Корякова Л.Н., Стефанов В.И. Городище Инберень IV на Иртыше

К содержанию журнала Советская археология (1981, №2)

Целью настоящей работы является публикация материала памятника, имеющего важное значение в решении многих проблем эпохи бронзы и раннего железного века Западной Сибири. С точки зрения проблематики эпохи бронзы он интересен тем, что входит в число памятников обширного Черноозерско-Инберенского куста. Городище Инберень IV является в свою очередь одним из немногих, хорошо датированных поселений раннего железного века, что делает его своеобразным хронологическим репером.

Городище, исследованное группой Омского отряда Уральской археологической экспедиции в 1973, 1975 гг. 1, расположено в 500 м к востоку от дер. Инберень Большереченского р-на Омской обл. Находится на низкой, поросшей лесом, террасе левого коренного берега р. Иртыш, который в настоящее время протекает в 2 км к СЗ от памятника. Восточнее городища лежит заболоченное оз. Круглое старинного происхождения.

Городище площадью около 1800 м2 с восемью жилищными впадинами окружено с трех сторон валом и неглубоким рвом (0,3—0,4 м). За пределами укрепленной площадки имеется еще шестнадцать заросших и оплывших впадин (рис. 1, А).

Двумя раскопами были исследованы впадины 1, 2, 6, 7 и часть оборонительного пояса 2, в результате чего был выявлен многослойный характер памятника.

Стратиграфия довольно проста. Под современной почвой повсеместно прослеживался слой светло-серой супеси, котлованы сооружений эпохи железа были заполнены темно-серой супесью, углубления более раннего периода — черной гумусированной супесью. Толщина культурного слоя в среднем 50—70 см, насыщенность находками неодинаковая.

Наиболее богата северная часть первого раскопа и центральная часть второго, причем верхние слои насыщены, как правило, больше.

Сооружения эпохи бронзы, представленные неполными остатками двух камер (I, II), зафиксированы в северной части первого раскопа (рис. 2). Здесь находки распределялись следующим образом: сразу под дерном встречались фрагменты керамики раннего железного века, ниже наблюдалось абсолютное преобладание остатков эпохи бронзы.

Исследованная часть камеры II округло-прямоугольной формы имела в длину 6,1 м. Стенки котлована наклонные, дно ровное, углублено в материк на 0,36 м. Напольный очаг диаметром 1,5 м и с толщиной прокала до 0,12 м окаймлен узкой неглубокой канавкой. К очагу с восточной стороны примыкало незначительное углубление размером 2,04X1,74 м, с южной — яма (№ 5) диаметром 0,72 и глубиной 0,35 м. Вокруг очага, в яме и на полу камеры I обнаружено большое количество обломков посуды и костей животных. В южной части камеры, несколько выше уровня пола, найдена бронзовая выпукло-вогнутая бляшка со штырьком.

Рис. 1. А — Ситуационный план городища: 1—24 — жилищные впадины; Б — Раскоп II: 1 — дерн, 2 — современная почва, 3 — светло-серая супесь, 4 — темно-серая супесь, 5 — углистый грунт, 6 — прокал, 7 — пестроцвет, 8 — золистый слой, 9 — глиняное блю¬до, 10 — керамика, 11 — кости животных, 12 — угли, 13 — рыбья чешуя, 14 — очерта¬ния объектов, 15 — слабо фиксируемые очертания, 16 — столбовые ямки, 17 — песок

Рис. 1. А — Ситуационный план городища: 1—24 — жилищные впадины; Б — Раскоп II: 1 — дерн, 2 — современная почва, 3 — светло-серая супесь, 4 — темно-серая супесь, 5 — углистый грунт, 6 — прокал, 7 — пестроцвет, 8 — золистый слой, 9 — глиняное блю¬до, 10 — керамика, 11 — кости животных, 12 — угли, 13 — рыбья чешуя, 14 — очерта¬ния объектов, 15 — слабо фиксируемые очертания, 16 — столбовые ямки, 17 — песок

Камера I также исследована частично. Наиболее четкие очертания котлована выявлены на уровне материка. Он имел округло-прямоугольную форму и был вытянут с севера на юг на 6 м. Стенки котлована полого опускались к ровному дну, углубленному в материк на 0,15—0,20 м. В юго-восточной части камеры отмечено прямоугольное углубление, дно которого фиксировалось всего на 5 см ниже пола. У северной стенки камеры находился напольный очаг. В верхней части очажного пятна и за его пределами обнаружено много камней, на полу камеры II и в заполнении ее котлована в большом количестве встречались кости животных, иногда обожженные, и фрагменты керамики. Из этой части раскопа происходят бронзовое шило и глиняная литейная форма, несомненно относящиеся к эпохе поздней бронзы.

