Косарев М.Ф. К проблеме западносибирской культурной общности

Косарев М. Ф. К проблеме западносибирской культурной общности. — СА, 1974, № 3, с. 4-14.

Среди сибирских археологов популярны термины «западносибирская общность», «урало-сибирская общность», «восточноуральская этнокультурная провинция» и др., при помощи которых исследователи стремятся подчеркнуть этнокультурную монолитность Урала и Западной Сибири в эпоху камня и бронзы ¹. Археологические исследования последних лет позволяют во многом уточнить эту традиционную точку зрения.

[adsense]

Существование на Урале и в Западной Сибири единой культурной или этнокультурной общности можно с известной долей вероятности предполагать лишь для ранних этапов неолита, но даже это весьма гипотетичное мнение мы не в состоянии подтвердить сейчас сколько-нибудь вескими археологическими свидетельствами. Дело в том, что ранненеолитические памятники Западной Сибири практически неизвестны. До сих пор они найдены почти исключительно в лесостепных и южнотаежных районах Зауралья ², которые хотя примыкают территориально к Западно-Сибирской равнине, составляют незначительную ее часть — не более 10% от всей площади Западной Сибири. Тем не менее некоторые косвенные данные — например, длительное сохранение в орнаментации томско-нарымской посуды черт, характерных для ранненеолитической керамики Зауралья (рис. 1, 48—65), присутствие автохтонных зауральских узоров в орнаментах раннежелезной и средневековой посуды таежного Приобья (волна, псевдоплетенка, сплошные взаимопроникающие треугольные зоны и др.; рис. 2) — позволяют думать, что все эти ранненеолитические орнаментальные реликты на поздней западносибирской керамике могли быть обусловлены существованием в далеком прошлом единого для Зауралья и Западной Сибири культурного субстрата. Не исключено, однако, что длительное переживание зауральских ранненеолитических орнаментов на керамике разновременных культур Обь-Иртышья является не показателем древнего этнокультурного единства, а свидетельством разновременных миграций в пределах этой территории носителей определенного орнаментального комплекса.

Ранненеолитическая керамика Зауралья по отдельным особенностям орнамента обнаруживает сходство с кельтеминарской неолитической посудой Приаралья, на что неоднократно указывал В. Н. Чернецов ³. Некоторые исследователи выделяют черты, свидетельствующие о генетической близости зауральской ранненеолитической посуды керамике типа Сперрингс ⁴ и днепро-донецкой ⁵. Для позднего неолита, представленного сейчас значительным материалом, этнокультурная карта зауральско-западносибирской территории выглядит яснее. Накануне эпохи металла здесь достаточно четко фиксируются три большие культурные области:

1. Гребенчатая культурная область, локализовавшаяся в основном в Восточном Зауралье (рис. 1, 1—7). Посуда этого ареала находит ряд аналогий в керамике предуральского гребенчатого неолита, что справедливо отмечал О. Н. Бадер ⁶.

2. Автохтонная (самусьская) культурная область, для керамики которой была характерна отступающая или накольчатая техника нанесения узоров (рис. 1, 48—50) ; она занимала преимущественно юго-восточную часть обского бассейна (верхняя Обь, томско-чулымский район, Нарымское Приобье). На посуде этих районов Приобья продолжают бытовать орнаменты, характерные в свое время для зауральской ранненеолитической керамики — отступающая палочка, волнистые линии, сплошные взаимопроникающие треугольные зоны и т. д. Интересно, что в Восточном Зауралье, откуда известна самая ранняя керамика с автохтонной (самусьской) орнаментальной традицией, этот набор узоров в позднем неолите полностью исчез, уступив место гребенчатой орнаментации (рис. 1,1—7).

3. Гребенчато-ямочная культурная область (рис. 1, 32—35), уходившая основной частью своей территории в таежные районы Приобья. Южная периферия этой культурной области заходила далеко на юг, в ишимско-иртышскую лесостепь, вклиниваясь между гребенчатым и автохтонным (самусьским) ареалами. Керамика этой обширной территории, особенно из таежных стоянок, по своему орнаментальному комплексу, а также по особенностям композиции (однообразное чередование рядов гребенки с горизонтальными рядами ямок) находит аналогии в посуде поздненеолитических культур ямочно-гребенчатого круга лесной зоны Восточной Европы ⁷.

