озера.

Среди рыболовческпх орудий следует отметить обломки глиняных грузил (раскоп 1 участка X южного берега Андреевского озера). В. Т. Юровская сообщает, что в культурном слое этого памятника встречен довольно многочисленный и разнообразный каменный инвентарь — вкладыши, скребки, проколки, скобели и ножи, изготовленные в основном на ножевидных пластинах. К сожалению, ни одно из этих орудий не опубликовано.

Рис. 30. Самусьско-сейминская эпоха. Тюменское Притоболье. Тюменский вариант самусьской культурной общности. Керамика 1,6 — Андреевская II стоянка; 2 — поселение Байрык-Иска II; 3 — Липчинская стоянка; 4, 9, 10 — раскоп I участка X южного берега Андреевского озера; 5,7,8 — Ипкуль I

Рис. 30. Самусьско-сейминская эпоха. Тюменское Притоболье. Тюменский вариант самусьской культурной общности. Керамика
1,6 — Андреевская II стоянка; 2 — поселение Байрык-Иска II; 3 — Липчинская стоянка; 4, 9, 10 — раскоп I участка X южного берега Андреевского озера; 5,7,8 — Ипкуль I

В. Т. Юровская исследовала на Андреевском озере (раскоп 1, участок X) остатки трех жилищ с керамикой описанного типа. Первое имеет квадратную форму (6X6 м); второе — неправильно-округлой формы (15Х 8 м); третье — неправильно-прямоугольное (ширина котлована 8 м). Глубина жилищных ям от современной поверхности — 60—70 см, что дает основание предполагать, что жилища были наземными, слегка углубленными в грунт.

Погребения самусьско-сейминской эпохи в Тюменском Притоболье неизвестны.

Среднеишимский (логиновский) вариант самусьской культурной общности. Керамический комплекс логиновского типа был выделен В. Ф. Генингом и В. В. Евдокимовым по материалам Логиновского городища в лесостепном Поишимье. Основная масса находок и оборонительные сооружения городища относятся к раннему средневековью (VI—VII вв. н. э.), но некоторое количество керамики не связано с этим временем и обнаруживает существенную близость посуде самусьской культуры, прежде всего по характеру орнаментации.

Сосуды раннего комплекса имеют баночную или горшковидную форму (рис. 31). В тесте присутствуют шамот и песок. Орнамент наносился протягиванием гладкой лопаточки (отчего на поверхности сосудов получались желобчатые линии) или отступающей лопаточкой. В ряде случаев наблюдается чередование горизонтальных линий с полосами, выполненными вертикальными оттисками широкой лопаточки (рис. 31, 1, 10, 13). Верхняя и нижняя части сосудов нередко украшались поясом из сплошных взаимопроникающих треугольников (рис. 31, 9, 12, 14). Встречаются волнистые узоры (рис. 31, 8). По венчику иногда идет ряд характерных пальцевых вдавлений и защипов (рис. 31, S, 11).

Каменные орудия, найденные с этой керамикой, немногочисленны и неспецифичны. Среди них — небольшой почти квадратный шлифованный топорик (рис. 31, 2), листовидный, чуть асимметричный наконечник стрелы (рис. 31, 4), обломки ножевидных пластин (рис. 31, 5, 7). Интересен бронзовый втульчатый наконечник стрелы со своеобразной трактовкой пера (рис. 31, 3). Публикуя этот наконечник, В. Ф. Генинг и В. В. Евдокимов помещают его на рисунке вместе с ранним керамическим комплексом городища, не оговаривая в тексте, считают ли они его одновременным этой керамике.

Жилища самусьско-сейминской эпохи в лесостепном Поишимье пока неизвестны. Не найдены и могильники этого времени. Логиновское городище является здесь пока единственным памятником, давшим сравнительно богатую коллекцию керамики самусьского облика. На других памятниках лесостепного Поишимья встречены лишь единичные фрагменты такой посуды.

Puc. 31. Самусьско-сейминская эпоха. Среднеишимский (логиновский) вариант самусьской культурной общности. Керамика и производственный инвентарь раннего слоя Логиновского городища 1, 8—14 — глина; 2, 4—7 — камень; 3 — бронза

Puc. 31. Самусьско-сейминская эпоха. Среднеишимский (логиновский) вариант самусьской культурной общности. Керамика и производственный инвентарь раннего слоя Логиновского городища 1, 8—14 — глина; 2, 4—7 — камень; 3 — бронза

Среднеиртышский вариант самусьской культурной общности. В результате работ томских и свердловских археологов в 1960—1970-х годах были открыты и исследованы в Среднем Прииртышье два великолепных памятника — Ростовкинский могильник близ Омска и поселение Черноозерье VI (примерно в 100—120 км севернее Омска). К сожалению, за исключением нескольких кратких заметок до сих пор не появилось сколько-нибудь полной их публикации.