Рис. 2. Раскоп I: 1 — дерн, 2 — современная почва, 3 — светло-серая супесь, 4 — темно-серая супесь, 5 — черный грунт, 6 — песок, 7 — прокал, 8 — коричневый грунт, 9 — углистый слой, 10 — светло-коричневый грунт, 11 — керамика, 12 — угли, 13 — кости животных, 14 — столбовые ямки, 15 — камни

Рис. 2. Раскоп I: 1 — дерн, 2 — современная почва, 3 — светло-серая супесь, 4 — темно-серая супесь, 5 — черный грунт, 6 — песок, 7 — прокал, 8 — коричневый грунт, 9 — углистый слой, 10 — светло-коричневый грунт, 11 — керамика, 12 — угли, 13 — кости животных, 14 — столбовые ямки, 15 — камни

В яме 2, расположенной между камерами, было найдено много костей животных, в том числе обожженных. В расположении столбовых ямок, связанных с описанными сооружениями, четкой закономерности проследить не удалось. Можно лишь отметить их явное тяготение к границам котлованов. Не исключено, что исследованные камеры являются остатками одной постройки, разрушенной в верхней части слоем раннего железного века.

Сооружения эпохи раннего железного века. Раскопом I вскрыты остатки двухкамерной полуземляночной постройки, углубленной в материк на 0,5—0,7 м (жилище 1). Расположенные под углом друг к другу прямоугольные камеры соединены узким коридором (рис. 2). Площадь южного помещения по полу около 9 м2, северного — около 40 м2. Стенки пологие, ровное дно южной камеры покрыто углистой прослойкой в 5—7 см.

В северной камере зафиксировано два углубления, в одном из которых прослежено слабое зольное пятно диаметром 0,9 м. Справа от него отмечен небольшой материковый «стол» прямоугольной формы. Из дополнительных деталей следует отметить выступы малого котлована в юго-восточном и юго-западном углах. В пределах постройки вдоль стен зафиксировано несколько ямок от столбов, крепивших, видимо, конструкцию стен и кровли.

В заполнении обеих камер встречались керамика, кости, но в южной их было гораздо больше. Во втором горизонте (20—40 см) в пределах северного котлована найден бронзовый наконечник стрелы, на глубине 0,7 м — бронзовый предмет непонятного назначения. Несколько пряслиц и кусок окислившегося железа также происходят из заполнения большого котлована.

За пределами постройки было зафиксировано несколько ям, в которых иногда попадались кости, единичные черепки.

Раскоп II был наложен на впадину 6 (рис. 1, Б). В результате были вскрыты остатки маленького полуземляночного помещения. Котлован, углубленный в материк на 0,4—0,6 м, отличался аморфностью очертаний и неровным рельефом стен и пола. Восточный угол, почти не углубленный в материк, был выше остальной части сооружения. Здесь была зафиксирована очажная яма диаметром 1,32 и глубиной 0,7 м, заполненная чередующимися слоями пестроцвета и прокала, в которых встречены угли и обожженные кости. Около очага отмечено скопление костей, рыбьей чешуи, кусок гранита.

Основная часть котлована — углубление неправильной формы. Северная стенка сохранилась плохо, восточная стенка ровная, в южной отмечен выступ, на месте которого, видимо, был выход. Помещение наиболее углублено в юго-восточной части, где оно примыкало непосредственно к валу. Стенка здесь более крутая и ровная. Слева от входа зафиксированы остатки испорченного березой очага, устроенного на выступе южной стенки. Вокруг прокала встречены обожженные кости, рыбья чешуя. На глубине 0,8 м найдена костяная панцирная пластинка. На дне котлована, к сожалению, находок не было. В заполнении встречалась керамика обоих периодов, поэтому вывод о хронологической принадлежности постройки не совсем однозначен. Но характер заполнения, аналогичного тому, что представлен в первом жилище, позволяет предполагать связь постройки с поздним периодом обитания.

К юго-востоку от жилища 6 вскрыта часть впадины 7. Прямоугольный котлован, углубленный в материк на 0,5 м, имел ровные стенки и дно. Заполнение — темно-серая супесь, насыщенная костями животных, керамикой раннего железного века. Здесь же найдено несколько пряслиц. Как и предыдущая, эта постройка одной стенкой примыкала к валу.

Оборонительные сооружения частично исследованы раскопом II (рис. 1, Б). Расплывшаяся в ширину до 3 м насыпь вала сложена серой супесью. Максимальная мощность — 0,6 м. Находки, встречаемые в насыпи относительно равномерно, представлены костями и сильно фрагментированной, преимущественно ранней, керамикой.

