Косарев М.Ф. Некоторые проблемы древней истории Обь-Иртышья

К содержанию журнала «Советская археология» (1966, №2)

Районирование

Историко-археологические особенности бассейна Оби в пределах Томской, Омской и северной половины Новосибирской областей позволяют выделить здесь три района.

Среднее Приобье 1. Сюда мы включаем новосибирско-ирменскую часть Приобья, а также низовья Томи и Чулыма. В эпоху бронзы Среднее Приобье было местом стыка нескольких культурных областей — среднеиртышской, нарымской, минусинской и лесостепной обь-иртышской.

Нарымское Приобье — часть бассейна Оби, включающая притоки Парабель с Кенгой, Васюган, Кеть, Тым и Вах. Особенностью этого района является значительная изолированность, что обусловило здесь длительное (вплоть до средневековья) переживание многих неолитических традиций, особенно в орнаментации посуды 2.

Среднее Прииртышье. Сюда относится часть бассейна Иртыша, лежащая между Омском на юге и устьем Ишима на севере. Среднее Прииртышье ранее других частей Приобья вступило в тесные контакты со степными областями Северного Казахстана, что привело к проникновению в лесостепную и таежную части Прииртышья многих степных (андроновских) элементов.

Среднее Приобье и Среднее Прииртышье мы нередко объединяем в один большой район — Среднее Обь-Иртышье.

Общее направление историко-культурного развития

В эпоху неолита рассматриваемую территорию населяли близкие в культурном отношении племена. Фрагменты неолитической посуды, найденные в разных местах этой обширной области, обнаруживают большое сходство между собой как по отдельным элементам орнамента (волнистые узоры, псевдоплетенка, сплошные взаимопроникающие треугольные зоны), так и по технике его нанесения (отступающая гребенка, отступающая палочка) 3.

В конце неолитической эпохи эта. общность распалась, и к началу бронзового века в Среднем Обь-Иртышье определились три линии развития — самусьская, томская и среднеиртышская.

Самусьская линия развития наиболее хорошо представлена Самусьским могильником (начало II тысячелетия до н. э.) 4, поселениями Самусь III (вторая четверть II тысячелетия до и. э.) и Самусь IV (XVI — XIII вв. до н. э.). Самусьская линия продолжает в своем развитии автохтонные урало-сибирские традиции и приводит в эпоху развитой бронзы к сложению в северной части Среднего Приобья своеобразной самусьской культуры (XVI—XIII вв. до и. э.), известной, в частности, по материалам поселения Самусь IV (рис. 1, 29—33). Для самусьской культуры характерны горшкообразные и баночные сосуды, украшенные волнистыми узорами, прямыми горизонтальными линиями, сплошными взаимопроникающими треугольными зонами, которые наносились протягиванием округлой палочки или отступающей гребенкой. Выделяется особая группа сосудов, украшенная лестничными поясами под венчиком и в придонной части, антропоморфными или зооморфными изображениями на тулове и сложными узорами солярного облика на дне.

На поселении Самусь IV — наиболее ярком памятнике самусьской культуры — найдено значительное количество каменных ножей, имеющих форму неправильных треугольников 5, обнаружены разнотипные наконечники стрел (обычно треугольные с прямым основанием и листовидные со слабо выраженным черешком), каменные грузила с боковыми выбоинами для привязывания, более двух десятков литейных форм кельтов и копий турбинско-сейминского типа 6.

В нашем распоряжении слишком мало данных, чтобы очертить границы самусьской культуры. Однако можно с достаточной уверенностью сказать, что поселение Самусь IV расположено на южной периферии самусьской культуры, что основной массив ее уходит в Нарымское Приобье и что западные ее пределы не идут дальше обь-иртышского водораздела.

Томская линия развития наиболее хорошо представлена могильником на «мусульманском кладбище» (рубеж III и II тысячелетий до н. э.) и погребениями Томского могильника на Большом (вторая четверть II тысячелетия до н. э.) и Малом (XVI—XIII вв. до н. э.) мысу. Керамика томской группы памятников развивается но линии упрочения плоскодонной баночной формы, исчезновения волнистого орнамента, отступающей гребенки и отступающей палочки, распространения сплошной ямочной орнаментации и узоров из вдавлений гребенки. Усиление связей с южными культурами андроновского времени, которые становятся особенно интенсивными в эпоху развитой бронзы, приводит к тому, что местная керамика приобретает ряд степных (андроновских) черт (рис. 1, 25—28). Посуда Томского могильника на Малом Мысу по форме сосудов, по технике нанесения узоров и по орнаментальной композиции находит ряд соответствий в керамике Окунева улуса на верхнем Енисее и, отчасти, в посуде канайских памятников в Восточном Казахстане.