На поселении Черноозерье VI вскрыто более 2 тыс. кв. м. Сосуды этого памятника плоскодонны, баночной и горшковидной формы (рис. 32). В тесто примешивались песок и шамот, иногда жженые кости и шерсть. По венчику, как и на посуде Логиновского городища, характерны пальцевые вдавления и защипы (рис. 32, 1—3, 5—7). Орнамент выполнялся отступающей лопаточкой, отступающей гребенкой или протягиванием лопаточки. В верхней и нижней частях сосудов линии, выполненные отступающей и желобчатой техникой, могли идти не только горизонтально, но и вертикально или наклонно. Под венчиком часто проходила довольно широкая неорнаментированная полоса (рис. 32, 2, 3, 5—7). Наиболее распространённым орнаментальным мотивом был пояс из сплошных взаимопроникающих треугольников (обычно ниже шейки и в придонной части сосудов; рис. 32, 3, 5, 10, 11). Узоры в виде волнистых линий встречаются сравнительно редко (рис. 32, 9).

Каменный инвентарь Черноозерья VI включает наконечники стрел, скребки и ножевидные пластины. Основной тип наконечников стрел — листовидный, с черешком (рис. 32, 4, 8). Формы скребков неспецифичны. Во время раскопок 1970 г. на Черноозерском VI поселении исследовалась бронзолитейная мастерская; здесь обнаружены большое кострище и ямы, рядом с которыми собраны три кусочка бронзы, бронзовое шило, обломки литейной формы копья с вильчатым стержнем, тигли. Находка формы для отливки сейминского копья позволяет привязать к характеризуемому культурному комплексу, помимо бронзовых изделий Ростовкинского могильннка (рис. 33), случайные находки турбинско-сейминских бронз из разных мест Среднего Прииртышья — наконечник вильчатого копья из устья Тары (рис. 34, 1), кельт из Омска (рис. 34, 2) и бронзовые предметы Омского клада (вильчатое копье, кельт с геометрическим орнаментом и архаичный пластинчатый нож; рис. 34, 3, 5, 6).

При исследовании богатого остеологического материала Черноозерья VI (5681 определимая единица) оказалось, что почти все кости принадлежат домашним животным — овце (4070/163), лошади (1025/29) корове (431/7). Охота, судя по малочисленности костных остатков диких животных (немногим более 2% от общего количества костей), была второстепенным занятием и носила, видимо, случайный характер.

Поселение Черноозерье VI укреплено рвом (ширина 150 см, глубина от дневной поверхности 95 см), который полукольцом охватывает часть площадки у края террасы. О. М. Кондратьев в 1970 г. вскрыл остатки девяти жилищ. Они имели прямоугольную форму и были углублены в грунт на 40—60 см. Средний размер их — 6X8 м. В центре жилищных углублений обнаружены остатки очагов. Прослежено большое число столбовых ям.

Рис. 32. Самусьско-сейминская эпоха. Среднеиртышский вариант самусьской культурной общности. Керамика и производственный инфентарь поселения Черноозерье VI: 1-3, 5-7,  9-12 - глина; 4-8 - камень.

Рис. 32. Самусьско-сейминская эпоха. Среднеиртышский вариант самусьской культурной общности. Керамика и производственный инфентарь поселения Черноозерье VI: 1-3, 5-7, 9-12 — глина; 4-8 — камень.

Рис. 32. Самусьско-сейминская эпоха. Среднеиртышский вариант самусьской культурной общности. Керамика и производственный инфентарь Ростовкинского могильника: 1,2, 4 - бронза; 3, 5, 8 , 9 - камень; 6, 7 - глина.

Рис. 32. Самусьско-сейминская эпоха. Среднеиртышский вариант самусьской культурной общности. Керамика и производственный инфентарь Ростовкинского могильника: 1,2, 4 — бронза; 3, 5, 8 , 9 — камень; 6, 7 — глина.