Ров, зафиксированный на глубине 0,7 м, шириной 1,42 и глубиной 1,3 м имел резко суженный за счет внутренней стенки профиль. На глубине 0,9 м отмечена углистая прослойка толщиной 0,12 м. В верхней части обнаружена керамика обоих периодов, на глубине 0,9 м на склоне внешней стенки найдено овальное блюдо из плохо обожженной глины с двумя челюстями лошади. Под действием сырости оно размокло и при извлечении из земли разрушилось. На дне рва обнаружено несколько мелких фрагментов керамики раннего железного века. Заполнение рва аналогично заполнениям жилищ позднего периода.

При исследовании входа в городище, между концами оборонительных сооружений (раскоп II, рис. 2) зафиксированы две неглубокие канавы. В одной из них (яма 61) на глубине 0,42 м найдены бронзовая фигурка животного и втульчатый наконечник стрелы.

Между канавами отмечено большое скопление столбовых ямок. Видимо, городище с внутренней стороны было ограждено частоколом.

Полевые наблюдения и полученный в результате раскопок материал дают основания говорить о том, что площадь памятника Инберень IV заселялась неоднократно.

К раннему периоду относятся около 100 фрагментов керамики, культурная принадлежность которой определяется довольно четко — кротовская культура эпохи ранней бронзы, известная в Прииртышье по работам свердловских археологов и В. И. Молодина 3. Кротовская керамика встречалась в небольшом количестве на площади всех раскопов, но никаких сооружений, связанных с ней, на поселении пока не обнаружено. Вполне возможно, что основная площадь кротовского поселка раскопами не затронута.

Второй раз заселение северо-западного побережья озера происходило в позднебронзовом веке. О характере поселения этого времени по имеющимся в нашем распоряжении немногочисленным фактам судить трудно. С известной долей достоверности можно предположить, что оно существовало по крайней мере в течение одного сезона. В пользу этого свидетельствует наличие остатков строений (камеры I, II) и довольно большое количество материала (керамики, костей, бронзы и др.), происходящего с площади обоих раскопов. И наконец, жилища 1, 2, 6, 7, оборонительные сооружения и связанные с ними находки относятся к поселению раннего железного века.

Коллекция остатков, бесспорно относящихся к эпохе бронзы, насчитывает около тысячи единиц. Наиболее представительная категория находок — керамика. Нами были учтены и включены в обработку 953 фрагмента, хронологическая принадлежность которых не вызывала сомнений. Из них по шейкам были выделены обломки около 130 сосудов. Этого количества, на наш взгляд (учитывая довольно однообразный облик комплекса в целом), вполне достаточно для общей характеристики посуды эпохи поздней бронзы.

Рассматриваемый комплекс подразделяется на две группы 4. Отличительным признаком керамики группы А (42 сосуда) является ее «нарядность» — это тщательно изготовленные сосуды преимущественно небольших размеров, украшенные сложными геометрическими узорами, нанесенными мелкой гребенкой. Группа А включает плоскодонные сосуды горшечной (свыше 90%; рис. 3, 2, 5, 7, 8) и баночной (свыше 5%; рис. 3, 6, 13) формы. Посуда сделана из хорошо промешанной глины с примесью шамота, поверхность сосудов тщательно заглажена, иногда залощена. Шейки сосудов горшечной формы прямые (рис. 3, 2, 5, 8), либо слегка отогнуты наружу (рис. 3, 3); можно заметить, что они различаются и по высоте. Однако выявить существенность этого признака не представляется возможным из-за фрагментарности керамики. Венчики сосудов группы А чаще всего округлые (70%), реже уплощенные (около 20%) или несколько приостренные (10%)- Вся посуда этой группы орнаментирована, причем узоры покрывают, как правило, верхние три четверти поверхности сосудов. В орнаментации доминирует гребенчатая техника (свыше 75%), довольно часты неглубокие вдавления углом палочки (около 9%). Для сосудов группы А характерны расположенные под шейкой желобки, заполненные оттисками косо поставленного мелкозубчатого штампа или насечками (рис. 3, 2, 3, 7, 8). Переходная зона от шейки к плечику, часто поглощенная, в ряде случаев украшалась формованными валиками (рис. 3, 5). Меандры на стенках некоторых горшков иногда окаймлялись желобками (рис. 3, 9, 10). Посуду характеризуют узоры, состоящие из треугольников («косых», равнобедренных, прямоугольных, вершиной вверх или вниз, с бахромой и без нее — свыше 24%) на шейке, горизонтальных линий (свыше 10%), пояски неглубоких вдавлений (уголковых, овальных — около 13%) на плечиках; на тулове довольно часто встречаются «ленточные» зигзаги и меандровые узоры (рис. 3, 5, 9, 10). Несколько особняком в этой группе стоит небольшой баночный сосуд, вся поверхность которого (включая и дно) украшена поясками наклонных оттисков мелкой гребенки (рис. 3, 13).