Среднеиртышская линия представлена энеолитическими памятниками екатерининского типа (рис. 1, 1—8) и несколькими комплексами, относящимися к развитому бронзовому веку (рис. 1, 19—24). Для екатерининской керамики характерны приострепное дно, орнаментация поверхности горизонтальными рядами наклонных вдавлений зубчатого штампа (или лопаточки), сетчатыми поясами и горизонтальными рядами «шагающей скобки». Орнаментальное поле делилось горизонтальными рядами ямочных вдавлений.

Рис. 1. Схема культурного развития Среднего Обь-Иртышья в бронзовом веке (по керамике) 1 — 8 — Екатерининская стоянка; 9 — 12 — могильник на Мусульманском кладбище; 13 — 18 — Самусьский могильник; 19—22, 21, 35, 36 — Омская стоянка; 23, 40—44, 74, 77, 78 — из разных мест Омской обл.; 25—28 — Томский могильник (Малый Мыс); 29—33, 45, 46,	79 — Самусьское поселение; 34 — Екатерининское поселение; 37, 38 — Красноозерка I; 39 — р. Малая Бича; 47, 49 — из разных мест Томской обл.; 48, 51, 83 — Басандайское городище; 50, 52, 55, 57 — поселение у дер. Камень; 53, 54, 56, 58, 84, 85 — поселение у дер. Красный Яр; 59 — Ново-Кусковская стоянка; 60—73, 91—93, 95, 96 — Десятовское поселение; 75, 76 — городище Большой Лог; 80 — Томское Лагерное городище; 81, 82 — местонахождение у п. Чекист; 86—90, 94 — городище Молчановская Остяцкая гора

Рис. 1. Схема культурного развития Среднего Обь-Иртышья в бронзовом веке (по керамике)
1 — 8 — Екатерининская стоянка; 9 — 12 — могильник на Мусульманском кладбище; 13 — 18 — Самусьский могильник; 19—22, 21, 35, 36 — Омская стоянка; 23, 40—44, 74, 77, 78 — из разных мест Омской обл.; 25—28 — Томский могильник (Малый Мыс); 29—33, 45, 46, 79 — Самусьское поселение; 34 — Екатерининское поселение; 37, 38 — Красноозерка I; 39 — р. Малая Бича; 47, 49 — из разных мест Томской обл.; 48, 51, 83 — Басандайское городище; 50, 52, 55, 57 — поселение у дер. Камень; 53, 54, 56, 58, 84, 85 — поселение у дер. Красный Яр; 59 — Ново-Кусковская стоянка; 60—73, 91—93, 95, 96 — Десятовское поселение; 75, 76 — городище Большой Лог; 80 — Томское Лагерное городище; 81, 82 — местонахождение у п. Чекист; 86—90, 94 — городище Молчановская Остяцкая гора

Дальнейшее развитие среднеиртышской керамики идет по пути появления плоскодонности, развития горшкообразной формы, изменения техники нанесения орнамента. Орнаментальная композиция и позднее существенно не отличается от екатерининской, однако вместо короткого и нечеткого зубчатого штампа и вдавлений лопаточки распространяются крупнозубая гребенка и гладкий штамп. В результате контактов со степными племенами Северного Казахстана, которые особенно усилились в эпоху развитой бронзы, в орнаменте среднеиртышской посуды становятся обычными треугольники, меандры, заштрихованные зигзаги и другие степные элементы. По-прежнему является обязательным деление орнаментированной поверхности рядами ямочных вдавлений, однако ямки становятся более аккуратными, круглыми (в отличие от екатерининской по-суды, где они наносились небрежно и имели неправильные очертания).