О погребальном обряде населения Среднего Прииртышья в самусьско-сейминскую эпоху дают представление материалы Ростовкинского могильника близ Омска. В 1966—1969 гг. экспедицией Томского университета под руководством В. И. Матющенко здесь было исследовано 38 погребений. Могильник — грунтовый. Глубина могильных ям колеблется от 10 до 70 см. Погребения ориентированы в основном с востока на запад. Ритуал очень разнообразен — трупоположение, трупосожжение, захоронение без черепов, захоронение черепа и т. д. К сожалению, В. И. Матющенко и Г. В. Ложникова не привели в предварительной публикации могильника статистических данных по деталям погребального обряда, и мы пока не знаем, какой ритуал (трупоположение, трупосожжение и др.) был преобладающим. Погребальный инвентарь клался как в могилу, так и около нее. Что касается керамики, то она почти во всех случаях оставлялась у могил. В. И. Матющенко отмечает, что «все бронзовые предметы, обнаруженные вне могил… плотно прилегали друг к другу, и все были глубоко воткнуты в землю остриями вниз».

Материал Ростовкинского могильника огромен: бронзовые кельты, ножи разных форм и размеров, наконечники копий с вильчатым или ромбическим стержнем, долота, шилья, литейные формы, различные кайленные изделия и т. д. (рис. 33, 1—5, 8, 9). Основная масса бронзовых вещей — копья с вильчатым стержнем, кельты с геометрическим орнаментом (горизонтальная лесенка ниже втулки, от которой опускаются треугольные фестоны и цепочка свисающих ромбов (рис. 34, 3), большой массивный нож со скульптурным навершием на рукояти (рис. 33, 2) и некоторые другие предметы — находит аналогии в Сейминском могильнике. Среди каменных орудий преобладают вкладыши и наконечники стрел. Вкладыши обычно имеют четырехугольную форму и обработаны по всей поверхности (рис. 33, 9). Наконечники стрел представлены в основном треугольными формами (рис. 33, 5). Найдены также листовидные наконечники со слабо выделенным черешком (рис. 33, 5). Встречены овально-подтреугольные скребки, обработанные по всему краю (рис. 33, 8). Все эти каменные изделия близки одноименным категориям орудий из Турбинского и Сейминского могильников. Необходимо особо упомянуть об уникальных для урало-сибирской территории находках. К таковым относятся вильчатые копья с остро заточенным коленчатым лезвием на втулке (рис. 33, 1), лопаткообразный кельт с изображением солярных знаков и горного козла (рис. 33, 4), упомянутый выше массивный дугообразный нож со скульптурным изображением лошади, влекущей за собой лыжника (рис. 33, 2), великолепный набор костяных лат.

Сосуды Ростовкинского могильника, за редким исключением, имеют открытую баночную форму, хотя известны и горшковидные (рис. 33, 6), орнаментировалась обычно вся внешняя поверхность. Техника нанесения узоров разнообразна — отступающая лопаточка, желобчатые линии, гребенчатый штамп, валиковые налепы и т. д. (рис. 33, 6, 7)35. Основные орнаментальные мотивы: горизонтальные (прямые или волнистые) линии, выполненные отступающей лопаточкой или желобком; сплошные взаимопроникающие треугольные зоны; елочка; гребенчатая или гладкая качалка. В целом орнамент более разнообразен, чем декоративные наборы на посуде Черноозерья VI и Логиновского городища, — это касается и техники выполнения узоров, и облика орнаментальных мотивов. Кроме элементов, характерных для самусьской орнаментальной традиции, здесь присутствуют узоры, обычные для посуды кротовской и окуневской культур (валиковые налепы, елочные композиции и др.). Разнообразию орнаментации соответствует разнообразие погребального обряда, о чем мы уже говорили выше.

Среди археологов до сих пор идет спор: можно ли связывать керамику Ростовкинского могильника, найденную за пределами могил (а она практически вся собрана вне могил), с инвентарем, обнаруженным в могильных ямах. В. И. Матющенко, на мой взгляд, убедительно доказал, что производственный инвентарь, украшения и сосуды, составленные в могилах и близ могильных ям, представляют собой одновременные взаимосвязанные погребальные комплексы. Во-первых, вся керамика и бронзовые изделия, найденные вне могил, собраны на древней дневной поверхности, от которой начинались могильные ямы; во-вторых, внемогильные скопления находок локализуются, как правило, близ могильных ям . Этнографический материал свидетельствует о том, что обычай оставлять часть погребальных вещей (нередко большую часть) не в могилах, а у могил существовал у всех сибирских аборигенов. Однако это не объясняет отмеченного выше разнообразия керамики и погребального обряда. В одной из ранее вышедших работ мы приводили доводы в пользу того, что Ростовка относится к самому концу самусьско-сейминской эпохи . Бронзовый инвентарь Ростовкинского могильника имеет ряд элементов, позволяющих с достаточной определенностью сопоставлять его с металлическими изделиями Карасука и Аньяна (бронзовый дугообразный нож, украшенный по рукояти цепочкой заштрихованных ромбов ; бронзовые копья с «багром» на втулке, рис. 33, I). О сравнительно более позднем времени Ростовкинского могильника говорит также наличие в форме и орнаменте найденных здесь кельтов признаков, характерных для позднесейминской группы (боковое ушко с лучеобразно отходящими рубчиками, решетчатая штриховка ромбов и пр.).