Рис. 3. Керамика эпохи бронзы

Рис. 3. Керамика эпохи бронзы

Рис. 4. Керамика эпохи бронзы

Рис. 4. Керамика эпохи бронзы

Группа Б (около 90 сосудов) — основная в инберенском комплексе — представлена сосудами более крупных размеров горшечной (рис. 3, 11; 4, 1, 4—7) или горшечно-баночной (рис. 4, 2, 3) формы. Фрагментарность коллекции не позволяет установить их количественное соотношение, но, судя по имеющимся крупным обломкам, сосуды горшечной формы значительно преобладают. Среди горшков группы Б выделяется один сосуд с узкой горловиной, раздутым туловом и сравнительно широким дном (рис. 3, 11). Посуда изготовлена из глины с примесью шамота, обработка поверхности в целом более небрежная, хотя и в данной группе имеются экземпляры, сделанные и украшенные с той тщательностью, которая характерна для первой группы. Шейки сосудов либо слегка отогнуты наружу (рис. 4, 1, 4), либо прямые (рис. 4, 6, 7); венчики чаще всего округлые (свыше 70%), реже — несколько уплощенные (свыше 20%)) или приостренные (около 57о)- Посуда группы Б орнаментирована, узоры покрывают, по-видимому, всю поверхность сосудов. Преобладают резная техника (свыше 37%) 5 и ямочная (около 22%), использовались прочерчивание (около 10%) и гребенчатый штамп (свыше 18%). Удельный вес желобков с насечками или оттисками гребенки (около 4%) и валиков (1,5%) менее высок, чем на посуде первой группы. Как правило, они располагаются в переходной зоне от шейки к тулову. Сосуды украшались в основном узорами из поясков прямых или косо поставленных оттисков гладкого или зубчатого штампов (около 24%), часто образующих «елочку» (свыше 9%), рядов ямок (около 20%; в том числе и на тулове) или неглубоких вдавлений различной формы (свыше 10%), много горизонтальных прочерченных линий (свыше 9%). Для данной группы совершенно не характерен геометризм в орнаменте. В сравнении с керамикой группы А орнамент сосудов основной группы выглядит довольно простым и однообразным. Помимо описанных групп керамики в комплексе имеется несколько сосудов, занимающих как бы промежуточное положение (рис. 3, 1, 12. У последнего не совсем обычная форма — стенки круто спускаются ко дну). По орнаменту и технике его нанесения они сходны с керамикой группы Б, а по другим признакам тяготеют к первой группе.

Рассматриваемый комплекс, несмотря на такое существенное различие составляющих его групп, следует признать единым. Ни стратиграфически, ни планиграфически он не расчленяется.

Прочий вещевой инвентарь, относящийся к эпохе поздней бронзы, не отличается богатством и разнообразием. В расположенной между камерами яме 2 найдены два изделия из кости: заготовка наконечника стрелы и орудие типа проколки или провертки, сделанное из трубчатой кости, с сильно заполированным рабочим острием (рис. 5, 5, 6). Не исключено, что к интересующему нас периоду относятся две заготовки из рога лося (рис. 5, 4, 7) и несколько отщепов из серого кремня, найденные в верхних слоях. Из заполнения камер I и II происходит несколько предметов, свидетельствующих о бронзолитейном производстве на поселении Инберень IV. Это бронзовое четырехгранное в сечении шило длиной 8,3 см (рис. 5, 3), выпукловогнутая бляшка со штырьком (рис. 5, 2) и форма для односторонней отливки, по-видимому, какого-то украшения (рис. 5, 1). Последняя находка особенно интересна. Формочка сделана из глины и представляет собой прямоугольный брусочек размером 5 X 2,9 X 1,4 см. Если наша реконструкция отливавшихся в ней изделий верна (рис. 5, 1а), то данное украшение, прямых аналогий которому мы не знаем, более всего похоже на лапчатые привески, встречающиеся в памятниках карасукского времени Центральной Азии 6. Так же как у некоторых монгольских находок, у инберенской привески три свисающие «лапки» с волнистым краем соединены перегородками, образуя четыре овальных отверстия. Отверстия в головке могло и не быть, поскольку известны экземпляры с петелькой изнутри для подвешивания. Основное отличие нашей находки от южносибирских, забайкальских и центральноазиатских лапчатых привесок заключается в отстутствии отростков внизу. Любопытно и то, что выпукло-вогнутая бляшка со штырьком с Инберени IV вполне сопоставима с карасукскими гвоздевидными предметами (заклепками, серьгами).

Рис. 5. Вещевой материал эпохи бронзы: 1 — глина; 2, 3 — бронза; 4—7 — кость

Рис. 5. Вещевой материал эпохи бронзы: 1 — глина; 2, 3 — бронза; 4—7 — кость

Анализ инберенских материалов, и прежде всего керамики, позволяет высказать следующие соображения.

