К оглавлению сборника «Смена культур и миграции в Западной Сибири»
По своим социально-экономическим последствиям древние миграции делятся на две основные разновидности: I. Миграции в привычную естественно-географическую среду. Это — наиболее «логичные” и наиболее обычные переселения, соответствующие понятному желанию мигрантов освоить районы, соответствующие их традиционному хозяйству и быту. 2. Миграции в чуждую ландшафтно-климатическую среду. Такие «нелогичные» переселения случались сравнительно редко, но именно они о наибольшей наглядностью раскрывают механизм разных манер социально-экономической адаптации человеческих коллективов к новым условиям природной среды.
[adsense]
Интересно, что доля и роль «нелогичных» миграций особенно возрастали в переходные историко-археологические эпохи. В энеолите миграции степного и таежного населения направлялись преимущественно в районы, примыкающие к рубежу разных природных зон, которые были наиболее благоприятны для поиска и опробирования новых форм хозяйственной деятельности. Особенно удобной в этом отношении была полоса, включавшая север лесостепной и юг таежной зон, где можно было с равным успехом заниматься рыболовством, охотой, мотыжным земледелием и придомным скотоводством. В этом отношении весьма показательно Тюменское Притоболье. Здесь в переходное время от неолита к бронзовому веку жили и тесно взаимодействовали между собой носители трех разных орнаментальных (культурных) традиций — гребенчатой (сосновоостровокие, шапкульские памятники), гребенчато-ямной (комплексы байрыкского типа) и отступающе-накольчатой (боборыкинские, липчинские поселения). Накапливаются данные, позволяющие предполагать, что население, оставившее названные памятники, вело многоотраслевое хозяйство, внутри которого,однако, имели место локальные и хронологические тенденции, выразившиеся в преимущественной ориентации на рыболовство, охоту или пастушеско-земледельческие занятия.
Похожая картина наблюдается в это время и на Русской равнине.
А.Т.Синюк выделил в Донской лесостепи по крайней мере пять разных хозяйственных типов. «I. Охота на мелких животных в сочетании о интенсивным собирательством при подчиненной роли рыболовства и при вероятности крайне ограниченного участия раннего скотоводства к земледелия у носителей средведонской неолитичеокой культуры (V — начало III тыс. до н.э.); 2. Охота на крупных животных в сочетании с развитым рыболовством и собирательством, определяющим всецело присваивающую экономику — носителей рязанско- долговской неолитической культуры (середина IV — начало III тыс. до н.э.); 3. Рыболовство как ведущая отрасль в сочетании с охотой — у носителей пережиточно неолитической рыбноозерской культуры и у населения, оставившего пережиточно энеолитические памятники иванобугорского типа (вторая половина III — начало II тысячелетия до н.э); 4. Специализированное коневодческое направление в скотоводстве при ограниченном включении в стадо других видов животных и при малой роли земледелия — у носителей нижнедонской, среднестоговской, репинской культур, у населения, оставившего пережиточно-энеолитические памятники пострепинского типа, у носителей доноволжской абашевской культуры досейминокого этапа (вторая половина IV — первая половина П тыс. до н.э.); 5. Специализированное овцеводческое направление в скотоводстве при меньшей роли в стаде других видов домашних животных и при малом удельном весе земледелия — у носителей древнеямной культуры (середина III — начало II тыс. до н.э.). Отмеченные типы хозяйства в значительной степени развивались синхронно. Даже наиболее «примитивные», казалось бы, отрасли длительное время продолжали сохранять свою рентабельность. И после появления в лесостепном Подонье групп южных скотоводов, в местной неолитической среде (уже на пережиточной стадии) сохранились традиционные типы пластинчатых изделий, их микролитоидность» (Синюк
А.Т., 1985, с.28).
В переходное время от бронзового века к железному число «нелогичных» миграций в Западной Сибири опять возрастает; они, как и в энеолите, в большинстве своем вновь направляются из таежных и степных районов в пограничье этих двух природных зон — главным образом в лесостепные и южнотаежные области, В конце бронзового века в предтаежную часть Обь-Иртышского междуречья, где локализовалась ирменская культура, приходит население сузгунской (в Барабу) и завьяловской (в Новосибирском Приобье) культур, жившие paнеe в глубинных районах таежного Обь-Иртышья; усиливается проникновение в этот лесостепной край южного степного населения, — о чем свидетельствует появление в пределах ирменского ареала многих элементов центральноказахстанской дандыбай-бегазинской культуры (Молодин В.И., 1985).
Выше отмоченные явления следует квалифицировать как своего рода эпохальную закономерность. Кризисные ситуации,обычно предшествовавшие смене историко-археологических эпох (изменение климата ухудшение условий для ведения традиционного хозяйства, обострение проблемы перенаселенности и пр.), стимулировали поиск новых хозяйственных возможностей. В такие периоды наиболее подходящей географической средой для выживания и наиболее удобной естественной «лаботорией» для апробирования новых более рациональных способов хозяйственной деятельности становились пограничья природных зон (в Западной Сибири — таежной и степной, таежной и тундровой), отличавшиеся разнообразием ландшафтно-климатических признаков и дающие возможность подстраховки одних видов хозяйственных занятий другими.
К. Маркс подчеркивал, что области, сочетавшие разные природные условия, дают лучшие возможности для экономического, а следовательно, и социального развития. Он, в частности,замечает: «Не абсолютное плодородие почвы, а ее дифференцированность, разнообразие ее естественных продуктов составляют естественную основу общественного разделения труда, благодаря смене тех естественных условий, в которых приходится жить человеку, происходит умножение его естественных потребностей, способностей, средств и способов труда» ( Маркс К., Энгельс Ф.Соч. 2-е изд., т.23, с.522).
[adsense]
Предтаежные и юиснотаежные районы играли роль «буферной» природно-хозяйственной зоны, являлись аккумуляторами разнообразного экономического опыта, генераторами новых производственных идей, создавали основу для общественного разделения труда, каковое, как известно, было одним из условий поступательного развития общества. Поэтому миграции в чуждую природную среду, которые мы вначале назвали «нелогичными», в действительности в полной мере соответствуют логике социально-экономического развития и дают возможность глубже понять факторы и движущие силы исторического процесса.