Юго-восточный вариант самусьской культурной общности (самусьская культура). Самусьской культуре посвящено довольно много работ, и это избавляет нас от необходимости давать здесь ее подробную характеристику. Наиболее исследованный памятник самусьской культуры — Самусьское IV поселение (раскопки В. И. Матющенко) к настоящему времени раскопано более 5 тыс. кв. м площади памятника). Кроме того, большие керамические комплексы самусьской культуры выявлены на поселениях Самусь III, Верхний Сор в томско-чулымском регионе, Крохалевка I в районе Новосибирска, Чудацкая Гора и Иткульское поселение в районе Бийска. Однако наиболее полное представление о самусьской культуре дает Самусьское IV поселение — памятник, откуда в результате многолетних работ экспедиции Томского университета под руководством В. И. Матющенко получена огромнейшая коллекция керамики, литейных форм и каменных изделий.

Керамику самусьской культуры Самуся IV в целом можно разделить на две большие группы. К первой относятся горшковидные (реже баночные) сосуды с плоским или уплощенным дном (рис. 35, 1—4, 6). В тесте их содержится примесь песка или мелкой дресвы. Венчик у горшкообразных сосудов довольно сильно отогнут. Непосредственно под ним обычно располагаются два ряда мелких насечек, образующих горизонтальную елочку. Несколько ниже идет один-два ряда аккуратных круглых ямок; у горшковидных сосудов этот ямочный пояс располагается на границе шейки и тулова (рис. 35, 1, 2} 4). Остальная часть боковой поверхности украшалась волнистыми пли прямыми линиями, сплошными взаимопроникающими треугольными зонами или псевдоплетенкой (рис. 35, 1, 2, 4, б). Узоры выполнялись отступающей гребенкой или отступающей лопаточкой. Гребенчатый штамп не характерен. Днища украшались концентрическими окружностями, спиральными узорами, псевдоплетенкой или другими несложными рисунками (рис. 35, 1, б)42. Керамика рассмотренной группы по своей форме, технике выполнения узоров, орнаментальным мотивам очень близка посуде поселения Черноозерье VI и Логиновского городища (рис. 31; 32). В меньшей мере она похожа на керамику тюменского варианта самусьской культурной общности, которая наряду с «самусьскими» орнаментами включает элементы андроноидного и гребенчато-ямочного декоративных комплексов.

Ко второй группе керамики Самуся IV (рис. 35, 5, 8) 43 относятся преимущественно баночные сосуды с округлым венчиком и плоским (иногда уплощенным) дном. Их доля составляет не более 8—10% всей керамики поселения. Они отличаются от посуды первой группы иным характером узоров и несколько другой техникой нанесения орнамента. Рисунки чаще всего выполнялись протягиванием широкой округлой лопаточки, отчего на поверхности сосудов образовывались желобчатые линии (мы называем этот прием нанесения узоров «желобчатым»). В верхней части сосудов, под венчиком, идут несколько прямых или волнистых желобчатых линий — почти всегда в сочетании с горизонтальным лестничным поясом (рис. 35, 8). Лестничный пояс обычен и в придонной части сосудов. По тулову нередко располагался ряд антропоморфных (реже зооморфных) изображений, которые отделялись одно от другого свисающими сверху желобками (рис. 35, 5, 8). Днища украшались сложными геометрическими фигурами, концентрическими многоугольниками, спиральными узорами, солярными рисунками и иногда изображениями солнцеликих личин.