Присутствие в комплексе Инберени IV посуды андроновского облика дает основание отнести данный памятник к черноозерскому варианту андроновской общности, выделенному в лесостепном Прииртышье по материалам некоторых черноозерских памятников (черноозерское I городище, 1 поселение, могильники Черноозерье I и II), Омской стоянки 7 и др. Если определение культурной принадлежности поселения Инберень IV не вызывает особых затруднений, то с его датировкой дело обстоит несколько сложнее. В настоящее время мы не можем говорить об абсолютной дате инберенских остатков, так как среди них отсутствуют надежные датирующие вещи. По-видимому, есть смысл ограничиться выяснением относительной хронологии Инберени IV среди уже известных памятников черноозерского типа. В этой связи уместно вновь обратиться к наиболее массовому и объективному источнику — керамике. Черноозерская керамика в общих чертах специалистам известна 8. Сравнивая посуду черноозерских поселений с керамикой Инберени IV, нетрудно заметить, что последняя имеет более поздний облик. В пользу такого вывода свидетельствуют многие факты: преимущественно горшечная форма инберенских сосудов, возрастание доли резной техники орнаментации и снижение удельного веса гребенчатой, широкое употребление ямок, присутствие «ленточных» узоров, желобков (каннелюр) с насечками, обрамление геометрических фигур «бахромой», отсутствие классических федоровских сосудов, шагающей гребенки и др. В лесостепном Прииртышье эти черты являются поздними и не характерны для ранней, собственно черноозерской посуды. То, что найденные на Инберени литейная форма привески (?) и бронзовая бляшка со штырьком как будто имеют аналогии в памятниках карасукской культуры, также косвенно свидетельствует в пользу поздней даты инберенских материалов. Карасукские аналогии в данном случае корректны потому, что, начиная с конца II тысячелетия до н. э., Среднее Прииртышье втягивается в сферу влияния карасукских культурных традиций, и с этого времени восточная и юго-восточная ориентация культурных связей становится преобладающей.

Вместе с тем в керамике Инберени IV сколько-нибудь заметных карасукских элементов или традиций не обнаружено.

Таким образом, мы имеем вполне достаточные основания сделать предположение о позднем возрасте поселения Инберень IV среди других памятников черноозерского варианта андроновской общности.

К сожалению, дальнейший анализ и характеристика инберенских материалов в рамках данной публикации едва ли возможны. Дело в том, что материалы некоторых андроновских памятников не опубликованы (Черноозерское I городище, могильник Черноозерье II), а имеющиеся публикации (Черноозерское 1 поселение, могильник Черноозерье I, Омская стоянка) недостаточно полны. А без привлечения материалов черноозерских памятников дальнейшее рассмотрение инберенских остатков будет неполноценным 9.

Принимая во внимание вышеизложенное, мы считаем, что андроновские памятники лесостепного Прииртышья, представляющие несомненный интерес во многих отношениях, требуют специального исследования, в котором анализ материалов поселения Инберень IV займет должное место.

Коллекция керамики раннего железного века содержит шейки от 170 сосудов, 56 орнаментированных стенок и около 500 неорнаментированных стенок. Черепки серого цвета различной интенсивности, плотной структуры с обязательной примесью песка и шамота в глине. Несколько фрагментов отличались незначительной примесью талька.

Обработка чаще небрежная, штриховая, как с внутренней, так и с внешней стороны. Сосуды в массе круглодонные, как исключение встречены две маленькие чашечки с уплощенными донышками да фрагмент плоского блюда с резным зигзагом на вертикальном бортике (рис. 6, 7).

Основные характеристики описываемого комплекса содержатся в таблице. По форме верхних частей сосудов вся коллекция разделена на две группы: А — сосуды с шейкой (70,1%), Б — сосуды без шейки (27%). Около 3% приходится на сосуды неопределенной формы. Среди горшков различаются, в известной мере условно, сосуды с вертикальной прямой шейкой, с отогнутой шейкой и сосуды с шейкой, наклоненной внутрь. Коллекция отличается значительной фрагментарностью, поэтому замеры параметров выполнены лишь на 51 сосуде. Сосуды в массе большие: средний диаметр горла 24 см при значительном квадратичном отклонении, средняя высота шейки около 3 см.

Рис. 6. Керамика эпохи раннего железного века

Для коллекции характерно равномерное количественное соотношение сосудов с вертикальной и отогнутой шейками (34 и 35%). Сосуды с наклонной внутрь шейкой составляют около 1%.

Помимо этого, сосуды различаются профилем венчика, который выполнен в нескольких разновидностях: отогнут наружу, прямой, отогнут внутрь, плоский, округлый. В целом в коллекции преобладают фрагменты с плоским срезом венчика (68%). Прямые венчики характерны для сосудов с вертикальной шейкой, отогнутые — для сосудов с отогнутой шейкой, в группе Б много фрагментов с отогнутыми внутрь венчиками (см. таблицу).