В последней четверти II тысячелетия до н. э. наблюдается экспансивное распространение части среднеиртышского населения на восток — в Среднее Приобье, где оно сменяет ранее жившие здесь племена самусьской и томской культур. В результате на всей громадной территории Среднего Обь-Иртышья утверждается единая культура, представленная памятниками еловского типа (Еловским и Десятовским поселениями в Томской обл., нижним слоем поселений у деревень Камень и Красный Яр в Новосибирской обл., Евгащинским поселением в Омской обл.— всего более чем двадцатью памятниками).

Керамика еловской культуры имеет горшкообразную (приближающуюся к открытой баночной) форму. Орнамент наносился отпечатками ребра пластины или гребенки. Сущность орнаментальной композиции заключается в однообразном чередовании елочных, сетчатых или геометрических поясов с горизонтальными рядами ямочных вдавлений (рис. 1, 34—72). Орнамент покрывает всю боковую поверхность сосудов. Горшкообразная форма, неплохое, лощение, наличие меандровых и других геометрических узоров в орнаменте придают еловской посуде некоторую андроноидную окраску. В то же время ряд признаков (обязательное деление орнаментального поля рядами ямочных вдавлений, характерность заштрихованных лент, усложненных зигзаговых полос) позволяет сближать еловскую керамику с посудой сузгунской культуры Нижнего Тоболо-Иртышья.

Памятники еловской культуры дали большое количество орудий: каменные наконечники стрел с выемкой в основании (Десятовское и Еловское поселения), костяные наконечники, иногда подражающие по форме каменным (Еловское поселение), каменные скребки, глиняные грузила с желобками для привязывания, обломки точилец, зернотерок (Десятовское поселение). В Еловском поселении был найден обломок литейной формы серпа, бронзовый наконечник дротика с прорезным пером и створка литейной формы для отливки подобного наконечника 7.

В начале I тысячелетия до н. э. еловское население, жившее в Среднем Приобье, подвергается активному двустороннему воздействию: с севера — лесных племен (потомков древних самусьцев, продолжающих жить на севере, в Нарымском Приобье)-, а с юга и юго-востока — давлению карасукского населения.

Под воздействием северных таежных племен в северной части Среднего Приобья, в низовьях Чулыма, складывается культура типа Молчановской Остяцкой горы (молчановская культура; рис. 1, 86—96), которая сочетает в себе степные (еловские) и северные таежные признаки. Это особенно хорошо видно на керамике. Наряду с резными треугольниками, меандровыми узорами и другими геометрическими фигурами на посуде молчановской культуры обычны крестовый, треугольный и мелкоструйчатый штампы, псевдоплетенка, гладкая и гребенчатая «шагающая скобка» и другие лесные орнаменты.

В южной половине Среднего Приобья на еловской основе при участии начавших продвигаться сюда карасукцев складывается культура, представленная памятниками басандайско-ирменского типа (ирменская культура по Н. Л. Членовой 8, рис. 1, 79—85).

Еловское население, жившее в Среднем Прииртышье, не подверглось каким-либо существенным ииокультурным воздействиям. Керамика Среднего Прииртышья в течение I тысячелетия до н. э. изменяется очень мало. Наблюдаются некоторые новые признаки в технике нанесения орнамента, в форме сосудов, однако сам характер орнаментальных рисунков и сущность орнаментальной композиции остаются в общем неизменными. В ряде случаев даже по крупным фрагментам бывает трудно отличить керамику эпоху бронзы на Среднем Иртыше от местной керамики железного века.

Хозяйство

Основным занятием населения самусьской культуры были охота и рыболовство. О большой роли охоты в жизни самусьского населения свидетельствует, в частности, значительное количество костей диких животных, например, лося 9, найденное в культурном слое поселения Самусь IV, обилие и разнотипность каменных наконечников стрел 10 и скребков. Интересно отметить, что дикий зверь является одним из основных объектов изображения самусьских художников и скульпторов. Найдены фрагменты скульптуры медведя 11, зооморфные рисунки на стенках сосудов 12, скульптурные изображения медвежьих морд на венчике одного из самусьских горшков и т. д.

О значительной роли рыболовства говорит большое число грузил и «якорей» 13. В этой связи следует обратить внимание и на распространенность волнистого орнамента. Очевидно, волна символизирует воду. В таежном Приобье известны случаи находок керамики, где волнистый узор сочетался с изображением уточек 14.