Рис. 35. Самусьско-сейминская эпоха. Томско-чулымский регион. Самусьская культура. Керамика Самусьского IV поселения (1—9)

Рис. 35. Самусьско-сейминская эпоха. Томско-чулымский регион. Самусьская культура. Керамика Самусьского IV поселения (1—9)

Мы считаем, что керамика второй группы имела специальное (культовое) назначение и существовала одновременно с первой группой посуды, служившей для удовлетворения бытовых нужд (первая группа составляет около 90% всей керамики самусьской культуры на Самусе IV). На других памятниках самусьской культурной общности посуда второй группы практически неизвестна. Возможно, ее присутствие на Самусе IV связано с производственной спецификой этого поселения: это, видимо, был поселок бронзолитейщиков (здесь найдено несколько сот обломков литейных форм). Литье орудий, как и процесс плавки , наверняка освящался какими-то ритуальными действиями. Интересно, что на Кижировском городище эпохи раннего железа в низовьях Томи фрагмент сосуда с антропоморфными изображениями был также найден в комплексе с литейными формами. В этой связи любопытно, что основная масса бронзовых идолов Урала найдена близ древних горных выработок.

[adsense]

Антропоморфные рисунки на стенках сосудов рассматриваемой группы выполнялись желобчатыми линиями и оттисками лопаточки. Бросается в глаза канонизация изображений. Руки дугообразно выгнуты и обычно опираются на верхнюю часть бедер, ноги слегка согнуты в коленях. На туловище наносилась поперечная штриховка, напоминающая вертикальную лесенку или ребра скелета («скелетный мотив»). Вместо головы (иногда на голове) изображались две, три и более вертикально или лучеобразно отходящих линий. В. И. Матющенко прав, указывая на большое стилистическое сходство самусьских антропоморфных рисунков с более поздними бронзовыми антропоморфными рисунками из кулайских комплексов (Нарымское Приобье, эпоха раннего железа).

Помимо охарактеризованных выше основных двух групп посуды, относящихся к самусьской культуре, на Самусе IV выделяется большая группа керамики с гребенчато-ямочным орнаментом. Присутствие этой посуды на Самусе IV свидетельствует, видимо, об усилении в конце самусьско-сейминской эпохи давления на самусьский ареал более северного и северо-западного населения, которое привело накануне андроновской эпохи к освоению северной части самусьского ареала носителями гребенчато-ямочной орнаментальной традиции.

Почти все известные каменные орудия, литейные формы, предметы культа и изобразительного искусства, относимые к самусьской культуре, происходят из Самусьского IV поселения. Перечислим некоторые категории находок.

1. Литейные формы для кельтов и наконечников копий турбинского и отчасти сейминского типов (рис. 36, 1—5). Всего на Самусе IV собрано более четырехсот обломков форм, которые предназначались для отливки различных орудий, культовых предметов и оружия. Большинство их сделано из песчаника, некоторые — из глины. Кельты, отливавшиеся в самусьских литейных формах, имели овальную втулку, шестигранное сечение в средней части, три-четыре валиковых пояса ниже втулки и выпуклые бортики на границе лицевой и боковой граней — признаки, в равной мере характерные и для кельтов Турбинского могильника. Единственной особенностью некоторых самусьских кельтов (судя по литейным формам) является наличие двойных бортиков у граней (рис. 36, 3—5). Отдельные формы кельтов Самуся IV свидетельствуют о начавшемся отступлении от классических турбинско-сеймин- ских традиций. Так, одна из самусьских литейных форм предназначалась для отливки кельта укороченных пропорций; вместо горизонтальной лесенки у втулки был изображен двойной зигзаг, а ниже — шахматный узор, заполняющий всю лицевую грань; существенным отступлением от классических турбинско-сейминских признаков является также наличие бокового ушка.

Наконечники копий, отливавшиеся в самусьских формах, также близки турбинским. Они имеют сравнительно короткую втулку, удлиненно-пламевидное лезвие, достаточно хорошо выраженную вильчатость стержня и небольшую петлю в нижней части втулки для привязывания наконечника к древку. Втулка опоясывается двумя-тремя рядами валиков. В одном случае валиковые пояса покрывали всю поверхность втулки (рис. 36, 1). Судя по размеру литейных форм, некоторые самусьские наконечники копий были крупнее турбннских и сейминских. Длина отдельных экземпляров могла достигать 45—50 см.

Puc. 36. Самусьско-сейминская эпоха. Томско-чулымский регион. Производственный и культовый интвентарь Самусьского IV поселения — камень, глина; ,6—9 — бронза

Puc. 36. Самусьско-сейминская эпоха. Томско-чулымский регион. Производственный и культовый интвентарь Самусьского IV поселения
— камень, глина; ,6—9 — бронза

2. Две каменные створки для отливки вислообушного топора.

3. Принадлежности бронзолптейного производства. Среди них В. И. Матющенко перечисляет литейные шпшкп (29 экз.), тигли (43 экз.), льячки.