Рис. 7. Керамика эпохи раннего железного века

Рис. 7. Керамика эпохи раннего железного века

Степень орнаментированности описываемой керамики — 0,80, но украшалась только верхняя часть сосуда, поэтому так много неорнаментированных черепков. Несколько фрагментов от природных частей имеют редкие небрежные наколы. Чаще украшались шейка, плечико, затем венчик, иногда узор располагался на переходе шейки в плечо. Совместная орнаментация шейки и плечика отмечена лишь на шести фрагментах, и еще шесть фрагментов имеют узоры на венчике, шейке и верхней части тулова.

Орнаменты выполнены приемами резной, накольчатой, ямочной техники и техники гребенчатого штампа. Среди них явное превосходство принадлежит резным орнаментам. Накол концом палочки встречается нечасто (4%; рис. 6, 7), ямки как самостоятельный узор редки (рис. 7, 7). Гораздо больше наблюдается совмещение ямочных и резных узоров (8,1%; рис. 6, 4, 11; рис. 7, 6, 13, 14). Узоры, выполненные оттисками гребенчатого штампа, составляют около 6%. Стоит заметить, что этот штамп имеет некоторые особенности: ячейки очень нечеткие, неровные и неглубокие, что создает впечатление незаконченности. Он явно отличается от «классической» гребенки, тяготея к гладкому, резному штампу (рис. 6, 1, 5). Совсем не наблюдается совмещение ямки и накола, всего один фрагмент с узорами, выполненными в трех видах техники.

Абсолютная орнаментированность коллекции 10 — 0,38. Орнаменты ленточного типа, узоры несложные, композиции просты. Чаще всего встречаются косые насечки (20,5%), горизонтальная елочка (28,2%), многорядовая елочка (13,6%). Такие элементы, как ряды треугольных наколов, наколы или ямки, сгруппированные по три-четыре, немногочисленны. Иногда они дополняют резные узоры, сглаживая их строгость и однообразие. Треугольные фестоны обнаружены на пяти фрагментах стенок. Как правило, они без бахромы. Единичны фрагменты с узорами в виде ногтевых отпечатков и защипов. В построении узоров преобладают простейшие виды симметрии (рис. 6, 7). Насыщенность узора элемента¬ми для всей коллекции небольшая — 1,2.

Таковы основные черты позднего керамического комплекса городища. Подобная керамика хорошо известна по поселениям саргатской культуры 11.

Вещевой материал, полученный из слоя раннего железного века, небогат, но достаточно представителен, чтобы оценить хронологическую принадлежность памятника.

Из орудий труда найдено 13 глиняных пряслиц цилиндрической или биконической формы. Они либо лепные, либо сделаны из стенок сосудов (рис. 8; 9, 7, 12). Некоторые имеют бракованный, незавершенный вид (рис. 8, 7). Пряслица в целом аналогичны тем, что нередко содержатся в женских погребениях степных и лесостепных культур. В данном случае они почти идентичны пряслицам из саргатских погребений. Большинство из них украшены резным, ямочным и накольчатым орнаментом, мотивы которого можно легко отыскать на посуде.

Костяная панцирная пластинка из заполнения жилища 6 (рис. 9, 5) указывает на IV—III в. до н. э.— время, которым датируются предметы такого рода на памятниках Западной Сибири 12.

Бронзовый втульчатый наконечник стрелы из жилища 2 (рис. 9, 3) длиной 2,5 см сопоставляется с 13-м типом трехгранных стрел по классификации К. Ф. Смирнова. Время их бытования — V—III вв. до н. э. 13 Другой наконечник, найденный в яме 61 (рис. 9, 2), аналогичен наконечникам 12-го типа трехлопастных стрел, которые встречаются в памятни¬ках V—III вв. до н. э. 14

Интересна находка бронзовой плоско-рельефной бляхи в виде стоящего животного (кошка, пантера? — рис. 9, 1). Точно такая же фигурка опубликована Е. М. Берс, как происходящая с Верхнемакушинского селища, датируемого ею VII—IV вв. до н. э. 15 В Шмаковских курганах IV—III вв. до н. э. обнаружены бляшки, имеющие очень большое сходство с предыдущими 16.

Рис. 8. Вещевой материал раннего железного века: 4 — камень, 1—3 и 5—7 — глина

Рис. 8. Вещевой материал раннего железного века: 4 — камень, 1—3 и 5—7 — глина

Указанные аналогии свидетельствуют о IV в. до н. э. как наиболее вероятном времени распространения этих бляшек. Такая трактовка животного, его статичная поза с повернутой анфас головой, отсутствие стилизации не характерны ни для тагарского звериного стиля, ни для савроматского, ни для сакского. Судя по удивительной стандартности изображения, бляшки изготовлялись в одном центре. Этим центром мог быть Урал с его довольно развитым металлургическим производством, следы которого обнаружены на многих памятниках иткульской культуры (раскопки Г. В. Бельтиковой).