Таким образом, в позднем неолите на зауральско-западносибирской территории существовали одновременно по крайней мере три культурные области (общности) — гребенчатая, гребенчато-ямочная и автохтонная (самусьская). Касаясь вопроса о генетическом соотношении этих культурных ареалов, можно предположить, что гребенчатый неолит Зауралья находится приблизительно в такой же степени родства с гребенчато-ямочным неолитом Обь-Иртышья, как предуральский (волго-камский) гребенчатый неолит с гребенчато-ямочным неолитом Восточной Европы; гребенчатый и гребенчато-ямочный неолит Зауралья и Западной Сибири соотносятся с ранненеолитической культурой Зауралья, давшей начало автохтонной (самусьской) орнаментальной традиции, приблизительно так же, как гребенчатый и ямочно-гребенчатый неолит Предуралья и Восточной Европы с ранненеолитическими культурами типа днепро-донецкой и Сперрингс.

В эпоху раннего металла для посуды южной части зауральской (гребенчатой) культурной области становится характерным своеобразный гребенчатый геометризм (рис. 1, 8—12), во многом предвосхищающий геометрические узоры на андроновской (федоровской), баланбашской и черкаскульской керамике (рис. 1, 13—19). Особенно богатый набор геометрических элементов в орнаментации дает энеолитическая посуда лесостепного и южнотаежного Зауралья, в частности Челябинская область и юго-восточная Башкирия ⁸. В более северных, таежных районах Зауралья продолжают развиваться поздненеолитические гребенчатые традиции, почти не осложненные геометрическими элементами. На первых этапах бронзового века здесь сохраняется почти весь набор традиционных черт орнамента, характерных для местного гребенчатого неолита (рис. 1, 20— 31; ср. рис. 1,1—7).

В начальные периоды эпохи металла автохтонный (самусьский) ареал расширяется далеко на запад — в лесостепные, а отчасти в степные районы Ишимско-Иртышского междуречья. В период своего наивысшего расцвета (около второй трети II тысячелетия до н. э.) культуры самусьского круга занимали обширнейшие лесостепные и южнотаежные пространства между Ишимом и Енисеем (Самусьское IV поселение в низовьях р. Томи, рис. 1, 57—65; Ростовкинский могильник близ Омска ⁹, поселение Черноозерье VI в центральной части Омской обл. ¹⁰; Логиновское городище на Ишиме ¹¹, поселение Вишневка I в Северном Казахстане ¹² и др.). Есть основания предполагать, что отдельные восточные группы, родственные самусьцам, проникли вплоть до низовий Тавды и Туры. В эпоху раннего металла в гребенчатую и гребенчато-ямочную керамику Андреевского озера (район Тюмени) и озер бассейна р. Иски (около 50 км севернее Тюмени) внедряются многие элементы автохтонного (самусьского) орнаментального комплекса — отступающая техника нанесения узоров, сплошные взаимопроникающие треугольные зоны, волнистые линии, псевдоплетенка и т. д. (керамика липчинского типа) ¹³. Совмещение на отдельных сосудах элементов двух орнаментальных традиций наблюдается здесь и на первых этапах бронзового века.

Посуда эпохи бронзы северных районов Западной Сибири продолжает украшаться в традиционной гребенчато-ямочной манере, утвердившейся там в конце неолитической эпохи (рис. 1, 38—47; ср. рис. 1, 32—37). Керамика с гребенчато-ямочным орнаментом обычна на поселениях бронзового века в тюменско-тобольском районе (поселения Ипкуль I, II, VIII в бассейне р. Иски; раскопки Западносибирской экспедиции, 1972 г.), на юге Ямала (сборы Л. П. Хлобыстина, 1960-е годы), в окрестностях Салехарда и Тазовского (раскопки Л. П. Лашука, 1960-е годы), в бассейне Ваха ¹⁴ и др.

Таким образом, для II тысячелетия до н. э. можно говорить о существовании в Зауралье и Западной Сибири четырех культурных областей — андроноидной (рис. 1, 14—19), гребенчатой (рис. 1, 23—31), гребенчато-ямочной (рис. 1, 39—47) и автохтонной (самусьской, рис. 1, 57—65), из которых последние три продолжают развивать традиционные орнаментальные комплексы, сложившиеся еще в неолитическую эпоху.

Следует отметить, что типологически гребенчатый орнаментальный комплекс занимает как бы промежуточное место между андроноидным и гребенчато-ямочным, особенно тесно смыкаясь с последним. Так, для гребенчатой и гребенчато-ямочной керамики одинаково характерны крупнозубый штамп, однообразное заполнение поверхности сосудов рядами гребенчатых оттисков, горизонтальное членение орнаментального поля. С андроноидной керамикой ее сближает наличие в орнаментации некоторых геометрических мотивов (рис. 1, 7, 22, 25 и др.). Таким образом, гребенчатый орнаментальный комплекс эпохи бронзы не так специфичен и четок, как одновременные ему андроноидный, гребенчато-ямочный и автохтонный (самусьский) орнаментальные комплексы, которые совершенно несопоставимы (ср. рис. 1,14—19; 1, 39—45; 1, 57—65).