4. Бронзовые изделия. При раскопках Самусьского IV поселения вместе с керамикой самусьской культуры обнаружены следующие бронзовые предметы: обломок ножа-пилки из топкой пластины; навершие, изображавшее, как полагает В. И. Матющенко, фаллос; ажурная бляха; изображение птицы (рис. 36, 9); дугообразный предмет, увенчанный разнонаправленными головками лося (рис. 36, 8); скульптурка медведя с раскрытой пастью (рис. 36, 7) и изображение ног (человека?) в развернутом положении (рис. 36, 6). Обращает на себя внимание поразительное стилистическое сходство предметов антропоморфного и зооморфного литья Самуся IV с более поздними кулайскими. Замечательно, что дугообразный предмет с головками лося находит по-существу полную аналогию в Кривошеинском кладе (кулайская культура). Этот факт, так же как стилистическое сходство самусьских антропоморфных рисунков с кулайскими человекоподобными идолами из бронзы, говорит о том, что оформление западносибирского зооморфного и антропоморфного стиля произошло задолго до железного века — в эпоху бронзы.

5. Каменные наконечники стрел (рис. 37, 1—5, 12—16). Преобладающий тип — треугольные с прямым основанием (29 экз.); на втором месте — листовидные (24 экз.) и на третьем — черешковые (7 экз.). Остальные разновидности представлены единичными находками.

Рис. 37. Самусьско-сейминская эпоха. Томско-чулымский регион. Каменный инвентарь самусьской культуры 1—8, 20—20 — Самусьское IV поселение; 9 — пос. Дзержинский на левом берегу Томи, напротив Томска

Рис. 37. Самусьско-сейминская эпоха. Томско-чулымский регион. Каменный инвентарь самусьской культуры
1—8, 20—20 — Самусьское IV поселение; 9 — пос. Дзержинский на левом берегу Томи, напротив Томска

6. Ножи (14 экз.). Большинство имеет подтреугольную асимметричную форму. Обработаны весьма небрежно, что, возможно, объясняется технической трудоемкостью породы (кварцит). Похожие орудия известны в Камском Приуралье на поселениях турбинского типа (Бор V, Первомайское и др.). Встречен четырехугольный вкладыш, обработанный по всей поверхности аккуратной тонкой ретушью (рис. 37, 19). Подобные вкладыши широко бытовали на урало-сибирской территории на протяжении всей самусьско-сейминской эпохи (погребения глазковского этапа в Прибайкалье, Ростовкинскпй, Турбинский и Сейминский могильники).

7. Скребки (17 экз.). Наиболее распространенная форма — овально-подтреугольная (рис. 37, 17, 18). Обработаны, как правило, по всему краю. Похожие скребки известны в Турбинском могильнике.

8. Рыболовные грузила (около 90 экз.). Делались в основном из гальки. Для прикрепления к снасти на них имеются поперечные желобки или боковые выбоины. На некоторых есть просверленные отверстия.

9. Сапожковидиые терочники или гладилкп. Верхняя часть этих орудий иногда оформлялась в виде фаллоса (рис. 37, 10). В поселке Дзержинском, недалеко от Томска, найден сапожковидный терочник, рукоять которого была увенчана головой человека (рис. 37, 9).

10. Скульптурные изображения головы медведя. В. И. Матющенко упоминает о 2 экз. Мне известен один (рис. 37, 6), сделанпый из мелко¬зернистого песчаника. Длина головы около 9,5 см. Скульптура выполнена очень реалистично. Мастерски переданы очертания морды, своеобразная, выпуклость лба, расположение и форма глаз.

11. Каменные скульптуры головы человека (рис. 37, 7, 8, 11). Выполнены удивительно реалистично, без каких-либо элементов канонизации. Замечательно, что из пяти скульптур человека, найденных на Самусе IV, при известном стилистическом сходстве ни одна не повторяет другую.
Характер каменного инвентаря (наконечники стрел, скребки, грузила и др.) говорит о том, что охота и рыболовство играли существенную роль в жизни самусьцев. Полнее о хозяйственных занятиях самусьского населения могли бы сказать остеологические материалы, но, к сожалению, они на Самусе IV почти не сохранились. В жилищах 1, 2 и у очага 34 найдены кости лося, а близ жилища 3 — клыки медведя (от четырех-пяти особей). В 1970 г. в квадрате 154 выявлена коллекция костей водоплавающих птиц: череп и кости крыльев чирка; череп, кости крыльев и ног утки свиязи; череп и кости крыльев чирка-трескунка; грудинки нырковой утки и кости двух особей утки крупных размеров. В этом же году было собрано много костей щуки, осетра и муксуна. В. И. Матющенко упоминает о находке на Самусе IV бараньих альчиков, но их связь с самусьским культурным комплексом осталась не совсем ясной.