Рис. 9. Вещевой материал раннего железного века: 1—6 — бронза, 8 — кость, 7 и 9—12 — глина

Рис. 9. Вещевой материал раннего железного века: 1—6 — бронза, 8 — кость, 7 и 9—12 — глина

Прочие металлические предметы с городища отличаются неопределенностью формы и назначения (рис. 9, 4—6).
Из других находок стоит отметить обломок каменного «жертвенника» с плоским дном и вертикальным бортиком (рис. 8, 4) и глиняное блюдо, найденное во рву, но, к сожалению, разрушившееся. Встречен также фрагмент глиняного блюда с резным орнаментом по бортику (рис. 6, 8).

Плоскодонные неглубокие блюда из глины с резным орнаментом неоднократно встречались в погребениях саргатской культуры (Мыс, Кала- чевка, Стрижево, Узлово) 17.

Таким образом, слой и сооружения позднего периода памятника могут быть датированы временем не позже III в. до н. э., а скорее всего IV в. до н. э.

Страгиграфические наблюдения позволяют с известной долей уверенности относить укрепления городища к этому времени, а описанный выше керамический комплекс свидетельствует о принадлежности его к ареалу саргатских древностей. Особенно близок он к комплексу керамики Коконовского поселения 18.

В отличие от могильников саргатские поселения изучены в меньшей степени, хотя по разведочным данным их известно много. Но, как правило, поселения, содержащие саргатскую керамику, многослойны, будучи связанными местоположением с поселениями эпохи бронзы.

В подавляющем большинстве они приурочены к довольно высоким мысам, останцам коренных террас, дюнам. Низкорасположенные поселения встречаются, но отнюдь не характерны. В их число и входит городище Инберень IV, выделяющееся также и своим устройством.

По классификации В. Е. Стоянова, обобщившего материалы зауральских поселений, городище Инберень IV относится к отделу III, куда включены комплексные памятники, состоящие из укрепленной части и селища 19.

Это одноплощадочное овальной формы городище, ограниченное замкнутой круговой линией обороны. Такие городища характерны главным образом для Притоболья 20. В бассейне Иртыша больше известны мысовые городища с поперечной и довольно крепкой системой оборонительных сооружений, чего нельзя сказать об укреплении городища Инберень IV.

Остатки вскрытых на городище построек характеризуют их как обособленные полуземлянки прямоугольного или близкого к нему плана. Опираясь на полевые наблюдения, можно предположить, что внутренняя часть вала и вход в городище были укреплены частоколом, к которому, вероятно, примыкали расположенные по его линии небольшие постройки.

Следы очагов, многочисленные остатки хозяйственной деятельности, обнаруженные в жилище 6, свидетельствуют о жилом характере построек.

Жилище 1—2 отличается от других планировкой и, видимо, деталями устройства. Оно состояло из двух соединенных проходом и разных по размерам камер, назначение которых не совсем понятно. Южная маленькая камера, где находился вход, играла какую-то особую роль. Следы очага в ней не обнаружены, зато много угля на полу. В северном большом помещении обнаружен очаг, но почти нет продуктов горения и прокал очень слабый. Кроме того, заполнение этой камеры отличается небольшой насыщенностью хозяйственными остатками. От деревянного остова жилища остались лишь столбовые ямки вдоль стен, по которым трудно сказать что-либо определенное о его конструкции.

В целом описанные жилища достаточно хорошо включаются в круг уже известных по другим памятниками построек. Судя по небольшим размерам, компактности устройства, городище принадлежало отдельному родовому коллективу.

L. N. Koryakoua, V. I. Stefanov THE FORTIFIED SETTLEMENT INBEREN IV ON THE IRTYSH RIVER

Summary

The authors publish materials from the site which is very important for the under¬standing of the Bronze and Early Iron Ages in Western Siberia. This settlement is si¬tuated near the village of Inberen (Bolsherechye District, Omsk Region) on the low terrace of the left bank of the Irtysh River (Fig. 2-A). The site has several cultural layers. Remains of two small chambers, large amount of pottery and artifacts (Figs. 1-5) date to the Bronze Age. This layer can be related to the Chernoozerye variant of the Andronovo cultural unity. Two excavated dwellings (with one and two chambers), defensive constructions (a moat and a rampart) represent the remains of a fortified settlement of the Sargatka culture. On the basis of the analogies the artifacts can be dated to the 4th-3rd centuries В. C.