Одной из существенных отраслей хозяйства населения самусьской Культуры было производство металлических орудий, в частности кельтов и копий турбинско-сейминского типа. Находки в культурном слое Самусьского IV поселения фрагментов нескольких десятков литейных форм позволяют судить, что самусьские жители изготовляли эти орудия не только для собственных нужд, но и для удовлетворения потребностей в этих изделиях соседних племен.

Племена еловской культуры вели комплексное хозяйство, в котором значительное место занимали скотоводство и земледелие. В культурном слое Еловского поселения были обнаружены обломки костяных псалий, кости лошади, овцы и коровы 15. В пользу земледелия у еловцев говорят находки зернотерок на Десятовском поселении, литейной формы серпа на Еловском поселении и литейной формы лопатки на Самусьоком IV поселении (литейную форму лопатки мы связываем с еловским комплексом Самусьского IV поселения). Немалую роль в жизни еловских племен играли охота и рыболовство. Свидетельством этого являются находки на Десятовском поселении большого количества каменных наконечников стрел, скребков и глиняных грузил.

В нашем распоряжении слишком мало данных, которые позволили бы судить о соотношении различных сторон хозяйственной деятельности населения молчановской культуры. По-видимому, повышается по сравнению с еловским временем удельный вес охоты и рыболовства в связи с усилившимся давлением северных таежных племен.

Для хозяйства ирменцев следует предполагать повышение по сравнению с еловским временем роли скотоводства, что, видимо, было связано с проникновением в Новосибпрско-Ирменский район и низовья Томи значительных групп карасукского населения.

Этнос

Выше мы уже подчеркивали имманентный характер развития Среднего Прииртышья и консервативность культур Нарымского Приобья.

В Среднем Прииртышье на протяжении всего бронзового века в орнаменте посуды характерны мотивы, знакомые нам еще по керамике Екатерининской энеолитической стоянки. Так, сосуды еловского времени (XII— X вв. до н. э.) по своей орнаментальной композиции едва ли существенно отличаются от екатерининских — для тех и других обычны сплошное заполнение боковой поверхности рядами наклонных вдавлений гребенки, сетчатые пояса, гладкая «шагающая скобка», деление орнаментального поля горизонтальными рядами ямочных вдавлений и т. д. Керамика эпохи раннего железа на Среднем Иртыше в ряде случаев (например, городище Битые Горки в Омской обл.) мало отличима от местной керамики бронзового века. Следует, однако, заметить, что если орнаментальная композиция в керамике Среднего Прииртышья изменялась мало, техника нанесенпя орнамента и форма сосудов эволюционировали довольно быстро, и в целом облик культур Среднего Прииртышья никогда не производил впечатления архаичности.

Что же касается Нарымского Приобья, то здесь, как уже отмечалось ранее, наблюдается длительное (вплоть до средневековья) переживание неолитоидных элементов в орнаменте (волны, псевдоплетенки, архаичные геометрические мотивы), которые нередко сочетались с неолитической техникой нанесения орнамента (отступающая гребенка) и с архаичной формой сосудов.

Имманентный характер развития культур Среднего Прииртышья и консервативность культур Нарымского Приобья, наличие здесь на протяжении нескольких археологических эпох двух очень специфических непрерывных линий развития — среднеиртышской и самусьской — свидетельствует о том, что на этой территории с древнейших времен соседили два этнических образования. Это обстоятельство дает нам некоторую надежду связать рассмотренные нами культуры с определенным этносом. Учитывая большую сложность и ответственность взятой на себя задачи, мы ограничимся лишь постановкой вопроса и некоторыми предположениями.

В. Н. Чернецов предполагает, что уже в позднем неолите урало-сибирская общность в значительной мере утратила свое этническое единство и что на территории между Уралом и Енисеем в III тысячелетии до н. э. взаимодействовали праугорская, праюкагирская и, возможно, прасамоедская группы населения 16.