Жилища самусьской культуры исследовались пока лишь на Самусьском IV поселении. Контуры жилых построек не очень отчетливы, и В. И. Матющенко судит об их форме и архитектурных деталях весьма предположительно. Он говорит, в частности, о трех полуземляночных жилых сооружениях диаметром от 5,1 до 6,4 м. В восточной половине поселения В. И. Матющенко исследовал систему жилищ-полуземлянок, общей протяженностью около 120 м, соединенных канавообразными переходами, с каменными и земляными очагами внутри жилищ. Мне представляется, однако, что В. И. Матющенко отнес к этой гигантской системе жилищ по крайней мере два неодновременных (в пределах, видимо, одной культуры) жилищных горизонта с двухкамерными полуземлянками, которые, если рассматривать их только планиграфически, создают иллюзию одной жилищной системы. Кроме этого, была выявлена серия каменных очагов вне жилищных ям; В. И. Матющенко предполагает, что они находились внутри наземпых домов. Учитывая плотность расположения очагов, он считает, что наземные жилища имели, скорее всего, такую же площадь, как и отдельные полуземлянки, т. е. 30—40 кв. м. Он обращает внимание на их четкую планировку: многочисленные очаги образовывали четыре параллельно идущих ряда, что, видимо, соответствовало порядку размещения наземных домов в поселке.

Могильники самусьской культуры (мы имеем в виду собственно самусьский вариант самусьской культурной общности) пока не обнаружены.

Самусьская культура входит, как часть в целое, в самусьскую культурную общность, поэтому ее датировка и происхождение не могут рассматриваться отдельно от других культур самусьского типа. При решении вопроса о происхождении самусьской культурной общности очевидно одно — генетическая связь самусьской орнаментации с наиболее архаичным восточноуральским декоративным комплексом (отступающая техника выполнения узоров, волна, сплошные взаимопроникающие треугольные зоны, псевдоплетенка и др.); намечается также связь по линии преемственности зооморфной скульптуры (лось, медведь) и некоторым другим традиционным чертам культуры.

Вместе с тем остается не вполне ясным следующее обстоятельство: между ранними субстратными (протосамусьскими) культурами и сложением на этой территории самусьской культурной общности обнаруживается разрыв линии преемственности. Так, тюменскому и среднеиртышскому (логиновскому) вариантам самусьской общности предшествуют в Тюменском Притоболье и лесостепном Поишимье памятники с гребенчато-ямочной керамикой (рис. 1а, 26, 27). То же самое отмечают свердловские археологи для Среднего Прииртышья. Что касается Томско-Нарымского Приобья, то здесь генетически близкие памятники новокусковского этапа и самусьской культуры разделены игрековским этапом, керамика которого не вполне вписывается в самусьскую линию развития и более сопоставима с ранней окуневской.

[adsense]

Создается впечатление, что носители самусьской культурной традиции временно покинули эту территорию, а затем вновь возвратились туда (в начале самусьско-сейминской эпохи). В этой связи нельзя не обратить внимание на районы Северного Казахстана, где в эпоху ранней бронзы существовали памятники вишневского типа (до XVI в. до н. э. по Г. Б. Здановичу; в XVI в. до н. э. они были сменены здесь памятниками петровского типа). Керамика вишневских памятников несет в своей орнаментации весь набор приемов и элементов, характерных для самусьского декоративного комплекса, — отступающую технику выполнения узоров, волну, сплошные взаимопроникающие тре¬угольные зоны, псевдоплетенку, многие особенности декоративной схемы и т. д. Надо полагать, что памятники, близкие вишневским, будут найдены в Восточном Казахстане. Во всяком случае, та немногочисленная предандроновская керамика, которая известна сейчас в Верхнем Прииртышье, имеет в своей орнаментации черты, сопоставимые с самусьскими . Г. Б. Зданович считает, что формирование петровского (раннеалакульского) этапа было связано с активным внедрением в среду вишневского населения пришлых скотоводческих и скотоводческо-земледельческих групп. Вероятно, аналогичные процессы имели место в Восточном Казахстане, где в это время распространяются памятники канайского типа.