Notes:

  1. В 1973 г. раскопки велись под руководством Н. К. Стефановой, в 1975 — под руководством Л. Н. Коряковой.
  2. Часть объектов, выявленных в раскопах, осталась за их пределами в связи с сильной залесенностью поверхности.
  3. Генинг В. Ф., Гусенцова Т. М., Кондратьев О. М., Стефанов В. И., Трофименко В. С. Периодизация поселений эпохи неолита и бронзового века Среднего Прииртышья.— В сб.: Проблемы хронологии и культурной принадлежности археологических памятников Западной Сибири. Томск, 1970; Молодин В. И. Эпоха неолита и бронзы лесостепного Обь-Иртышья. Новосибирск, 1974.
  4. Керамика обрабатывалась по сокращенной программе В. Ф. Генинга (см. Генинг В. Ф. Программа статистической обработки керамики из археологических раскопок,— СА, 1973, № 1).
  5. Термин «резная техника» употребляется нами применительно к собственно нарезкам и оттискам гладкого, штампа, которые встречаются гораздо чаще.
  6. Новгородова Э. А. Центральная Азия и карасукская проблема. М. 1970 с 145 рис. 45.
  7. Генинг В. Ф., Гусенцова Т. М. и др. Ук. соч.; Викторов В. П., Борзунов В. А. Городище эпохи бронзы у с. Черноозерье на Иртыше.— ИИС, вып. 15, 1974; Генинг В. Ф., Ещенко Н. К. Могильник эпохи поздней бронзы Черноозерье 1.— ИИС, вып. 5, 1973.
  8. Генинг В. Ф., Гусенцова Т. М. и др. Ук. соч., с. 33—36.
  9. Простой пример. Мы считаем, что поселение Инберень IV синхронно могильнику Черноозерье II. Более того, возможно, что этот могильник оставлен инберенским населением. Но отсутствие публикации материалов Черноозерского II могильника делает это предположение голословным.
  10. Показатели степени орнаментированности и абсолютной орнаментированности даются в соответствии с программой статистической обработки керамики В. Ф. Генинга (см. Генинг В. Ф. Ук. соч.).
  11. Стоянов В. Е. Узловское поселение, — ВАУ, вып. 8, 1969; Могильников В. А. К вопросу о саргатской культуре.— В сб.: Проблемы археологии и древней истории угров. М., 1972; его же. Раскопки в 1967 г. в Коконовке.— МИА, № 153, 1972.
  12. Сводку аналогий и датировку панцирных пластин в Западной Сибири см. Корякова Л. И. Могильник саргатской культуры у с. Красноярка.— СА, 1979, № 2.
  13. Смирнов К. Ф., Петренко В. Г. Савроматы Поволжья и Южного Приуралья.— САИ, вып. Д1-9. М., 1963, табл. 13, 323; Мошкова М. Г. Памятники прохоровской культуры.— САИ, вып. Д1-10. М., 1963, табл. 16.
  14. Смирнов К. Ф., Петренко В. Г. Ук. соч., табл. 13; Мошкова М. Г. Ук. соч., табл. 16.
  15. Берс Е. М. Археологические памятники Свердловска и его окрестностей. Свердловск, 1963, рис. 19, 16.
  16. Генинг В. Ф. Уральская археологическая экспедиция в 1961 г.— Архив ИА, р-1, № 2362; его же. Уральская археологическая экспедиция в 1962 г.— Архив ИА, р-1, № 2480.
  17. Дмитриев П. Д. Мысовские стоянки и курганы.— ТСА РАНИОН, вып. IV, 1929, с. 183, рис. 3; Могильников В. А. Калачевка — памятник позднего этапа саргатской культуры.— В сб.: Проблемы археологии Урала и Сибири. М., 1973, с. 345, рис. 3; Стоянов В. Е. Ук. соч., табл. 36, 3.
  18. Могильников В. А. Раскопки…, рис. 10.
  19. Стоянов В. Е. Зауральские лесостепные поселения.— КСИА АН СССР, N» 119 1969, с. 55.
  20. На Ишиме известно одно подобное городище — Лихачевское (раскопки В. Ф. Генинга), на Иртыше — городище Кушайлы (исследования В. А. Могильникова).

В этот день:

Дни смерти
1870 Умер Поль-Эмиль Ботта — французский дипломат, археолог, натуралист, путешественник, один из первых исследователей Ниневии, Вавилона.
1970 Умер Валерий Николаевич Чернецов - — советский этнограф и археолог, специалист по угорским народам.
2001 Умер Хельге Маркус Ингстад — норвежский путешественник, археолог и писатель. Известен открытием в 1960-х годах поселения викингов в Л'Анс-о-Медоузе, в Ньюфаундленде, датированного XI веком, что доказывало посещение европейцами Америки за четыре века до Христофора Колумба.

Рубрики

Свежие записи

Счетчики

Яндекс.Метрика

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Археология © 2014