В III и II тысячелетиях до н. э. границы рассмотренных культурных ареалов неоднократно менялись. В эпоху раннего металла и в развитом бронзовом веке местом стыка этих культурных областей было чрезвычайно насыщенное проточными озерами предтаежное и южнотаежное Притоболье. Памятники этого времени на Андреевском озере и в бассейне р. Иски дают сложную стратиграфическую картину, свидетельствующую о взаимопроникновениях здесь разных в культурном отношении групп населения. Позднее ареной наиболее активных контактов носителей андроноидной, гребенчатой, гребенчато-ямочной и автохтонной (самусьской) орнаментальных традиций становится Томско-Нарымское Приобье.

Около XIII в. до н. э. самусьская и генетически близкие ей культуры в юго-восточной части обского бассейна прекратили свое существование. В пределы обитания самусьского и родственного ему населения вторглись носители культур восточноуральского происхождения. Это движение шло в основном двумя параллельными миграционными потоками: население с гребенчато-ямочной керамикой заняло преимущественно северные районы Томско-Нарымского Приобья, андроновские (федоровские) племена освоили главным образом лесостепную зону Иртыша, Оби и Енисея. Миграционная волна, видимо, захватила и носителей гребенчатой орнаментальной традиции. На памятниках Томской области вместе с гребенчато-ямочной и андроновской часто встречается гребенчатая посуда, вызывающая явные восточноуральские ассоциации (Десятовское поселение в низовьях Чулыма ¹⁵, Еловский II могильник на юге Томской обл. ¹⁶). В лесостепном и южнотаежном Обь-Иртышье известны памятники этого времени, где посуда с гребенчатым орнаментальным комплексом составляет основную массу керамического материала (Томский могильник на Малом мысу) ¹⁷.

До сих пор не вполне ясны судьбы самусьского и родственного ему населения, которое обитало ранее в лесостепной и южнотаежной зонах междуречья Ишима и Енисея. Вероятней всего, большая часть самусьцев была вытеснена западными пришельцами в северные районы Приобья. Во всяком случае, в дальнейшем эпизодические возвращения элементов автохтонной (самусьской) орнаментальной традиции в южнотаежную и лесостепную зоны Западной Сибири были всегда связаны с давлением на юг северного населения (молчановская и гамаюно-каменогорская культуры переходного времени от бронзового века к железному; кулайская культура железного века; релкинская культура раннего средневековья). Элементы самусьского орнаментального комплекса живут на керамике таежных западносибирских культур вплоть до рубежа I и II тысячелетий н. э. (рис. 2).

Ближе к концу II тысячелетия до н. э., т. е. уже на сравнительно поздних этапах бронзового века, усиливаются проникновения на север, в пределы гребенчато-ямочного ареала, южных андроновских групп. Андроновская (федоровская) керамика известна сейчас в низовьях Томи, Чулыма и даже в бассейне р. Кети, т. е. почти до 59 параллели ¹⁸. Следствием этих влияний явилось сложение в конце II тысячелетия до н. э. на южной периферии гребенчато-ямочной общности Западной Сибири нескольких гибридных культур, сочетающих гребенчато-ямочный и андроновский компоненты (сузгунская культура в низовьях Тобола ¹⁹, еловская культура в Среднем Обь-Иртыше ²⁰). Усиление андроновского влияния в это время прослеживается и в таежном Зауралье. Андроновская (федоровская) керамика встречается в окрестностях Нижнего Тагила ²¹.

Гребенчатое и гребенчато-ямочное население, жившее к северу от Нижнего Тагила и Нарыма, вряд ли было затронуто сколько-нибудь заметными андроновскими воздействиями. Так, в бассейне Ваха керамика и на поздних этапах бронзового века продолжает сохранять прежнюю гребенчато-ямочную орнаментацию. В дальнейшем элементы гребенчатой и гребенчато-ямочной орнаментальных традиций прослеживаются на кулайской (железный век) и релкинской (вторая половина I тысячелетия н. э.) керамике, а в первой половине II тысячелетия н. э. гребенчато-ямочный и гребенчатый орнаментальные комплексы на посуде Томско-Нарымского Приобья вновь становятся преобладающими (рис. 3).