Однако вряд ли можно предполагать, что турбинско-сейминские типы бронз были принесены на север уже в сложившемся виде. Материалы, полученные В. Ф. Зайбертом на вишневских поселениях Северного Казахстана, не дают оснований видеть у вишневцев сколько-нибудь развитое бронзолитейное производство. Скорее всего, начало существования самусьской культурной общности в Среднем Обь-Иртышье совпадает с концом вишневского этапа в Северном Казахстане и со временем утверждения там населения, оставившего памятники петровского типа — об одновременности самусьского населения Среднего Обь-Иртышья и петровского Северного Казахстана говорит, например, отмеченный для тех и других обычай окапывания поселений рвом: Черноозерье VI (Среднее Прииртышье), Боголюбово I, Новоникольское I (Северный Казахстан).
Наиболее перспективно сопоставление памятников самусьской общности с турбинско-сейминскими могильниками Волго-Камья. Они обнаруживают поразительное сходство почти всех категорий инвентаря: каменных наконечников стрел, скребков, вкладышей, бронзовых копий, кельтов и других изделий, что с несомненностью свидетельствует об их одновременности. О. Н. Бадер датировал Турбинский и Сейминский могильники XVI—XIV вв. до н. э., Б. Г. Тихонов — XV—XIII вв. до н. э. В последние годы предприняты попытки пере датировки турбинско-сейминских бронз. В. А. Софронов отнес их к XIII—XII вв. до н. э., а Н. Л. Членова — к предскифскому (предтагарскому) времени. Мне кажется, что эти попытки исходят из не совсем правильной методики выбора датирующих аналогий. Это касается прежде всего сопоставления турбинско-сейминских изделий с аньянскими и карасукскими бронзами. Сравниваются не комплексы вещей в целом, а отдельные предметы, причем, как правило, по деталям формы или элементам бронзолитейных традиций. Сопоставимость таких признаков совсем не обязательно говорит об их синхронности. На нынешнем уровне археологической изученности бронзового века урало-сибирской территории гораздо правомерней и рациональнее искать хронологические рубежи самусьской культуры с точки зрения места культур самусьского типа в общей историко-культурной стратиграфии бронзового века Западной Сибири. Самусьско-сейминский хронологический пласт в предтаежной и южнотаежной полосе Западной Сибири лежит выше памятников эпохи ранней бронзы и ниже комплексов андроновской эпохи. Памятники раннего бронзового века Восточного Зауралья и Западной Сибири да¬тируются разными исследователями в общем одинаково: аятские памятники — первыми веками II тысячелетия до н. э., вишневские — первой третью II тысячелетия или XVIII—XVII вв. до н. э., памятники игрековского типа в Томско-Нарымском Приобье — первой третью II тысячелетия до н. э. (могильник на Мусульманском кладбище).
Выше мы уже говорили, что никто из западносибирских археологов (М. Ф. Косарев, В. С. Стоколос, Г. Б. Зданович, В. И. Молодин и др.) не считает сейчас, что андроновские (федоровские) памятники могли появиться в Западной Сибири и Северном Казахстане ранее XIII в. до н. э. Таким образом, хронологические границы самусьской культурной общности определяются концом эпохи ранней бронзы, с одной стороны, и распространением в Западной Сибири андроновских (федоровских) памятников — с другой, т. е, укладываются между XVI и XIII или между XV и XIII вв. до н. э.

Однако конец существования в предтаежной и южнотаежной полосе самусьской культурной общности не кладет предел существованию в Западной Сибири самусьской культурной традиции; это касается прежде всего элементов самусьского орнаментального комплекса, которые живут на керамике глубинных таежных районов Приобья до средневековья, а также бронзолитейного производства (форма и орнаментация кельтов эпохи железа, стиль кулайского антропоморфного и зооморфного литья и др.). Видимо, ко времени прихода андроновцев и родственных им групп основная масса самусьского населения отодвинулась на север.

К оглавлению книги «Бронзовый век Западной Сибири» // К следующей главе

В этот день:

Дни смерти
1870 Умер Поль-Эмиль Ботта — французский дипломат, археолог, натуралист, путешественник, один из первых исследователей Ниневии, Вавилона.
1970 Умер Валерий Николаевич Чернецов - — советский этнограф и археолог, специалист по угорским народам.
2001 Умер Хельге Маркус Ингстад — норвежский путешественник, археолог и писатель. Известен открытием в 1960-х годах поселения викингов в Л'Анс-о-Медоузе, в Ньюфаундленде, датированного XI веком, что доказывало посещение европейцами Америки за четыре века до Христофора Колумба.

Рубрики

Свежие записи

Счетчики

Яндекс.Метрика

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Археология © 2014