Если исключить из рассмотрения праюкагирскую группу, которая, видимо, сформировалась за пределами Обь-Иртышья в районах таежного Енисея, то можно считать, что в лесной и лесостепной полосе Западной Сибири в конце неолита и во II тысячелетии до н. э. взаимодействовали в основном две группы населения — прауторская и прасамоедская. Одним из результатов многовековых контактов указанных групп населения является неоднократно отмеченная этнографами близость между ними, выражающаяся, в частности, в близости орнаментов. Из двенадцати типов орнаментов, выделенных С. В. Ивановым для разных этнических групп Сибири, пятый тип 17 является основным у угров и самоедов (селькупов) и не характерен для остальных сибирских народов. Свидетельством теснейших взаимодействий угров и самоедов в далеком прошлом является также сложение в Нарымском Приобье особой этнической группы — остяко-самоедов (нарымских селькупов).

Исходя из данных археологии и этнографии, мы находим возможным связывать с самусьской линией развития процесс формирования древне-угорской группы в Приобье. Типичные для древнего самусьского населения орнаменты — отступающая гребенка, волна, псевдоплетенка, сплошные взаимопроникающие треугольные зоны, очень своеобразный стиль- антропоморфных и зооморфных изображений и другие признаки в равной мере характерны и для поздних лесных культур Приобья, определенно угорских.

Среднеиртышская линия развития показывает, на наш взгляд, процесс формирования самодийской этнической ветви 18, а распространение еловской культуры из Прииртышья в Приобье является свидетельством продвижения древних самоедов на восток и северо-восток. Для еловскпх (самодийских?) орнаментов типичны сетчатые пояса, заштрихованные ленты, усложненные зигзаговые полосы, деление орнаментального поля горизонтальными рядами ямочных вдавлений и некоторые другие признаки, абсолютно не характерные для самусьской (угорской) орнаментики. Таким образом, древнее самодийское население, жившее ранее в лесостепной полосе Прииртышья по соседству с андроновскими племенами Казахстана, начинает продвигаться в глубь таежного Обь-Иртышья. В этой связи интересно отметить, что А. П. Дульзон, рассматривая топонимы Сибири индоевропейского происхождения, пришел к выводу, что носителями некоторых из них (например, гидронимов, в состав которых входит компонент «тари») является древнее самодийское население, жившее первоначально на юге Западной Сибири, по соседству с областью расселения древних ираноязычных племен 19.

Рассматривая культуры переходного времени от бронзового века к железному в Среднем Обь-Иртышье, мы пришли к выводу, что ирменская культура (IX—VIII вв. до н. э.) выросла на еловской основе при участии карасукских воздействий. На Чулыме, в Нарымском Приобье и в таежной части Красноярского края длительное время (вплоть до средневековья) бытуют украшения карасукского облика — двух-, трех- и четырехчленные полушаровидные бляшки, лапчатые подвески и некоторые другие предметы. Территория их распространения в общем совпадает с ареалом кетских топонимов, что позволяет с точки зрения научной ретроспекции видеть в древних карасукцах предков современных кетов, язык которых относится к языкам тибето-бирманской группы.

Кетские названия со значением «река» (сас, сес, зас, зес, тат, тет, дат, дет: например: Пейзас — по-кетски «ветер» + «река», Камзас — «стрела» + «река», Амзас — «мать» + «река», Синзес — «грязь» + «река» и т. д.), уходя основным своим ареалом в сторону Енисея, западной окраиной соприкасаются с низовьями р. Томи, где локализовались в конце бронзового века памятники басандайско-ирменского типа 20. Точку зрения о связи карасукского населения с предками нынешних кетов разделяют А. П. Дульзон, Б. О. Долгих 21, Р. В. Николаев 22.

Таким образом, в сложении ирменской культуры могли принять участие две этнические группы — самоеды, пришедшие в Среднее Приобье в конце II тысячелетия до н. э., и представители тибето-бирманской языковой группы (карасукцы), начавшие проникать сюда несколько позднее.

Говоря о молчановской культуре в северной частя Среднего Приобья, мы пришли к выводу, что она сложилась в начале I тысячелетия до н. э. на еловской основе под воздействием северных таежных культур, носителями которых было автохтонное урало-сибирское население — потомки древних самусьцев, продолжающих жить на севере, в Нарымском Приобье. Если видеть во взаимодействии еловских и северных таежных племен взаимодействие определенных этнических групп, то следует признать, что молчановская культура явилась результатом продвижения с севера угорских племен и смешения их с самоедами. Другими словами, сложение молчановской культуры есть процесс «угризации» жившего в северной части Среднего Обь-Иртышья еловского (самоедского) населения.