Геометрические элементы андроновского облика, вошедшие в состав сузгунской и еловской орнаментации, позднее прослеживаются в орнаментах молчановской, кулайской и усть-полуйской культур, а также на посуде таежного Приобья второй половины I тысячелетия н. э. (рис. 4). По наблюдениям этнографов, андроноидный орнаментальный комплекс занимает большое место в изобразительном искусстве современных угорских и самодийских народов ²². Если в эпоху раннего металла и в развитом бронзовом веке андроноидная, гребенчатая, гребенчато-ямочная и автохтонная (самусьская) орнаментальные традиции в общем локализовались на разных территориях и были представлены в относительно «чистом» виде, то с конца бронзового века, когда по Западной Сибири прокатились несколько мощнейших миграционных волн, границы охарактеризованных выше культурных ареалов становятся нечеткими и расплывчатыми. Орнаменты молчановской культуры в Нарымском Приобье (переходное время от бронзового века к железному) сочетают гребенчатые, андроноидные и автохтонные (самусьские) элементы ²³. Примечательно, что в разных локальных вариантах молчановской культуры преобладают то гребенчатая, то андроноидная, то автохтонная (самусьская) орнаментальные традиции. Сочетание элементов нескольких декоративных систем мы видим в кулайской (Смолокуровское городище на Чулыме, рис. 2, 5—5; 4, 1, 5, 7, 9) и релкинской ²⁴ керамике, причем опять-таки в зависимости от локальных и хронологических особенностей названных культур удельный вес того или иного орнаментального комплекса может быть различным.

Усилившиеся в конце бронзового века и в эпоху железа взаимопроникновения и смешения разных групп западносибирского населения привели к тому, что специфические орнаментальные традиции, которые ранее были
характерны для определенных этнокультурных ареалов, приобретают более космополитический характер и перестают быть надежным показателем этнической преемственности. Таким образом, имеющийся археологический материал не подтверждает бытующее в литературе мнение о существовании западносибирской культурной общности — во всяком случае, для финальных этапов неолита, эпохи раннего металла и бронзового века. Гораздо больше оснований говорить о существовании западносибирской культурной (точнее, историко-культурной) общности для переходного времени от бронзового века к железному и для эпохи железа, когда в таежном Приобье идет активное смешение разных групп населения и происходит нивелировка разнокультурных признаков.

К сожалению, различные районы этой гигантской территории изучены неравномерно, и ее этнокультурная карта может быть представлена лишь путем выявления традиционных орнаментальных комплексов и их приблизительной локализации. У нас пока еще мало данных для сопоставлений различий в орнаментальных традициях с особенностями погребального обряда и антропологического типа населения, так как могильники Урала и Западной Сибири изучены еще недостаточно. Тем не менее колоссальнейший керамический материал по неолиту и бронзовому веку, накопленный за последние годы, позволяет подойти к исследуемой проблеме более основательно, чем это могло быть сделано в недавнем прошлом. Этот новый материал чрезвычайно многолик, сложен и не умещается в рамки единой западносибирской «общности».

М. F. Kossareu DU PROBLEME DE LA COMMUNAUTE CULTURELLE DE SIBERIE OCCIDENTALE

Résumé

Les archéologues sibériens se servent volontiers du terme «communauté sibérienne occidentale» car elle leur permet de faire valoir le monolithisme éthno — culturel de la Transouralie orientale et de la Sibérie occidentale à l’âge de pierre et de bronze. Les données archéologiques de ces dernières années ne vérifient pas complètement ce point de vue traditionnel.

Dans le néolithique récent le territoire en question voit se fixer au moins trois gran¬des communautés culturelles: de peigne, de peigne et de fossettes et autochtone (de Samousse).

D’après son aspect éthno — culturel la première se rapproche aux civilisations de peigne des piémonts de l’Oural, la deuxième se joint aux civilisations de peigne et de fossettes delà zone forestière de l’Europe d’Est, le développement delà troisième poursuit les traditions des civilisations autochtones du néolithique ancien.

On peut dire qu’à l’âge de bronze sur le territoire de Transouralie et de Sibérie occidentale existaient quatre régions culturelles: andronoïdale, de peigne, de peigne et de fossettes et autochtone (de Samousse) dont chacune était présentée par un ensemble ornemental particulier.

A la suite de la pénétration mutuelle de différents groupes de population de Tran¬souralie et de Sibérie occidentale qui s’est renforcée à partir des périodes récentes de l’âge de bronze les traditions spécifiques ornementales, localisées jusque là dans les aires déterminés, se généralisent et deviennent plus cosmopolitiques.

Le mélange et le nivellement des caractères de cultures différentes a déterminé la formation sur le territoire en question d’une énorme communauté historico — culturelle (civilisation du type de Gamâioune-Kaménogorsk de la période de transition de l’âge de bronze à celui de fer, civilisation d’Oust — Polouï de l’âge de fer etc.) dont l’appari¬tion dans une période si peu reculée ne peut pas être considérée comme la preuve de l’existence de telles communautés dans les époques précédentes.