Носителями кулайской культуры железного века, которую мы генетически связываем с молчановской, была уже единая угро-самоедская группа населения — предки нынешних надымских селькупов.

Характер и причины этнокультурных смен

Этот вопрос мог не стоять, если бы смена одной культуры другой всегда объяснялась чисто историческими причинами — приходом инокультурного населения, которое вытесняет или ассимилирует ранее жившую на этой территории группу племен. Но как быть с районами, где в течение некоторых археологических эпох (неолита, энеолита, бронзового века) постоянно проживает единая группа населения — можно ли считать, что в данном случае мы имеем дело с очень длительным существованием одной культуры? По-видимому, нет.

Чтобы решить вопрос о причине и характере культурных смен, необходимо четко определить, что такое археологическая культура. Правильное определение культуры, на наш взгляд, дано А. Я. Брюсовым. Он считает, в частности, что «археологические культуры отражают в своем единстве своеобразие техники, хозяйства, быта и других сторон жизни определенной этнической группы, обычно группы родственных племен, в процессе их исторического развития» 23. Таким образом, изменение культурного облика древнего населения должно определяться изменением «своеобразия техники, хозяйства, быта» и т. д. Нам кажется, что переход от каменного века к бронзовому и в особенности освоение техники бронзового литья должны были обязательно повлечь за собой существенные изменения в хозяйственном укладе, быте, привести к появлению новых навыков, новых традиций и новых ритуалов. Другими словами, в основе смены культур лежит прежде всего экономический фактор.

При характеристике бронзового века района Среднего Обь-Иртышья мы выделили несколько культур: самусьскую, еловскую, молчановскую и ирменскую (последняя выделена Н. Л. Членовой). Во всех случаях смене культур на рассматриваемой территории предшествовали существенные экономические сдвиги. Так, сложение самусьской культуры (рис. 1, 29—33) было в значительной мере связано с прогрессом охотничье-рыболовческого хозяйства и освоением металлургии бронзы; выделение томской и среднеиртышской линий развития — с переходом от охотничье- рыболовческого хозяйства к пастушеству и земледелию; сложение еловской культуры (рис. 1, 34—73) явилось следствием дальнейшего прогресса скотоводческо-земледельческого хозяйства и новых успехов в развитии бронзовой металлургии и т. д.

Однако было бы ошибкой рассматривать экономический прогресс и связанное с ним изменение культурного облика населения, как сугубо внутренний, самодовлеющий процесс, совершенно отвлекаясь от географического и внешнего исторического факторов. Распад древней неолитической общности на территории Среднего Обь-Иртышья и выделение томской и среднеиртышской линий развития были в значительной мере подготовлены изменением географических условий: около рубежа III и II тысячелетий до н. э. внутри Среднего Обь-Иртышья определяются ландшафтные различия 24 — южная половина этой территории становится лесостепной, что приводит к утрате ее населением прежних (лесных) связей и к усилению контактов со степными племенами Казахстана. Все это, в конечном счете, и подготовило почву для перехода населения уже лесо-степной части Среднего Обь-Иртышья к пастушеско-земледельческому хозяйству.

Дальнейшее наступление степи на лес привело к распространению в северную часть Среднего Приобья скотоводческо-земледельческих племен еловской культуры и одновременно к отступлению на север, в глубь Нарымского Приобья, охотничье-рыболовческого самусьского населения.

Сложение молчановской культуры в северной части Среднего Приобья (начало I тысячелетия до н. э.) проходило в период наступления тайги на степь, что вызвало продвижение на юг и смешение с еловским населением таежных племен — потомков древних самусьцев, продолжающих жить на севере, в Нарымском Приобье.

Таким образом, чтобы представить и правильно понять схему культурного развития Среднего Обь-Иртышья в эпоху бронзы, необходимо всегда учитывать тесное взаимодействие здесь трех факторов — экономического, географического и внешнего исторического. Недооценка хотя бы одного из них неизбежно приведет к неправильному пониманию характера и направления культурно-исторического развития на рассматриваемой терртории.

Notes:

  1. М. Ф. Косарев. Бронзовый век лесного Обь-Иртышья. СА, 1964, 3, рис. 2.
  2. М. Ф. Косарев. О некоторых обских орнаментах, КСИА АН СССР, 101, 1965.
  3. Вопросы, касающиеся относительной и абсолютной хронологии памятников бронзового века рассматриваемой территории, подробно изложены в кандидатской диссертации автора. М. Ф. Косарев. Бронзовый век Среднего Обь-Иртышья. Канд. дис. Рукопись. Архив ИА АН СССР, р. 2, № 1912, 1964; его же. Бронзовый век Среднего Обь-Иртышья. Автореферат, М., 1964, стр. 4, табл. III—VI.
  4. М. Ф. Косарев. Хронология и культурная принадлежность ранних нижнетомских памятников. Сб. «Памятники каменного и бронзового веков Евразии». М.. 1964.
  5. В. И. Матющенко. К вопросу о бронзовом пеке в низовьях р. Томи. СА, 1959, 4, рис. 2, 12.
  6. Там же, рис. 3 и 4.
  7. В. И. Матющенко. Отчет о полевых исследованиях летом 1960 г. в окрэ- стностях д. Еловка Кожевниковского района Томской области. Архив ИА, P-I, д. № 2082, табл. VII, 9.
  8. Н. Л. Членова. О культурах бронзовой эпохи лесостепной зоны Западной Сибири. СА, XXIII, 1965.
  9. В. И. Матющенко. К вопросу о бронзовом веке…, стр. 157.
  10. Там же, рис. 2.
  11. В. И. Матющенко. Новые находки из низовьев р. Томи. КСИА АН СССР, 84, 1961.
  12. В. И. Матющенко. Об антропоморфных изображениях на глиняных сосудах из поселения Самусь IV, СА, 1964, 4.
  13. В. И. Матющенко. К вопросу о бронзовом веке в низовьях р. Томи, стр. 161.
  14. В. Н. Чернецов, Нижнее Приобье в I тысячелетии н. э. МИА, 58, 1957, табл. II, 7; V, 7; рис. 8, 11.
  15. В. И. Матющенко. Отчет о полевых исследованиях в окрестностях д. Еловка Кожевниковского района Томской области в 1961 г., Архив ИА, № 2271, стр. 30, 31,
  16. В. Н. Чернецов. К вопросу об этническом субстрате в циркумполярной культуре. VII Международный конгресс антропологических и этнографических наук. М., 1964, стр. 9.
  17. Этнографический атлас Сибири. М.— Л, 1961, стр. 375.
  18. Заметим кстати, что В. Н. Чернецов давно считает Прииртышье наиболее вероятным местом самоедского этногенеза.
  19. А. П. Дульзон. Древние топонимы Южной Сибири индоевропейского происхождения. VII Международный конгресс антропологических и этнографических: наук, стр. 4.
  20. А. П. Дульзон. Древние смены народов на территории Томской области по данным топонимики, Уз. ТПИ, VI, 1950, стр. 178.
  21. Б. О. Долгих. О похоронном обряде кетов. СА, 1961, 3.
  22. Р. В. Николаев. Карасукская культура на севере Красноярского края «Некоторые вопросы древней истории Западной Сибири». Томск, 1959.
  23. . Я. Брюсов. Очерки по истории племен европейской части СССР в неолитическую эпоху, М., 1952, стр. 20.
  24. О смещениях ландшафтных зон и связанных с ними этнокультурных сдвигах в Приобье см. подробнее: М. Ф. Косарев. Бронзовый век лесного Обь-Иртышья.

В этот день:

Дни смерти
1870 Умер Поль-Эмиль Ботта — французский дипломат, археолог, натуралист, путешественник, один из первых исследователей Ниневии, Вавилона.
1970 Умер Валерий Николаевич Чернецов - — советский этнограф и археолог, специалист по угорским народам.
2001 Умер Хельге Маркус Ингстад — норвежский путешественник, археолог и писатель. Известен открытием в 1960-х годах поселения викингов в Л'Анс-о-Медоузе, в Ньюфаундленде, датированного XI веком, что доказывало посещение европейцами Америки за четыре века до Христофора Колумба.

Рубрики

Свежие записи

Счетчики

Яндекс.Метрика

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Археология © 2014